Имеется большое число различающихся по своей силе «принципов Д.». Удобнее всего рассмотреть их применительно к каузальной детерминации, рассуждения о которой можно распространить на детерминацию любого вида.
Согласно принципу строгого Д., всякое событие, когда бы оно ни происходило, каузально детерминировано в каждый момент времени. Два частных случая этого принципа, касающиеся причинной и следственной детерминации, таковы: «каким бы ни было событие и в какой бы момент времени оно ни происходило, причина этого события существует во всякий предшествующий его наступлению момент» (или, короче, «причины всех событий уходят бесконечно в прошлое»); «следствия каждого события существуют в сколь угодно отдаленный момент будущего».
Более слабой версией принципа Д. является положение: «существуют такие события, что, независимо от того, в какое время они происходят, их наличие в это время каузально детерминировано во всякое время». Частными случаями последнего принципа являются утверждения: «существуют события, причины которых простираются бесконечно в прошлое» и «следствия некоторых событий могут быть обнаружены в сколь угодно отдаленном будущем».
Др. версиями принципа Д. являются утверждения: «всякое событие, когда бы оно ни происходило, каузально детерминировано в определенный момент времени» и «некоторые события каузально детерминированы в определенные моменты времени». Частными случаями первого утверждения являются положения: «всякое событие имеет причину в некоторый предшествующий ему момент времени» и «все события имеют следствия». Первое из этих положений иногда именуется «принципом причинности».
Существование многих версий принципа Д. означает, что понятие «детерминистическая позиция» является многозначным.
Граница между Д. и И. не является четкой. Нередко одна и та же т.зр. одними авторами оценивается как детерминистическая, а другими — как индетерминистическая. Если под И. понимается позиция, находящаяся в противоречии с некоторой детерминистической позицией и возможны несколько версий принципа каузального Д., то нужно признать, что существует несколько версий принципа каузального И. Наиболее сильная формулировка принципа Д. постулирует каузальную детерминированность всякого явления во всякое время. Соответствующая ей формулировка принципа И. утверждает существование событий, наличие которых в определенное по меньшей мере время не является каузально детерминированным в то или иное время. Наиболее слабая версия принципа Д. постулирует существование событий, отдельные случаи наступления которых каузально детерминированы в некоторые моменты времени. Связанная с ней наиболее сильная формулировка И. отрицает наличие моментов времени, в которые было бы каузально детерминировано то или иное событие.
Различию между причинным и следственным Д. соответствует различие между причинным и следственным И. Напр., принцип И., утверждающий, что всякое явление независимо от того, когда оно происходит, не является каузально детерминированным в некоторое время, имеет следующие два частных случая: 1) для всякого события существуют моменты времени, в которые оно еще не имеет причины; 2) нет событий с бесконечно протяженными во времени следствиями. Первый из этих случаев является одной из версий причинного И., второй — следственного.
Особый интерес представляет возможность комбинации принципов Д. с теми или иными принципами И. Существование комбинированных позиций, объединяющих детерминистические утверждения с индетерминистическими, является, по-видимому, основной причиной разногласий по поводу различения Д. и И. и последующей квалификации той или иной конкретной позиции.
Наиболее сильная версия Д. несовместима ни с одним из вариантов И. Сходным образом, наиболее сильная формулировка И. не может быть дополнена без противоречия тем или иным утверждением о существовании причин или следствий. Но имеются неполные детерминистические и индетерминистические позиции, оставляющие открытым вопрос о детерминированности или недетерминированности некоторых явлений в отдельные периоды времени. Примерами их могут служить следующие две: 1) некоторые события детерминированы во все моменты времени; 2) неверно, что каждое событие детерминировано во всякое предшествующее его наступлению время. Первую из них можно расширить до полной детерминистической позиции, вторую — до полной индетерминистической. Но можно также объединить приведенные два утверждения и получить комбинированную позицию, согласно которой существуют как всегда детерминированные события, так и события, не определенные в некоторые по меньшей мере моменты, предшествующие их наступлению.
Комбинированные позиции в вопросе Д. и И. достаточно часто встречаются в истории философии. Одна из первых таких позиций обосновывалась Аристотелем, который был убежден в однозначной определенности прошлого («прошлое не может не быть») и неполной определенности будущего. Утверждение Аристотеля о необходимости прошлого активно отстаивалось стоиками и считалось самоочевидным в Средние века.
Обычно принципам Д. и И. и их комбинациям дается онтологическая интерпретация: они истолковываются как утверждения о структуре действительности, о реально существующих или несуществующих причинах и следствиях. Этим же принципам может быть дана также эпистемологическая интерпретация, в которой они говорят о возможности определенных описаний действительности. Напр., онтологическому утверждению «причины некоторых событий не уходят бесконечно в прошлое» можно поставить в соответствие эпистемологическое утверждение «невозможна теория, позволяющая указать причину всякого события в сколь угодно отдаленном прошлом».
Понятия Д. и И. относятся к абсолютным категориям, понятие причинности — к сравнительным категориям. В общем случае абсолютные категории не определимы через сравнительные, и наоборот. Соответственно, все определения Д. через причинность и причинности через Д. не являются универсальными: их область приложения всегда ограничена (см.: Абсолютные категории и сравнительные категории).
Аристотель. Этика. К Никомаху. СПб., 1908; Бунге М. Причинность. М., 1962; Ивин А.А. О логическом анализе принципов детерминизма // Вопросы философии. 1969. № 10; Карнап Р. Философские основания физики. М., 1971; Ивин А.А. Каузальное определение истины // Философские науки. 1978. № 4; Карпенко А.С. Фатализм и случайность будущего: логический анализ. М., 1990; Lukasiewicz J. О determinizmie / Z zagadnien logiki i filozofii. Pisma wybrane. Warszawa, 1961; Rescher N. On the Logic of Chronological Propositions // Mind, 1966. Vol. 75. № 297.
А.А. Ивин
ДЕФИНИЦИЯ — см.: Определение.
ДЖАСТИФИКАЦИЯ (англ. justification — оправдание, подтверждение) — понятие, используемое в эпистемологии и этике. В рус. пер. англоязычной филос. литературы это понятие нередко переводится как обоснование, что может приводить к неточностям, поскольку Д. как оправдание может строиться иначе, чем через подведение оснований. В эпистемологии с нач. 20 в. наиболее распространенным является понимание знания как оправдан но го адекватного убеждения (англ. — justified true belief). Поэтому Д. является важным компонентом такого понимания знания; это понятие исключает из сферы знания такие убеждения, которые являются результатом случайной догадки, откровения и т.п. Знание должно быть оправданным через тот или иной вид аргументации.
Хотя знание как таковое всегда должно быть так или иначе джастифицировано, возможны ситуации, когда мы имеем оправданные убеждения, которые являются ложными. Напр., мы находимся в закрытом помещении и слышим по радио прогноз погоды, в котором утверждается, что в городе идет дождь. Представим себе, что мы также слышим звук падающих капель воды, поскольку этажом выше кто-то поливает цветы на балконе. В результате наше убеждение в том, что на улице идет дождь, будет хорошо обоснованным. Однако реально оно может быть ложным. Определение того, что может считаться адекватными основаниями и доводами для принятия того или иного убеждения, составляет главную проблему Д. В традиционных видах Д. используются индуктивные и дедуктивные аргументы. Аргументация также может представлять собой апелляцию к рациональности: будут ли иметь др. рациональные существа те же убеждения в данной ситуации и при данных условиях. Наконец, Д. может быть выбором наиболее важных доводов и оснований из имеющихся альтернатив.
ДЖЕЙМС, Джемс (James) Уильям (1842-1910) - амер. психолог и философ, основоположник прагматизма. Окончил медицинскую школу Гарвардского унта (1869), учился в Германии, с 1873 — преподаватель анатомии и физиологии Гарвардского ун-та, там же проф. философии (с 1885) и психологии (с 1889).
Первой работой, принесшей Д. известность, была двухтомная кн. «Научные основы психологии» (1890, рус. изд. 1902), в которой он подытожил сделанное в этой области, в частности В. Вундтом, и обозначил два основных вектора в исследовании психического — лабораторные эксперименты и феноменологическое наблюдение потока сознания. Д. принял натуралистическое объяснение Ч. Дарвиным происхождения человека и применил эволюционный подход к объяснению психического: ментальные свойства появились для ориентации и адаптации к среде. Однако Д. не устраивали радикально материалистические выводы, которые делались из дарвиновского учения. Предложенный им новый подход к пониманию психического можно назвать функционализмом, бихевиоризмом или персоналистической психологией. Всю жизнь Д. приковывала к себе загадка волевой активности человека, богатство его личностных — религиозных, этических, эстетических — переживаний. Не найдя ее решения ни в психологии, ни в дарвинизме, он обращается к философии. В 1896 он публикует эссе «Зависимость веры от воли» (рус. изд. 1904), в котором, по-своему истолковав идею прагматического метода Ч. Пирса, делает «волю» и прагматически оправданное «верование» ориентирами своей филос. стратегии.
В кн. «Многообразие религиозного опыта» (рус. изд. СПб., 1910; М., 1993) Д. обратился к новой тогда области — психологии религии. Традиционное рационализирующее богословие, считает Д., не схватывает подлинную сущность религиозного опыта; своими корнями он уходит в подсознательное и не поддается строго логическому объяснению. Религиозный опыт многообразен — это и опыт вост. мистика, и опыт христианского миссионера, но разные опыты объединяет воля к вере, выливающаяся в потребность в Боге и религии. Под «религией» Д. понимает не конфессиональную церковь или догмы, а интимное единение человека с высшими силами. Воля к вере тождественна духовной и моральной активности человека, на ее основе творятся ценности. Д. утверждает, что постулат Бога удостоверяется не теологическими аргументами, а прагматически — фактом наличия у людей религиозного опыта и его благотворностью в жизни.
Д. — последовательный противник панрационализма и интеллектуализма. Универсалистское объяснение мира на основе идеалистического или материалистического монизма, редуцирующего его к той или иной субстанции, убежден он, оставляет за бортом многокачественность и непредсказуемость. Материализм приемлем как генетический, но не метафизический принцип, поскольку в последней форме грозит детерминизмом, как это было у Г. Спенсера, а фатализм не оставляет пространства для свободы воли. Для Д. неприемлема и философия «абсолюта» Дж. Ройса, в которой объекты конституируются внутренними сущностными отношениями, трудно соединимыми с персоналистическим принципом. Отношения между объектами являются внешними и функциональными, что оставляет логическую возможность для свободы и случайности. Начав с опровержения метафизики, Д. в конце жизни сам обратился к космологически-метафизической проблематике. В цикле лекций, изданных позднее в виде кн. «Вселенная с плюралистической точки зрения» (рус. изд. 1911), в противовес «монотонному и блокированному» образу Вселенной он рисует ее многокачественной, стабильно-подвижной, каузально-случайной, свободной и непредсказуемой. Составляющие ее вещи соотносятся между собой функционально, а видимый порядок определен прагматическими целями опыта. Отсюда претензии науки и философии на постижение инвариантной структуры Вселенной являются самонадеянными.
В 1907 вышла кн. Д. «Прагматизм» (рус. изд. 1910), в которой он представил свою версию «радикального эмпиризма». Ее он предваряет радикальным тезисом: сознание не существует. Понятие «сознание» возникло из обыденной привычки противопоставлять «мысли» и «вещи», которую философы вслед за Р. Декартом возвели в ранг онтологического дуализма «души и тела», «сознания и материи». Его следует прилагать не к особой ментальной сущности, а к функциям «чистого опыта», в котором случается познание. «Чистый опыт», по Д., — это единственный материал в мире, из которого все создано. В субстанциональном отношении он нейтрален. В одном случае его поток функционирует как мысли, в другом — как физические факты, все зависит от контекста и нашего интереса. По мысли Д., идея нейтральности опыта снимает, наряду с загадкой сознания, проблемы субъект-объектного скачка, трудности реализма, дуализм ценностей и фактов и др. Вместе с тем он не исключал, что в нейтрализме таится логическая возможность психологизма и вместе с ней опасность неприемлемого для него монизма.
Радикальный эмпиризм Д. представлял собой версию британского эмпиризма, дополненную принципом «практикализма», или «прагматизма». Понятие «прагматический метод» Д. использовал в разных смыслах — гносеологическом, этическом, методологическом. В общей форме данный метод означал, что каждое понятие следует рассматривать по его «наличной стоимости» — как оно работает в потоке опыта. Если не работает, его следует отбросить. Чтобы понять, какие объекты существуют, а какие нет, нужно посмотреть, какие ощущения и какие мыслимые практические последствия следуют из принятия той или иной гипотезы. Совокупность последствий, как непосредственных, так и ожидаемых, будет истиной данного объекта. Напр., понятия «материя», «абсолютный разум» не оказывают осязаемых практических последствий, следовательно, лишены смысла. В гносеологии прагматический метод означает здравый инструментализм: усмотрение в теориях не истины о реальности, а умственных способов для практической ориентации в среде. Теории, в одном контексте являющиеся ложными, в другом могут оказаться истинными. Такой подход дает возможность снимать надуманные проблемы и улаживать споры, возникающие из-за непонимания контекстуальности истины. Прагматический метод Д. столкнулся с проблемой интерсубъективного удостоверения практических последствий: два человека не смогут вести осмысленный разговор, поскольку у них могут быть разные толкования этих последствий. Решить эту проблему было трудно.
Философия Д. оказала огромное влияние на амер. мысль 20 в. Она задала прагматический и во многом предвосхитила антропологический вектор в ее развитии. По стилистике мышления Д. можно считать амер. пионером философии жизни, волюнтаристско-романтического движения, адептом образа философии-как-литературы и в определенной мере провозвестником постмодернизма.
Essays in Radical Empirism. New York, 1912.
Юшкевич П.С. О прагматизме // Послесловие к книге У. Джемса «Прагматизм». СПб., 1910; Яковенко Б.В. О сущности прагматизма // Труды и дни. 1913. № 2; Квитко Д.Ю. Очерки современной англо-американской философии. М.; Л., 1936; Мелъвиль Ю.К. Американский прагматизм. М., 1957; Быковский Б.Э. Философия неопрагматизма. М., 1959; Богомолов А.С. Буржуазная философия США. XX век. М., 1974; Юлина КС. Очерки по философии в США. XX век. М., 1999.
Н.С. Юлина
ДИАЛЕКТИКА (от греч. dialektike (techne) — искусство вести беседу, спор) — филос. теория, утверждающая внутреннюю противоречивость всего существующего и мыслимого и считающая эту противоречивость основным или даже единственным источником всякого движения и развития. Элементы Д. имеются во всякой философии, отстаивающей идеалы коллективистического общества (см.: Индивидуалистическое общество и коллективистическое общество). Такие элементы были, в частности, еще в философии Гераклита, прозванного за неясность («диалектичность») изложения своих идей Темным. Позднее Д. как учение о противоречии возродилась в средневековой философии, прежде всего в христианской концепции Бога, человека и человеческой истории. Как связная и универсальная теория Д. впервые была построена в 19 в. Г.В.Ф. Гегелем. Она была активно подхвачена марксизмом, которому не удалось, однако, ни углубить, ни прояснить основные идеи Гегеля. В 20 в. Д. пытались разработать марксизм-ленинизм и неомарксизм, однако без особого успеха. В частности, в неомарксизме Д. свелась к идее универсального развития, радикально отрицающего свои предшествующие ступени («негативная Д.»).
Коллективистическое общество (средневековое феодальное общество, тоталитарные коммунистическое и национал-социалистическое общества и др.) всегда ставит перед собой глобальную цель — достижение «рая на небесах» или «рая на земле». Переход от несовершенного существующего к совершенному будущему миру составляет основную проблему коллективистического мышления (см.: Триединства проблема). Д. является необходимой предпосылкой решения данной проблемы. Если такой переход не является предметом чистой, или «слепой», веры, он может обосновываться только диалектически.
Уже в умеренном средневековом коллективизме проблема будущего осмысливалась во многом на основе Д. Несовершенный «земной мир», являющийся миром Бога-Сына, связывался с совершенным «небесным миром» Бога-Отца не только с помощью мистического Бога-Духа, но и посредством диалектических ходов мысли. В средневековой философии имелись все те ключевые элементы Д., в т.ч. и т.н. закон отрицания отрицания, которые позднее Гегель и коммунистическая философия включили в свою «Д. природы, общества и мышления».
Цель средневековой Д. — попытаться схватить мир сразу в обоих его ипостасях, сакральной и мирской, сублимированной и низменной. Средневековая культура сочетает в единство полярные противоположности: небесное и земное, спиритуальное и грубо телесное, жизнь и смерть. Утверждается богоустановленная иерархия людей — для того чтобы тут же обречь на верную гибель стоящих у ее вершины и возвысить подпирающих ее основание. Прославляют ученых и в то же время самым верным путем, ведущим к спасению души, считают неразумие, нищету духа, а то и вовсе безумие. Суду над умершими предстоит состояться «в конце времен», и вместе с тем он вершится над душой каждого в момент его кончины, и т.д. В средневековой философии достаточно распространенным было убеждение, что познание Бога требует соединения вместе несовместимого, т.е. Д. «В первопричине бытия, — говорит Псевдо-Дионисий Ареопагит,— нужно утверждать все, что где-либо утверждается в сущем и ему приписывается как качество; и опять-таки все это надо отрицать в ней, в собственном смысле, потому что она возвышается над всем этим; и не надо думать, что здесь отрицания противоречат утверждениям, ибо первопричина, возвышаясь над всякими ограничениями, превосходит и все утверждения и отрицания». Познание небесного мира и его связей с земным миром стоит, т.о., выше логического требования непротиворечивости. Борьба средневековой философии против формально-логического закона противоречия была не менее ожесточенной, чем борьба с ним гегелевской, а затем и марксистско-ленинской философии, и продолжалась столетия. Инерция диалектического мышления была столь велика, что даже в период раннего Возрождения Николай Кузанский заявлял: «Великое дело — быть в состоянии твердо укрепиться в единении противоположностей».
Глубинной основой гегелевской Д. является средневековая концепция истории. Последняя представляет собой развитие применительно к человеческому обществу христианской доктрины Бога и человека, так что Д. Гегеля — это распространение не только на общество, но и на природу ключевых идей христианского понимания связи Бога и человека. Основные идеи гегелевской Д. сводятся к следующему: «...Все конечное, вместо того, чтобы быть прочным и окончательным, наоборот, изменчиво и преходяще», поскольку, «будучи в себе самом другим, выходит за пределы того, что оно есть непосредственно, и переходит в свою противоположность». Всякий развивающийся объект имеет свою «линию развития», свою «цель» или «судьбу». Эта линия слагается из качественно отличных друг от друга «отрезков», разделяемых характерными, скачкообразными событиями («узлами»). Они снимают (отрицают) определенное качество, место которого занимает др. качество, так что развитие включает подлинное возникновение и уничтожение. «Этот процесс, — поясняет Гегель, — можно сделать наглядным, представляя его себе в образе узловой линии». Все взаимосвязано со всем, «линии развития» отдельных объектов, сплетаясь, образуют единый поток мирового развития. Он имеет свою объективную «цель», внутреннюю объективную логику, предопределяемую самим потоком и не зависящую от «целей» или «судеб» отдельных объектов.
В систематизации Д., являвшейся общепринятой в диалектическом материализме в 1960 — 1980-е гг., некоторые из ведущих идей Гегеля именовались «принципами», другие — «законами». Эта систематизация включала следующие положения: принцип всеобщей взаимосвязи, утверждающий, что все связано со всем, и только ограниченность человеческого знания не позволяет видеть все существующие связи; принцип развития, провозглашающий необратимое, направленное, закономерное изменение материальных и идеальных объектов в качестве универсального их свойства; закон единства и борьбы противоположностей, касающийся перехода вещей в процессе своего развития в свою противоположность (определения понятия противоположности, или диалектического противоречия, так инебылодано);закон перехода количества в качество, говорящий о накоплении развивающимися объектами постепенных количественных изменений и последующем скачкообразном переходе последних в качественные изменения; закон отрицания отрицания, говорящий о «судьбах» или «целях», определяющих развитие объектов, напр. о «целях» пшеничного зерна, которому сначала предстоит стать колосом, а затем опять зерном и тем самым вернуться, но на более высоком уровне, к началу.
Принцип «все связано со всем» высказывался еще в античности. В средневековой философии универсальная взаимосвязь выводилась из сотворенности мира Богом и носила преимущественно характер связи символа и символизируемой им вещи. Начиная с Нового времени данный принцип утратил сколь-нибудь ясный смысл. Принцип развития также известен с античности, хотя еще И. Канту он казался «рискованным приключением разума». Идея направленного развития, восходящего от низших ступеней к высшим, очевидным образом неприложима к природе, а для тех, кто не разделяет идею неуклонного социального прогресса, и к обществу. Закон борьбы противоположностей, названный В.И. Лениным «ядром Д.», явно неприложим к природе. Приводившиеся Лениным примеры такой борьбы (борьба плюса с минусом, определяющая развитие математики; борьба северного полюса магнита с его южным полюсом, раскрывающая суть магнетизма, и т.п.) несерьезны. Закон перехода количественных изменений в качественные не является универсальным: в одних случаях развитие носит скачкообразный характер, в других оно протекает без к.-л. ясно выраженных скачков. Закон отрицания отрицания предполагает идею «цели» или «судьбы», заданной извне. Без этой идеи распространение данного закона на природу, не имеющую ни в научном, ни в марксистско-ленинском (но не в гегелевском) понимании «цели» и не подвластную судьбе, кажется грубым насилием над самой Д. Указанная систематизация Д. представляет собой, т.о., причудливое сочетание положений, одни из которых неясны, другие неуниверсальны, третьи несовместимы с рациональным мышлением.
Логически противоречивое мышление иррационально, оно представляет собой в конечном счете сумбур и хаос. Пытаясь снять это возражение против Д., С.Л. Франк вводит, наряду с понятиями «рациональное мышление» и «иррациональное мышление», новое понятие — «трансрациональное мышление». Однако суть проблемы от этого не меняется: философия, опирающаяся на понятия «знающего незнания» (Николай Кузанский), «монодуализма», «ведающего неведения», «двоицы, которая есть вместе с тем одно» (Франк) и т.п., выходит за границы рациональной философии.
К. Манхейм видит основную функцию Д. в рациональном объяснении исторически разнородной и неповторимой личности, теряемой при постулировании исторических законов и обобщений: «...Попытка понять принципиально иррациональный, исторически неповторимый индивидуум в рациональных категориях ведет к парадоксу в рамках Д., поскольку способствует созданию такого варианта рационализма, который должен вести к отрицанию самого рационализма». Еще одна функция Д. — прослеживание «внутренней линии» развития цивилизации. «Она снова рационализирует нечто в своей основе иррациональное и чуждое недиалектическому естественно-научному мышлению». И наконец Д. представляет собой подход, ведущий к открытию смысла в историческом процессе. Следствием этой филос. рационализации истории является «такая форма рациональности, которую трудно согласовать с позитивизмом естественных наук, чуждым всяким этическим оценкам и метафизике вообще».
Неприложимость Д. к исследованию природы связана в первую очередь с тем, что Д. плохо согласуется с принципом причинности, утверждающим, что все происходящее в мире имеет причину, и требующим объяснить мир от прошлого к будущему. Д. настаивает на целевом (телеологическом) обосновании от будущего к прошлому. Она неразрывно связана с понятием цели, и значит, с понятием ценности. Не случайно основное понятие Д. — понятие развития — определяется не просто как движение или изменение, а как направленное восходящее изменение, т.е. изменение, идущее в направлении определенной цели. Направленность всякого развития прямо утверждает диалектический закон отрицания отрицания. Э. Трёльч говорит о попытках Маркса связать Д. с материализмом и дополнить ее каузальным обоснованием: «...Диалектика при всем своем реалистическом и позитивистском преобразовании, при всем своем отрешении от божественных мировых целей в действительности самым тесным образом связана с целью и с идеей ценности, с понятием восходящего развития. Динамика не может быть превращена в принципиальное понятие, не приняв вместе с этим в себя определенной направленности». Телеологический характер Д. не согласуется также с понятием закона природы, играющим центральную роль в методологии естественных наук.
Диалектическая рациональность представляет собой особый тип рациональности, несовместимый, в частности, с рациональностью естественно-научного мышления и ведущий к неразрешимым парадоксам.
Коммунистическое общество ставило цель радикально преобразовать существующий социальный мир в соответствии с утопическим, не допускающим реализации образом. Д., служившая средством обоснования возможности — и даже необходимости — такого невозможного преобразования, являлась одним из непременных условий крепости идеологии данного общества. Именно поэтому она настойчиво, а зачастую и насильственно, внедрялась в мышление его индивидов и достаточно естественно («наивно», как говорит Ю. Бохеньский) принималась ими. Национал-социалистическая идеология, являющаяся идеологией др. формы коллективистического тоталитарного общества, также обнаруживала явственную тенденцию к Д. Хотя эта идеология просуществовала недолго и не была столь теоретически развита, как средневековое мировоззрение и марксизм-ленинизм, она тяготела к утверждению всеобщей зависимости вещей и универсального скачкообразного развития на основе борьбы противоположностей, развития, ведущего в конечном счете к нацистской версии «рая на земле» («тысячелетний рейх»), «Человек возвысился, — говорил А. Гитлер, — благодаря борьбе... Чего бы ни достиг человек, он добился этого благодаря оригинальности, усиленной брутальностью... Жизнь можно уложить в три тезиса: борьба — всему голова, добродетель — голос крови, а главное и решающее — это вождь». Идея Гитлера, что вечная борьба является законом жизни, явно перекликается с идеей Ленина, что закон единства и борьбы противоположностей представляет собой «ядро Д.». Идея, что добродетель есть голос крови, аналогична ленинскому утверждению, что добром является только то, что отвечает интересам пролетариата и цели построения будущего коммунистического общества. И наконец, положение о решающей роли вождя — аналог ленинской идеи о руководящей роли коммунистической партии в борьбе за построение совершенного общества. Вопрос об элементах Д. в национал-социалистическом мышлении нуждается, однако, в специальном исследовании.
В античности и в Средние века слово «Д.» употреблялось в др. смысле, чем тот, который придал этому слову Гегель. Оно обозначало особый метод аргументации, суть которого в выдвижении наряду с тезисом также антитезиса и выведении из них следствий до тех пор, пока не станет ясным, какое из данных двух утверждений истинно. Термин «диалектический» впервые был использован Платоном, приписавшим открытие Д. как метода аргументации Зенону из Элей. Иногда открытие этого метода считается заслугой Протагора, говорившего, что относительно любого предмета могут быть высказаны два противоположных утверждения. Протагор отрицал, однако, закон противоречия и тем самым делал диалектическую аргументацию бессмысленной. Сократ, вероятно, был первым, кто удачно совместил два главных положения Д. как теории аргументации: мысль о ценности мнений, в особенности противоположных мнений, и логический закон противоречия.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 193 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |