Книга двенадцатая

Мы подходим к берегам Тигра и Евфрата: но как же переменился в этих краях весь облик истории! Уж нет Вавилона и Ниневии, Экбатаны, Персеполя и Тира; одни народы следуют за другими, одни царства за другими, и от большинства из них остались на земле лишь имена и некогда столь знаменитые памятники. Нет больше народов, которые именовали бы себя вавилонянами, ассирийцами, мидийцами, финикийцами, которые сохранили бы характерные черты их древнего политического строя. Державы и города разрушены, а народы бродят среди нас и не знают своих прежних имен.

Откуда же такое различие по сравнению с глубоко запечатлевшимся характером восточных государств? И Китай и Индию не раз затопляли орды монголов, иногда целые века жили они под чужеземным гнетом, и все же ни Пекин, ни Бенарес, ни брахман, ни лама не исчезли с лица земли. Мне кажется, различие это разъясняется само собою, стоит только обратить внимание на несходство по положению и складу этих двух областей Земли. В Восточной Азии, по ту сторону мощного горного хребта Земли, народам юга всегда грозил только один враг — монголы. Столетиями мирно кочевали монголы по степям и долинам, а если они и заполняли соседние провинции, то не столько с намерением разрушать, сколько с желанием покорять и грабить живущие здесь народы; вот почему получалось так, что некоторые нации веками сохраняли свой строй при правителях-монголах. Но как же кишели народы между Черным, Каспийским и Средиземным морями, а Тигр и Евфрат были как раз великими отводными путями для переселяющихся народов. Вся Передняя Азия была с давних пор населена кочевниками, и чем больше цветущих городов и новых царств возникало в этих прекрасных местах, тем больше влекли они к себе менее культурные племена, обещая им легкую наживу, или же сами эти царства свою растущую мощь обращали лишь на уничтожение соседних государств. Возьмем хотя бы Вавилон, расположенный в прекрасной местности, в самом средоточии торговли между Востоком и Западом,— как часто завоевывали его, как часто разграбляли! И судьба Сидона и Тира, Иерусалима, Экбатаны и Ниневии ничем не лучше, так что всю область можно рассматривать как сад запустения, где одни царства разрушали, а другие были разрушаемы.

316

Так не удивительно, что некоторые погибли, не оставив после себя даже имени, и что не сохранилось почти и следов их, ведь что за след мог остаться? Язык был один у большинства народов в этих местах, и он только разделялся на различные наречия; народы погибали, и тогда наречия их перемешивались, так что, в конце концов, все они слились в одну халдейско-сирийско-арабскую мешанину, которая дожила до наших дней и в которой почти невозможно выделить отличительные признаки растворившихся друг среди друга народов. Государства возникали из орды и, когда гибли, вновь обращались в орду, будучи лишены прочного политического характера. И тем более не могли придать народам несокрушимость пирамид памятники, построенные Белом или Семирамидой \ потому что возводились они из высушенных на солнце и связанных асфальтом кирпичей, их легко было разрушить, если сами они не разрушались под незаметными шагами времени. Итак, деспотическое величие строителей Ниневии и Вавилона постепенно выветривалось, так что единственное, о чем остается рассуждать, приходя в эту столь знаменитую область Земли, так это об именах древних и давно исчезнувших с лица земли наций, об именах, под которыми известны они в цепочке народов. Мы идем по могилам погибших царств и видим на земле бледные тени былых трудов.

И доподлинно — труды были велики: если еще и Египет причислить к той же стороне, то нет на Земле, за исключением Греции и Рима, такой области, где было бы сделано столько открытий и изобретений, где была бы произведена такая огромная предварительная работа для Европы, а через посредство Европы и для всех живущих на Земле народов. Поразительно много искусств и ремесел было тут с самых ранних времен известно разным небольшим кочевым племенам^1*, о чем рассказывают нам книги евреев. Чего только не умели эти кочевники: и возделывать землю, используя самые разные орудия труда, и разводить сады, и охотиться, и ловить рыбу, особенно же занимались они скотоводством, умели молоть зерно, выпекать хлеб, варить пищу, изготовляли вино и масло, одежду из шерсти и шкур, они пряли, ткали, красили, вышивали, они чеканили монету, резали печати, изготовляли стекло, добывали жемчуг, руду, выплавляли железо, рисовали и ваяли, знали архитектуру, музыку и танец, торговали, используя меры и весы, плавали вблизи берегов, а из наук знали начатки астрономии, летосчисления, географии, медицины и военного искусства, арифметики, геометрии и механики, политический их строй знал законы, судопроизводство, культ, договоры, пеню, множество нравственных обычаев,— все это в ходу у народов Передней Азии, причем в столь раннюю пору, что всю культуру этотй области земного шара мы должны были бы счесть оставшейся от доисторической цивилизации, если бы само прямое предание не наталкивало нас на эту мысль. И только народы,

^1* См. «Исследования о происхождении законов, художеств и наук» Гоге, Лемго, 1760,. и, главное, «Краткое понятие о всемирной истории» Гаттерера,; ч. I, Гёттинген,. 1785².

317

кочевавшие вдалеке от Центральной Азии, в пустынях, стали варварскими, дикими народами, почему и получилось так, что впоследствии, рано или поздно, им должна была достаться в удел уже новая культура.

Дата добавления: 2015-07-10