Оказавшись в Москве, она не знала, куда ей пойти, и стала ночевать на вокзалах – на Трёх Вокзалах, на Курском, или же на Белорусском. Если дать сто рублей одетым в чёрное охранникам на вокзале, то можно переночевать в зале ожидания – на твёрдом деревянном сиденье, лёжа. Так Катя и делала. Время клонилось к лету, и Катя решила попробовать поступить в институт, точнее говоря, в университет. Она слышала о том, что на свете существует московский университет, и вот теперь, с тревогой вдумываясь в неясное будущее, стала размышлять: на какой же факультет ей поступить? С юных лет она хотела учиться на филологическом, но на филологический нужно было сдавать английский язык, модный в те годы; и Катя вдруг решила попробовать поступить на философский. Ей этого не удалось: она не прошла по конкурсу. Ей поставили «тройку» за сочинение и «тройку» по истории. Она стала печально бродить по центру Москвы, мимо Красной Площади, по Тверской и Остоженке, и сама не знала, что ей дальше делать, чем жить. С вокзала её выгнали: одетая в чёрное сторожиха, ударила Катю кулаком по лицу и, погрозив резиновой дубинкой, сказала, чтобы та больше не смела появляться на Киевском вокзале.
Была ночь, и сладкие оранжевые звёзды равнодушно сияли на тёмно-синем небосводе. Катя забрела в какой-то привокзальный бар и заказала дешёвого пива. Выпив, она обнаружила, что у неё пропала сумка. В сумке был паспорт, банковская карточка, на которую фонд присылал ей «сиротские» деньги, полис, зеркальце, помада и фотографии родителей. Всё это бесследно исчезло. Беда! Катастрофа! Катя не знала, что ей делать, и выпила на последние деньги. Вскоре она очутилась в каком-то другом баре, затем в пивной. К ней подсела тучная дама с выбитым зубом. Пустив широкую кольчатую струю табачного дыма, дама предложила Кате, как она выразилась, «сняться в порнухе». Катя не сразу поняла этого слова, а когда поняла, удивилась тому, что это её вовсе не удивило. Катя стала «сниматься в порнухе». Её привозили на загородную дачу, «снимали» и увозили на окраину Москвы, где она, вместе с несколькими другими «актрисами», ютилась в однокомнатной квартире. На Катю смотрели так, словно она вещь или бессловесный манекен. Участвуя в оргиях, Катя как-то раз поймала себя на мысли о том, что в этом «мире любви» слово любовь у всех вызывает только грязный смех.
Прошёл год. Постепенно Катя поняла весь ужас своего «столичного» положения. Она, в сущности, находилась в рабстве: так как у неё не было паспорта, кассирша их бизнеса держала её, что называется, в ежовых рукавицах. Попросту говоря, Катя не могла ни сбежать от них, ни спрятаться, ни отказаться от съёмок. Кроме того, Катю заставили быть проституткой и торговать своим телом в автомобилях. Прошёл ещё один год. И однажды ночью, на Тверской улице, среди пьяного разгула на пятом этаже одного из старинных зданий, Катя поняла, что дальше так жить не может. Она хотела иметь мужа, завести семью и родить детей. А вместо этого… Катя выпила две бутылки итальянского шампанского и выбросилась в окно.
Она очнулась в полиции. У неё был лёгкий ушиб плеча, и она поняла, что легко отделалась.
Полицейские мигом смекнули, чем Катя занимается, и, выведя Катю в оружейную, по очереди насиловали её.
Наутро Катя очнулась под насыпью в другом районе Москвы. Видимо, её выбросили с дороги из полицейской машины. Её нашла старушка в белом фартуке. Эта старушка с любовью отнеслась к Кате, привела её домой и напоила чаем. Выяснилось, что эта старушка – архитектор. Она занималась тем, что чертила церковные сооружения, и её убогая квартира с разорванными обоями была увешана иконами, чертежами колоколен, монастырских стен и церковных часовен.
- Что, неужели всё это построили? – спросила у Катя и Фаины Афанасьевны (старушку звали Фаиной Афанасьевной).
- Нет, и малой части того, что ты видишь, не построили, – с расстановкой ответила архитектор. – Не всё, что чертит архитектор, строится.
- Я бы тоже хотела стать архитектором, – воскликнула Катя. – Для этого надо учиться.
Старушка рассказала, как однажды в её каморку забрались воры. Увидев жалкую обстановку квартиры с разорванными обоями, воры, видимо, пожалели, что влезли, и украли чертёж птицефабрики и колокольни, а заодно похитили из комода серебряную медаль, с которой Фаина Афанасьевна в далёком 1949 году закончила школу.
Вскоре Катя и Фаина Афанасьевна решили, что Катю надо определить в небольшой зоопарк, точнее, зверинец, располагавшийся неподалёку от дома, в котором жила пожилой архитектор. Катя согласилась. В зверинце находился огромный сибирский медведь, в другой клетке – зебра, а в небольшом загоне в глубине сада – стая обезьян. Одна их этих обезьян, как выяснилось, недавно умерла. Катя стала ухаживать за животными. Платили ей очень мало, ночевала же она когда в деревянном домике возле зверинца, где прежде жили таджики-строители, а когда и на полу на кухне Фаины Афанасьевны.
Через полтора месяца случилось несчастье: зебра ударила Катю копытом в живот. Приехавшая «Скорая помощь» брать Катю отказалась, ибо у Кати не было ни паспорта, ни полиса, ни прописки, и она неделю в бессознательном состоянии пролежала дома у Фаины Афанасьевны. Старуха-архитектор была набожна: она молилась и читала религиозные книги. Муж её, контр-адмирал, давно умер, детей же у неё не было. Мало-помалу она стала относиться к Кате так, как относятся к родной дочери. Фаина Афанасьевна часто уезжала в монастыри, в которых по её чертежам что-то строилось, и Катя оставалась в её квартире одна. Как-то раз ей в руки попалось Евангелие, и Катя внимательно его прочитала. Вскоре она попросила, чтобы Фаина Афанасьевна взяла её с собой в монастырь. Они долго ехали в электричке, затем на автобусе, потом шли пешком и, наконец, пришли в …ий женский монастырь. У Фаины Афанасьевны было в монастыре небольшое помещение с засаленной тюлевой занавесочкой, где она работала – чертила, и Катя стала жить в этом помещении. Монахини приняли Катю за трудницу – за ту, кто работает в монастырях «за еду»: например, моет полы, стряпает на кухне или следит за огородом. Так Катя стала трудницей. Она отвечала за небольшое поле, на котором росла картошка. Её кормили, но денег не платили.
Через два месяца случилась странная история: из монастыря стали пропадать сумки. Игуменья заподозрила, что в этом виновна Катя, и Катю с позором выгнали из монастыря. Когда Катю вывели за руки за ограду, она в сердцах схватила кусок застывшего коровьего навоза и швырнула им в монастырскую стену… Фаины Афанасьевны в то время в монастыре не случилось, и о произошедшем никак нельзя было ей сообщить. Катя понуро побрела по извилистой лесной дороге прочь. Пройдя пять или шесть километров, она почувствовала нестерпимый холод. На дороге не было ни души. Катя поняла, что она больна. Она стала молиться Богу. Ноги её зашатались, и она упала на дорогу.
Похоронили её местные жители: седобородый самогонщик и его косая старуха-жена. У лесной дороги опушка. На опушке могила. На могиле стоит крест. На нём написано одно слово: «Катя». Рядом – огромный сонный тёмно-серый камень. И вот я сижу возле этого камня и гляжу на него, стараясь заглушить печаль.
* * * * *
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |