Кораблев Ю. И. Троцкий Лев Давидович 1 страница

Сведений в энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» (1987) нет.

Это заседание не попало в Биографическую хронику В. И. Ленина. Состоялось оно вскоре после заключения Брестского мира, как обычно, в тесном ленинском кабинете в Смольном. По-видимому, ЦК заседал в полном составе — все его члены находились в Петрограде. Решался вопрос — кому доверить военное ведомство?

Почему же вдруг встал этот вопрос? Ведь со времени II съезда Советов военным ведомством руководила, можно сказать, тройка лучших военных работников партии: Николай Васильевич Крыленко, Николай Ильич Подвойский и Владимир Александрович Антонов-Овсеенко. Три богатыря из «военки». Они первыми взялись за сложнейшее дело слома старой армии и организации новой. И дело как будто шло. Что же случилось?

Протоколы Центрального Комитета партии за март восемнадцатого года, которые могли бы прояснить этот вопрос, не сохранились, были утеряны, вернее, до сих пор не найдены после частичной эвакуации архива ЦК в 1918 году на Урал. Записи о заседаниях ЦК этого периода в знаменитой клеенчатой тетрадке секретаря ЦК Я. М. Свердлова слишком лаконичны.

Но сохранились и стали доступны историкам другие документы. Вместе с воспоминаниями они позволяют рассеять недоумения.

Брест-Литовский мирный договор — достижение Ленина вывел Россию из-под смертельного удара. Теперь, считал Владимир Ильич, надо ловить каждый день и час мирной передышки, дабы укрепить оборону и создать армию, способную отражать новые нашествия империалистов. Это должна быть регулярная армия, построенная на основе военной науки.

Накануне заседания ЦК эту истину Ленин разъяснял главкому Крыленко, большевику с 15-летним стажем. Беседа с ним состоялась в ночь с 3 на 4 марта 1918 года. Затем последовала официальная докладная записка Крыленко Ленину, из которой мы и узнаем об их встрече. Оказывается, Крыленко протестовал против того, что Совнарком по предложению Троцкого учредил Высший военный совет (ВВС) и назначил его военным руководителем бывшего начальника штаба Ставки генерала М. Д. Бонч-Бруевича. Крыленко казалось невозможным доверить руководство строительством народной армии генералам, служившим в царской армии, запятнавшей себя расправами над народом.

Ленин отвечал: разумеется, есть риск, но и одним революционным энтузиазмом армии не построить. Митингов, лозунгов, клятв о защите социалистического Отечества было достаточно, но отсутствовали боеспособные части, создать которые без военных специалистов было нельзя. А немцы тем временем стремительно занимали наши города. Факт, что Наркомвоен проявил беспомощность. Только через неделю из Петрограда двинулись отряды. Их первые успехи связаны с именем полковника генерального штаба И. Г. Пехлеванова. Но к этому времени немцы захватили Псков, нацелились на Петроград. Матросы отряда Дыбенко, народного комиссара по военно-морским делам, несмотря на всю преданность революции, не смогли удержать Нарву из-за неорганизованности, неумения воевать. Революционный энтузиазм надо помножить на знание военного дела. Выход один — учиться у военных специалистов, хотя многие из них — наши вчерашние враги. Но военная наука, настаивал Ленин, «в их головах». Что же касается опасений измен, приставим к ним комиссаров, будем контролировать и перевоспитывать.

Н. В. Крыленко отстаивал свои взгляды. Сказав, что не сможет работать вместе с царским генералом М. Д. Бонч-Бруевичем, заявил о своей отставке.

Мы знаем, что Ленин ценил Крыленко как опытного, преданного большевика. Его уважали солдаты на фронте. Но переубедить не смог, пришлось принять отставку. И не только его. Солидарность с докладной запиской Крыленко зафиксировали своими подписями все члены коллегии Наркомвоена — видные работники военной организации при ЦК РКП(б), кроме Антонова-Овсеенко, который в это время добивал калединцев на юге. Их поддержали письменно руководящие работники военных округов и фронтов.

Видимо, описанный драматический момент из истории Наркомвоена и вспомнил год спустя в своей речи перед членами Петроградского Совета Ленин.

«Как часто товарищи, принадлежавшие к числу самых преданных и убежденных большевиков-коммунистов,— говорил он,— возбуждали горячие протесты против того, что в строительстве Красной социалистической армии мы пользуемся старыми военными специалистами, царскими генералами и офицерами... Оказалось, что так только и можно было построить. Это дело не только военное, эта задача стала перед нами во всех областях жизни и народного хозяйства»1.

Неудивительно, что взятая Лениным линия на регулярную армию встретила противодействие. Ведь совсем недавно и он сам говорил, что старая армия отдана на слом, что от нее не осталось камня на камне, что постоянную армию должна заменить милиционная. А среди солдат, в народе, да и в партийной среде царило настроение: долой все, что связано с постоянной армией, которая воспринималась лишь как царская. Новая армия, писал Ленину Крыленко, должна быть «насквозь демократической», с выборными командирами, солдатскими комитетами, ее должны создавать и распускать Советы. В ней нет места бывшим царским слугам. Позднее эти взгляды вылились в «военную оппозицию».

Как видим, уход в отставку руководства Наркомвоена не был случайным. Потребовалась «смена караула». Для укрепления политического руководства военным ведомством ЦК партии решил поставить во главе его одного из своих членов. Но у всех членов ЦК к этому времени уже были ответственные участки деятельности. Да и не все поддерживали линию Ленина на привлечение бывших генералов и офицеров. В этих условиях Ленин предложил поручить военное ведомство члену ЦК Льву Давидовичу Троцкому. Не без раздумий. До революции — меньшевик, примиренец. В одном из писем Ленин назвал его «Иудушкой». И было за что. «Небольшевизм»— так Ленин назвал в 1911 году воззрения Троцкого. Но вместе с тем — широта политического мышления, эрудиция, острый ум, решительный характер. В партии большевиков меньше года, но уже приобрел авторитет. Один из лучших ораторов и полемистов.

В дни Октябрьского восстания Троцкий руководил Петроградским Советом и Военно-революционным комитетом. Бескровность восстания — и его заслуга. Позже Сталин выделил выдающуюся роль Троцкого в Октябрьские дни: организовал отпор казакам Краснова, а затем умело использовал переговоры в Бресте для революционной агитации. Был неверный шаг 10 февраля, но передышка ошибку исправила.

«Левые» коммунисты отмахивались от регулярной армии, уповали на партизанские отряды, которые будут поднимать восстания пролетариев. Мировая революция, считали они, снимает проблему регулярной армии.

Троцкий не меньше их верил в мировую революцию, но вместе с Лениным считал необходимым, демобилизуя старую, разложившуюся армию, одновременно создавать новую армию на основах регулярности. Иначе нельзя противостоять империалистическим державам с их регулярными армиями. Троцкий предложил членами ВВС назначить генералов Ставки, согласившихся сотрудничать с Советской властью во имя обороны страны от внешнего врага. Такие нашлись.

На заседании ЦК предложение Ленина поддержал Свердлов. Троцкий стал отказываться. Тогда Ленин, как впоследствии вспоминал Троцкий, сказал: «Кого же поставить? Назовите. Я поразмыслил — и согласился»2.

Решение ЦК оформляется по советской линии. 13 марта состоялось постановление Совнаркома. Его подписали Ленин, народные комиссары В. А. Карелин, И. В. Сталин и управляющий делами СНК В. Д. Бонч-Бруевич (родной брат генерала М. Д. Бонч-Бруевича, которого он убедил занять высокий военный пост у большевиков). Совнарком согласился с предложением Н. В. Крыленко ликвидировать пост главкома в связи с выходом России из войны, что разрешало вопрос о его отставке; удовлетворил заявление Н. И. Подвойского об отставке с поста народного комиссара по военным делам (вскоре он был назначен членом ВВС и председателем Высшей военной инспекции). Приняв отставку Троцкого с поста наркома иностранных дел, Совнарком назначил его народным комиссаром по военным делам и исполняющим обязанности председателя ВВС. Странно, но факт, что это постановление в 12-томное Собрание декретов Советской власти не вошло.

Так состоялся переход Троцкого на военную работу. Был ли он к ней подготовлен?

«Разумеется, нет, — отвечал сам Троцкий.— Мне не довелось,— писал он в воспоминаниях,— даже в свое время служить в царской армии. Призывные годы прошли для меня в тюрьме, ссылке и эмиграции. В 1906 году суд лишил меня гражданских и воинских прав».

Правда, являясь в годы империалистической войны корреспондентом газеты «Киевская мысль» в Париже, Троцкий увлекся изучением психологии солдат — бывал в казармах, госпиталях, траншеях. Занимался вопросами милитаризма. Но военной подготовки не имел. Кстати, это не был уникальный случай. В европейских государствах военными министрами нередко назначались именно политические, а не военные деятели. Ведь война прежде всего политика, а армия — ее орудие.

Н. В. Крыленко, уйдя с военного поприща, с головой окунулся в дело становления советской юстиции. Здесь его университетское юридическое образование очень пригодилось. День «13 марта» отнюдь не стал для советских юристов несчастливым днем. Наоборот. А вот тот же день, день прихода Троцкого в Наркомат по военным делам и назначение его затем председателем Реввоенсовета, многие годы считался «черным днем» для Красной Армии. Надолго утвердилась в нашей историографии концепция: Троцкий пробрался в Красную Армию для того, чтобы вредить ей изнутри, протащить в ее ряды своих «приспешников» и подводить Красную Армию под поражения. Документы полностью рассеивают эти измышления.

Удивительное дело: «ставленники» Троцкого — Вацетис, Тухачевский, Егоров, Примаков одерживали победы, военное ведомство, которое «разваливал» Троцкий, несмотря на все его недостатки, заслужило от Ленина репутацию образцового, а Красная Армия имела успехи на всех фронтах. Выходит, все это вопреки Троцкому? Да, именно так, отвечала сталинская историография с первой подачи Ворошилова (после его статьи «Сталин и Красная Армия», опубликованной в «Правде» 21 декабря 1929 года): Троцкий все разваливал, создавал опасные положения на фронтах, но, «к счастью» для Красной Армии, был Сталин, и именно его ПК посылал исправлять положение на фронтах, и он всюду вмиг обеспечивал победу.

Кажется, что эти легенды о Троцком и Сталине ушли в прошлое. Ушли, но не совсем и не все. В последнее время появились публикации, в которых и сегодня видна ослабляемая вкраплениями полуправды концепция Краткого курса истории партии, представляющая Троцкого в роли лишь «извратителя» военной политики партии. За примером далеко ходить не надо: в 1987 году в 8-м издании биографии Ленина оказалась исключенной единственная позитивная фраза Ленина о Троцком, имевшаяся в предыдущих изданиях, и расширен перечень надуманных «прегрешений» Троцкого. Можно привести примеры и из других статей 1988—1989 годов, в которых деятельность Троцкого в годы гражданской войны рисуется только черной краской.

За истиной обратимся снова к документам. 21 марта 1919 года Ленин в речи по военному вопросу на XIII съезде РКП(б) отвел обвинения «военной оппозиции» в извращении Троцким военной политики партии.

«Если Вы,— говорил Ленин,—...можете ставить Троцкому обвинение в том, что он не проводит политику ЦК,— это сумасшедшее обвинение. Вы ни тени доводов не приведете. Если Вы это докажете, то ни Троцкий не годится, ни ЦК. Какая же это партийная организация, когда она не может добиться, чтобы проводилась ее политика? Это невероятнейший пустяк»3.

Заметим, что эта замечательная по силе доводов и страстности ленинская речь была опубликована только спустя полвека. О ней в Кратком курсе истории партии — ни слова. Зато о рядовой речи Сталина было сказано, что именно в ней провозглашался курс на строительство регулярной армии. Выступив против «военной оппозиции», Сталин на деле являлся ее закулисным руководителем. «Съезд ударил по Троцкому»,- говорится в сталинском Кратком курсе, но в постановлениях съезда ничего подобного нет.

Что касается оценок Троцкого в документах ЦК партии, то кроме известного постановления ЦК РКП(б) «О политике военного ведомства» от 25 декабря 1918 года, в котором отметались возводившиеся на Троцкого как главу военного ведомства клеветнические измышления о наделении «непомерными правами» «николаевских контрреволюционеров» и «расстреле без суда лучших товарищей», можно сослаться на постановление Политбюро и Оргбюро ЦК от 5 июля 1919 года по поводу заявления Троцкого об отставке с поста председателя РВСР, в котором говорится:

«Твердо убежденные, что отставка т. Троцкого в настоящий момент абсолютно невозможна и была бы величайшим вредом для республики, Орг- и Политбюро настоятельно предлагают тов. Троцкому не возбуждать более этого вопроса...»4.

Постановление было подписано Лениным, Каменевым, Крестинским, Калининым, Серебряковым, Сталиным, Стасовой.

«Звездный час» Троцкого — так смело высказался о деятельности Троцкого в годы гражданской войны один историк, правда, уже в дни гласности, когда стало казаться, что у нас остается лишь один цензор — «внутренний». Определение, по-моему, удачное. В самом деле — ни до гражданской, ни после нее у Троцкого не было такого взлета деятельности, в котором бы, как в сплаве, соединились и проявились все черты его незаурядной личности, Троцкий отдался новому делу всецело. Ленин и ЦК не ошиблись в своем выборе в марте восемнадцатого.

Что же двигало, вернее, вызывало, можно сказать, исключительную энергию Троцкого в те годы? Г. А. Зив, автор одной из первых книжек о Троцком, находившийся вместе с ним в рядах меньшевиков, считал, что именно в военной области Троцкий нашел наилучшее приложение своим качествам.

«Взяв в руки руководство военными делами,— пишет Зив,— Троцкий наконец нащупал свою настоящую профессию, в которой все его таланты и способности могли проявиться и развернуться во всю ширь: неумолимая логика (принявшая форму военной дисциплины), железная решительность и непреклонная воля, не останавливающаяся ни перед какими соображениями гуманности, ненасытное честолюбие и безмерная самоуверенность, специфическое ораторское искусство...»5.

Характеристика эта небесспорна, но в ней, на мой взгляд, верно схвачены побудительные пружины, связанные с характером Троцкого, с его представлением о своей исключительности. Его решительный характер, желание и умение повелевать людьми, склонность к «силовым» методам руководства и другие качества пригодились для того, чтобы противостоять волне децентрализации, партизанщины, митингования, анархизма, то есть всему тому, что мешало созданию регулярной армии, невозможной без строжайшей централизации и железной дисциплины.

Найдя себя в военной сфере, Троцкий успел сделать немало. Для его военной деятельности были и другие стимулы, и среди них самый мощный его, можно сказать, фанатическая приверженность идее мировой пролетарской революции. Он считал, что русская революция, решая национальные задачи, должна стать искрой, детонатором для мирового революционного пожара. Лишь победа международного пролетариата поможет отсталой крестьянской России решить задачу построения социализма. Пролетариат России должен помочь пролетариату и угнетенным народам Европы и Азии сбросить своих эксплуататоров. Реальное средство помощи мировой революции — Красная Армия. И Троцкий вложил весь свой революционный энтузиазм в ее строительство.

«Мы утверждаем,— говорил он в марте 1918 года,— что момент социального взрыва во всех государствах неизбежно наступит, и мы, которым история раньше других вручила победу и все вытекающие из нее возможности, при первом раскате мировой революции должны быть готовы принести военную помощь нашим восставшим иностранным братьям»6.

И еще: «Мы должны быть готовы, вооружены, продержаться до этого времени», то есть до того дня, когда европейские рабочие «везде пойдут открыто на борьбу за установление своей власти во всех странах»7,- проповедовал Троцкий, призывая мобилизовать все силы для создания вооруженного оплота российской и мировой революции.

Кстати, это были не только лозунги. Летом 1919 года Троцкий настойчиво предлагает ЦК РКП(б) срочно сформировать на Урале 30—40-тысячный конный корпус и двинуть его в Азию, чтобы поднять там угнетенные народы, поскольку мировая революция в Европе задержалась. Позднее он предлагает создать для этой же цели военную базу в Туркестане. Предложения не были приняты. Но ясно, что задачу создания многомиллионной образцовой регулярной Красной Армии Троцкий расценивал как первейший интернациональный долг первой Страны Советов.

Ко времени учреждения ВЦИК Реввоенсовета Республики и назначения Троцкого его председателем он, как народный комиссар по военным и морским делам, уже успел сделать немало.

Листаем второй том «Декретов Советской власти». Март — август 1918 года. Месяцы, когда в огне начавшейся интервенции и гражданской войны закладывался фундамент Красной Армии. Вот постановление ВЦИК от 22 апреля «Об обязательном обучении граждан военному искусству», ознаменовавшее переход от добровольчества, партизанских отрядов к регулярной армии; далее «Торжественное обязательство» — первая советская военная присяга, начинавшаяся знаменитыми словами: «Я, сын трудового народа...»; постановление V Всероссийского съезда Советов о Красной Армии, законодательно закрепившее принципы ее строительства. Все эти исторические документы, известные по хрестоматиям, написаны народным комиссаром по военным делам Троцким.

Главной заботой Троцкого и наркомвоена в этот период были, пожалуй, командные кадры — костяк регулярной армии. В 1918 году образовалось несколько фронтов гражданской войны, они требовали новых и новых войск. Воевать на первых порах приходилось больше числом, чем умением. Поэтому Красная Армия численно должна была расти очень быстро. К маю 1918 года в ней было не более 300 тысяч человек, а к октябрю уже около миллиона. К весне 1919 года должно быть 3 миллиона — ставил задачу Ленин. Сотни разношерстных отрядов превращались в полки и дивизии. Совет Обороны утвердил представленный Главным штабом план одновременного формирования 48 дивизий. Потребовались сразу не сотни и тысячи, а десятки тысяч командиров. Бывших офицеров-большевиков на всю армию насчитывалось едва сотня, да и то это были в основном прапорщики и подпрапорщики. Унтер-офицеры, сочувствующие большевикам, так же как и командовавшие отрядами большевики, не имели нужного опыта. Выход был один — привлечь в Красную Армию бывших офицеров. Выдвинул и обосновал эту смелую идею Ленин, Троцкий стал ее ревностным исполнителем. Ему принадлежит первое обращение Советского правительства к русским офицерам с призывом идти служить в Красную Армию. К концу гражданской войны 76 процентов всего командного и административного аппарата Красной Армии представляли бывшие офицеры царской армии и лишь 13 процентов — выпускники первых советских командных курсов и школ.

Разгоралась гражданская война. Приходило немало известий об изменах многих военспецов. Весь преподавательский состав Академии Генерального штаба, эвакуированный из Москвы в Казань, перешел на сторону белых. Даже у Ленина появились колебания на счет привлечения бывших офицеров и генералов на командные должности. В конце августа он запросил мнение Троцкого о предложении Ларина (работника ВСНХ.— Ю. К.) заменить всех бывших офицеров Генштаба коммунистами. 23 августа Троцкий ответил из Свияжска:

«Считаю ларинское предложение в корне несостоятельным. Сейчас создаются условия, когда мы в офицерстве произведем суровый отбор: с одной стороны, концентрационные лагеря, а с другой стороны, борьба на Восточном фронте. Катастрофические мероприятия, вроде ларинского, могут быть продиктованы паникой. Те же победы на фронте дадут нам кадры надежных генштабистов... Больше всего вопят против применения офицеров либо люди, панически настроенные, либо стоящие далеко от всей работы военные деятели, которые сами хуже всякого саботажника: не умеют ни за чем присмотреть, сатрапствуют, бездельничают, а когда проваливаются — взваливают вину на генштабистов»8.

Троцкий убедил Ленина. Предложение Ларина осталось без последствий.

Но главная «атака» против военспецов и Троцкого последовала из Царицына после того, как туда прибыл Сталин в качестве «общего руководителя продовольственного дела на юге России», наделенного чрезвычайными полномочиями. 10 июля 1918 года Сталин из Царицына телеграфировал Ленину, что «для пользы дела ему необходимы военные полномочия»9, предупреждал, что если они не последуют, то он будет «сам, без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело. Так мне подсказывают интересы дела, и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит»10.

Разгоревшийся в последующие месяцы конфликт Царицына с центром имел непосредственное отношение к Троцкому, стилю его деятельности, поэтому хочется остановиться на нем подробнее.

После переговоров Ленина с Троцким Реввоенсовет Республики облекает Сталина и военными полномочиями. Телеграмма Троцкого в Царицын, имевшая пометку, что она «отправляется по согласованию с Лениным», возлагала на Сталина задачу: навести порядок, объединить отряды в регулярные части, установить правильное командование, изгнав всех неповинующихся»11.

В телеграммах Ленину Сталин сообщал о налаживании расстроенного военного хозяйства на царицынском участке фронта, ликвидации отрядной неразберихи, установлении железной дисциплины в воинских частях благодаря «своевременному удалению так называемых специалистов»12.

Историкам еще предстоит исследовать и объективно оценить результаты деятельности Сталина как руководителя продовольственного дела на юге и обороны Царицына. Работу он проделал большую, но немало было и ошибок. Например, расстрелы без суда начались раньше всего в Царицыне по указаниям Сталина. Уже тогда Ленину, Свердлову, Троцкому и большинству членов ЦК партии было ясно, что взятая Сталиным, а также Ворошиловым и Мининым линия на изгнание военных специалистов, возврат к коллективному командованию, противопоставление мест центру является ошибочной и вредной.

Вначале Троцкий не придавал особого значения сигналам из Царицына, после того когда туда прибыл Сталин. Но когда Сталин самовольно отстранил от должности, оклеветал и арестовал командующего Северо-Кавказским военным округом бывшего генерала, видного ученого А. Е. Снесарева, а затем без каких-либо улик арестовал все артиллерийское и часть штабного управления СКВО, заменил командиров из бывших офицеров унтер-офицерами, Троцкий понял, что надо принимать решительные меры против самоуправства Сталина, грозившего разрушить созданную с огромным трудом систему военного управления. В телеграмме Сталину он требует оставить штаб и комиссариат СКВО на прежних условиях и дать им возможность работать. «Не принимать во внимание»13 — такова была резолюция Сталина на телеграмме. Игнорированием распоряжений предреввоенсовета он демонстрировал не только независимость от Троцкого, но и неприятие централизации в управлении, без чего регулярная армия, по убеждению Троцкого, была немыслима.

Присланная по указанию Троцкого в Царицын комиссия, проверив обвинения в адрес Снесарева и содержащихся в плавучей тюрьме военных специалистов в военном заговоре, не обнаружила никаких улик. Тех, кого не успели расстрелять, Сталину пришлось отпустить, в том числе и Снесарева. В 1930 году Снесарев был снова арестован и без суда подвергнут ссылке. Кажется, Сталин не забывал никого.

Троцкому пришлось защищать от «царицынской тройки» и доброе имя бывшего генерала П. П. Сытина, назначенного РВС командующим Южным фронтом. Уже через 3 дня (!) после прибытия Сытина Сталин телеграфирует в Москву, что Сытин не заслуживает доверия, «не может, не желает и не способен защищать Царицын». Недовольство Сталина вызвало нежелание Сытина принять коллективное командование, согласовывать с ними все, даже мелкие оперативные вопросы. Они самовольно смещают Сытина и назначают командующим Южным фронтом Ворошилова.

У Троцкого было противоположное мнение о Сытине, который успел хорошо проявить себя в Западной завесе. «Я ценю Сытина как честного, серьезного и способного работника»,— отмечал он в одном из разговоров по прямому проводу14. Военные специалисты очень ценили уважительное к ним отношение.

Коллективное командование осложняло борьбу с Красновым на Южном фронте. 2 октября 1919 года Троцкий предлагает Сталину и Минину от имени РВСР немедленно образовать реввоенсовет Южного фронта «на основе невмешательства комиссаров в оперативные дела»15. Сталин и Минин игнорировали и этот приказ РВСР, расценив его как «угрожающий развалом всему фронту и гибелью всему революционному делу на юге». Только коллективное командование!

Конфликт имел принципиальный характер и настолько обострился, что Троцкому пришлось перенести его в ЦК. Состоявшийся 2 октября пленум ЦК осудил позицию царицынцев, поддержал Реввоенсовет Республики и его председателя. ЦК принял постановление, обязывающее всех партийных товарищей подчиняться решениям, исходящим из центра. Пленум решил: «Вызвать т. Сталина к прямому проводу и указать ему, что подчинение Реввоенсовету абсолютно необходимо»16. Передавая Сталину по прямому проводу решение ЦК, Я. М. Свердлов подчеркивал, что «без подчинения нет единой армии».

«Убедительно предлагаем провести в жизнь решения Реввоенсовета. Случае, считаете их вредными, неправильными, предлагаем приехать сюда, обсудить совместно, принять надлежащее решение. Никаких конфликтов не должно быть»17.

Но и этот увещевательный тон не оказал нужного воздействия. Зная, что Ленин не присутствовал на пленуме (он находился на лечении в Горках), Сталин и Ворошилов обратились к нему с письмом, в котором опротестовали приказ Троцкого, утверждая, что он «грозит отдать все дела фронта и революции на юге в руки генерала Сытина, человека не только не нужного на фронте, но и не заслуживающего доверия и потому вредного»18. Это было очередное голословное обвинение против бывшего генерала.

Сталин и Ворошилов предлагали

«обсудить в ЦК партии вопрос о поведении Троцкого, третирующего виднейших членов партии (они имели в виду себя.— Ю. К.) в угоду предателям из военных специалистов и в ущерб интересам фронта и революции. Поставить вопрос о недопустимости издания Троцким единоличных приказов... Пересмотреть вопрос о военных специалистах из лагеря беспартийных революционеров»19.

Предложение, а точнее, требование Сталина и Ворошилова принято не было.

Как видим, и после пленума ЦК Сталин не собирался менять своих позиций. Вскоре в адрес Председателя ВЦИК Свердлова и Предсовнаркома Ленина пришла телеграмма из Тамбова от Троцкого следующего содержания:

«Категорически настаиваю на отозвании Сталина. На Царицынском фронте неблагополучно, несмотря на избыток сил. Ворошилов может командовать полком, но не армией в 50 тысяч солдат. Тем не менее я оставляю его командующим армией при условии подчинения командующему Южного Сытину... Без координации с Царицыном серьезные действия невозможны».

Троцкий грозил, что, если царицынцы не будут выполнять его распоряжений, он отдаст под суд Ворошилова и Минина и объявит об этом в приказе по армии.

«У нас,— писал Троцкий,— колоссальное превосходство сил, но полная анархия на верхах. С этим можно совладать в 24 часа при условии вашей твердой и решительной поддержки. Во всяком случае, это единственный путь, который я вижу для себя»20.

Владимир Ильич был очень озабочен положением с Царицыном.

«Ленин,— писал позднее Троцкий,— лучше меня знал Сталина и подозревал, очевидно, что упорство царицынцев объясняется закулисным режиссерством Сталина».

Ленин хотел смягчить конфликт. Он согласился на предложение Свердлова вызвать Сталина в Москву для переговоров, надеясь на компромисс. Состоялась встреча Сталина со Свердловым и Лениным. «Ильич взбешен» — так передавал реакцию Ленина Сталин в разговоре по прямому проводу с Ворошиловым. Не получив поддержки, Сталин подал заявление об уходе с постов члена Реввоенсовета Южного фронта и РВСР.

Вскоре Сталин пожалел, что в сердцах сделал этот шаг. Желая остаться на военной работе, он стал искать примирения с Троцким, хотя бы ценой «временной и неискренней капитуляции», как отмечал Троцкий позднее. 19 октября Сталин снова выехал в Москву и имел беседу с Лениным, после чего Троцкий получил телеграмму от Ленина. В ней сообщалось о желании Сталина продолжать работу на Южном фронте, готовности Ворошилова и Минина, выполняя просьбу Сталина, «оказать полное подчинение приказам центра», о снятии Сталиным ультиматума об удалении Сытина и Мехоношина, о его желании быть членом Реввоенсовета Республики.

«Сообщая Вам, Лев Давидович, обо всех этих заявлениях Сталина, я прошу Вас обдумать их и ответить, во-первых, согласны ли Вы объясниться лично со Сталиным, для чего он согласен приехать, а во-вторых, считаете ли Вы возможным, на известных конкретных условиях, устранить прежние трения и наладить совместную работу, чего так желает Сталин.

Дата добавления: 2015-07-10