Девочка замычала, задергалась в его руках. Кажется, она не умела говорить.
- Маришка глухонемая, - сообщил мне Грендель негромко.
- Отек гортани, - постановил Блич. – Похоже, что-то аллергическое. Мне надо…
- Тш-ш! – сказал Грендель, а я уже шел к постели.
Блич посторонился, я опустился на колени рядом с кроватью, взял ладошку девочки в свои руки. У нее были испуганные карие глазенки, и я улыбнулся ей, погладил слабые пальцы. Она неуверенно улыбнулась в ответ, сразу же закашлялась, из глаз хлынули слезы, рот мучительно приоткрылся. Я потянулся, положил одну руку ей на лоб, другую – на горло. Что-то мешало, я отмахнулся, закрылся от мешающего, и поплыл, отдаваясь знакомым волнам…
Флат Гренделя находился недалеко – всего через полтора коридора, и когда Маришка спокойно уснула, мы вернулись обратно. Блич был задумчив: все соображал, на что же у девочки могла возникнуть аллергическая реакция - он шепотом обсуждал это с Тамиром, хотя почему шепотом, я не понял, раз Маришка все равно не могла ничего услышать и, значит, проснуться.
Я надеялся, что теперь-то уж они от меня отстанут, ведь им все удалось пронаблюдать в процессе. Но Грендель не казался удовлетворенным и недовольно посматривал на меня, будто я его чем обидел. Однако все же, видимо, решил, что на сегодня с меня достаточно и махнул, мол, можешь идти. Но я еще не собирался уходить.
- Ну? – спросил он.
- Я слышал, у вас неприятности и готовится рейд наверх, - сказал я, и оба тут же на меня уставились.
- Да? – поторопил Грендель.
- Могу я тоже… пойти?
- Зачем? – и сразу же опять почувствовал давление.
Как же мне не нравились эти дедовы штучки, кто бы знал! Но приходилось терпеть.
- Мне кажется, я мог бы быть полезен.
- Нам или верхним? – деловито и буднично поинтересовался Грендель.
Блич промолчал.
- Верхним я не нужен, - кто бы знал, как горько было это говорить. – Но и внизу от меня проку немного, лечить я пока все равно не умею толком, а в рейде мог бы пригодиться. Я хорошо знаю расположение ферм. И особенности их охраны.
- Ты можешь лечить, - возразил Блич. – И сможешь еще лучше – так, как никогда не смогу я. Тебе ведь даже лекарства не нужны… А если попадешься наверху, вряд ли тебя погладят по голове и отпустят с миром.
- Я не попадусь. И разве рейдерам не нужен лекарь?
- Кто сказал, что ты сможешь вылечить рейдеров? – пристально взглянул на меня дед. – Они – не маленькие глухонемые девочки.
- С ними идет Невен, - напомнил я.
Терять было нечего – старик и так все знал, да и видел меня насквозь. Интересно только, Блич умеет держать язык за зубами? Мне еще только не хватало, чтобы дылду ввели в курс, при каких обстоятельствах я способен исцелять.
- Что ж, попробуй, - решил дед после недолгого молчания. Блич дернулся, но Грендель остановил его движением ладони, - если обещаешь не лезть на рожон.
- Обещаю, - сказал я.
И дед меня отпустил. Я развернулся, вышел и побрел по коридору.
Не сомневаюсь, Блич тут же принялся обсуждать, предам я их или не предам. Но мне было все равно. Не то я настолько вымотался, не то был уверен: все, что ему надо, Грендель прочитал в моей голове, и если бы у него возникли какие-то сомнения – ни за что не послал бы меня со своими. Я еле передвигал ноги и раздумывал – а правда, что я сейчас чувствую? И никак не мог понять. Опять словно ступор какой-то случился. Как-то всего мне было много сразу, и не получалось остановиться и все-все хорошенько обдумать, а потому внутри немножко заморозилось – словно на будущее, когда будут возможность и силы…
- Нор?
Я обернулся.
- Здравствуй, Рада.
На удивление, даже ее появление не вызвало у меня почти никаких эмоций. Может, потому, что сегодня на ней был не тот балахон, а обыкновенные штаны, в каких теперь ходил и я, и вполне закрытая рубаха.
- Я слышала, ты сегодня отличился?
- Я вообще сильно от вас отличаюсь, - я привалился к стене спиной и прикрыл глаза. Могучее Пространство, до флата Невена еще тащиться и тащиться…
- Правда? – кажется, в ее тоне сквозило неудовольствие. Но мне, честное слово, было не до этого.
- Правда, - я кивнул, отлепился от стены и проговорил: - Ты прости, но мне надо…
Я никак не ожидал, что она вдруг окажется настолько близко, и в ее зеленых глазах можно будет утонуть. А еще – что под рубахой на ней не надето никакого белья, и Рада скользнет в мои объятия, прижимаясь грудью. Я машинально опустил ладонь ей на плечо, почувствовал жаркое дыхание на своем лице, а потом ее пальцы добрались до моего затылка и притянули для поцелуя. Дальше помню не очень – только то, что все было мягкое, горячее, влажное, ее руки под своей рубашкой, и как она хихикнула: «Не кусайся!». А потом отстранилась – растрепанная, раскрасневшаяся, - и, прижавшись бедром к моему паху, где пульсировало и жало в районе застежки, шепнула: «Значит, говоришь, отличаешься? А, по-моему, там все как у всех», торопливо мазнула губами по шее, от чего я вздрогнул, пообещала «Увидимся» - и умчалась.
А я остался один в пустом коридоре – дурак дураком с напряженным членом. Постоял, непроизвольно вытер саднящие губы и все-таки направился дальше, во флат Невена, тихо надеясь только на то, что если там и был Лейн, то уже ушел. Новых эмоциональных потрясений я больше просто не вынесу…
Мне повезло - Невен спал. Опять заняв почти всю кровать, но это ерунда. На кресле, аккуратно сложенный, лежал новый комбинезон. Уже притащил - надо же. Жаль, конечно, что я выкинул тот, старый - видно, он ему был дорог, раз дылда расстроился...
Я разделся и аккуратно прилег на краешке койки. Думать сил не осталось, разбирать произошедшее по косточкам - тоже. Да чего там, даже приключение с Радой подняло мой тонус ненадолго - сначала-то я совсем было взбодрился, но пока добрел до флата, опять начал клевать носом. Так что заснул быстро и без проблем.
Снилось что-то невнятное, но эротическое. А разбудили меня склянки - третьи послеполуденные. Странно все-таки - иногда их и не замечаешь даже, а иногда проснешься от звона - и все, уже никак не уснуть...
Я полежал тихонько, надеясь все-таки заманить сон обратно, а потом до меня дошло, что лежу я как-то... необычно. Я осторожно открыл глаза и обомлел. Черт меня совсем возьми, если я не спал на плече у Невена и при этом не обнимал его поперек груди! У меня даже дыхание с перепугу сбилось. Нет, с тем, что дылда привык все и всех под себя подгребать, я уже как-то смирился, но чтобы я сам?!
Да еще и сексуальный сон давал себя знать - если бы Невен сейчас проснулся, вышло бы очень неудобно, поскольку ногу я умудрился закинуть ему на бедро, и скрыть физиологические подробности мне бы вряд ли от него удалось.
Никогда, никогда меня не тянуло ни с кем обниматься! И начинать это делать в постели с парнем я вовсе не собирался!
Поэтому, обмирая в тихой панике, что Невен вот-вот откроет глаза, я стал отползать к краю койки. К сожалению, край оказался ближе, чем я рассчитывал. Но ногу с дылды снять удалось, голову и руку тоже. Правда, лежать так было категорически неудобно.
К тому же, тут меня наконец-то настиг тот эмоциональный поток, который ко мне весь день подбирался, и меня затопило кучей совершенно сумбурных ощущений. Переждать - а потом начать их отсортировывать, твердо постановил я. Хотя непристойные картинки очень мешали...
- Слушай, прекрати ты так фонить, - хрипло и прямо в ухо сказал мне Невен.
Я дернулся с перепугу, невольно ударил его головой под подбородок и сел.
16.
Я так хотел спать после бессонной ночи, что даже в столовую не пошел, решив поесть ближе к вечеру, перед рейдом. Блич вручил мне пузырек с мазью для мелкого, велел обрабатывать потертости утром и на ночь, и я свалил, оставив его с Нором. Сами до Гренделя доберутся, без меня.
По пути в каюту завернул на склад – взять комбинезоны для себя и для мелкого. Фи поинтересовалась размером, я прикинул рост и вес Лейна и уверенно попросил форму на размер больше. Лямки подогнать легко, а то, что мелкий на несколько дюймов выше моего любовника, я уже заметил. Взял для него еще мягкую рубаху под комбинезон, нижнее белье, несколько смен обычной повседневной одежды. С ботинками только вышла неувязка – я понятия не имел, какой размер у Нора. Но ботинки могли и подождать день-два. Ему в атриумы ведь не прыгать, по шахтам не лазать, а по коридорам и в своих армейских походит.
Притащил я все это в каюту, нашел в шкафу свободную полку, сгрузил все туда. А комбинезон на стул положил, чтобы сразу видно было. То, что Нор не любит ходить полуодетым, я тоже уже заметил.
До койки я добрался в каком-то уже совсем полуобморочном состоянии. На меня редко так накатывает, что я безумно хочу спать, но если уж случается – туши свет. Стоя могу уснуть. Грендель говорит, это побочный эффект эмпатии: чужие эмоции иногда оказываются слишком мощными, мозг не справляется и включает самозащиту.
Нор излучал такой сумбур, что у меня рядом с ним все время голова шла кругом. Он думал обо всем сразу и переживал все сразу, и от подобной сумятицы не помогал даже ментальный щит – его пробивало за секунды. Так что я был очень рад, что ближайшие несколько часов проведу в одиночестве и как следует высплюсь.
Не знаю, сколько я проспал. Точно знаю, что ничего не снилось, потому что я как в яму провалился, едва коснувшись головой подушки. Пришел в себя от того, что мне словно колотушкой по лбу ударили.
Мелкий снимал с меня руки-ноги, отползая к краю койки, а в его мозгах опять царил полный хаос. И я не выдержал.
- Слушай, прекрати ты так фонить!
Нор дернулся, стукнулся об меня макушкой и вскочил. Я тоже сел в кровати, прислонился спиной к стенке и потер глаза.
- Что ты все время психуешь? Утром, днем, вечером… У меня голова от твоих эмоций болит. Я в рейдах так не устаю, хотя там мне приходится всю защиту снимать.
- Какую защиту?
Все-таки интересно, как его глаза меняли цвет – от всех оттенков синего и до черного.
- Обычную защиту, - пробурчал я и полез с кровати, чувствуя себя безумно голодным. – Ментальную. Эмпат я, Аденор Раду. Понимаешь? Эм-пат. Или, если по-простому, чувственный телепат, нюхач. Потому и в разведку хожу, и с рейдерами. Ты с виду такой спокойный, а внутри у тебя какой-то неисправный реактор. Ты же излучаешь на всех волнах – и хоть бы для разнообразия что-нибудь позитивное. Я уж и так стараюсь от твоих эмоций отключиться, и эдак – ничего не помогает.
- Ты телепат? – у него был обманчиво спокойный голос, но меня сложно обмануть внешним спокойствием. – Ты – телепат, а я об этом не знаю? И все, что я думаю, ты… ты…
Он захлебнулся гневом, и я вдруг подумал, что вот сейчас он меня придушит. Только дать ему подзатыльник будет некому.
Нет, я не боялся, просто неуютно стало. Словно у меня в каюте лежит настроенный на взрыв плазмопатрон. А я понятия не имею, когда там сработает механизм.
- Я не знаю, что ты думаешь, - сказал я. – Даже Грендель не знает. Он может только заставить тебя сказать ему правду или сделать то, что ему нужно. Может прочитать эмоции и ощущения. Но ему сто лет, он очень старый и опытный, ему всего этого хватит, чтобы сделать нужные выводы. Я тоже могу чувствовать чужие эмоции. Но ни узнать твои мысли, ни заставить тебя что-то сделать – не могу. Если ты перестанешь так сильно реагировать на все подряд, то у меня не будет каждую минуту падать ментальная защита от твоих…
Я не знал, как определить то, что происходит у него в голове, приличным словом, поэтому просто пощелкал пальцами.
Нор задышал носом, медленно, пытаясь успокоиться. Конечно, их там, наверху, учат как брать под контроль эмоции – волна агрессии пошла на спад. Все-таки он умел справляться со своими проблемами, жаль только, не очень-то старался это делать. Или решил, что тут, у нас, стараться необязательно.
Я взял со стула комбинезон, протянул его Нору.
- Вот, это тебе. Думаю, как раз будет, а лямки подгоним, чтобы не сваливались. В пакете еще рубашка, ну и там… белье, в общем. Не ходить же тебе постоянно в чужом. Вернусь из рейда – сходим на склад, подберем обувь по ноге. Давай, я тебе спину намажу, поужинаем, и мне надо будет уже собираться.
- Нам надо будет собираться, - уточнил Нор и взял из моих рук одежду. – Я тоже иду в рейд.
- Что?
Я так удивился, что выронил пакет с его бельем. Нор смотрел на меня совершенно невозмутимо, хотя я чувствовал, что на самом деле он тщательно гасит в себе эмоции. Это ощущалось по тому, как постепенно развеивались его мысленные запахи, уже ставшие для меня привычными. Похоже, наверху он и правда держал себя в железных тисках, чтобы не выдать случайно кому-то свои способности.
Только мне сейчас было не до его талантов. Я представил себе, как мы тащим наверх неопытного мальчишку, не имеющего понятия о том, что такое рейд, и буквально взвыл от злости.
- Это кто так решил? Ты? Никуда не пойдешь, будешь сидеть здесь и ждать, когда я вернусь!
- Грендель сказал - я иду с вами, - ответил Нор и нагнулся поднять пакет с одеждой.
- Да плевать мне, что там Грендель сказал! – я пнул ни в чем не повинный стул, и тот отлетел к стенке. – Ты балласт, понимаешь? Ты же не умеешь ни черта – ни по шахтам лазать, ни по коммуникациям ползать! У нас сработанная группа, мы друг друга без слов понимаем, в половине случаев в рейдах знаками общаемся. Зачем ты там нам нужен?
Он опять разозлился, но я тоже был взбешен, так что не очень-то обратил на это внимание. Злость – самый крепкий щит от ментальной агрессии.
- Приказы не обсуждаются! - рявкнул Нор, и я оторопел от того, каким тоном это было сказано. – Ты в курсе, что такое субординация?
Очень хотелось взять его и потрясти как следует. Чтобы не орал на меня в моей каюте. Чтобы не лез туда, куда его не звали. Чтобы вообще не лез туда, где опасно, потому что в рейде – опасно, и ему там нечего искать от слова совсем.
Я так и сделал. Схватил его за костлявые плечи и встряхнул пару раз. А потом толкнул на кровать.
- Считаешь себя самым умным здесь? Ты сначала мне хотя бы до плеча дорасти, а потом рассуждай о приказах и субординации! Мало тебе наверху досталось, еще хочешь получить? Или мечтаешь шею в шахте свернуть? Так я тебе ее сам сейчас сверну, чтобы не мучился!
Ни черта он не испугался – только разозлился еще больше и опять заорал:
- Да ты кто вообще такой? Думаешь, если такой здоровый, то можешь тут командовать? Я, к твоему сведению, все знаю про охрану – когда посты меняют, где они между дозорами сидят и чем занимаются. А ты только по щелям умеешь лазать. Дылда белобрысая!
Я от такой наглости просто оторопел. Хотел отвесить ему затрещину… Но развернулся к шкафу, достал брюки, надел. Затем вытащил рюкзак мелкого, который запихнул в самый дальний угол после возвращения, и швырнул Нору на колени.
- Разбирай свое барахло, чтобы место не занимало. Я скоро вернусь.
И вышел, хлопнув дверью каюты. Раз этот нахальный мальчишка так уважает приказы – что ж, пусть ему Грендель прикажет сидеть в каюте. Тоже мне, нашелся рейдер на мою шею.
Но дед только головой покачал в ответ на мое требование оставить Аденора внизу. И, по своему обыкновению, ничего объяснять не стал. Хорошо еще, он влиять на меня не в состоянии – любую попытку давления я сразу чувствую, а сопротивляться Грендель меня сам учил.
- Познакомишь его с группой, - только и сказал. – Мальчик может оказаться полезным.
- Кому, дед? – я стукнул кулаком в косяк. – Он ведь не умеет ничего. Мы проваландаемся с ним до третьих склянок – и что потом? До следующей рынды по щелям сидеть?
- Все, иди, - дед отвернулся. – Объясни Аденору, как в рейде себя вести, что с собой брать, кого слушать и в какой ситуации.
Когда он таким тоном говорит – возражать бессмысленно. Это с чужими дед мягонький да ласковый. С теми, кто не знает, на что он способен. Для кого он просто старичок с забавными причудами. Но я-то ему правнук – к тому же, унаследовавший кое-какие дедовы способности. Я с детства знаю, сколько стали под этой дряблой старческой шкуркой.
В общем, плюнул я и пошел назад, в каюту. Зашел по пути в столовую, к Тамиру. Выслушал его восторженный рассказ о чудесном исцелении Маришки, покивал с умным видом, забрал термосы с пайком и тоником. Пакетик сухариков в карман сунул по инерции. И уже у самой двери своей каюты подумал, что Нор может воспринять эти сухарики как попытку его подкупить. Сладеньким.
В каюте дышать было нечем от острого запаха обиды. Мелкий сидел на койке, поджав ноги, и обнимался с рюкзаком. Нос у него был красный, и глаза нехорошо блестели. Я подумал, что он, наверное, сильно стукнулся спиной – а там у него потертости. Не скажу, будто мне стало очень стыдно за такое обращение с мальчишкой, но не по себе – точно. Я со стуком поставил термосы на стол, достал пакетик с сухарями и сказал, стараясь не смотреть на Аденора:
- Давай, поднимайся. Я тебе намажу спину, поедим, потом подгоним комбинезон по росту. И я тебе расскажу, как себя в рейде вести, чтобы ни во что не вляпаться и никого не подвести.
Но он с места не сдвинулся, продолжая сверкать на меня глазами, и – самое главное – его эмоциональный фон не изменился ни на чуть-чуть.
Я вздохнул, подошел к кровати, присел на край.
- Ну хорошо, не сердись. Извини, если сделал тебе больно. Я действительно считаю, что от тебя группе будет мало проку, но Грендель думает иначе. У нас не очень много времени, а мне еще тебя с ребятами знакомить и инструктаж проводить. Заканчивай злиться. Если ты собираешься идти с нами, то капризничать сейчас некогда.
Мелкий выдохнул сквозь зубы и молча встал, отложив в сторону свой мешок и повернувшись ко мне спиной. Похоже, обижаться он умел долго и с удовольствием. Как Лейн.
Лопатки у него все еще были воспаленные. Блич сказал, что через день-два все пройдет, но сейчас это выглядело устрашающе: припухшая ярко-розовая кожа, усеянная мелкими прыщиками.
- Чешется? – спросил я, не рассчитывая на ответ.
Естественно, Аденор промолчал. Только плечами повел – мол, дурацкие вопросы. Я пошарил в карманах, достал пузырек с лекарством, вылил немного на ладонь. Пахло скорее приятно, да и сама по себе густая жидкость ощущалась как что-то ненавязчиво-прохладное.
Лопатки были худые, и вся спина была худой, смуглой, с тонкой кожей, которая немедленно покрылась крупными мурашками, стоило мне к ней прикоснуться. Волосы на затылке Нора сходились в ложбинку на шее острым мысиком, на пояснице проступали две ямочки, над одной из них, слева, темнела звездочкой небольшая родинка.
Я как-то сразу, за мгновение, увидел это все, а потом почувствовал под пальцами теплую гладкую кожу, тут же заблестевшую от лекарства. И стало неловко. Я ведь совсем недавно говорил Нору, что не интересуюсь подростками, а сейчас мне очень хотелось сунуть ладонь под резинку его трусов и провести по ягодицам.
Под тканью они выглядели очень симпатичными – небольшие, круглые, крепкие. Мне никогда не нравились парни с плоскими задницами, а тут у меня перед носом маячило нечто очень привлекательное и соблазнительное.
И абсолютно недоступное, хоть и спал Нор у меня под боком.
Эти несколько мучительных минут, пока я втирал лекарство в кожу на лопатках и вокруг, пока, заставив его поднять вверх руки, мазал подмышками, где рос нежный темный пушок, я думал только о том, как было бы здорово сейчас положить ладони Нору на пояс, притянуть к себе, ткнуться губами в коротко стриженый затылок – и забыть про рейд, надвигающийся голод и все остальное.
Я так сосредоточился на том, чтобы не позволить возбуждению взять верх надо мной, что перестал чувствовать Нора. Вдыхал запах мази, понимая, что теперь мелкий всегда для меня будет ассоциироваться вот с этим – немного мяты, немного лимона, очень много прохлады и гладкой теплой кожи под пальцами.
И вдруг все закончилось. Нор обернулся, я протянул ему пузырек с остатком лекарства.
- Иди в душевую, лечись дальше. Если воспаление останется, потом сходишь к Бличу за следующей порцией мази. Впрочем, он сказал, вряд ли это потребуется.
Я очень надеялся на обратное. Что потертости не пройдут, и я смогу снова вот так касаться его худой спины с острыми лопатками. У меня никогда еще не было такого – чтобы горло перехватывало, голос садился, и от возбуждения темнело в глазах.
Опомнился я только после того, как хлопнула дверца в душевую кабинку. Поднес ладонь к лицу, еще раз вдохнул запах. И подумал о том, что мне будет очень трудно в ближайшие несколько дней.
17.
То, что Невен вернется ни с чем, я знал с самого начала, поэтому даже переживать не стал. Хотя, конечно, удивился – неужели он, такой здоровенный, до сих пор не понял, что высшие офице… э-э… начальство своих приказаний не отменяет никогда, несмотря ни на какие обстоятельства? А потому если Грендель сказал, что я пойду наверх – значит, я пойду…
Честно говоря, зачем я вызвался туда идти, мне самому было не совсем ясно. Какие-то несвязные мысли в голове по поводу мести, конечно, бродили, но не всерьез. Я не умею мстить. Всякие там интриги - не моя сильная сторона. Просто где-то внутри настырно пищало, словно зуммер, и тянуло посмотреть – как там, в Скайполе, без меня?..
Это было похоже на жизнь после смерти: тебя уже нет, но подглядеть в щелочку можно.
А еще – признался я самому себе, - ты напросился, потому что в рейд идет Невен.
Честно – если бы он не шел, я бы и не подумал туда лезть. А так… хотелось доказать, будто я не хуже, что ли?
Запустив руки в рюкзак, небрежно брошенный мне на колени – вот надо же, дылда его, видно, нашел и на себе сюда притащил, вместе со мной, а я думал – сгинул он где-то совсем, - я достал оттуда спальный мешок. «Мама», - подумал, утыкаясь в него носом и вдыхая знакомый запах. И как-то так меня развезло, так стало жалко – и себя, и ее, и того, что я совсем недавно думал: почему она меня сразу сюда не отправила, как мутанта, - что я просидел в обнимку с мешком довольно долго, стараясь успокоиться.
Ведь мама хотела, как лучше. Чтобы я вырос рядом с ней, а не среди чужих неведомых людей внизу. Наверное, надеялась, с возрастом мои странности пройдут… А, может, еще и берегла от неоправданных надежд и поспешных выводов?..
Как-то я слишком быстро решил, что пока из настоящих мутантов знаком только с одним дедом, а остальные – обыкновенные люди. В чем-то похожие, а в чем-то не похожие на скайпольцев. Где-то даже лучше, как мне показалось – искреннее, открытее. И я расслабился.
А оказалось – мой же сотоварищ по койке меня беспардонно «читал», или как там правильно сказать про эмпатию? Теперь понятно, по какой причине Грендель ему велел около меня держаться – следит, значит, хитрый старикан, и слушает потом доклады: как часто Аденор Раду сегодня хотел есть, сколько раз разозлился, и по какому поводу возбуждался, забери его черная дыра!.. Вот только нафиг главе клана такие доклады? Ничего полезного я все равно не думал... вернее, не чувствовал. Ну опозорил – и себя, и Скайпол, тем, что вел себя как неуравновешенный подросток, - что с этого можно выжать? Собрать Совет и вывернуть меня перед ними наизнанку, чтобы каждый из мутантов меня презирал и ржал, едва я появлюсь в поле зрения?..
Интересно, а каким даром владеет Рада? Что вынюхивала она? От чего мне больше сносит крышу – от голого Невена или ее бедра у моего паха? А Лейн?..
Нет, ерунда какая-то получается. Впрочем, может, они и не были все приставлены следить конкретно за мной – много чести для одного верхнего мальчишки. Так, по пути перехватывали, чтобы подтвердить какие-то слова Невена. Или кто-то из них, как и я, запросто может отправить человека на тот свет, ну и поглядывает – жив ли Невен, не нужна ли ему помощь (вот и открыт секрет, почему дылда нисколько не испугался моих откровений, что я не контролирую свою убойную силу). И интересен ли Гренделю еще его эксперимент, или уже пора со мной тихо кончать?..
Фу! Теперь я вообще запутался… А зачем тогда Грендель меня наверх отпустил? Будет следить с помощью рейдеров, как я себя стану там вести?.. Да хорошо я буду себя вести, дорогой предводитель клана. У меня и выхода-то другого нет. А входом я уже воспользовался, когда сюда вошел. Вернее, когда меня Невен притащил…
И опять Невен… Куда не ткнись – всюду он… Я потерся зудевшей спиной о спинку кровати. Что ж, буду в его присутствии вести себя иначе – думать только то, что положено, говорить, когда спросят, и опять придется взять себя в руки. Эх, а я так надеялся, что время, когда я не мог себе позволить почти ничего, осталось в прошлом…
«Обидно, мама, до смерти обидно, - думал я, по-прежнему зарываясь носом в пушистое нутро спальника, - и проблема не только в сексе, который никогда у меня не будет таким, как у Невена. Я даже жить не могу по-настоящему. Только вполсилы и украдкой».
Я подумал, что когда дылда вернется, покажу спальник и скажу, что больше не буду спать с ним на одной кровати.
А потом представил, как это будет – скрючившись на жестком полу и без теплого бока рядом, к которому я уже как-то попривык… И стало мне обиднее вдвойне. То есть я понимал, что в некотором роде Невен предал, когда бегал к Гренделю докладывать все обо мне. А с другой – я бы тоже никогда не поставил интересы незнакомого мне, чужого и непонятного человека выше интересов своего клана, так за что мне его корить?
Тут дверь распахнулась и вернулся Невен с термосами, направился к столу; коса на спине вздрагивала в такт шагам. Я поднял на него глаза и понял: хочу остаться рядом. Потому что это был кусочек чужой уворованной жизни, в которой по-настоящему жили. И любили. И были в такой мере искренними, что я умудрился поверить. И, не жадничая, делились теплом. И даже сухарики вот таскали… Я потянулся и достал со стола один, задумчиво его схрумкал. А пока сахар растворялся на языке, окончательно решил, что повременю рассказывать про спальник. Ведь было, ночью только было: «Все нормально, Аденор. Все нормально»…
Я сознательно отказался ковыряться в себе дальше, поскольку понял: все, что я в себе обнаружу, будет прочувствовано и Невеном. Вспомнив об этом, я опять затосковал. Но спальник торопливо затолкал поглубже. Внутри рюкзака было еще что-то – жесткое, но тут Невен принялся меня утешать.
Верно, не должен был ты мне пробалтываться, теперь тебя дедушка по головке-то не погладит… Хотя все равно смешно – это Грендель отказался меня тут оставить, чтобы у тебя в рейде хлопот меньше было, это ты должен быть огорчен, а от меня наверняка ждешь злорадства…
Но не тянуло, нет. Только Невен мог искренне верить, что сумеет переубедить отдавшего приказ руководителя. Кажется, все же он был более наивным, чем показался изначально. Может, я и неправ вовсе, и старик его использует вслепую, как и меня?.. По крайней мере, действия дылды казались на самом деле бесхитростными. Да и добросердечием святые угодники не обделили – вон, спину предлагает намазать…
Я вздохнул, поднялся, мешок пихнул ногой под кровать – надеюсь, там он Невену не помешает, - и повернулся к нему той частью тела, которой просили. Один раз меня уже этой штукой мазали – выжил, так что вряд ли плохое случится. Тем более, в районе лопаток уже скребло невыносимо.
Это было совсем-совсем не похоже на то, как мазал Блич. То есть действия были те же, безусловно, и движения рук, наверное, тоже не сильно отличались, но вот мои ощущения…
Сначала я напрягся, когда дылда опустил загрубевшую ладонь мне на спину. Но пальцы у него были теплые, а мазь – приятной, только я все равно почему-то дрожал. А потом… потом вообще некоторое время не мог понять, что происходит, пока в груди нарастало непонятное чувство. Почему судорожно бухает сердце, и каждого прикосновения я и жду, и боюсь? Почему так остро ощущаются пальцы, скользящие по телу?
Было и сладко, и страшно в одно и то же время. Но больше страшно – а вдруг уже все, вдруг больше не будет? Но он снова выливал лекарство на руку и опять прикасался, и в позвоночнике свербело от желания выгнуться под его ладонью, прижаться крепче – к ней… к нему… А когда я наконец понял, от чего меня трясет, чуть не умер от смущения. Но тут все очень кстати закончилось, Невен протянул мне баночку с остатками мази, я ухватил ее, стараясь на него не смотреть и даже случайно не задеть пальцы, и торопливо скрылся в душевой.
Открыв кран, подставил горящее лицо струйке воды. Даже хорошо, что ее было немного – не хватало еще смыть мазь. Второго сеанса я бы не вынес.
Самым досадным было то, что дылда ведь все почувствовал, и наверняка даже гораздо раньше меня… От этой мысли у меня должно было бы все опуститься, но напротив, напряглось еще больше – так, что даже больно стало. И я не вытерпел, запустил руку в трусы. Два движения, мелькнувшие в воображении руки Невена, обнимающие голую спину Лейна, его сумасшедшие глаза… и все. Пол кабинки украсила мутно-белесая лужица, а я чуть погодя сумел разжать судорожно стиснутые зубы. И, даже не успев отдышаться, принялся уничтожать следы своего срама.
Там, во флате Блича, пока он меня натирал мазью, я не почувствовал ничего особенного. Возможно, от окончательного и бесповоротного позора меня уберегла его профессия? В конце концов, так реагировать на прикосновения лекаря – это было бы полным извращением. Но и тут… Мама родная, да как я вообще отсюда выйду? Я ткнулся лбом в стену.
- Ты там не уснул? – стукнул в дверь Невен. – Если ты идешь, нам пора собираться.
О черт!
Я торопливо прикончил мазь и натянул трусы. Нет, переодевать нижнее белье при Невене я точно не буду. Пусть там хоть изотрется все!..
Я вдохнул, выдохнул, решительно отодвинул дверцу и вышел.
Невен был уже одет и смотрел совершенно безразлично. Я тоже быстро натянул рубашку и комбинезон. Косился на него и все старался себе объяснить – что же, ну что в нем на меня могло так подействовать? И не находил ничего привлекательного. Опять же – стоило вспомнить Раду, и я замирал от исходящего от ее улыбки света, от прекрасных обнаженных рук, от упругой груди, от страстных мягких губ… и это было правильно. А тут?..
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |