Аргументы «ПРОТИВ»: почему я могу им быть

1. Я знала, как выглядит изнутри Белый Особняк. Знала каждый свой шаг в мире тюрьмы Невидимых. То же с крыльями Крууса. У меня уйма познаний, которые я не могу объяснить. (Возможно, их поместили в меня. Если можно подделать воспоминания, почему нельзя поместить их в чью-то голову?)

2. Всю жизнь мне снилась фаворитка, и, даже будучи без сознания, она смогла призвать меня. (Или манипулировала мной во сне, как и Келтарами.)

3. Я могу призвать руны, которые, предположительно, использовались для усиления стен тюрьмы Невидимых. (Не знаю, в какой список нужно отнести этот пункт. Зачем Королю помогать им? Возможно, это часть моего дара ши-видящей.)

4. Книга охотится за мной и играет в кошки-мышки. (И я не могу этого понять. Но что-то во мне явно не так.)

5. К'врак мысленно потрогал меня и сказал: «Ах, вот ты где». (Что за фигня???)

6. Я могу пройти сквозь Зеркало, которое пропускает только Короля и фаворитку, а фаворитка – это Королева. Бэрронс и Фиона пройти не смогли.

7. Когда я была в Белом Особняке, я видела фаворитку, но не Короля, что логично, если я попадала в его воспоминания. Ведь если кто-то что-то вспоминает, он же не видит в памяти себя, а только происходящее.

Я уронила ручку и захлопнула дневник. На основании двух последних пунктов папа обеспечил бы мне пожизненное заключение без права на апелляцию.

Нужно провести больше экспериментов с Зеркалом. К этому все и сводилось. Как только я докажу, что кто-то еще может пройти через него, я перестану сходить с ума.

– Ага, – пробормотала я. – Больше экспериментов. И кто же из нас так думал?

А думал так одержимый Король, эксперименты которого выпустили в мир расу чудовищ. И никуда не деться от простого факта: если тест не удастся, объект тестирования умрет. Неужели мне так нужны оправдания, что я готова стать убийцей? Да, я многих лишила жизни за прошедшие месяцы, но это произошло в горячке боя, а не по расчету. А Фиона сама хотела умереть.

Лучшим испытуемым будет стопроцентный человек.

Я могу, в принципе, найти в «Честерсе» того, кто ищет смерти. Или кого-то слишком пьяного...

Я что, теряю человеческий облик? Или во мне изначально слишком мало от человека?

Я сжала руками виски и застонала.

И вдруг все мышцы моего тела напряглись, словно встали навытяжку, хотя я не двигалась.

– Бэрронс. – Я уронила руки и подняла голову.

– Мисс Лейн.

Он сел напротив меня с такой грацией, что я удивилась, как могла когда-то считать его человеком. Его тело буквально влилось в парчовое кресло, обогнув подлокотник, как вода огибает камень, и снова превратившись в гибкие мускулы. Он двигался так, словно четко знал все измерения и расположение предметов в комнате. Бэрронс не шел, не шагал, не крался, он скользил, с безукоризненной точностью определяя расположение других атомов относительно своего тела. Ему легко было прятаться за неодушевленными предметами и притворяться таким же.

– Ты всегда так двигался, просто я не замечала? Я настолько рассеянна?

– И да, и нет. Вы были рассеянны. Прятали голову в своей тугой розовой попке. Но я никогда так не двигался при вас. – Его взгляд истекал сексуальными намеками. – Хотя пару раз я мог двигаться так сзади вас.

– Ты перестал скрывать от меня свои секреты?

– Настолько далеко я бы не зашел.

– Но что скрывать такому, как ты?

– А вы правда хотите это знать? – И снова блеск его глаз завел меня.

Прошла почти неделя после смерти Фионы, и мой гардероб теперь шел мне, как никогда. На мне были черные штаны с серой вставкой и моя любимая розовая футболка с надписью «я СОЧНАЯ девчонка» на груди и шифоновыми рукавами-фонариками. Свои светлые волосы я повязала шарфом, в ушах болтались сережки Алины в виде сердечек. Мои ногти отросли, и я сделала французский маникюр, но для педикюра использовала черный лак. На этом дихотомия^[9] не заканчивалась. На мне были черные кружевные трусики и бело-розовый полосатый лифчик. Да, у меня были проблемы.

– Кризис самоопределения, мисс Лейн?

Еще недавно я начала бы огрызаться. Но я наслаждалась моментом. Я сидела в моем магазине, пила горячее какао, смотрела на Бэрронса при свете свечей и камина, под рукой были мои дневник и lPod, и я знала, что мои родители и мой мир почти в порядке, если не считать небольшой проблемы со мной. Друзья и любимые были в безопасности. Я дышала. Те, кто имел для меня значение, тоже. Жизнь была прекрасна.

Не так давно я думала, что никогда больше не окажусь здесь. Никогда не увижу слабой чувственной улыбки на губах Бэрронса, которая говорила о том, что он развлекается в ожидании настоящего удовольствия. Никогда не буду обмениваться с ним насмешками и спорить о планах. Никогда не пойму, что до тех пор, пока Бэрронс жив, книжный магазин будет бастионом на страже границ распространения Темных Зон, Фейри и монстров. Это место было крепостью, хранившей мое сердце.

Я ненавидела Бэрронса за то, что он позволил мне горевать, но я была благодарна ему за то, что он бессмертен, а значит, горя и потерь больше не будет.

Я никогда не сломаюсь при Бэрронсе. Ничто не сможет навредить мне, пока он рядом, потому что он надежен, как приход ночи, неизбежен и вечен, как рассвет. Да, я все еще не знала, кто он, и меня интересовали его мотивы, но это могло подождать. Порой время расставляет все по местам лучше, чем попытки выведать и выяснить.

– Я больше не знаю, что носить, поэтому решила смешать стили.

– Попробуйте собственную кожу.

– Для нее холодновато.

Мы уставились друг на друга.

Его глаза не сказали: «Я вас согрею», а мои не ответили: «Так чего же ты ждешь?» Бэрронс не произнес: «Черта с два я сделаю первый шаг», так что я не решилась парировать: «А жаль, потому что я не могу, потому что я...» И он не рявкнул: «...давлюсь собственной гордостью?!»

– Можно подумать, что ты не такой же.

– Простите?

– Ну правда, Бэрронс, – сухо сказала я. – Не одна я только что молчала, и ты это знаешь.

И снова его улыбка.

– Сложная вы штучка, мисс Лейн.

– Сам такой.

Он сменил тему:

– Келтары привезли в «Честере» своих жен и детей.

– Когда?

Наш поход в Белый Особняк занял почти пять недель дублинского времени. На обратном пути мы остановились в библиотеке и забрали с собой столько книг, сколько смогли унести вместе с телом Фионы. Я не только пропустила день рождения Дэни, я пропустила и свой день рождения, который был первого мая. Время буквально летело на крыльях.

– Около трех недель назад. Им хватило времени, чтобы обустроиться. И они отказываются уходить без Королевы.

– То есть они обосновались там навсегда.

– Именно.

– И сколько у них детей?

Я попыталась представить «Честере», в котором на холодном этаже из хрома и стекла обустраивается семья. Как дети, завернутые в одеяла и сосущие большой палец, ходят вдоль балюстрады. Это казалось жутко неправильным и в то же время до смешного необходимым. Возможно, Келтарам удастся смягчить фундаментальную крутизну этого места.

– Четверо Келтаров привезли жен и детей. Они размножаются так, словно возложили на себя миссию заново заселить свою страну на случай нового нападения. Хотя кому нужна их страна? Келтаров десятки. Они повсюду. В «Честерсе» царит полный хаос.

– Риодан, наверное, сходит с ума. – Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

Бэрронс казался напуганным.

– Ребенок увязался за нами, когда мы шли взглянуть на Королеву. Он хотел, чтобы Риодан починил ему игрушку.

– И он починил?

– Риодан огорчился, потому что тот не затыкался, и оторвал ему голову.

– Ребенку? – охнула я.

Бэрронс посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

– Медведю. В нем села батарейка, и аудиофайл заклинило. Иначе его было не заткнуть.

– А почему бы не вставить другую батарейку?

– Дитя вопило как резаное. Армия Келтаров прискакала к нему на помощь. А я не успел оттуда вовремя выбраться.

– Я хочу увидеть родителей. То есть увидеться с ними.

– В'лейн согласился помочь Келтарам вытащить Кристиана. Он восстанавливает дольмен на ЛаРу, который разрушил по твоей просьбе. – Бэрронс покосился на меня с молчаливым упреком: «Если бы ты подумала об этом раньше, нам не пришлось бы терять время». – В'лейн считает, что, закончив дольмен, он восстановит связь между измерениями и мы вытащим Кристиана.

Значит, В'лейн делал хорошую мину при плохой игре и пытался работать в команде. У нас с ним было что выяснять, но у меня на языке больше не было его имени, и я подозревала, что он меня избегает. Последнюю неделю у меня не было настроения для выяснения отношений. Мне хватало споров с самой собой.

– Если вы не справитесь, я пойду туда одна.

Кристиана нужно спасти как можно быстрее! Как только мы вернулись после убийства Фионы, я начала заниматься этим вопросом. Я бы приступила к этому и раньше, но тот факт, что я оказалась не-фавориткой, закольцевало мой мозг в переживаниях.

– Когда он вернется?

– Ваш красавчик из колледжа уже не так красив.

– Он не мой красавчик из колледжа.

Мы уставились друг на друга.

– Но я действительно считаю, что он красив, – сказала я, чтобы позлить Бэрронса.

«Если я увижу вас в его постели, как это было в Зеркалах, я его убью».

Я моргнула. Я не могла увидеть такое в глазах Бэрронса. Он испарился из кресла и возник в паре метров оттуда, у камина, спиной ко мне.

– Келтары ждут возвращения Кристиана со дня на день.

Я хотела быть там, когда его выпустят, но меня явно не приглашали. И я не горела желанием признаваться Келтарам, что кормила их племянника плотью Фейри. Вполне возможно, что они посчитают это каннибализмом, святотатством или и тем и другим, но, так или иначе, оскорбятся. Мне не нужно их во все посвящать, они сами довольно скоро обо всем узнают.

Я вздрогнула. Время ритуала приближалось.

– Нам нужно встретиться со всеми: с Келтарами, ши-видящими, В'лейном. Согласовать детали.

Что случится, когда мы наконец поймаем и запрем Книгу? Как Бэрронс собирается ее потом использовать? Он знает Изначальную Речь? Он настолько стар? Он сам ей научился или его кто-то обучил? А может, он планирует вернуть Книгу в аббатство и просто сесть и прочитать ее?

А что потом?

– Почему ты не признаешься, зачем тебе «Синсар Дабх»?

Бэрронс снова исчез и появился передо мной.

– И зачем ты так двигаешься? Раньше ты такого не делал. – Это раздражало меня.

– Я действую вам на нервы?

– Вовсе нет. Просто... мне сложно уследить за тобой.

В его глазах появился красный отблеск.

– И вас это совсем не пугает?

– Ни капли. Я просто хочу знать, что изменилось.

Он пожал плечами.

– Чтобы скрывать свою природу, нужно напрягаться. – Но его глаза говорили: «Считаете, что смирились с существованием моего зверя? Так смотрите на него, день за днем».

Не проблема.

– Королева приходила...

– В сознание?! – воскликнула я.

– Ненадолго, а потом снова уснула.

– Ну почему ты вечно так тянешь время, прежде чем сказать мне о важном?

– Пока Королева была в сознании, Джеку хватило ума спросить, кто заточил ее в гроб.

Я напряглась в ожидании ответа.

– И?..

– Она сказала, что это был Принц Фейри, которого она раньше никогда не видела. Он называл себя Круусом.

Я могла только изумленно смотреть на Бэрронса.

– Но как такое возможно? Хоть кто-то из тех, кого мы считали мертвыми, мертв на самом деле?

– Похоже, что нет.

– У него были крылья?

Бэрронс покосился на меня.

– А что?

– У Крууса они были.

– Откуда вы... Ах да. Воспоминания.

– Тебя это не беспокоит? Что я... – Не фаворитка. Я не могла закончить фразу.

– Человек не более, чем я? Наоборот. Вы либо очень долго жили, либо являетесь доказательством того, что реинкарнация существует. Мне интересно узнать, можете ли вы умереть. Рано или поздно за вами придет Король Невидимых. Нам с ним давно пора поговорить.

– Зачем тебе Книга, Бэрронс?

Он улыбнулся. Ну, по крайней мере, показал зубы.

– Ради одного заклятия, мисс Лейн. Всего-навсего. Не стоит забивать этим свою красивую головку.

– Не говори со мной свысока. Это только раньше затыкало мне рот. Больше не сработает. Заклятие для чего? Ты хочешь стать таким, как раньше? Или умереть?

Бэрронс сузил глаза, и у него в груди снова затрещала гремучая змея. Он внимательно всматривался в мое лицо, словно пытаясь учесть малейшие нюансы трепетания ноздрей при вдохе, форму рта, движение глаз.

Я приподняла бровь и ждала.

– Так вот что вы обо мне думаете? Что я хочу умереть? Чтобы обрядить меня в рыцарские одежды? Рыцарство требует суицидальных наклонностей. У меня их нет. Я наслаждаюсь жизнью. Я не откажусь от возможности просыпаться каждый день на протяжении вечности. Мне нравится быть собой. Мне досталась лучшая участь. Я буду здесь, когда все будет происходить. Буду, когда все закончится. И я восстану из пепла, когда все начнется вновь.

– Ты сказал, что кто-то опередил меня с проклятием.

– Мелодрама. Это подсластило вам пилюлю? Вы целовали меня.

– Так ты не чувствуешь себя проклятым?

– И молвил Бог: да будет свет. И молвил я: «Скажи, пожалуйста».

Бэрронс исчез. Он больше не стоял передо мной. Я оглянулась, но в магазине было пусто, а я не понимала, куда и почему он так быстро пропал. Он стал неотличим от книжного шкафа, растворился в занавеске, обернулся вокруг колонны?

Внезапно на моих волосах сжался кулак, запрокидывая мне голову, принуждая выгнуться на диване.

Бэрронс накрыл мои губы своими, языком заставил разжать зубы.

Я схватила его руку, но при скорости, с которой он запрокинул мою голову, я смогла лишь удержать равновесие.

Второй рукой Бэрронс обхватил мою шею, поднимая мне подбородок, чтобы поцеловать глубже, сильнее, чтобы не позволить мне сопротивляться.

Да я и не думала сопротивляться.

Сердце колотилось у меня в груди, ноги раздвинулись. Бывают разные виды поцелуев. Я думала, что изучила их все, если не до приезда в Дублин, то уж точно после того, как стала при-йа и провела много дней и ночей в постели с Бэрронсом.

Но это было нечто новое.

И я могла лишь держаться за его руку, чтобы выжить.

Слово «поцелуй» для этого мало подходило.

Мы словно слились в одно целое. Я не могла даже ответить на поцелуй, и мне оставалось только принимать то, что он мне давал. И ощущать острые клыки, когда Бэрронс втянул мой язык себе в рот.

И я поняла: тогда, в подвале, он не позволял мне видеть, что он скорее зверь, чем человек. Может, это было не всегда, но теперь это именно так. Наверное, когда-то очень давно Бэрронсу недоставало возможности быть человеком. Но не теперь. Он сжился с новой ролью.

И меня это ошеломило: какую же оболочку он выбрал! Он легко мог стать диким. Он был самым сильным, быстрым, умным, могущественным существом из всех известных мне. Он мог убить кого и что угодно, в том числе и Фейри. И он никогда не будет убит. Однако он ходит на двух ногах, живет в Дублине, у него книжный магазин, коллекция машин и красивых артефактов. Он злится, когда кто-то портит его ковры или одежду. Он заботится о некоторых людях, нравится ему это или нет. И у него совсем не животное чувство собственного достоинства.

– Чувство собственного достоинства – это животное понятие. Животные чисты. Люди идиоты. И прекрати, на фиг, думать. – Бэрронс отпустил мой рот, чтобы заговорить, и я наконец смогла вдохнуть.

Я не собиралась ему подыгрывать. Ситуация к этому не располагала. Меня прижали под неудобным углом к дивану, я была полностью в его власти и вполне могла сломать себе шею при попытке вырваться. Я хотела знать, какое заклятие ему нужно, поэтому отдалась поцелую и вломилась в его сознание.

Алый шелк простыней.

Я в ней, и она смотрит на меня так, словно я для нее весь мир. Эта женщина сводит меня сума.

Я вздрогнула. Я занималась сексом со мной, смотрела на себя его глазами. Голой я выглядела великолепно – так вот какой он меня видит? Бэрронс не замечал во мне ни одного недостатка. Самой себе я никогда не казалась такой красивой. Я хотела вырваться. Это казалось извращением. И завораживало. Но это было не то, за чем я охотилась...

Где наручники? Ах, схватить ее за голову, она опять это делает. Заставляет меня кончить. Связать ее. Она вернулась? Сколько у меня еще времени?

Он ощутил мое присутствие.

ВОН из моей ГОЛОВЫ!

Я углубила поцелуй, укусила его за язык, и Бэрронса захлестнуло желание. Этим я и воспользовалась, ныряя глубже. Там была мысль, которую он прятал. Она мне нужна.

Никого нет дома, кроме Той, для которой я – целый мир. Так не может продолжаться, я так не могу.

Почему он не мог продолжать? Что он не мог делать? Я занималась с ним сексом всеми возможными способами, я смотрела на него с обожанием. Так в чем же проблема?

Внезапно на меня навалилась усталость. Я в его теле, и я кончаю под ним, а он внимательно смотрит мне в глаза.

Какого черта я тут делаю?

Бэрронс знал, кем он был, кем была я.

Он знал, что мы из разных миров, что нам не быть вместе.

Но однажды нас не разделяло ничто. Мы существовали без определений, без правил, и не только я наслаждаюсь этим. Однако пока я испытываю сексуальное блаженство, Бэрронс помнит о течении времени. Он знает о том, что происходит – и что я лишена сознания, а когда я приду в себя, буду винить во всем его.

Все надеюсь увидеть свет разума в ее глазах. Даже зная, что это будет означать прощание.

Так и было. Сознательно или нет, но я скрывала это от него. Бэрронс видел меня обнаженной, душой и телом, а я совсем его не видела. Я была ослеплена беспомощной похотью, и это было не для него. Я сама была похотью, а он просто оказался рядом.

«Хоть один раз», – думал он, глядя, как мои глаза становятся пустыми.

Что хоть один раз? Вместо напора я попыталась скрыть свою атаку. Притворилась, что отступаю, позволила Бэрронсу думать, будто он победил, и в последний миг обернулась. Но не врезалась в его мысли. Я просто застыла и слушала.

Он убрал волосы с моего лица. Я выглядела, как животное. В моем взгляде не было разума. Я была пещерной дикаркой с маленьким доисторическим мозгом.

Когда ты узнаешь, кто я, позволь мне быть твоим мужчиной.

Он вышвырнул меня из головы с такой силой, что я чуть не потеряла сознание. В ушах звенело, голова болела.

Я втянула воздух. Бэрронс исчез.

Я бодро шагала по Темпл Бар Дистрикт. Я рано проснулась, взглянула на косые лучи солнца в окне спальни, оделась и отправилась по делам.

Холодильник был пуст, а я больше не могла откладывать празднование двух дней рождения, поэтому придется импровизировать с ингредиентами для тортов. После Хеллоуина масло, яйца и молоко сложно было достать, но женщины с Юга способны на многое, имея под рукой жир, сгущенку и яичный порошок. Я собиралась испечь шоколадный торт с шоколадным кремом, и ничто не могло меня остановить. Мы с Дэни будем смотреть фильмы или покрывать ногти рисунками. Это будет как в старые добрые времена с Алиной.

Я шла, подставляя лицо солнцу. С жутким опозданием, но весна все-таки пришла в Дублин.

Время возрождения было для меня подарком. Мне удалось спрятаться от зимних месяцев в Фейри и Зеркалах, но все равно это была самая долгая зима в моей жизни.

Весна не слишком отличалась от зимы, но она чувствовалась в воздухе – в теплом поцелуе ветра, в запахе с океана, который обещал аромат цветов, если не здесь, то где-то в другом месте. Я бы никогда не подумала, что мне будет не хватать насекомых, но мне их не хватало. В Дублине ничего не росло и не было ни мотыльков, ни бабочек, ни пчел. Ни цветка, ни побега, ни травинки. На Хеллоуин Тени выпили город досуха и ушли, громко хлопнув дверью. Осталась пустыня.

Не то чтобы я была агрономом, но я кое-что выяснила. И была уверена, что, если добавить в землю удобрения, со временем удастся вернуть растения.

Нам многое нужно переделать. Убрать мертвые деревья, посадить новые. Заново заполнить клумбы. Обновить парки. Я собиралась начать с малого – принести земли из аббатства, посадить маргаритки, лютики, петунии и несколько бальзаминов. Заполнить свой магазин кустарниками и декоративными растениями, которые оживят мое место обитания, разбить садик на крыше, а потом постепенно двигаться дальше.

Однажды Дублин снова будет жить и дышать. Все пергаменты, которые когда-то были людьми, нужно вымести и устроить погребальную церемонию. И однажды туристы появятся в исходном пункте и будут говорить о Хеллоуине, когда упали стены, – а может, даже вспомнят девушку, прятавшуюся в церкви, чтобы потом помочь, – и отправятся в шестьсот отстроенных пабов, чтобы отпраздновать возвращение человеческого мира людям.

Мы его вернем. Не важно, кто я и кем была, я все равно собиралась поймать и вернуть Книгу в аббатство и выяснить, как восстановить стены. А попутно я найду доказательства того, что я не Король, а просто человек с множеством воспоминаний, созданных и помещенных в меня по причине, которую мне еще предстоит узнать. Я не центральная фигура пророчества и не стану ни спасителем, ни гибелью человечества. Я просто та, кого перепрограммировала Королева – или кто-то еще.

Возможно, это сделал Король – чтобы я отыскала Книгу, если та вырвется на свободу, плюс я могла запечатать Книгу навсегда.

Шагая вперед, я пыталась снова погрузиться в разум той девушки, что сошла с самолета, взяла такси до Темпл Бар Дистрикт, поселилась в «Кларин-хаус» и удивилась акценту старого лепрекона у стойки. Холодная. Испуганная. Раздавленная горем. Дублин был огромным, а я – маленькой и беспомощной.

Я оглянулась, впитывая пустую оболочку города, вспоминая толкотню и веселье. Этот город был заполнен крайком – биение жизни воспринималось как неотъемлемая часть Дублина.

– Доброе утро, мисс Лейн. – Ко мне шагнул инспектор Джайн.

Я быстро его оглядела. На нем были облегающие джинсы цвета хаки, простая белая футболка и военные сапоги, зашнурованные поверх штанин. Он был увешан оружием, пистолеты на поясе и в наплечной кобуре, УЗИ на плече. Книге или еще чему-либо злобному было негде спрятаться. Несколько месяцев назад у Джайна начинал появляться животик. Но теперь он исчез. Джайн был мускулистым долговязым мужчиной, шагавшим с уверенностью и силой впервые за многие годы.

Я улыбнулась, обрадовавшись встрече, но с трудом сдержалась, чтобы не потянуться за копьем. Я надеялась, что Джайн оставил идею отнять у меня оружие.

– Просто отличное утро.

Я рассмеялась.

– Я думала о том же. Что с нами не так? Дублин опустел, а мы, кажется, готовы весело насвистывать.

Инспектор, когда-то пивший чай с мясом Невидимых, и я определенно прошли долгий путь.

– Никаких бумажек. Я ненавидел эту волокиту. И даже не понимал, сколько времени она у меня съедает.

– Новый мир.

– Чертовски странный.

– Но хороший.

– Айе. На улицах тихо, Книга залегла на дно. Я несколько дней не видел Охотников. Мы, ирландцы, знаем, как взять от передышки все возможное, прежде чем снова начнется война. Прошлой ночью я занимался любовью с женой. Дети у меня здоровые и сильные. Я рад, что жив, – словно между делом сказал Джайн.

Я кивнула с полным пониманием.

– Кстати об Охотниках. Скоро вы увидите одного из них в небе. Я вкратце обрисовала ему наш план: я буду обыскивать улицы на Охотнике в поисках «Синсар Дабх».

– Так что не подстрелите меня, ладно?

Джайн с мрачным видом прищурился.

– Как вы его контролируете? Вы можете заставить Охотника отвести вас в его логово? Обнаружив их гнездо, мы бы многих уничтожили.

– Давайте сначала уберем Книгу с дублинских улиц. А потом я помогу вам, обещаю.

– Обещание придется сдержать. Мне не нравится использовать девочку, но я вынужден это делать. У нее и так тяжелая жизнь. Такой девчонке надо бы посидеть дома, почувствовать заботу о себе. А она убивает, словно прирожденный киллер. И мне интересно, сколько она уже...

– МакКайла, – сказал В'лейн.

Джайн замер с открытым ртом на середине шага. Он не замерз. Просто застыл.

Я напряглась и потянулась за копьем.

– Нам нужно поговорить.

– Неверно. Это тебе нужно объясниться.

Я вертелась по кругу, сжимая копье. Почему-то оно не исчезло.

– Убери копье.

– Почему ты его не забрал?

– Это жест доброй воли.

– Где ты?

Я слышала его голос, но источник голоса двигался, не показываясь.

– Я появлюсь, когда ты ответишь мне жестом доброй воли.

– А именно?

– Я позволил тебе оставить копье. А ты спрячешь его в ножны. Мы проявим взаимное доверие.

– Ни за что.

– Не только мне следует объясниться. Как ты пронесла Королеву сквозь Зеркало Короля?

– Слушай, вот чего я не понимаю. В прошлый Хеллоуин меня насиловали Невидимые Принцы. Ты сказал, что был занят, потому что тебе пришлось провожать Королеву в безопасное место. Но теперь я знаю, что, по твоим же словам, много человеческих лет она была в темнице Невидимых. Где ты был на самом деле, В'лейн?

Он возник в нескольких метрах передо мной.

– Я не лгал тебе. Не совсем. Я сказал, что не мог быть в двух местах одновременно, и это правда. Я воспользовался этим временем, чтобы искать Королеву в Зеркалах Дэррока. Я был уверен, что за ее исчезновением стоит он. Я считал, что он прячет Королеву в одном из Зеркал на ЛаРу, но не мог подобраться к ним, пока не пала магия наших миров. Когда я разгромил для тебя дольмен – мы его восстановили только вчера, и я смог вернуть Кристиана, иначе пришел бы раньше, – я исследовал Зеркала. Но Дэррок многое узнал из дневников, которые украл в Белом Особняке, и я не смог прорваться сквозь его барьеры.

– И всю ночь, пока меня насиловали, ты обыскивал его дом и ничего не нашел?

– Мое решение прискорбно лишь тем, что не дало результата. Я был уверен, что Королева там. Если бы я нашел ее, оно бы того стоило. Но все же, когда я узнал, что упустил, я почувствовал... – В'лейн прикрыл глаза, лишь тонкая серебряная ниточка блестела из-под ресниц. – Я почувствовал. – Он горько улыбнулся. – Это было невыносимо. Фейри мало что чувствуют. И уж точно не чувствует первый Принц Королевы. Я завидовал темным собратьям, которые познали тебя так, как мне не дано. Я задыхался от ярости, потому что они причинили тебе вред. Я оплакивал потерю того, чего не мог определить и никогда больше не смог бы познать. Это не человеческое сожаление? Я испытывал... – Он глубоко вздохнул и выдохнул: – Стыд.

– Это ты так говоришь.

Его губы задрожали.

– Впервые за все свое существование я жаждал забвения. Я не мог подчинить себе свои мысли. Они помимо моей воли возвращались к темам, которые были адом для меня. И я не мог их остановить. Я захотел остановить себя. Это любовь, МакКайла? Это она такое с вами делает? Тогда зачем вы, люди, так ее жаждете?

Я вздрогнула, вспомнив, как лежала на земле рядом с Бэрронсом и истекала кровью.

– Я устал находиться в невыносимом положении. Целую вечность я был всецело предан Королеве. Без нее моя раса обречена. Наследницы нет. И нет никого, кто мог бы вести мой народ. Я не мог помочь тебе, оставив ее поиски. Я не позволял вмешаться эмоциям, на которые не имел права. Слишком долго лишь я один стоял между миром и войной. – В'лейн всмотрелся в мои глаза. – Разве что...

– Разве что?

– Ты все еще угрожаешь мне копьем.

Я шагнула к нему, убирая копье в ножны.

Он исчез.

И заговорил за моей спиной.

– Возможно ли, что ты становишься одной из нас?

Я резко обернулась.

– Что?

– Ты становишься Фейри? Подозреваю, что молодой друид проходит те же муки рождения. Это крайне неожиданное развитие событий.

– И нежелательное.

– Это еще неизвестно.

Я ощутила возле уха дыхание В'лейна, его губы на моих волосах.

– Для меня нежелательное! Я не собираюсь становиться одной из вас. Убери это. Я не хочу.

Его руки обняли меня за талию, скользнули ниже.

– Бессмертие – это дар. Принцесса.

– Я не Принцесса, и я не превращаюсь в Фейри!

– Пока что нет. Но ты не человек, верно? Я размышлял об этом. Я устал наблюдать, как Бэрронс метит территорию вокруг тебя. Я все время ждал, что рано или поздно ты увидишь, что я не только Фейри и Принц. Я мужчина. И безмерно жажду тебя. Мы подходим друг другу, как никто во вселенной.

В'лейн был в десятке метров от меня, смотрел мне в глаза.

– Я не хочу продолжать в том же духе. Я разделен и не ведаю мира. Гордость не позволяла мне сказать это прямо. Но больше такого не будет.

Он исчез и возник прямо передо мной, так близко, что я видела дрожание радуги в его глазах.

Между нами оказалось копье.

Я сжала рукоять. В'лейн накрыл мою руку своей, направил копье себе в грудь, подался вперед. Я чувствовала, как он возбужден. Его дыхание было частым и поверхностным, глаза мерцали.

– Прими меня или убей, МакКайла. Но выбери. Просто, на хрен, выбери.

В последний раз я говорила с мамой второго августа, когда прощалась перед полетом в Дублин. Мы сильно поссорились по поводу этой поездки. Она не хотела потерять вторую дочь в «проклятом месте». В то время я думала, что Рейни просто слишком все драматизирует. Теперь я знала, что у нее были причины бояться отпускать сюда сначала Алину, а затем и меня. Я сожалела, что наш последний разговор был таким резким. После этого мы говорили по телефону, но это было не то.

Три недели спустя мой папа пришел в «КСБ», чтобы забрать меня. Бэрронс использовал Глас для того, чтобы Джек Лейн отправился домой и не вернулся в Ирландию. Это сработало: папа несколько раз пытался приехать, но не смог заставить себя сесть в самолет.

Я видела родителей через две недели после Рождества, когда пришла в себя после состояния при-йа. В'лейн отнес меня в Ашфорд и показал, что помог восстановить город и защищает моих родителей.

В тот раз я с ними не говорила. Я пряталась в кустах за домом, а они сидели на веранде и беседовали обо мне, о том, что я могу погубить мир.

Я видела их в плену у Дэррока. Тогда они были связаны, с кляпами во рту.

А потом я увидела их здесь, в «Честерсе», в ту ночь, когда «Синсар Дабх» захватила Фейда и убила Бэрронса и Риодана, но тогда мои родители были за стеклом.

Итак, со дня нашей последней встречи прошло девять месяцев. Я потеряла время, находясь в состоянии при-йа, в Фейри, в Зеркалах, и мне казалось, что прошло только три месяца, три самых долгих месяца в моей жизни.

Я хотела увидеть родителей. Прямо сейчас. И пусть я не приняла предложение В'лейна, но я и не убила его, и правильно сделала, потому что он наконец сказал, что сегодня мы все собираемся в «Честерсе», чтобы окончательно обсудить план поимки Книги. В'лейна, который мог телепортироваться, назначили связным.

И я решила, что припасы могут подождать. Мы очень близко подошли к поимке Книги, и мне не терпелось увидеть маму и папу до ритуала. Ведь что угодно могло пойти не так. Плевать на мой личностный кризис. Я считала и буду считать их своими родителями. И пусть даже у меня была прошлая жизнь, она меркла в сравнении с этой.

Я ворвалась в «Честере», спокойно прошла через бары, которые с самого утра были до отказа забиты клиентами, и направилась к лестнице. Сегодня мне не хотелось говорить с загадочными здешними обитателями.

У подножия лестницы Лор и массивный мускулистый мужчина с длинными белыми волосами, бледной кожей и горящими глазами синхронно блокировали мне путь.

Я уже размышляла, что бы такого вытащить из своего темного озера – Бэрронс же слопал мои руны как конфеты, – но Риодан крикнул сверху:

– Пропустите!

Я задрала голову. Владелец крупнейшего логова секса, наркотиков и экзотических развлечений стоял за хромированной балюстрадой, сжав серебристые перила. На широких запястьях блестели серебряные браслеты, лицо скрывалось в тени. Риодан выглядел, как модель «Гуччи», если не принимать во внимание шрамы. Кем бы он ни был до прихода сюда, кем бы все они ни были, жизнь у них была сложной и суровой. Как и они сами.

– Почему? – спросил Лор.

– Я так сказал.

– Время собрания еще не наступило.

– МакКайла хочет увидеть родителей. И собирается настаивать на этом.

– И?..

– И она считает, что должна что-то доказать. Ей хочется подраться.

– Ха, как это мило. Мне не нужно даже говорить, – промурлыкала я.

Мне действительно хотелось подраться. Риодан будил во мне самое худшее. Как и Ровена, он заранее делал обо мне выводы.

– Ты сегодня излучаешь эмоции. Эмоциональные люди непредсказуемы, а ты с самого начала не отличалась предсказуемостью, – Риодан, кажется, веселился. – У Джека появился иммунитет к Гласу Бэрронса. Он требует встречи с тобой. Говорит, что возьмет Королеву в заложницы. Безопасность Королевы меня не волнует. Она нравится Рейни, а Джеку нравится все, что нравится Рейни. Но он может заспорить нас до смерти.

Я слабо улыбнулась. Если кто и мог победить в споре, то только мой папа. Я оттолкнула Лора плечом. Его рука взвилась, обхватывая мою шею, удерживая на месте.

– Посмотри на меня, женщина! – зарычал он.

Я повернулась и холодно встретила его взгляд.

– Если Бэрронс что-то расскажет тебе о нас, мы убьем тебя. Ясно? Одно слово, и ты умрешь. Так что если ты считаешь, что можешь выделываться, а Бэрронс защитит тебя, потому что ему нравится тебя трахать, подумай еще раз. Чем больше ему нравится тебя трахать, тем выше шансы, что один из нас тебя прикончит.

Я посмотрела на Риодана.

Владелец клуба кивнул.

– Никто из вас не убил Фиону.

– Она была тряпкой.

Я сбросила руку Лора с шеи.

– Уйди с дороги.

– Я бы посоветовал тебе решить эту проблему, если хочешь выжить, – сказал Лор.

– О, я-то выживу.

– Чем дальше ты от Бэрронса, тем в большей безопасности находишься.

– Ты хочешь, чтобы я нашла Книгу, или нет?

Ответил Риодан:

– Нам плевать, где Книга. И стоят ли стены. Времена меняются, мы существуем.

– Тогда почему ты помогаешь нам провести ритуал? В'лейн сказал, что Бэрронс попросил вас с Лором хранить камни.

– Ради Бэрронса. Но если он скажет о себе хоть слово, ты труп.

– Я думала, что он ваш босс, ребята.

– Да, он босс. Он устанавливает правила. Но это не мешает нам забрать тебя у него.

– Мы уже делали такое раньше, – сказал Лор. – Кастео с тех пор не произнес ни слова. Я ему говорил: ну какого черта? Тысячу лет прошло. Какая женщина того стоит?

Я медленно и глубоко вдохнула, ожидая, пока осядет внутри полученная информация. Так вот почему Бэрронс не отвечал на мои вопросы и не ответит на них. Он знал, что сделают его приятели, если он во всем признается, – то, что сделали с женщиной Кастео тысячу лет назад.

– Можете не беспокоиться. Бэрронс ничего мне не сказал.

– Пока, – буркнул Лор.

– Но, что более важно, – продолжила я, глядя на Риодана, – я не стану спрашивать. Мне не нужно это знать.

И я поняла, что это правда. Мне больше не хотелось понять Иерихона Бэрронса. Он был тем, кем он был. Ни название, ни причины не изменят его. И моих чувств к нему.

– Каждая женщина рано или поздно такое заявляет. Ты знаешь сказку о Синей Бороде?

Ага. Он просил своих жен об одном: не заглядывать в запретную комнату – где прятал тела предыдущих жен, которых убил за нарушение этого же запрета.

– Жены Синей Бороды – это выдумка. – Я смотрела на них. Все они были собранными, безжалостными и жестокими. – Скольких женщин вы отняли друг у друга? Хватило, чтобы возненавидеть друг друга? Веселая группка братьев стала ходячей бессмертной холодной войной?

Лицо Риодана окаменело.

– Разденься, если собралась наверх.

Я смерила его взглядом.

– На мне одежда в обтяжку.

– Это не обсуждается. Только голая кожа.

Лор скрестил руки на груди, прислонился к лестнице и рассмеялся.

– У нее классная задница. Если нам повезет, на ней танга. Лысый тоже рассмеялся.

– Раньше вы не заставляли меня раздеваться, – сказала я.

– Новые правила, – улыбнулся Риодан.

– Я не…

– Не увидишь родителей, если не разденешься.

– Я не хочу, чтобы они видели меня голой. Мама не оправится от такого потрясения.

Риодан показал мне короткий халат.

– Так ты это спланировал!

Сволочь!

– Я же говорил: новые правила. Учитывая присутствие Королевы, их едва ли достаточно.

Он не думал, что я соглашусь. Он ошибался.

Я фыркнула, пинком сбросила ботинки, стянула футболку через голову, сняла джинсы, расстегнула лифчик и выскользнула из трусиков. Затем снова надела перевязь с копьем и зашагала по лестнице. Не опуская взгляд, я добавила походке чувственности.

Наверху Риодан резко завернул меня в короткий халат. Я оглянулась. Лор и второй страж не сводили с меня глаз. Они больше не смеялись.

На втором этаже «Честерса» приятно пахло. Я наклонила голову, принюхиваясь. Парфюм и... выпечка. Здесь есть кухня?

Три женщины выскочили из стены, болтая и смеясь, и исчезли за другой шипящей панелью, неся тарелки с едой. Это меня задело. Они могли открывать и закрывать двери, а я нет.

Риодан швырнул мне мою одежду.

– Бабы Келтаров неуправляемы. Они готовят. Болтают. Смеются. Идиотки.

Я посмотрела на него. Он уже шел прочь. И мне с трудом удалось сдержать смех. Я отошла в сторону и оделась, наблюдая за тем, как он исчезает в одной из комнат.

А когда я зашагала снова, рядом со мной возник Лор. Мне не нравился его взгляд – слишком горячий и сосредоточенный взгляд мужчины, который испытал возбуждение, увидев меня голой, и не скоро это забудет.

– Джек и Рейни здесь.

Лор повернул налево в этих стеклянных сотах, а я даже не видела, что там есть коридор. Стеклянные стены создавали иллюзию бесконечности. Второй этаж был больше, чем мне казалось.

– Ты их перевел в другое место.

– Туда, где мы можем лучше их защитить. Там же теперь Королева.

В коридоре перед нами стояли Драстен и Дэйгис и говорили с... Я присмотрелась. Фейри? Но я не чувствовала его как Фейри. Так кто же это? Длинные черные волосы, золотая кожа, море обаяния. Фейри, но не Фейри.

Мы приблизились, и я различила слова Дэйгиса:

– Мы только просим подтвердить, что это действительно Эобил. Ты был ее фаворитом тысячи лет, Адам. Ты знаешь ее лучше нас. Она очень ослабела, и, хотя мы уверены, что это она, нам было бы спокойнее, если бы ты, ее бывшая правая рука, это подтвердил.

– Я смертный, Габи беременна, и я не собираюсь погибать на дурацкой войне Фейри. Это не моя битва. Это больше не моя жизнь.

– Но мы же просим только подтверждения. В'лейн вынесет тебя оттуда...

– Скажете этому козлу, что я здесь, и ни черта больше от меня не добьетесь. Никто не должен знать, что я в Ирландии. Ни один Фейри. Ясно?

– Ты считаешь, что они до сих пор за тобой охотятся?

– У них длинная память. Королева слаба, а меня никогда не любили. Некоторые пили из котла реже, чем мне бы хотелось. Один взгляд. Я отвечу вам, но затем уйду. И не смейте опять меня искать.

Дэйгис холодно произнес:

– У тебя был шанс убить Дэррока. Но ты сделал его смертным.

Адам сверкнул глазами.

– Я знал, что вы, ублюдки, будете обвинять меня в этом. Я позволил ему жить. Люди позволили жить Гитлеру. Я не в ответе за уничтожение трети земного населения.

– Твое счастье, что не погиб никто из Келтаров, иначе случилось бы братоубийство.

– Не угрожай мне, горец. Меня не зря называли sin siriche du, и осторожность мне не изменила. У меня еще есть пара тузов в рукаве. Я защищаю свой клан.

Мы шагали мимо, а я рассматривала его. Внезапно он резко обернулся в мою сторону, сузив глаза.

– Кто она? – расслышала я за спиной.

– Одна из избранных Королевы, кажется. Она может выследить Книгу.

– Еще бы, – пробормотал Адам.

Я оглянулась и начала поворачиваться. Я хотела знать, почему он так сказал.

Лор схватил меня за руку.

– Шагай. Часы посещения в «Честерсе»... для тебя их вообще нет.

Он остановился в дальнем конце коридора перед гладкой стеной из стекла, расписанного дымчатыми рунами. Затем прижал ладонь к панели. Дверь скользнула в сторону, и я увидела, что стены и пол тоже покрыты рунами.

– Если ты устанешь от Бэрронса, – Лор холодно взглянул на меня, – и при этом выживешь...

Я посмотрела на него с насмешливым удивлением.

– Чудеса не кончаются? Лор решил сделать мне предложение. Держите меня семеро.

– На ухаживание нужны силы, а их я приберегаю для траха. Дубиной по башке – и вперед.

Он зашагал прочь.

Я закатила глаза, расправила плечи и переступила через руны. Точнее, попыталась переступить.

Они жестко отбросили меня, и все сирены в клубе разом взвыли.

– Да нет со мной Книги! Ты видел меня голой. Отвали!

Рука Лора сжимала мне горло, не давая дышать. Еще немного, и я отключилась бы от нехватки кислорода.

– Что случилось? – К нам бросился Риодан.

– Она потревожила барьер.

– И почему же, Мак?

– Убери от меня этого козла, – сказала я.

– Отпусти ее. – К Риодану присоединился Бэрронс. – Живо.

Риодан посмотрел на него, и что-то между ними проскочило.

Я поняла, что они этого ждали. Они знали, что рано или поздно я попрошусь к родителям. И Риодан пустил меня сюда, только чтобы что-то проверить. Но что я доказала?

– Это ничего не меняет, – сказал наконец Бэрронс.

– Нет, – согласился Риодан.

– Что?! – завопила я.

– Барьер опознал в тебе Фейри, – произнес Бэрронс.

– Это невозможно. Мы все знаем, что это не так. Наверное, сирена сработала потому, что я ела Невидимых.

– Ты ела Фейри? – с отвращением спросил Адам.

– Ты ее узнаёшь? У тебя был странный вид тогда, в коридоре, – сказал Лор.

– В ней просто есть нечто от Фейри, – ответил Адам. – Кто-то в ее роду был Фейри. Из королевского рода. Не знаю какого. Не моего.

Все уставились на меня.

– Кто бы говорил. Никто из вас не человек. Ну, кроме Кейона и Драстена, но они избраны Королевой и учились на друидов. Так что нечего на меня смотреть, как на чудовище. Возможно, дело в том, что я ши-видящая. Потому что нас мог создать Темный Король. В аббатстве на меня не реагировали барьеры против Фей.

Или реагировали? Каждый раз меня очень быстро обнаруживали. И та блондинка, охранявшая коридор, повторяла: «Тебе здесь не место. Ты не одна из нас». Что она имела в виду? Что я не ши-видящая? Не член Хевена? Не человек?

– Я хочу увидеть родителей, – холодно сказала я.

Бэрронс и Риодан снова обменялись взглядами. Риодан пожал плечами.

– Пусть идет. Отведите их в следующую комнату.

– Мак! – воскликнул Джек, подбежав ко мне, как только я вошла. – Господи, детка, как мы скучали!

И я исчезла в медвежьих объятиях, которые пахли перечной мятой и лосьоном после бритья. Этот запах потянул за собой цепочку воспоминаний. Целые месяцы жизни осыпались с меня, словно листы отрывного календаря.

Я не была Фейри, я не была Королем Невидимых. Я не была гибелью мира. Я была в безопасности, меня защищали, любили. Я была маленькой девочкой. Всегда была.

– Папа! – Я ткнулась носом в его рубашку. – И мама, – выдавила я, прижимаясь лицом к ее плечу.

Мы обнимались, словно виделись последний раз в жизни. Я отстранилась и посмотрела на них. Джек Лейн был высоким, красивым и собранным, как всегда. Рейни лучилась улыбкой.

– Отлично выглядите. Мам, посмотри на себя!

Ни следа горя или страха не осталось на ее нежном лице. Глаза были ясными, точеные черты лица сияли.

– Отлично выглядит, правда? – спросил Джек, обнимая Рейни за плечи. – Твоя мама теперь изменилась.

– Что случилось?

Рейни рассмеялась.

– Жизнь в стеклянной комнате с Королевой Фейри многое меняет. А еще эта постоянная музыка отовсюду. И не забывай о нудистах.

Папа зарычал.

Я улыбнулась. Интересно, каково им пришлось. Мама прошла ускоренный курс знакомства со странностями.

– Добро пожаловать в Дублин, – сказала я ей.

– Не то чтобы мы многое видели. – Она выразительно посмотрела на стекло, словно точно знала, где стоит Риодан. – Но и так неплохо. – Мама снова взглянула на меня. – Пойми меня правильно. Поначалу мне было сложно. Твоему папе пришлось со мной повозиться. Но однажды я проснулась, а все мои страхи словно растаяли во сне. И с тех пор они не возвращались.

– Потому что здесь столько странностей, что страхам некуда деться?

– Именно! Ни одно из правил, по которым я привыкла жить, здесь не работало. Все было настолько неправильно, что мне пришлось выбирать: сойти с ума или отказаться от старых схем. И мне нравится чувствовать себя живой. Я не ощущала такого с тех пор, как вы были маленькими и мне все время приходилось за вас волноваться. А тут меня волновало лишь то, когда я тебя снова увижу. И вот ты здесь, Мак, и отлично выглядишь, мне так нравятся твои волосы! С короткой стрижкой тебе лучше. Но ты похудела, милая, и сильно. Ты хорошо ешь? Нельзя так похудеть, если правильно питаешься. Что ты ела на завтрак?

Я посмотрела на папу и покачала головой.

– Мама все еще готовит на завтрак сырные гренки и бекон? Они пускают ее в кухню?

– Лор постоянно ее туда таскает.

– Лор?

– Ему нравятся ее кукурузные лепешки.

Я моргнула. Лор водит мою маму в кухню, чтобы она пекла ему Лепешки?

– А твой Бэрронс предпочитает яблочный пирог, – просияла Рейни.

– Он не мой, и я не думаю, что он стал бы такое есть. Бэрронс и яблочный пирог были так же совместимы, как... ну... как вампиры и щенки. Мне сложно было даже думать об этом.

– Но без мороженого. Он ненавидит мороженое.

Мама знала о вкусах Бэрронса больше, чем я. Нельзя же принимать во внимание те куски тушек, которые он оставлял мне, когда был монстром. Я знала, что он не любит лапы, а кости предпочитает мозговые. И сердца он всегда съедал, даже если не трогал тушу.

– Я слышал, что вы собираетесь провести ритуал, – сказал Джек.

– Они все вам рассказывают? – ахнула я.

Они доверяли моим родителям, а не мне?

– Келтары говорят об этом между собой, – пояснила Рейни. – А их жены приходят к нам в гости.

– И мы немного шпионим, – подмигнул папа.

Интересно, сколько понадобится времени этим женам, чтобы понять: Джек Лейн умеет убедить, что вы самый интересный в этом мире человек, и вы выложите ему все как на духу. На самом деле он методично, не меняя дружеского тона, выворачивал их наизнанку в поисках прямых и косвенных улик. Это его очарование позволило вытянуть из околдованных собеседниц больше признаний, чем добились бы адвокаты в Ашфорде и девяти ближайших округах.

– К слову, – сказала я, – мне есть в чем признаться.

– Ты приходила к нам в январе, но не зашла, – сказала Рейни. – Мы знаем. Ты оставила фото Алины. Мы очень удивились, что ты положила его в ящик. Мы же могли туда и не заглянуть. И нашли карточку только потому, что папа решил убрать бидон из-под ящика, потому что там поселились осы.

Я просто не подумала о такой мелочи.

– Ой. Почту же не носят.

– Некоторое время разносили, но слишком многие почтальоны стали гибнуть в порталах или от лап Невидимых. Никто не хотел работать почтальоном.

– Мы нашли фотографию в тот день, когда нас похитили, – сказала Рейни.

– Значит, это случилось после того, как я оставила снимок. – Я посмотрела на папу. – Я была дома в ту ночь, когда вы с мамой говорили на веранде. Обо мне.

Джек пытался поймать мой взгляд.

– Кажется, я помню этот разговор.

– Вы с мамой беседовали о том, в чем никогда не признавались мне.

Это была вполне невинная фраза. Я знала, что Риодан и Бэрронс внимательно прислушиваются к нашим словам. Я хотела узнать о пророчестве, но не решалась спросить об этом прямо. Учитывая то, как на меня среагировал барьер, мне достаточно обмолвиться, что я могу погубить мир, – и к ритуалу меня не подпустят. А мне нужно быть там. Я не позволю исключить меня из игры. У меня своя роль. Большая и важная. И для этого нужно лишь полетать на Охотнике и найти Книгу.

– Да, – кивнул Джек, глядя на меня. – Действительно. Когда понимаешь, что второго шанса может и не быть, всегда сожалеешь о том, что не успел сказать. Мы не знали, увидим ли тебя снова.

– И вот я здесь, – весело проговорила я.

– Мы очень по тебе скучали, детка.

Я знала, что он меня понял.

Мы снова обнимались со слезами на глазах, потом немного поговорили. Родители рассказали мне об Ашфорде, о том, кто выжил, кто погиб. Рассказали о нападении Теней (о нем узнали только по пергаменту останков). Затем пришли Носороги, но «этот прекрасный Принц Фейри, которому ты определенно вскружила голову, а Принц – это не самый худший вариант, он ведь смог защитить тебя и обеспечить всем необходимым», по словам мамы, пришел и единолично спас мой город.

Я поощряла ее и дальше говорить о В'лейне, в надежде что Бэрронс и Риодан уйдут. Или сойдут с ума.

Не успела я опомниться, как прошло полчаса и с той стороны по стеклу застучали, пролаяв, что уже без четверти двенадцать и мое время вышло.

Я обняла родителей на прощание и опять сморгнула слезы.

– Я вернусь, как только смогу. Я люблю тебя, мама.

– И я тебя, милая. Возвращайся скорей.

Папа снова сгреб меня в охапку.

– И я тебя люблю, Мак. – Он зашептал мне на ухо: – Сумасшедшую женщину звали Августа О'Клэр, она из Девоншира. У нее есть внучка по имени Телли, она помогала вашей маме выбраться с вами из страны. Ты солнышко и свет, детка. В тебе нет ничего плохого, не забывай об этом.

Он отстранился и улыбнулся. В его глазах светились любовь и гордость.

Телли. Это имя Бэрронс упоминал, когда говорил по телефону с Риоданом в день своего возвращения из мертвых. Он хотел знать, нашел ли Риодан эту Телли, и советовал подключить к поискам больше людей.

– Иди спасать мир, детка.

Я кивнула. У меня дрожала нижняя губа. Я могу охотиться на монстров. Спать с мужчиной, который превращается в зверя. Хладнокровно убивать.

Но папа все так же способен заставить меня расплакаться из-за того, что он в меня верит.

– Я не хочу, чтобы она ступала на нашу землю, – пятнадцать минут спустя заявила Ровена. – Для этого нет причин. У нас есть рация. Ей нужно лишь пролететь над нами, заметить Книгу, сообщить нам расположение камней и улететь прочь на дьяволе.

Грандмистрис бросила на меня ядовитый взгляд, говоривший, что ни одна ши-видящая не согласилась бы летать на Охотнике и что нет более убедительного доказательства моей измены.

– Келтары прочтут заклятие и отнесут Книгу в аббатство, где мы научим девочек, как ее охранять. Ее присутствие не нужно.

Я фыркнула. Воздух звенел от напряжения, мне не хватало кислорода. Я никогда не встречалась с таким количеством агрессии и отвращения в одной комнате. Риодан заставил всех ши-видящих раздеться и обыскал их одежду внизу, что не добавляло оптимизма. Я знала, что дело не в новых правилах. Он хотел дать им понять, что они ничего не решают. Раздевание в присутствии охраны подчеркнуло их уязвимость.

Я оглядела комнату. У восточной стены стояли пятеро Келтаров в узких брюках и футболках.

У южной – Ровена, Кэт, Джо и еще три ши-видящие, все в облегающих комбинезонах. Дэни не было, и это меня удивило: Ровена рискнула поступиться таким преимуществом только потому, что Дэни любила меня.

У северной стены стояли В'лейн, Вэлвет и Дрии'лья – снова со ртом, но благоразумно молчащая – и еще трое Видимых той же касты, задрапированных в полупрозрачные одеяния. Их отличали безупречные черты лица и такие же безупречные гениталии.

Бэрронс, Лор, Риодан и я стояли у западной стены, ближе к двери.

Ровена таращилась на пятерых горцев, выстроившихся боевым клином.

– Вы знаете, как запечатать Книгу, верно?

Келтары уставились на нее с разной степенью враждебности.

Они были не из тех, кто позволит женщине командовать, особенно такой женщине, как Ровена. А унижение, завязывание глаз и сопровождение на верхний этаж «Честерса» не добавили ей ни грамма очарования и дипломатичности.

«Извращение и декаданс! – рявкнула Грандмистрис, избавившись от повязки. – Вы прощаете это... эту... связь? Плоть людей и Фейри смешивается в этом месте. О, да вы будете прокляты всем человечеством!» – шипела она на Риодана.

«Наплевать мне на человечество. Это не мои проблемы».

Я чуть не рассмеялась, увидев лицо Ровены, но вскоре мне стало не до смеха. Она пыталась отменить мое участие в ритуале. Вела себя так, словно я пария, которой не место даже на общем собрании.

– Ну конечно, знаем, – ответил Драстен МакКелтар, который должен был взять «Синсар Дабх» и отнести ее в аббатство.

По словам его брата, он был закален в горниле ада и обладал несокрушимым мужеством. Я в это не верила. Никто не может полностью сопротивляться злу. У всех есть слабости. Но мне пришлось признать, что обладатель серебряных глаз лучится каким-то... спокойствием, и это свидетельствовало в его пользу. Драстен выглядел, как человек из прошлого. Его легко можно было представить шагающим по горам, с посохом и мечом. Это можно было сказать обо всех Келтарах, кроме Кристофера, который очень напоминал Драстена, за вычетом регресса генов. В Драстене было величие. Он умел говорить, и голос у него был властным, глубоким и при этом мягким. Он произносил слова тише, чем другие Келтары, именно его я хотела и почти не могла расслышать, когда они говорили одновременно, то есть большую часть времени.

Я посмотрела на Кристиана и слабо улыбнулась ему, но он не оттаял.

В'лейн и Келтары восстановили дольмен на ЛаРу и вытащили его из крепости Короля только прошлой ночью. Кристиан провел на свободе около четырнадцати часов и выглядел ничуть не лучше, чем в Зеркалах. Нет, он не был статуей из мрамора, кобальта и черного янтаря, но он был... странной иллюзией этих цветов. Если я смотрела на его волосы прямо, я видела медные пряди и даже блеск золота, но когда я поглядывала на Кристиана искоса, они казались угольно-черными. Его губы были розовыми и пухлыми, но стоило мне резко повернуться, и они казались синими от холода, покрытыми белым инеем. Гладкая золотистая кожа просила о прикосновении, но при взгляде сбоку блестела, как темный лед.

Глаза Кристиана тоже изменились. Уникальный детектор лжи теперь видел все едва ли не насквозь, и, казалось, иначе, чем мы.

Его отец, Кристофер, изучал Кристиана, когда ему казалось, что сын этого не видит. Ему следовало бы знать: когда Кристиан принимает отсутствующий вид, он лишь сильнее концентрируется на происходящем – настолько, что сам исчезает, превращаясь в слух.

– Ложь, – сказал Кристиан.

Драстен поморщился.

– Кристофер, я же просил заставить его помолчать.

– Он не будет молчать по чьей-либо просьбе, – сухо сказал Кристиан.

– Что значит «ложь»?! – взвилась Ровена.

– Они не знают наверняка, сработает ли их заклинание. Старые тексты, хранившиеся в башне Сильвана, испортились от времени, и теперь они могут только импровизировать.

– И мы чертовски хороши в импровизации. Тебя-то мы вытащили, разве нет?! – зарычал Кейон.

– А сначала я застрял там по его долбаной вине. – Кристиан мотнул головой в сторону Бэрронса. – Я не понимаю, зачем он здесь.

– Он здесь, – холодно произнес Бэрронс, – потому что у него три камня из четырех.

– Отдай их и отваливай на хрен.

– Я не виноват, что ты стал феечкой.

В'лейн чопорно поправил:

– Феей.

– Ты знал, что татуировок недостаточно...

– Я тебе не нянька.

Кристофер зашипел:

– Ты должен был их проверить...

– Пресвятая Дева Мария! – вмешалась Ровена. – Меня окружают варвары и глупцы!

–...и не мастер тату. Сам пакуй свой гребаный парашют. Я даже не должен был пытаться...

Драстен тихо сказал:

– Тебе следовало его проверить...

Дэйгис зарычал.

– Нечего делать вид, что ты сделал нам гребаное одолжение...

– Ты не пытался достать меня из Зеркал. Ты хоть сказал кому-то, что я там?

–...но время упущено, – произнес Драстен, – и сделанного не вернешь.

–...всему человечеству, к которому ты не относишься, – закончил Дэйгис.

–...удержать эти стены. И это была гребаная услуга, а я не услышал даже гребаного «спасибо», и не равняй мой генофонд со своим, горец.

– Да заткнитесь вы все! – Я уже злилась. – Позже будете собачиться. А сейчас у нас есть работа. – Я обратилась к Келтарам: – Насколько вы уверены в своей импровизации?

Секунду царило молчание, поскольку все продолжали пикировку взглядами и безмолвными угрозами.

– Насколько это вообще возможно, – ответил мне Дэйгис. – Мы не новички. Мы были друидами Королевы еще до заключения Договора. Мы служили Фейри в Старые Времена, когда великий Холм Тара еще не был насыпан, и учились их магии. К тому же у нас есть несколько других... осколков древних тайн.

– И в прошлый раз все мы отлично поняли, чем это заканчивается, – протянул Бэрронс.

– Может, ты не помогал нам, а мешал, Древний? – прошипел Дэйгис. – Мы знаем, что у тебя свой план. В чем он заключается?

– Прекратите, вы все! – вставила Ровена.

Напряжение нарастало.

– Бэрронс и его люди положат три камня, – попыталась я вернуть их к сути дела.

– Он отдаст их ши-видящим, – строго сказала Ровена. – Мы разместим камни.

Бэрронс удивленно покосился на нее, приподняв бровь.

– И в каком из гребаных миров ты рассчитываешь этого добиться?

– Твое вмешательство нам ни к чему.

– Старушка, ты мне не нравишься. Так что будь со мной осторожна. Очень, очень осторожна.

Ровена закрыла рот, поправила очки и поджала губы.

Я посмотрела на В'лейна.

– Ты принес четвертый камень?

Он взглянул на Бэрронса.

– А он принес свои три?

Бэрронс оскалился.

В'лейн зашипел.

Келтары зарычали.

И все пошло по новой.

Сорок пять минут спустя мы вышли из комнаты, две стены которой были разбиты, а пол расколот.

Зато детали плана были наконец согласованы.

Я полечу на Охотнике над городом, найду «Синсар Дабх» и передам по рации ее координаты.

Бэрронс, Лор, Риодан и В'лейн заблокируют Книгу четырьмя камнями, а Келтары наложат связывающее заклятие, чтобы ее можно было перенести.

Драстен ее возьмет.

Бэрронс, Ровена, Драстен, В'лейн и я вместе отправимся на «хаммере» Бэрронса в аббатство (потому что никто не доверял ни В'лейну, ни другим Фейри телепортацию с Книгой).

Ровена снимет барьеры, все, кто был сегодня в этой комнате, спустятся в подземную гробницу, созданную миллионы лет назад для хранения Книги.

Дэйгис завершит заклятие, которое запечатает страницы в закрытом состоянии, и – согласно древнему знанию – провернет ключи в замках, оставив Книгу вечно бодрствовать в вакууме. «Адская штука», – мрачно сказал он.

Мне показалось, что он знает, о чем говорит.

«Ей незачем там находиться», – продолжала протестовать Ровена, прожигая меня взглядом даже сквозь повязку. Риодан снова завязал глаза ши-видящим. Он не хотел, чтобы они рассмотрели клуб и запомнили обратную дорогу.

«Тебе там тоже нечего делать, старушка, – сказал Бэрронс. – Как только ты уберешь барьеры, ты будешь не нужна».

«В тебе тоже никто не нуждается».

«Ты считаешь, что впустить нужно только Дэйгиса, Драстена и Книгу?» – съязвила я.

Грандмистрис дулась до самого выхода.

Я вышла в пасмурный день и вздрогнула. От весны не осталось и следа. День был мрачный и серый, шел дождь. Завтра мы встретимся на углу О'Коннел и Бикон-стрит.

И, если повезет, к рассвету следующего дня мир станет безопаснее.

А пока что мне отчаянно хотелось отдохнуть от мужчин, которые присутствовали в моей жизни. Мне хотелось устроить девичник.

Я повернулась к В'лейну и коснулась его руки.

– Можешь найти для меня Дэни и попросить, чтобы она пришла в магазин сегодня в восемь?

– Как пожелаешь, МакКайла, – улыбнулся он. – Не хочешь провести завтрашний день со мной на пляже?

Рядом возник Бэрронс.

– Завтра она занята.

– Ты занята завтра, МакКайла?

– Она работает со мной над древними текстами.

В'лейн посмотрел на меня с жалостью.

– Ах, древние тексты. Праздник в книжном магазине.

– Мы переводим «Кама-сутру», – сказал Бэрронс. – И активно ее дописываем.

Я чуть не задохнулась.

– Да тебя никогда не бывает днем.

– Почему же? – В'лейн был сама невинность.

– Завтра буду, – пообещал Бэрронс.

– Весь день?

– Да.

– МакКайла проведет этот день без одежды, на пляже со мной.

– Ты никогда не был с ней в постели. Она рычит, когда кончает.

– Я знаю, какие звуки она издает. Она испытывала мультиоргазм от моих поцелуев.

– И от секса со мной. Несколько месяцев, феечка.

– Ты все еще ее трахаешь? – мурлыкнул В'лейн. – Что-то она тобой не пахнет. Если да, то тебя ей мало. Она начинает пахнуть, как я. Как Фейри.

– Невероятно, – пробормотал за моей спиной Кристиан.

– Она спит с обоими? – спросил Драстен.

– И они это позволяют? – удивился Дэйгис.

Я уставилась в пространство между В'лейном и Бэрронсом.

– Вы же спорите не обо мне.

– Ошибаешься. – Бэрронс выудил из кармана телефон. – Ты знаешь, как меня найти, если захочешь.

И он ушел.

– Еще какие-то сокращения?

Его уже не было.

– Ты также знаешь, как найти меня, Принцесса. – В'лейн повернулся ко мне и накрыл мои губы своими.

– Мак, какого черта ты делаешь? – осведомился Кристиан.

Я заерзала, и В'лейн отпустил меня. Его имя снова свернулось у меня на языке.

– Знаете что, – сердито сказала я. – Можете сразу отвалить. Я ни перед кем не должна отчитываться.

В моей жизни определенно было слишком много тестостерона.

Девичник был мне просто необходим.

Дата добавления: 2015-07-10