Важное задание

Наш партизанский отряд перебрался из Омельковских лесов на другую сторону Днепра, ближе к Лоеву. Наш командир Василий Анатольевич! Зарубов знал меня лучше других: он до войны был директором нашего Лоевского детдома. Однажды он позвал меня в свою землянку.

— Вот что, Костя, — сказал он, — ты должен выполнить одно важное задание. Завтра пойдешь в Лоев, в наш бывший детдом.

Я внимательно слушал Василия Анатольевича. Мне радостно было, что именно мне поручается важное задание. Кроме того, интересно было посмотреть на здание нашего бывшего детдома. Я знал, что там теперь разместился немецкий штаб.

— Ты знаешь входы и выходы в детдоме лучше других, а это как раз нам и нужно, — говорил Василий Анатольевич, покуривая трубку, которую мы до войны подарили ему в день рождения. — Мину с часовым механизмом знаешь?

— Мы в кружке подрывников изучали.

— Так вот, эту мину нужно подсунуть фрицам на обед, когда офицерье выпивает. Сделаешь?

— Конечно, сделаю, — сказал я.

Мне тогда казалось, что подложить мину будет очень просто. Василий Анатольевич поднялся и положил мне, как взрослому, на плечо руку.

— Партизан Костя Бодровец, иди к моему помощнику Володьке; я сейчас приду, и ты получишь подробные указания, что и как делать.

В Вишневском поселке, у бабки Насты, связной нашего отряда, я переоделся в лохмотья, напялил большую баранью шапку, а мину замотал в тряпки и привязал к ноге. Шел мокрый снег. От долгой ходьбы нога, где была подвязана мина, начала млеть. Я перебрался через реку и, наконец, увидел Лоев. Парк над рекой был вырублен, торчали только пни.

Василий Анатольевич и Володька советовали мне зайти к Артему — бывшему водовозу нашего детдома. Водовоз часто расклеивал в городе листовки, которые ему передавали партизаны. Я постучал в низенькое окошко. Мне открыла Артемова дочь Галя. Ей было четырнадцать лет — так же, как и мне.

— Отца дома нет, — сказала она. — Солдаты погнали строить мост.

Усталый, я уснул в Артемовой хате. Еще в отряде меня Василий Анатольевич предупреждал, чтобы я не спешил, хорошо все осмотрел и только тогда приступал к делу.

На следующее утро я подошел к зданию бывшего детдома. На крыльце стоял часовой. Под навесом, где раньше была столярная мастерская, дымила полевая кухня. Я решил сначала пробраться к кухне. Мина уже лежала у меня за пазухой.

«А что если завести механизм и как-нибудь бросить мину в кастрюлю с кофе?» — подумал я.

Я смело направился к навесу.

Немец, стоявший на крыльце, грозно показал на автомат, что висел у него на шее.

«Не пропустит», — подумал я и знаками принялся объяснять, что, мол, голоден. Немец сошел с крыльца, замахнулся на меня вальком от брички, кем-то брошенным у стены.

Толстый повар вертелся возле кухни и косо посматривал на меня. Заметив, что я все же пытаюсь пройти на кухню, часовой заорал и сдернул автомат. Я бросился бежать.

Ночевал я снова у Гали, она боялась одна без отца. А назавтра повар вдруг позвал меня на кухню.

Сначала я испугался. Мне показалось, что немец видит у меня за пазухой маленькую черную штучку. Повар кивнул на топор и дрова. Я понял, он хочет, чтоб я нарубил дров. Я посмотрел на часового, тот тоже кивнул головой. Повар взял одну кастрюлю с черным кофе и понес в помещение.

Рядом стояла еще одна такая же кастрюля. Я заволновался и не мог попасть топором по полену. Часовой все время поглядывал на улицу. Когда он отвернулся, я быстро вытащил мину и завел механизм. Сердце мое стучало: казалось, мина долго не заводится. Но нет, она уже тихонько постукивала, как карманные часы: механизм завел на десять минут.

Через десять минут должен быть взрыв. Оглянулся по сторонам и опустил мину в кофе. Она тихо звякнула о дно. Я схватил топор и что есть силы начал рубить дрова.

В это время подошел повар и закивал головой, показывая на живот — дескать, хорошо меня накормит. Потом он взял вторую кастрюлю и понес ее в штаб.

Теперь нужно было удирать. Ко как бежать — часовой ведь может задержать и заставить опять рубить дрова. Мне казалось, что кто-то будто кипятком ошпарил меня. «Через десять минут — все, — думал я. — Наверно, повар уже выловил черпаком мину и сейчас выбежит на двор».

Вдруг к штабу подкатила зеленая машина. Часовой вытянулся на крыльце. Из дому выскочили два офицера и открыли дверцы. Из машины вышел сухонький старичок с крестом на груди. В это время в дверях показался толстый повар и замахал мне, чтоб я незаметно уходил.

От радости и волнения я не помнил, как проскочил через разрушенные ворота и побежал улицей. Потом повернул влево и через оконный проем разрушенного дома бросился к реке.

Вдруг позади загремел взрыв. Застрочил автомат, прогудела грузовая машина. Но я уже был далеко. Остановился отдышаться за кустами, под крутым берегом Днепра, и засмеялся: «Это вам Василий Анатольевич кусок детдомовского сахара послал. От него и зубы, видимо, повыскакивали…»

После мы узнали, что мина разнесла на куски четырех офицеров и сухонького подполковника, по приказу которого были расстреляны сотни людей, сожжена не одна деревня.

Меня наградили медалями «За отвагу» и «Партизану Отечественной войны I степени».

Костя Бодровец (1931 г.)

Дата добавления: 2015-07-08