Раздраженно гримасничая, продолжил поиски в карманах пиджака и брюк… Ничего! Но он же ясно помнил, как собираясь вчера (как давно это было!), выкладывал на полку трюмо, все, что могло пригодиться в поездке. Среди кучи вещей был и маленький китайский фонарик. Небольшой красный цилиндрик, белея кнопкой лежал рядом с зеленым баллончиком репеллента от комаров… Кстати, где этот баллончик? Тоже пропал?..
…Константин Михайлович устало опустил руки. Все ясно. Забыл. Тогда все утро мысленно подсмеивался над своими долгими сборами, пытаясь убедить себя, что не стоит набирать кучу вещей, словно, собираешься ночевать в этом лесу. Но ночевать пришлось. Со злостью пнул бесполезный рюкзак – тот загремел консервными банками в темноту.
Раздражаясь, вспомнил тупую физиономию дылды-пилота: «Завез-таки, мерзавец!»
Тут, правда, пришло на ум, что ночевка в этих зловещих развалинах была его собственной идеей. Его и этой разбитной девицы – Светловой.
Дьяков поморщился. Он не любил признавать свою неправоту. Даже перед самим собой.
«Что ж, придется обойтись без фонаря!»
Зияющая дверь за спиной худо-бедно освещала окружающий хаос. Впереди, метрах в пятидесяти, маячил еще один светлый прямоугольник. Дверь. В стене напротив. Это было как раз то, что нужно. Теперь оставалось только аккуратно, без лишнего шума и ненужных травм (не хватало только ногу сломать в этом хаосе!) перебраться от одной двери к другой, выйти на той стороне и достичь здешнего «Управления»…
…Судя по степени разрушений, здесь не просто шли бои, как думал дурак-профессор. Нет, этот корабль (или, что он там такое на самом деле?) при падении вызвал такую ударную волну, что она сделала нечто очень полезное…
Дьяков хихикнул: «…Благодаря взрыву окна и двери в здешних «сезамах», несомненно – в весьма плачевном состоянии. Все, что там находится – документы, кипы секретных документов! – ждут удачливого исследователя. Добраться до них – особого труда не составит. Нужно только преодолеть эти проклятые пятьдесят метров темноты!»
Он снова вынул платок и принялся протирать очки. Опять пришло на ум, что самое худшее, чего можно ожидать – так это падение с повреждением ноги. Тогда придется кричать, звать на помощь этих… Энтузиастов от науки, готовых во имя своих призрачных идеалов погубить на Земле все живое… Здоровяков – «национал-патриотов», мечтающих о новых лагерях и расстрелах… И девиц, коим место не в редакции, а на панели… «Нет уж, падать мы не будем!»
Он надел очки и медленно двинулся вперед. Мелкими шашками. (О рюкзаке он так и не вспомнил.) Время от времени вытягивал ногу, нащупывая путь. Эти меры предосторожности окупили себя сторицей. Уже через несколько метров наткнулся на кучу железного хлама. Какие-то прутья, скрученные стальные листы, гнутые трубы… Штабеля больших баллонов, непонятно с чем, подпирали с другой стороны все это безобразие.
Дьяков выругался про себя.
«Типичная картина! Безалаберность и бесхозяйственность в крови у этого «народа-богоносца»! Теперь – извольте радоваться: придется обходить эту внутрицеховую свалку и тратить драгоценное время!»
Он пожалел, что не имеет с собой трости. Той, с которой по улицам ходят слепые. Впрочем…
Константин Михайлович присел на корточки и попробовал вытащить из груды один из прутков. Подергал – не поддается. Взялся за другой. Этот, видимо, сидел неплотно. («Ура!») Правда, прут оказался приличной длины – метра полтора, и был довольно тяжел, но жаловаться не приходилось. Конечно, импровизированный посох, как и все здесь, был покрыт ржавчиной и сажей. Придется потом тщательно отмывать руки, но что поделаешь – такова жизнь! Как когда-то в раннем детстве он стал воображать себя отважным первопроходцем, открывателем новых земель, охотником за зловещими тайнами коварных чудовищ…
Ощупывая перед собой дорогу новообретённым «посохом», Дьяков двинулся дальше. На лбу выступила испарина: все-таки прут был слишком увесист, а он давно уже отвык от физических нагрузок.
Звук, который сопровождал его продвижение, показался ему слишком громким в застоялой тишине огромного здания. Это было… неприятно. Словно этот скрежет и постукивание должны были разбудить нечто спящее в этой темноте и пустоте… Спящее уже много лет…
Мотнул головой, отгоняя наваждение. Надо думать о чем-то веселом. Это оказалось трудным делом. Дьяков никогда не считал себя записным хохмачем. Цель жизни, которую он перед собой поставил: обличение ЭТОЙ СТРАНЫ, ее правителей, и ЭТОГО народа наложила отпечаток на характер, сделало его желчно-угрюмым, хмурым и неулыбчивым… Честно говоря, самому порой становилось тошно от собственной манеры смотреть на окружающее «через черные очки»… И вот теперь эта сторона его личности обернулась против него самого…
…Обходя по периметру штабель загадочных баллонов, он задержался. Здесь, сверху, лился ручеек света через небольшое отверстие в крыше… Можно было осмотреться и передохнуть.
…Константин Михайлович с тяжелым вздохом переложил свой «посох» из правой руки в левую. Поправил дужку очков… Но - что это?.. То что раньше он принял за баллоны (Длинные цилиндры – типичные резервуары для кислорода, используемые при газорезке.), оказалось… Каплевидная форма, хищно заостренный нос, а на зауженном заду – плавники стабилизаторов! Боже!!! Дьяков растерянно заморгал. «Это же мины! Или – авиационные бомбы!»
Испуг волной холода сжал сердце, сковал руки и ноги. Пруток-посох выскользнул из мгновенно ставшей мокрой ладони и со звоном улетел куда-то в темноту. Несколько секунд он в панике таращился на зловещий штабель, не в силах думать или действовать. Потом постепенно начал приходить в себя. Пришла трезвая мысль, что здесь, в цеху механической обработки (вон – сколько станков вокруг!) производилось только изготовление оболочек боеприпасов… «Средств доставки» как любят говорить тупые солдафоны… Никто не стал бы складировать снаряженные бомбы или мины в производственном помещении…
…Константин Михайлович шумно выдохнул. Вытер пот со лба. Глянул по сторонам: а где же верный «посох»?
«Наверное, я смешно смотрюсь со стороны?» - пришла в голову мысль.
И внезапно совсем уже другой страх овладел им.
«Со стороны?!. Почему он подумал «о взгляде со стороны»?! Неужели первобытные инстинкты, которые, как утверждают некоторые ученые, живут у нас в продолговатом отделении спинного мозга, подсказали ему, что он здесь – не один?.. Что в этой темноте, где-то неподалеку, находится еще кто-то?!!..»
- Ну-ну! Не пори чепухи! – сказал себе Константин Михайлович и вздрогнул.
В напряженной тишине мертвого цеха звук его голоса прозвучал кощунственно-неуместно – хоть зажимай ладонью рот.
Он попытался задавить прилив паники. Что нужно сейчас сделать? Всего лишь дойти до двери – вон она виднеется! Но сначала нужно отыскать прут!
Константин Михайлович старался не задумываться для чего так необходимо отыскать этот кусок железа. Разумеется, им хорошо нащупывать дорогу, но… Просто боялся признаться себе, что эта железяка могла сгодиться… и в качестве оружия. На тот случай, если он подвергнется нападению… Быстрый взгляд – вправо, влево… Нет, все тихо…
«Да что это я? – прошептал он растерянно. – Боюсь что ли кого? Зачем мне этот «посох», будь он трижды неладен?!»
Однако, глаза его за стеклами очков продолжали лихорадочно шарить по сторонам.
В окружающей полутьме силуэты застывших станков, сложенных заготовок и хитросплетений трубопроводов принимали пугающие очертания. Наконец, догадавшись опустить глаза (это было страшно сделать: надо было следить по сторонам, потому что…иначе…), он заметил темнеющую полоску. Так некстати исчезнувший «посох», оказывается, валялся неподалеку, почти – под ногами. Константин Михайлович ругнулся про себя: старый слепой осел! Сам же выронил из рук «сей полезный инструмент», и потом, в поисках, чуть не наложил в штаны от страху!
Тяжесть металла в руке вернула былую уверенность. Теперь уже спокойно, он оглянулся по сторонам. Ничего. Никакого движения. «Это все нервы!»
Опустил конец прута, нащупывая путь (стук-стук-стук) и сделал несколько шагов в направлении манящей двери. Потом – остановился. Снова огляделся. Никого и ничего. Но почему, черт возьми, так тревожно? Здесь ведь, кроме него, ни одной живой души? Разве что… запах?.. Он втянул ноздрями пыльный воздух. Пахло металлической окалиной, машинным маслом, застарелой гарью… Но сквозь эту гамму привычных запахов явственно пробивался тревожный аромат… Рыбная гниль… Гниющая рыба… Откуда это здесь?!
Он нахмурился. Где-то недавно он слышал об этом. Слышал что-то очень нехорошее. Вроде бы, о запахе рыбной гнили болтали эти люмпены, бомжи… Охотнички за металлом… И профессор, кажется, что-то упоминал…
В который уже раз, в этой темноте, страх принял его в свои ледяные объятия! Тисками сжал сердце. Константин Михайлович заторопился, зашагал быстрее – теперь уже не выбирая дороги. Споткнулся о металлическую чушку. Зашипел, ругаясь. Господи, как больно!..
Громкий рассыпчатый лязг взорвавший сонную тишину заброшенного цеха показался оглушительным! Где-то совсем рядом, в проходе между станками раскатились в стороны стальные болванки.
Дьяков задохнулся. Вот и все! Он здесь не один! Что-то идет в этой темноте! Идет к нему!!!
-А-а!!! Кто здесь?!! – дико закричал он.
Обернувшись, успел уловить краем глаза какое-то движение. Словно одна из конструкций застывшего оборудования, простоявшего здесь годы в неподвижном оцепенении, вдруг ожила и направляется сюда. Приближается! Приближается!!!
Вскрикнув, и все еще оглядываясь через плечо, он побежал к приветливо светившемуся прямоугольнику двери. О, каким далеким он теперь показался!
Нога за что-то запнулась, и Дьяков полетел на пол, успев вытянуть руки. Пальцы ударились о какую-то раму… Заорав от боли, он успел подумать, что если не перелом, то кровоподтеки от тяжелых ушибов теперь обеспечены. Но надо было подниматься. Вставать и бежать! Потому что сзади…
СЗАДИ!!!
Он вывернул голову.
В неясном свете маячило размытое черное пятно. Почему так плохо видно? Он провел ладонью по лицу. Очки! Они свалились при падении! Пальцы лихорадочно зашарили по грязному бетону, словно от того, найдутся ли очки, и сможет ли он ясно увидеть своего преследователя зависело его избавление от этого кошмара.
Наконец, нащупал дужку. Сжав очки поднял к лицу. Одно стекло треснуло, но сквозь другое Дьяков ясно увидел четко очерченный силуэт. Гротескно напоминающий человеческую фигуру… Шествующий на двух ногах… С треугольной головой, росшей, казалось, прямо из плеч – никаких признаков шеи…
Константин Михайлович по-детски зажмурился.
- Не верю… не верю… не верю… - шептал он.
Разум отказывался принимать происходящее: это все – шутка, ужасный сон!
И только когда чудовище приблизилось, и рыбная вонь стала невыносимой, он открыл глаза. Безо всяких очков, Дьяков увидел нависшую над собой страшную пасть, полную длинных и тонких, как зубцы вил, зубов, и закричал еще до того, как эти зубы вгрызлись в его тело…
32. Поединок. (Начало.)
…Крик о помощи, а вслед за ним – страшный вопль, гулко донесшийся из зияющей темноты заброшенного цеха, заставил их оцепенеть.
Лена, вздрогнув, вцепилась в руку Павла. Лицо ее сделалось белым как снег, глаза распахнулись, рот приоткрылся.
- Б-боже! Ч-что это? – пролепетала она.
- Пожалуй, нам уже не надо искать господина Дьякова, - заметил профессор.(Голос его был почти спокоен, и только по посеревшим щекам было видно, что страшный крик подействовал и на него.) – Считайте, мы его уже нашли!
А Павел внезапно ощутил полнейшее спокойствие. Такое и раньше с ним бывало: мандражит тебя перед боем, а начнется стрельба – и все, бояться некогда, действовать надо… Он мягко, но решительно разжал пальцы девушки (в испуге, она вцепилась в него мертвой хваткой), придерживая левой рукой увесистый «гаранин», правой – снял с плеча рюкзак, опустил на землю. Присев на корточки, отстегнул клапан и достал футляр с дисплей-очками…
-…Что ты делаешь? – неуверенно спросила Лена.
Павел обернулся.
- Оставайся здесь! – тихо, но твердо сказал он ей. – Профессор, проследите за ней…
- Будьте спокойны, юноша, - проворчал Басов, доставая «беретту».
- Мне к-кажется, вы оба сошли с ума… - проговорила Лена растерянно.
- Сейчас, милая барышня, лучшее что вы можете сделать, это – не мешать вашему жениху, - невозмутимо посоветовал ей профессор.
- Не мешать… кому, вы сказали?
- Не мешать вашему жениху. Не путаться ему под ногами, не хватать его за руку в самый неподходящий момент, - хладнокровно пояснил Басов.
- Вы… Что вы такое говорите?!.
Павел уже не слышал их перепалки. Его руки действовали автоматически, словно манипуляторы хорошо отлаженного боевого механизма. Мозг словно стал военным компьютером отдающим короткие четкие команды. Поднять правую руку к голове. Дисплей-очки на переносицу…
О – о, чёрт!!!.. Вместо проступившей на фоне обычной картины мира зеленоватого чертежа виртуальной реальности… вместо графиков и диаграмм, прицельной сетки – НИЧЕГО!!! Замычав от обиды, он сорвал бесполезные очки.
- В чём дело, юноша?! – встревожено спросил профессор.
- Паша?! – в голосе Лены прорывались нотки подступающей паники.
- Всё нормально, Ленок! – он постарался успокаивающе улыбнуться. – Просто я забыл, что поле корабля подавляет работу электроники… Придется – так… - палец нашёл на «гаранине» кнопку переведения режима стрельбы с автоматики на ручное управление. «А ведь и басовское устройство теперь… ё-мое!!!..»
Профессор!!! – обернулся Павел. – Запомните: ЭЛЕКТРОНИКА ЗДЕСЬ НЕ РАБОТАЕТ!!! – с нажимом сказал он, глазами показывая на «чемоданчик» - Учтите!!!
- Учту! – взгляд Басова стал угрюмым и сосредоточенным. – И за девушку не беспокойтесь! А вы уж позаботьтесь… там… - он мотнул головой в сторону здания цеха. – И возвращайтесь живым!.. Не надо, милая! – профессор схватил Лену за плечи. – Вы ему будете мешать!
- Что вы понимаете!!! – из ее глаз брызнули злые слезы. – Я так долго его ждала!!! А сейчас… когда вроде бы… он… Щербаков!!! – отчаянно крикнула она в удаляющуюся спину. – Не вздумай умирать!.. Слышишь?!!.. Не вздумай!!!.. - отвернулась и, уткнувшись в профессорский дождевик, затихла.
А Басов, поддерживая вздрагивающие плечи девушки, смотрел поверх её головы на серебристую тушу кейса с обречённым выражением человека, прочитавшего свой смертный приговор.
- Дистанционного подрыва не будет, - прошептал он. – Значит…
Поединок. (Продолжение.)
Павел.
«…Вот «задачка-летучка»: как нам завалить супостата… ну, то есть – прицелиться, выстрелить и попасть?.. Попасть в него, родимого, когда вы сами входите с яркого света в тёмное помещение?.. Тут и ежу понятно, что, попав из солнечного дня во тьму кромешную, вы ни черта не видите. А этот гад (в данном случае – действительно – «инопланетный гад») вас прекрасно наблюдает. Вот-вот подберётся и откусит голову… Или – не голову, а – что другое… Достать фонарик из рюкзака? Пока будешь водить лучом вокруг… Для того чтобы видеть в темноте бойцам спецподразделений выдают специальные очки-ноктовизор. То есть – «прибор ночного видения». Надеваешь, и вместо чернильной тьмы видишь окружающую обстановку в зеленоватом свете. Как – под водой. К «гаранину» тоже такие «очки» полагались, да, только, вот беда: мудрецы-оружейники для облегчения жизни солдата засадили в это устройство еще и микропроцессор с выводом всякой полезной информации на поверхность «линз» как на экран компа. «Гаранин» по мысли его создателей должен был стать «высокоинтеллектуальным» оружием; сам должен был распознавать цель, сам – узнавать и докладывать хозяину о температуре, ветре и влажности… Разве что – сам не стрелял… А теперь, в магнитном поле корабля (или – не магнитном?) вся эта мудреная электроника вырубилась и вместе с нею приказал жить и ноктовизор… Что делать будешь, Павел Андреевич?.. Может, всё-таки – воспользуемся фонариком? Но это значит: одна рука будет занята, а «гаранин» - штука тяжёлая, тут обе руки нужны. В каждом западном боевике мы видим, что у тамошних спецназовцев на их «чудо-автоматах» стоят мощные фонарики; куда целишься – туда и он бросает луч … Да только вот у нас такое новшество не в чести… Ведь опять нашему старому знакомцу – ежу – понятно, что по этому источнику света противник-то тебя и вычислит… мишень великолепная. Вот и не прижилось нововведение. А – жаль… В этой темени оно бы пригодилось…»
…Павел, остановившись на пороге, прищурился – дал глазам привыкнуть к полумраку. Ствол «гаранина» медленно поворачивался слева-направо, но вблизи не было ничего подозрительного. Крик Дьякова уже давно стих (убили беднягу, или – тяжело ранили, но вряд ли) и в темной глубине цеха, заполненной силуэтами мёртвых станков, стеллажей с деталями и заготовками, штабелями труб и прочим железом царила зловещая тишина… «Кто» бы или «что» не расправилось со старым журналистом, сейчас это «нечто» затаилось… Пряталось неподалёку. Выжидало… Выжидало удобный момент, чтобы напасть…
Кворр.
…Тот, кто раньше называл себя Кворром, притаился метрах в пятнадцати, спрятавшись за прямоугольной стальной глыбой, бывшей когда-то расточно-координатным станком с ЧПУ… Он уже успел забыть, что когда-то был на своей родной планете заслуженным звездопроходцем с высоким социальным статусом… В памяти не осталось воспоминаний о принадлежности к прославленному клану воинов… Он теперь не помнил даже название родной планеты… Слово «Урр» теперь не значило для него ничего…
В изменившемся мозгу осталось место лишь для примитивных животных инстинктов. Сейчас главным был инстинкт выживания. Изменившийся организм продолжал перестройку, а для этого требовалось много энергии. Значит, надо было искать пищу и её, этой пищи, должно было быть много… Очень много!..
…Там, в лесу, он не смог насытиться. Добыча оказала неожиданное сопротивление, и он сжёг её, превратив в несъедобный уголь… Применив то, что умирающая память обозначала как ОРУЖИЕ, хотя деградирующий мозг уже не понимал значение этого слова… Это был несъедобный предмет, с помощью которого можно было убить врага… Только вот пищи с его помощью добыть было невозможно… Всё, что можно было съесть – обратилось в пепел. Тогда, в ярости, он выбросил бесполезный для поисков еды предмет, о чём сейчас пожалел… Потому что, у нового врага в передних конечностях было зажато ОРУЖИЕ…
Павел.
…Тихо было вокруг… слишком тихо. Тишина на войне всегда опасна. Глаза Павла немного освоились с темнотой, но всё равно: окружающие предметы было трудно разглядеть. Они высились угрюмыми черными глыбами, и определить так сразу, что перед тобой: мёртвое железо или затаившийся враг было невозможно…
«Он-то меня видит… Он – рядом!»
Павел привык доверять своей интуиции. Она не раз спасала ему жизнь. Вот и сейчас он не пытался анализировать, откуда пришло ясное понимание опасного соседства. Враг был поблизости, и этого было достаточно.
Ствол «гаранина» медленно двигался по дуге, выискивая цель. Павел тоже старался не шуметь. В наступившей тишине можно будет услышать, когда этот… это существо вздумает напасть. Что бы оно ни задумало, ему надо было начать двигаться, а любое движение вызовет шум… Об одном он молил Бога сейчас: лишь бы Лена не вздумала, подобно героиням дурацких боевиков прибежать сюда. В этом случае события стали бы развиваться опасно-непредсказуемо…
Кворр.
…Инстинкты помогают только в привычных ситуациях. Здесь же было необходимо подключить разум. Проанализировать обстановку и принять решение. Но мозг существа, которое когда-то было воином-исследователем планеты Урр, уже почти утратил способность к высшей нервной деятельности. Он сопротивлялся. Он не хотел работать. Нужные решения приходили медленно: от напряженных попыток думать в организме существа началось выделение излишнего тепла. Человек бы сейчас истекал потом. А у того, кого в прошлой жизни называли Кворром произошло обратное: его кожа, влажная кожа амфибии, начала высыхать.
Это было опасным. Теперь уже инстинкт выживания подсказывал существу: необходимо как можно быстрее принять решение и действовать. Иначе…
Взгляд не по-человечески огромных глаз остановился на груде металлических предметов… Кворр уже был не в состоянии понять, что это такое… Он знал лишь, что ЭТО несъедобно, ОНО – неживое, ЕГО нельзя убить, но ОНО может пригодиться, чтобы…
Павел.
…Справа от входа, метрах в десяти, возвышалась огромная туша расточного станка. Даже в полутьме цеха Павел мог различить частично облупившую зелёную краску на боках механического чудовища, коричневые пятна ржавчины, неимоверной толщины стальную пластину рабочего стола, где крепятся детали. За этой глыбой мог бы спрятаться целый взвод пришельцев.
Ствол «гаранина» развернулся в ту сторону: «Валить надо будет сразу, - озабоченно подумал Павел, - не дай Бог промахнешься – здесь такой рикошет получится: самому себя положить – не фиг делать!.. Но – там ли ОН?!. Спокойно, Паша, спокойно… Сосредоточься. Всмотрись. Не глазами. Эта способность не раз спасала жизнь тебе и твоим друзьям на ТЕХ войнах – она должна помочь и сейчас…»
Он сделал глубокий вдох-выдох. Прикрыл глаза. Окружающая тьма нахлынула со всех сторон, и внезапно стала светлеть, проясняться… Перед мысленным взором появились стальные глыбы станков, связки труб и кабелей, стеллажи, нагруженные готовыми деталями и чушками заготовок… и почти не удивился, обнаружив внутренним зрением крупный сгусток «застывшего движения» (по-другому он и не смог объяснить того, что видел не глазами) за громадой расточного станка. Совсем рядом. Метрах в десяти.
Человеком это «что-то» быть не могло. Размеры не те. И ещё – запах. Оно воняло тухлой рыбой. А ещё – ЗЛОСТЬЮ. ПЕРВОБЫТНОЙ ЯРОСТЬЮ. И ОНО готовилось ПРОИЗВЕСТИ ДЕЙСТВИЕ. Напасть. Но не просто напасть: в прыжке, откусив голову… ОНО собиралось…
Кворр.
…Осторожно, совершенно бесшумно, он согнул своё массивное тело – трёхпалая ладонь нащупала на бетонном полу увесистый металлический цилиндр. Качнула вверх-вниз. Казалось, существо прикидывало вес метательного снаряда. На самом деле оно примерялось к тяжести нового ОРУЖИЯ, чтобы с первого броска раздробить череп наглому пришельцу. То, что раньше было Кворром, понимало: другой попытки не будет – у врага тоже есть ОРУЖИЕ…
Павел.
«…Если у этого гада была бы та штука-«метатель молний»: он меня уже бы поджарил. Пока я щурился, попав со света в темноту… Может быть, стоит напасть самому? Несколько шагов в сторону и впёред – я смогу его увидеть… И – выстрелить… Не спрячется – туша здоровая… Всажу сразу пол-обоймы для верности – никакому пришельцу не выдержать… Но такой ли он безмозглый теперь, чтобы нападать, как это делают обычные хищники? Он ведь что-то задумал… этот «рыбогад»; значит, ещё соображает… НО ЧТО?!»
Всё произошло мгновенно: справа, из-за смутно зеленеющей в полумраке громады станка, со свистом рассекая воздух, что-то чёрное, увесистое, полетело, вращаясь, в его сторону. Он отпрыгнул, уклоняясь влево (коротко татакнул «гаранин»). Чуть позади того места, где он только что стоял, прилетевшая из темноты заготовка с грохотом обрушила штабель труб – они раскатились со звоном.
Падая на бок (удар об пол был смягчен левым плечом и подставленным бицепсом), Павел успел весело удивиться: «И это всё, на что способен инопланетный разум? Железками кидаться?!. Ну-у, батенька!..»
… И тут же понял, что попался на примитивную (воистину «первобытную») уловку! Уже валясь на бетон, увидел, как СЛЕВА, из-за станка, словно материализовавшись из пыльной темноты, появилась, отсвечивая неживой синевой морда хищной… РЫБЫ?.. ЯЩЕРИЦЫ?!. Эта харя с частоколом зубов в раскрытой пасти неслась на него сквозь мрак, вырастая на глазах… Неотвратимо, как мчащийся на тебя локомотив. (Слепит прожектор, ревёт гудок, а ты застыл на рельсах и не можешь прыгнуть в сторону, потому что ноги от испуга сделались ватными и не повинуются.) …И надо было развернуть «гаранин» навстречу этому приближающемуся ужасу, не по-земному жуткому оскалу смерти, но его собственное движение в падении на пол ещё не закончилось…
Поединок. (Окончание.)
…ВРЕМЯ ЗАМЕДЛИЛОСЬ… Павел был хорошо знаком с этим странным состоянием. Там, «на боевых», он несколько раз испытывал такое, и всегда это происходило в моменты, когда смерть подходила очень близко. Это не могло быть иллюзией – он знал достаточно много людей (вполне адекватных), которые испытали нечто подобное, находясь на краю гибели.
…Вот, словно всплывая из океанских глубин, надвигается из темноты умопомрачительная морда неземной твари. Треугольная пасть полна длинных, острых зубов, по бокам расположены темные полусферы глаз, по-птичьи выпуклых, но обведённые тускло-золотистой каймой, как у гигантского окуня-переростка… Существо поднимает передние конечности (руки?!). Они непропорционально короткие, но пальцы на них длинны и заканчиваются длинными изогнутыми когтями. Нетрудно представить себе, как вонзятся в живую плоть эти костяные кинжалы…
ТОЛЬКО НЕ ЦЕПЕНЕТЬ!!!
…Находясь в падении (ноги ещё не успели коснуться пола), Павел начал разворачивать ствол «гаранина» в сторону надвигающегося чудовища, и, как всегда, это оказалось очень трудно сделать. (Он уже раньше успел уяснить, что, хотя, мысли в состоянии «замедленного времени» бежали со своей обычной скоростью, любое действие превращалось становилось заторможено-плавным. Словно окружающий воздух превращался в вязкий сироп, который приходилось «продавливать», затрачивая немалые усилия.)
ДВИГАЙСЯ ЖЕ, ЧЁРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ!!!
…Медленно-медленно развернулся по дуге автомат (казалось, он весит килограммов сто, не меньше), палец утопил спусковой крючок - жать пришлось изо всех сил…
- Тах! Тах! Тах! Тах! Тах! Тах! Тах!
Это было необычно. АГКС обладает чудовищной скорострельностью. (Как говорят те, кому пришлось иметь с ним дело: «Гаранин» не тарахтит – он «поёт».) То, что Павел различил на слух звуки отдельных выстрелов, объяснялось исключительно эффектом «замедления времени». Он даже мог видеть действие разрывных пуль: кожа на груди существа полетела (медленно!) клочьями, выплеснулась темная жидкость… кровь?!
«Рыбоящер» открыл пасть ещё шире (раздалось оглушительное шипение как при стравливании пара) – и начал медленно валиться чудовищной головой вперёд… Он упал рядом – метрах в трёх; трёхпалые лапы скребли по бетону. Голова чудовища повернулась и на Павла уставилось тёмная выпуклость нечеловеческого глаза. В отличии от взгляда земных рыб (даже акул), которые совершенно бесстрастны, в этом глазу явственно читалась дикая злоба и жажда убийства!
Павел не мог не смотреть в эту тёмную глубину. Казалось, время остановилось совсем. Он, словно, оцепенел, загипнотизированный этой всепоглощающей ненавистью! Наконец, яростный взгляд существа стал тускнеть, поверхность глазного яблока подёрнулась матовой плёнкой…
…В этот момент время опять пошло своим обычным шагом. Нахлынули посторонние звуки, запахи… Где-то снаружи кричала Лена, что-то успокоительное бормотал профессор (после выстрелов и воплей убиваемой твари это казалось блаженной тишиной). Смрад тухлой рыбы забивал ноздри, к нему примешались запах гари от использованных боеприпасов и «местные амбре» - «ароматы» ржавчины и гнили…
Поднимаясь, Павел поморщился: рыбная вонь была невыносима.
«Неудивительно, - подумал он. – Источник-то рядом!.. Рядом… Стоп!!!»
Оборачиваясь на едва слышимый шорох за спиной он уже знал, что увидит, но всё же близость огромной туши, растопыренных лап с длиннющими когтями заставила содрогнуться. Треугольная пасть оказалась почти у лица - через частокол игольчатых зубов сочилось и капало на пол что-то тёмное. Ритмичное уханье вдохов-выдохов чудища слышалось словно бы из-за спины – на боках пульсировали жаберные щели.
- Живучий гад!
Он вскинул «гаранин», нажимая на курок, но в это же мгновение трёхпалая лапа отбила ствол оружия в сторону: все пули ушли «в молоко». Удар был такой силы, что Павла развернуло на девяносто градусов влево, и тут же огромная туша с щёлкающей пастью ринулась вперёд, стремясь подмять под себя, повались и растерзать!
…Спасла его, как ни странно, разница «весовых категорий» между ним и пришельцем. Столкновение с телом чужака, массой более трёхсот килограммов отшвырнул его назад на несколько метров. Ещё в полёте, он успел подставить под затылок правую руку, левой пытаясь поймать выбитое оружие. Падать пришлось на груду стальных чушек-заготовок. Подставленная рука уберегла голову, но вот сама она… спина… рёбра…
- О-о! – простонал Павел, не в силах сдержаться.
Боль была адская. Конечно он пытался сгруппироваться, да только летя спиной вперёд это было непросто. Тревога сжала когтями сердце: если повреждён позвоночник – это смертный приговор не только ему. Лене и Басову – тоже.
- Подъём, гвардия! – прошипел он, силясь подняться.
Но было уже поздно. Сверху валилось тело рыбоящера: зубы-иглы щёлкали уже у самого лица.
«Если эта тварюга сейчас свалится на меня, то – просто раздавит…» - мелькнула тревожная мысль.
Несмотря на боль во всём теле, и оглушенность падением, Павел попытался рвануться в сторону. Но не сумел. Тяжеленная туша придавила ему ноги. Прямо перед глазами оказалась зубастая пасть, обдавая непереносимым зловонием. Трехпалая лапа порвала ремень автомата как гнилую нить: «гаранин» загрохотал отброшенный в сторону.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |