Часть 1. 1 страница

Трудности

Ласковый чат вконтактика сообщал:

Дмитрий, сегодня 22:14:

- Cмотри. Возьмем зарубежный вуз. Любой пиндосовский. Скажем топ-100 в рейтинге. Как там построена система: пропустил пару, приходишь к преподу в строго отведенный час в неделю, заплатив в кассу денег за его дополнительную занятость, и отрабатываешь. Экзамен не сдал, пару раз пересдал (тоже возможно кое-что за деньги), не набрал балл, подходишь к большущей шухляде с ячейками, ищешь свое фамилиё, забираешь документы и идешь себе ветром гонимый солнцем палимый, куда глаза глядят. В это время институты занимаются своим прямым назначением – научными разработками. При этом студенты просто приходят кагбэ понаблюдать этот процесс со стороны и при этом научиться, если так аллегорически выразиться. И от этого действительно будет толк. У нас же львиную долю занятости преподавателя съедает учебная нагрузка: пересдачи, консультации, контрольные по три раза и прочие плюхи. Нас ректор собрал перед началом года и сказал: «граждане, я канешн, понимаю, что вы все такие, сцука, принципиальные и неподкупные, но если мы всех нахрен поотчисляем, то в нашем ВУЗе будет некому учиться. Мы потеряем четвертую аккредитацию (поскольку кол-во учащихся снизится), а половину из вас повыгоняют, поскольку ставка преподавателя напрямую зависит от часов учебной нагрузки – читай, кол-ва студентов. При всем этом надо учесть, что мы щас находимся в демографической жо… яме. К поступлению подошли те года, в которые наблюдался спад рождаемости, т.е. контингента вообще мало, и за него ведется реальная и нешуточная борьба. А теперь вопрос: какой нахрен специалист выйдет из нашей академии, если ему оценки ставили просто за то, что он жив здоров и СВОИМИ НОГАМИ и СВОИМ ПЕШКОМ ходит по коридору?.. и какую рекламу он сделает академии, взорвав где-нить ГРП или завалив мост?..

Я слегка офигел от прочитанного и переваривал с минуту.

- Дмытро! Это я должен проверять твои рассказы, а не ты мои!

- В смысле? Ошибок много? Ты ж знаешь, что я умный только в крайних случаях))

- Да нет! Я в том плане, что круто сказал! Я аж проникся! Вся вот эта правда-матка, продиктованная безысходностью….

- Ога, я сижу тут, сижу весь такой безысходный, рядом стакан замызганный и бутылка столичной. Одной рукой скребу щетину, другой задницу чешу и горестно вздыхаю при этом)))))))))))

- И на луковицу надгрызенную смотришь со слезами…

- Изредка прижимая дырявую ушанку к облысевшей голове…

-)))))

-))))))

- Так шо, проверишь? А то последняя часть осталась, да и обещал я вчера запостить. Меня читатели зарежут! Ты звеняй, что уже десять часов. Ты ж знаешь, у меня ничо нет, но с меня шо-нибудь!

- Ок, забрал. К утру жди.

- Сори, что лишаю тебя возможности нормально почитать, но…

- Да ладно тебе, все норм! Тебя можно и пару раз заценить. Все, не мешай.

- Ок. До завтра.

- Давай.

Закрыв ноут, я выслушал приятный звук перехода в спящий режим и сам завалился спать, раздумывая, о чем бы завтра со студентами поболтать.

Проснулся. Еще не успев толком разлепить глаза, раскрыл ноут, щурясь от режущего глаза света дисплея, зашел на мыло и искренне обрадовался письму от Димки. Одно немного смущало – время получения «00.03». Мало того, что лишаюсь одного из умнейших читателей (редактор воспринимает текст как набор правильных слов, а не как смысл), так еще и спать не даю… Сжечь меня!

Ну, это чуть попозже, а сейчас нужно запостить кулстори, разослать читателям ссылки (120 человек, А-А-А!) и забить желудок какой-нибудь гадостью, чтобы не мешал пары проводить.

Мой братец, который доблестно съезжает с квартиры уже второй месяц, отличается особой способностью находить весьма вкусные продукты питания по крайне низким ценам. Как правило, срок годности их был почти или полностью исчерпан. Один минус, правда, имелся – после подобных деликатесов можно было прочитать «Войну и мир», так как больше в сортире заняться нечем. Вероятность такого происшествия, исходя из экспериментов, была где-то один к четырем. И я рискнул, ибо минувшими выходными за два подхода почти осилил томик Чехова…

А еще пищеварению помогает мороз. Когда ты выходишь на холод, организм понимает, что требовать нормальную еду уже поздно, переваривает что есть и хоть как-то пытается согреться. Мой туалет в середине декабря и в начале сентября не отличался ничем, поэтому все образованное тепло уходило во всемирное ничто, заставляя работать внутреннюю печку еще и еще. Но это хорошо – организм работает, а значит, развивается. Да и круто это – все ходят в куртках, пальто, шубах и пялятся на чудака в рубашке и летних брюках. О! А вот и директриса идет!

- Доброе утро, Елизавета Феаноровна!

- Хлевицкий, ты почему без куртки?

Странно, но директор ни капли не удивилась, хотя и не видела меня ранее в таком виде.

- А почему я должен быть в куртке?

- А потому что люди подумают, что у тебя что-то не в порядке.

Я удивился и широко разулыбался.

- А к чему мне мнение людей, которые не могут сделать вывод, что мне просто не холодно?

- Нууу, – заважничала Феаноровна. – Это, дорогой мой, «хамство». Всегда важно, что о тебе скажут другие. Мы ведь в обществе живем?

- Да чушь это! Как же самодостаточность? Только это отличает настоящих лидеров от серой массы.

Директор натянуто улыбнулась:

- Просто ты еще сильно молод и глуп, у тебя нет опыта общения.

- А у вас нет достойных аргументов… – на подходе к колледжу я заметил курящих второкурсниц. – О! Легкие убиваете! Это правильно! Сейчас и так перенаселение. Доброе утро!

- Доброе утро… Николай Владимирович, – растерянно протянули студентки. – Доброе утро, Елизавета Феаноровна.

Доставил тот факт, что первым поздоровались со мной! ГЫЫЫЫ)))

Не сказав ни слова больше, директор зашла в свой кабинет, а я побрел в учительскую за журналом, ибо первая пара.

- Хлевицкий! Только не говори, что так и пришел! – возмутилась секретарь.

- Хорошо, не буду. Доброе утро!

- Николай Владимирович, ну ты же так здоровье себе угробишь! Это пока тебе нормально, а потом, в старости будут тебе проблемы с почками, и поясницей!

- Ну, Наталья Алексеевна, – улыбнулся я, понимая, что меня не пилят, а искренне заботятся. – Я же это не делаю вот так сразу? Все постепенно, уже второй год тренировки. Поймите, мне нехолодно. Совершенно. Можно организм настроить, чтобы он нормально холод переносил. Вон, на севере + 1, уже весна. И ничо, живут же люди?

Наталья Алексеевна поняла, что упертость мою не пробить, вздохнула и, ничего не ответив, начала заниматься бумажной работой.

Растолкав загораживающих проход студентов (что за идиотская привычка стоять на узком лестничном пролете???) и поднявшись в подсобку, обнаружил там свою соседку Лену.

- Сегодня педсовет, – сообщила она.

- О, круто. А откуда знаешь?

- В учительской на столе лежит план всех мероприятий и объявления.

- И что, каждый день читать? – удивился я.

- Ну, я на каждой перемене смотрю. Бывают экстренные совещания, собрания.

Про себя я вспомнил, что за три месяца службы смотрел в ту сторону всего один раз, когда нужно было работать с нанотехнологиями (уборка листьев в парке).

А еще я прищурился:

- А почему ты не ругаешь меня за то, что я легко одет?

Ничего не ответив, Лена уткнулась в электронную читалку. Ну, хоть кого-то взял измором.

- Так! Встали все! – весело объявил я группе и в течение полуминуты все кое-как поднялись. – Доброе утро!

- доброе утро… – ответила вяло аудитория.

- Это еще что такое? А ну, бегом собрались и еще раз: Доброе утро?

- ДБРОЕ УТРО!

Уверен, что приветствие донеслось до всего крыла.

- Вот это я понимаю, приветствие! Не то, что этот чахлый третий курс! Молодцы, садитесь.

- А что мы будем сегодня рисовать? – поинтересовался Прохоров.

Открыв ноут и посмотрев программу, я изобразил гримасу.

- Якесь ЕСКД та його положення. Не знаю сам, шо це таке. Давайте лучше сегодня загадки поразгадываем?

Как лампочки, в аудитории начали вспыхивать маленькие интересы. Именно в интересах я измерял свою продуктивность на парах. И когда тема была неприятна даже для меня (а для студентов и подавно), я делал нечто вроде клуба по интересам и обсуждал какую-то проблему.

- Итак, господа, – я еще раз гордо посмотрел на довольные мордочки студентов, избавленных на первой паре от нудной лекции. – Вот вам загадка, которую господин Толстой когда-то придумал, чтобы стебаться над своими неразумными друзьями: «Продавец головные уборы продает. По 10 р. Подходит покупатель, меряет и решается покупать, но у него только 25 р. одной купюрой. Продавец посылает помощника с этими 25 р. к соседке разменять. Помощник прибегает, и отдаёт 10+10+5. Продавец отдаёт шапку и сдачу 15 руб. Через какое-то время приходит соседка и говорит, что 25 р. фальшивые, требует отдать ей деньги. Ну, что делать? Продавец лезет в кассу и возвращает ей деньги. На сколько обманули продавца?»

20 секунд затишья перед…

- Тридцать пять!

- Сорок пять!

- Десять!

Ну и еще с десяток вариантов между 60 и 10. Забавы ради я сказал, что правильный ответ «100», вогнав студентов в ступор секунд на десять. Хотя потом все поняли и продолжили спорить.

- Так какой правильный? – возбужденно спросил Прохоров.

- А вы думаете, я вам скажу? Сами думайте. Вон, сколько вас, ищите правильный ответ вместе.

Начались бурные дебаты, где к концу образовалось два лагеря, отстаивающих ответы 40 и 25. Для поиска ответа было решено распределить роли и привлечь бутафорию в виде мелочи, достоинством в 5, 10 и 25 копеек. В качестве шапки использовался учебник по черчению. Все студенты (на черчение ходит по полгруппы, 13 человек) собрались вокруг одной парты, по-доброму кричали друг на друга, но уже почти пришли к правильному ответу.

И тут открылась дверь, явив нам завуча по учебной работе.

«Сейчас, наверное, ругаться будет…» – обреченно подумал я.

Студенты перепугано уселись за парты и затихли. Было видно, что всем им стыдно и страшно. Уже и полемику на паре запилить нельзя что ли?

- Что это у вас здесь происходит? – возмущенно сказала Татьяна Павловна.

Все-таки она прирожденный завуч: одной только интонацией может внушить кому угодно, что он неправ. Если захочет, конечно. Но я-то знаю, что все сделал правильно.

- Мы тут загадку решаем. Знаменитая загадка Льва Толстого. Очень хорошо показывает, как всякие мелочи мешают принимать правильные решения.

- У вас сейчас какая тема? – строго спросила завуч.

- ЕСКД и промышленные стандарты. Но там одна скукота, да и студентам вряд ли это сильно пригодиться.

От удивления и возмущения у Татьяны Павловны рефлекторно открылся рот. Секунд на тридцать.

- Николай Владимирович, – отчеканила она. – Зайдете ко мне после пары, поговорим.

И ушла.

Студенты все еще были в шоке и стыдились своего поведения.

Я же, выждав, пока завуч спустится к себе, прикрыл дверь и, улыбаясь, заявил:

- Круто, да?

Студенты явно не поняли. Переглядываясь между собой, они искали хоть кого-то, кто понимает, что происходит, но таковых не было. Поэтому все уставились на меня.

- Что вы на меня так смотрите? – никто не ответил. – Чего вы-то перепугались? Вас за это никто не будет ругать, во всем я виноват.

- Ну, мы вас, это… подставили? – робко предложил студент.

- Как подставили? Это ж я вам предложил задачку, сам разрешил полемизировать. Вы тут ни при чем вообще, не парьтесь.

- Так вас же ругать будут? – так же робко спросила студентка.

- Ну и что? – расхохотался я. – Что мне, десять лет что ли?

- А вы не боитесь, что вас выгонят?

- Чего мне бояться? Во-первых, это не меня ВЗЯЛИ на эту работу, а Я эту работу ВЫБРАЛ, хотя были варианты поинтереснее. По крайней мере, с вменяемой зарплатой. У меня вот железо в компе истлело, и мне придется ждать месяца четыре, во всем себе отказывать, чтобы заменить материнку, проц и память. Разве я должен треть года жить ради компа? А у меня в Молдавии сейчас замечательная знакомая появилась, очень хотелось бы к ней съездить, посмотреть, так сказать, в живую, – я мечтательно задумался. – И потрогать… Она ведущая на телевидении и радио, обещала повести меня на эфир, показать, как там чо. А денег нету. И это сильно угнетает.

- Так вы хотите, чтобы вас выгнали?

- Нет, не хочу. Иначе ходил бы на работу в трусах и ластах, – все захихикали. – Просто я четко обдумываю, что делаю и делаю это для удовольствия и пользы. Мне нравится работать со студентами, особенно умными, такими как вы. Я получаю опыт, который мне в будущем очень пригодится. А неприятные мелочи, типа сегодняшней, просто закаляют характер. Вот, пойду я на ковер, думаете, мне там что-то умное расскажут? Скорее наоборот. В смысле я сам много наговорю умного. Жаль, что у нас в администрации почти все консерваторы…

- Это все из-за меня, – сказала другая студентка. – В гороскопе было написано, что проблемы с начальством будут.

- А вы верите в гороскоп? – резво спросил я.

- А вы что, нет?

С небольшим сожалением я понял, что ни ЕСКД, ни его основы мы сегодня, увы, не рассмотрим.

- Я просто знаю, кто и как его составляет. Да и много там… как минимум несоответствий. Например, одни говорят, что их учению несколько десятков тысяч лет, и используют в предсказаниях тот же Плутон, открытый в начале двадцатого века.

- Не, ну бывает же, что совпадает? – спросил кто-то.

- Да, и часто бывает. У меня почти всегда, – утвердил еще кто-то.

- Потому что там ничего конкретного не говориться. Только очень общие фразы ни о чем. Как у Коэльо. Это называется эффект Барнума. Люди любят приписывать себе и другим хорошие и плохие качества, особенно хорошие, потому что эти качества либо есть, либо очень хотелось, чтобы были. А в гороскопах, как правило, только хорошее и говорят. Кстати, я с этим эффектом очень неприятно столкнулся недавно.

- Как?

- Я ж пишу рассказы, но придумываю почти все. Ну за исключением всяких мелочей, типа Шклярова, который в ведро нассал, – все заржали, а Шкляров покраснел, хотя и начал горделиво улыбаться. – Ну и бывает, что беру реальные фамилии и имена людей, просто потому, что тяжеловато держать много персонажей в голове. Но и их я исключительно в хорошем свете подаю, чтобы ни дай Бог кого не обидеть. Но люди, понимаете, такие люди… они лучше поверят тому, во что хотят поверить, чем в факты. Из-за моего последнего рассказа с одного студента начали смеяться, хотя причин на то весомых не было. Да, он немного по-дурацки себя повел, был конфликт, я его взял за основу и раздул до необходимого размера, чтобы было интересно. В итоге, по его же словам с него чуть ли не полгорода смеется. И теперь получается, что я ему сделал нехилую антирекламу. Хотя целью я ставил совсем не это. Еще и мать его пострадала вроде, хотела на меня даже в суд подавать. Хотя мы даже не виделись ни разу. Единственное, что хорошо – я узнал, что в моем городе есть люди, которые меня таки читают. Увидеть бы их хоть раз, потрогать…

- А что тот студент?

- Да что? Ходил, обижался, пока я сам не позвал его и не поговорил нормально. Хотя он до сих пор обижается, наверное. Ну ничего, это хороший урок для него. Если бы я подобным образом реагировал на нехорошие комментарии к своим рассказам, фоткам и музыке, то не творил бы вообще. Хотя, знаете, тут нужно понимать одну вещь.

- Какую?

- Нужно отличать критику от поливания грязью. Бывает, что тебе говорят, что ты дурак, чтобы подняться в глазах других. Так обычно в школе бывает или в другом месте, где интеллект среднего члена группы не превышает таковой у шимпанзе. А бывает, что тебя называют идиотом, чтобы показать, что ты где-то неправ. Вот есть у меня одна студентка… да и не одна, наверное… в общем, я ей говорю: «у тебя неправильно здесь, здесь и здесь. А еще тут, тут и тут». А она считает, что я над ней издеваюсь, все бросает и сидит, дуется остаток пары, вместо того, чтобы переделать все и получить нормальную оценку.

- Дура! – выкрикнул кто-то.

- Да причем тут дура? Просто так воспитали. Я тоже с соплями и слюнями по первой воспринимал критику к работам. Потом все-таки научился выслушивать и начал работу над собой. Ну, а результат увидим через годик-два, когда буду издаваться.

Зазвонил телефон. Мелодию для своей 1100 я написал сам, и, не знаю почему, студенты ее страшно полюбили. И каждый раз, когда мне кто-то звонил, подпевали. Звонила Марина. Чей-то она в такую рань-то?

- Здоров, Маруська!

- Я хочу тебя!!! – почти кричала Марина.

Я слегка покраснел, искренне надеясь, что студенты этого признания не услышали.

- Поздравляю. Еще что-то?

- Да. Я возле твоего колледжа. И я хочу тебя! Прямо сейчас!

Раскрасневшись, я вышел из аудитории.

- Марин, ты сдурела? – испуганно прохрипел я. – У меня пара! Полдевятого только!

- Хлевицкий, бегом ко мне в машину, или я не знаю, что с тобой сделаю!

- Я тебе еще раз говорю: У МЕНЯ ПАРА! Двенадцать студентов. Что мне с ними делать?

- Хлевицкий, не прикидывайся дураком. Бегом ко мне, я тут уже вся теку!

Зафиксировав, что небеса наградили меня невероятной силы эрекцией, я и сам о студентах уже не особо думал. В конце концов, посидят минут двадцать, пока мы, как в песне, «потрахаемся оператииии-внень-кооо!».

- Так, ладно. Ты где?

- Машина перед входом.

- Блин… Там же люди ходят, давай, ко мне в подсобку дуй. Прямо, направо, и на четвертый этаж. Скажи, что к Иванычу, если спросит тетя в гардеробе. И давай, без фокусов, я тебя знаю. Меня тут уже сегодня «похвалили». И БЫСТРО! А то я уже сам не могу…

Вернувшись к студентам, я не стал заставлять конспектировать «от сих до сих», а просто попросил тихо посидеть, чтобы в этот раз действительно не подставить. Все понимающе достали конспекты и начали решать домашку по вышке. Закрыв дверь, я прислушался к шепоту.

- Видели, у него торчал???

- Ага…

Блин, ПРОВАЛ!

Так, ладно, все равно ничего уже не сделаешь. Теперь в подсобку.

«Хоть бы там не было Лены, хоть бы там не было Лены», думал я, поднимаясь, и жутко обрадовался, что Лены таки не было. Зато через гипсокартонную стенку у нее пара… ну че, круто…

Послышался частый цокот каблуков по ступенькам. Нужно встречать.

Завидев меня, Марина чуть не лишила студентов преподавателя путем ломания шеи обнимашками и удушения целовашками.

Я уже знал, что во время месячных у нее вот такое бывает (наши половые отношения как раз начались в период прошлых), но думал, что от страшной участи меня спасут хрупкие стены учебного заведения. Ну, на крайняк, думал, что Марина себе другую жертву найдет у себя на предприятии или еще где-то. Но чем-то я, видимо, провинился… Хотя такой вариант я не отбрасывал и на всякий случай заимел пачку презервативов в столе.

Кое-как затолкав сие недоразумение в подсобку, закрывшись на замок и крючок, я под страхом смертной казни запретил Марине даже пищать, ибо звукоизоляции с соседним кабинетом не было вообще, затем приподнял юбку и убедился, что на ней чулки. Выше Чулок были черные трусики, из-под которых торчали крылышки прокладки.

- Так, стоп-стоп-стоп! – зашипел я. – Это я сейчас буду весь в твоей крови?

На мне как раз были бежевые брюки и светло-голубая рубашка.

Марину уже чуточку попустило, но все еще трясло.

- Ну что ты как маленький, давай, снимай свои штаны, потом салфеткой все вытрешь.

Совет был хорошим и был приведен в действие, а брюки с семейками аккуратно сложены на спинке стула. Марина в это время быстро стянула свои трусики и кинула на стол (за которым мы с Леной, между прочим, кушаем!), щедро побрызгала все антисептическим спреем и с новым напором начала меня требовать. Ну, ничего не поделаешь….

Все произошло быстро. Минуты две-три, не больше.

Дивана у меня в подсобке не было, на стульях было опасно (да и неудобно), поэтому мы слились в экстазе, изобразив конструкцию «Fг». Марина с трудом стояла на ногах, упираясь в стену руками, а я обнимал ее, стараясь соприкоснуться со всей площадью ее горячего тела. Кончили одновременно.

- Пожалуйста, – сладко протянула она. – Не выходи…

- Да куда ж я в таком виде выйду-то? – пошутил я.

Марина хмыкнула, потом начала хихикать, а потом так резко разорвала соединение, уже выпрямившись:

- Вот, ты, Хлевицкий, нормально не можешь, да? Весь кайф обломал, сволочь!

Не желая говорить больше ничего, она плюхнулась на стул и просто расслабилась, закрыв глаза и сладко посапывая. Я же вытер капли разбазаренного генофонда, положил салфетки и грязный гандон в пустую коробку из-под конфет (принадлежащую соседке), в которой валялся какой-то хлам, и, одеваясь, услышал частый и знакомый цокот поднимающихся каблуков. Поэтому оделся в три раза быстрее, чем обычно, открыл замок, типа мы не шифруемся (как раз услышал, что каблуки заворачивают в нашу сторону) и начал вполголоса, расхаживая по свободному месту в два метра квадратных.

- Распечатать баннер проще где-то в столице, чтобы по почте прислали. На этом можно сэкономить процентов пятьдесят, – в подсобку опять заглянула завуч. – Его стоимости, да и печатают у нас отвратительно. Только ждать придется чуть дольше.

Реакция завуча была странной. Думал, начнет ругаться: «мол, почему не на паре?», а она просто удивленно смотрела на нас с Мариной. И даже ничего не сказала… Мне аж как-то не по себе стало.

- Татьяна Павловна, вы извините, ко мне буквально на пять минут заказчик приехала, нужно кое-какие вопросы решить.

И тут, проходя мимо стола, я обнаружил так небрежно брошенные недавно черные трусики… блджад… это провал… ПРОВАЛ!!! У Татьяны Павловны проблем со зрением вроде как нет... Еще и Марина больше похожа на желе, ей сейчас все по боку!

В груди судорожно начало колотиться сердце.

- А чем это у вас так пахнет? – спросила завуч принюхиваясь. – Странный какой-то запах…

- Татьяна Павловна, вы что-то хотели? – теперь уже строго спросил я. – У меня там внизу пара еще… Да и человека держать неохота.

Татьяна Павловна как бы отряхнулась от назойливых мыслей.

- Да. Директор просила зайти… Там сидят двое родителей с детьми-первокурсниками и хотят забирать документы.

- А я тут причем? – удивился я.

- Николай… Владимирович… Вы помните свое методическое объединение по инженерной графике, да? – я кивнул. – Вы тогда всех преподавателей подбили на работу после мастер-класса. Такое у нас впервые было. Вот мы и подумали – может, вы и этих убедить попробуете? Вы большим авторитетом пользуетесь, а нам сейчас никак нельзя терять студентов.

- А как же основы ЕСКД? А учебный процесс? – начал шутить я, но Татьяна Павловна в лице ничуть не изменилась.

- Пожалуйста, подойдите к директору через пять минут... – и цокот каблуков сначала скрыл ее из виду, но потом вернул. – И вытрите штаны возле ширинки… – завуч посмотрела на стол. – И вот это уберите, пожалуйста, куда-нибудь.

Теперь Татьяна Павловна совсем ушла.

Марина по-хозяйски вытерла влажной салфеткой небольшое пятно возле писюнчика (теперь оно стало большим), засунула трусики в карман легкого пальто и даже не поцеловав вышла из кабинета, кинув напоследок: «Я, может, еще завтра приеду».

У нее стиль такой. Не знаю, хорошо это или плохо, но есть в этом контрасте (то жарко, то холодно) нечто привлекательное. Но самое главное – она не трахает моск всякими «а почему ты мне мало внимания уделяешь?» или «А ты забыл про нашу дату? Сегодня мы в первый раз поцеловались / потрахались / покушали фаршированного лосося». Захотела – позвонила или приехала, взяла что надо, накормила, напоила – всем хорошо!

Зайдя к студентам, я похвалил их за то, что ведут себя как взрослые люди, сказал отгадку на загадку, загадал еще одну и удалился под негромкий гул.

Так… Осанка есть, грудь вперед, прическу поправил, ключи в задний карман, чтобы не звенели… только пятно это блин…

В кабинете директора, единственном кабинете колледжа, где есть ковер, сидели двое студентов (пацанов), и две тёти, видимо мамы, бальзаковского (30-40 лет) возраста. И мамы, и дети выглядели так, как обычно выглядят жители провинциального городка. Типовая одежда, обувь, у мам – косметика, огромные сумки, под столом пара потертых полиэтиленовых пакетов.

- Вот, наш выпускник, а ныне – преподаватель, Николай Владимирович, – представила меня директор. – Он вам расскажет, какие перспективы вы сейчас хотите потерять.

- Доброе утро, – вежливо поздоровался я, получив два неуверенных кивка. – Елизавета Феаноровна, а можно мы тут побудем наедине?

Поколебавшись всего лишь секунду, директор кивнула, молча встала и вышла.

- Итак, – начал я, усевшись за директорское кресло. – Будем откровенными. Я вас не знаю, вы меня – тоже. Так? – кивки. – Поэтому мне абсолютно одинаково, будут здесь учиться ваши дети или нет. Но меня забрали со скучной пары, поэтому я все-таки должен с вами поговорить. Что вас натолкнуло на мысль забрать документы?

Я внимательно посмотрел на пацанов, которые тут же спрятали взгляд.

- Говорят, шо учиться тяжело, – сказала одна мама. – Что не понимают, что дамой задают. Мне мой показал свое домашнее по математике, так там нет ни одной цифры! Одни буквы сплошные. Шо это за математика такая?

- Вы только что обозвали своих детей де-е-е… кхм, глупыми, – мамы выпучили глаза. – А что, нет? Или вы считаете, что материал разный для всех дается, а вашим детям самое сложное попадает? У нас же не все отчисляются, а только ваши двое?

- Знаете шо, молодой человек, – начала вторая мама. – Вы нам тута не хамите и не называйте детей тупыми.

Вот тупые, а? Но нужно держаться:

- Да Боже упаси! Они же еще дети! Все дети умные, просто в одних талант раскрыли, в других – нет. Вот как раз здесь, в колледже, мы и пытаемся талант раскрыть. Это не школа, где преподаватели сами боятся старшеклассников, это высшее учебное заведение, где к студентам относятся уже не как к детям, а как ко взрослым! Понятно, что поначалу будет тяжело, но это везде так! Я тоже здесь учился, и мне было тяжело. Зато после, в университете, чувствовал себя как рыба в воде, да и на работе проще было потом. Как там говорил Суворов? Тяжело в учении, легко в бою! – я внимательно посмотрел на одну из мам и строго спросил. – Вот вы, – мама покраснела. – Вы хотите, чтобы ваш ребенок преуспел в жизни?

На такой простой вопрос мама думала секунд двадцать. Потом неуверенно кивнула.

- Ну, да…

- А теперь смотрите, рассмотрим на простом примере: возьмем спортсмена, для которого главная цель – на олимпиаде получить золото. Что он должен делать, чтобы достичь результата? Вот вы, – я обращался к студентам. – Как думаете?

- Ну… – замялись оба.

- Тренироваться, бегать, прыгать, шо там еще? – помогла мама.

- Вот! Правильно! – обрадовался я. – А для тренировок что нужно?

- Э… – еще раз замялись студенты.

Мама одного не выдержала подобного приступа глупости и дала легкую оплеуху своему чаду.

- Ну что ты меня позоришь? Ты и так на парах отвечаешь?

- Ну что ж вы делаете? – возмутился я. – Они же не специально это делают! Просто немного волнуются и стесняются. Вот именно от этого они у нас и должны избавиться. Представьте, если бы ваш сын вот так себя вел на собеседовании в солидную фирму? – я опять посмотрел на пацанов, которые уже видели во мне защитника. – Мужики, у вас хобби есть?

- Мой на гитаре играть учится, – сказала одна мама.

- Мой тоже, – сказала другая.

Взглядом я сказал мамам что-то типа «ну я же не у вас спрашивал?», потом полез за трубкой и набрал Артема, который как раз сидел на моей паре:

- Тём, можешь мне гитару принести в кабинет директора? Она в левом шкафу. Только расчехли… ну, из чехла достань, – положил трубку и опять начал разговаривать с пацанами. – А давно играете?

- Я полгода, – сказал один.

- Я месяцев шесть, – сказал другой.

- НУ! – обрадовался я. – Вспомните, когда только учились, было легко? – парни замотали головой. – Пальцы болели, не попадали, струны глохли…

- Ага! – оживился парень. – У меня еще такая гитара, шо не строит нифига!

- А у меня нету ваще, – подхватил другой. – Я у Стаса тренируюсь.

- Достали своим брынчанием, – вздохнула мама Стаса.

Уже знаю, как одного зовут. Это хорошо.

- А вы стипендию получаете? – спросил я.

- Неа… – ответил Стас. – Баллов недобрали, когда поступали.

- А планируете получать после сессии?

- Та ну-у-у! У нас по математике завал сплошной! Мы ее вообще не сдадим! Нас из-за нее отчислят!

В это время в кабинет зашел Тёма с гитарой. Я поблагодарил его, спросил, все ли нормально и отправил обратно. Затем вручил гитару Стасу:

- Ну-ка, исполни чего-нибудь, покажи на что способен.

С опаской Стас взял мою ненаглядную «Ямаху», глядя на нее, как на музейный экспонат. Она явно выигрывала перед его «Черниговом» или на крайняк «Ленинградом». Трясущимися руками парень исполнил отрывок из песенки группы «КыШ». Исполнил ужасно, сбивался, не делал акцентов и пропускал ноты. Жестом я предложил исполнить что-то второму студенту. Там дела обстояли еще хуже. Но это вполне нормально, ибо люди первые шаги только делают.

Я взял гитару и начал импровизировать в до мажоре, играя нечто, похожее на классическое американское кантри, вызывая уважение в глазах у публики.

Дата добавления: 2015-07-10