Только тут он вспомнил о пистолете. «ТТ» плясал в мокрой ладони, он наложил сверху вторую руку… Глаза слезились, картинка плыла, надо было бы слезу смахнуть…Но некогда!
Нажал на курок – выстрел! От сосны в двух шагах от пришельца отлетела щепка. «Хамелеон» повернул ромбическую голову в сторону дерева и издал что-то вроде короткого выдоха-шипения… Григорий Петрович увидел на его коже (Шеи? Плеча?) длинные разрезы… Красные на темно-синем… Они пульсировали открываясь-сжимаясь… Затем существо повернуло тарелку глаза в его сторону. Снова зашипело… Он же, вытерев слезу, прицелился поточнее. Плавно нажал на спуск… Щелчок – осечка!..
«Хамелеон», надвигаясь, склонял голову то к одному, то к другому плечу. Казалось, его забавляют попытки этого жалкого существа сопротивляться…
Григорий Петрович, облившись холодным потом, снова нажал на курок. Выстрел! Голова «хамелеона» отдернулась назад! Из отверстия, появившегося над треугольной щелью рта полилась темная жидкость… кровь?
- Попал!!! – яростно закричал Григорий Петрович. – Попал в гада!!!
Существо присело, шипя. Правая лапа скользнула под блестящие лохмотья, извлекая на свет что-то похожее на отрезок толстой трубы… Сверкающее, с кольцевыми насадками и красным огоньком на боку. Это, определенно, было какое-то оружие… Блохин-старший торопливо выстрелил – раз, другой… Мимо! Мимо!.. Черный кружок дула незнакомого оружия уставился ему прямо в лицо…
«Ну!!!» Он яростно надавил на курок. Боек щелкнул… Опять осечка! «Глупо,» - мелькнула последняя мысль.
Яркий свет, ярче десяти солнц ударил в глаза… Нестерпимый жар… Море пламени забило крик обратно в открытый рот, заглушило своим гудением и треском. Он сделал два шага – не человек уже, живой костер! Горела одежда, волосы, плавилась кожа, лохмотьями падая вниз… Еще шаг… Он был уже мертв, когда шел – эти движения были чисто рефлекторными… Последний всплеск инстинкта самосохранения…
Затем остановился столбом пламени… Рухнул вниз…
Подошедшее существо остановилось рядом, опустив свое оружие. Что-то прошипело недовольно. Темная кровь продолжала сочиться из раны. Существо подняло трехпалую ладонь, провело по морде. Отвело в сторону… Зашипев то ли от боли, то ли от досады, завозилось с остатками одежды. Спрятав оружие, достало какую-то пластилинового вида зеленую лепешку и приложила ее к ране… Снова зашипело… Ворочая массивной головой, оно долго разглядывало тлеющие человеческие останки. Затем развернулось и отправилось обратно к городку…
26. Кворр.
…Ярость и досада бушевали в нем. Добыча оказала неожиданное сопротивление и вынудила себя уничтожить. С тех самых пор, когда на месте катастрофы они надышались какой-то гадостью (защитные дыхательные приспособления не спасали от нее), их организмы претерпели жуткие и необратимые изменения. Но самое страшное – изменялась психика, угасал разум. Умирала память – приходилось делать неимоверные усилия, чтобы вспомнить элементарные вещи. Например, что такое оружие, и как с ним обращаться. Если так все пойдет и дальше, скоро придется задавать себе вопросы: «Кто я? Откуда я? Где я? Что такое «корабль»?».. Это вызывало безграничное отчаяние и… ярость. Ярость и злобу.
…Встреча двух разумных рас обернулась взаимным истреблением. Не постигни первый контакт такой роковой и трагический исход, возможно, обитатели планеты Урр и нашли бы общий язык с местными жителями. Но все случилось иначе… А вещество, которое во время короткой яростной схватки проникло в организмы звездных путешественников, швырнуло их по эволюционной лестнице на много ступеней вниз, и это предопределило дальнейшее течение событий.
Предками Кворра и его спутников были хищные амфибии, ведущие ночной образ жизни. Материнская планета была богата океанами, морями и болотами. Это-то и обусловило многообразие живших на ней двоякодышащих форм. Соплеменники Кворра жили на суше, но и в воде они проводили много времени – до трети сознательной жизни. Бассейны заменяли им кровати. Детёныши сначала учились плавать и лишь потом – ходить. Жизнь на суше, однако, дала этим существам то, без чего немыслимо зарождение цивилизации – овладение огнем и электричеством. Хотя для них, с их влажной кожей, боящейся пересыхания, этот процесс был более мучителен и чреват большими жертвами чем для жителей планеты Земля. Но шли века, наука на планете Урр не стояла на месте, и ее обитатели сумели даже выйти в космос.
…Посадку здесь они не планировали. Потому что на этой планете шла непрерывная война! То, что местные жители творили друг с другом (судя по перехваченным передачам местного ТВ) не поддавалось описанию! На родине Кворра, конечно, тоже когда-то происходили войны. Но мир планеты Урр – мир суровых воинов никогда не знал таких проявлений дикой и бессмысленной жестокости. Здесь, казалось, все ненавидели всех! Похожие как близнецы, местные, оказывается, прекрасно отличали друг друга – по различию цвета внешних покровов тела и еще по каким-то совсем уж непостижимым признакам. Всякий, непохожий «на своих» подлежал немедленному истреблению или, на худой конец, порабощению. Ученый Совет планеты Урр проанализировал ситуацию. Учитывая царившую на этой планете ксенофобию, контакт посчитали нежелательным. Но исследовательскую базу, развернутую в глубинах одного из местных морей было не так-то легко свернуть. На это требовалось время. Да и в самом Совете шли споры. Дело в том, что сама Урр умирала. По каким-то, неясным до сих пор, причинам планета катастрофически быстро теряла свою водную оболочку. Пересыхали реки и моря, исчезали леса; появилось начало стремительное наступление небывалое раньше явление – пустыни. Сократившаяся биосфера не могла прокормить разросшиеся население…
…А на этой планете океаны занимали три четверти поверхности! А еще моря, озера, реки!.. «Стоит ли колебаться? – настаивали некоторые. – Они все равно скоро истребят друг друга! Да и планету загубят, если их не остановить! Смотрите – у них затормозилось развитие науки! За последние пятьдесят лет не придумано ничего нового. Свернуты космические исследования, энергетика так и осталась на примитивном уровне – жгут невозобновляемые запасы углеводородов. Все изобретатели-революционеры или умирают, неуслышанные, в нищете, или – истребляются физически. И это – разумные существа? Они уже давно выродились!.. Скоро загадят планету и вымрут сами! Лучше спасти здешнюю биосферу, и заодно – нашу цивилизацию!» «Тогда, чем мы лучше их? – возражали им. – Представить своего врага абсолютным злом, разве не так поступает любой агрессор?» Споры были яростными, к общему решению так и не пришли. Решено было только усилить корабельную охрану.
…Все-таки теоретические споры – это одно; реальная жизнь – другое… Многие на Урр были уверены, что при контакте аборигены поведут себя… не так дико… Сторонники ненасилия верили, что если объяснить местным жителям, в каком отчаянном положении оказались их братья по разуму, то те поймут и помогут.
Суровая действительность разбила вдребезги эти прекраснодушные ожидания. Корабль, на котором летел Кворр, был атакован местными… Половина экипажа погибла. После падения наружу сначала выбрались уцелевшие охранники. Научный руководитель, оставшийся в живых, заклинал их не совершать враждебных действий по отношению к местным жителям. Но напутствия не пригодились: аборигены напали первыми! Представители двух разумных рас вступили в смертельную схватку. Примитивность вооружения местных компенсировалась их подавляющим численным превосходством. Группа охраны и остатки экипажа почти все погибли в бою… В живых остались немногие. Правда, аборигенов удалось отогнать, но… Но уцелевшие уже подхватили какую-то заразу! Видимо, она, растворенная в местной воде, смогла проникнуть через пробоину в корпусе и смешаться с «внутренней атмосферой» корабля. Участь заболевших была ужасна… Первое недомогание списали на последствия катастрофы. Тем, кто выжил, было не до этого. Надо было попробовать отремонтировать вышедшие из строя механизмы и оборудование. Надо было связаться с базой и позвать на помощь. Для этого требовалось много сил, а все чувствовали себя плохо… Среди выживших оказался один из «Охраняющих здоровье» - Уммр. Он сутки напролет возился с уцелевшим диагност-аппаратом, регулярно производя осмотры выживших. И однажды попросил их всех собраться в помещении, которое местные назвали бы «кают-компанией». Это оказалось не так просто сделать. Падая, корабль воткнулся в почву этого мира почти вертикально. Превратился в подобие башни-небоскрёба. Конечно, конструкторы космических судов предусмотрели и эту, почти невероятную ситуацию. При создании корабль получил способность к адаптации интерьеров внутренних помещений и оборудования. Только вот из-за отключения главной энергетической установки процесс транформации не был завершён. До нужных помещений надо было добираться, поднимаясь-опускаясь по бесконечным трапам, имеющим специальные скобы-ступени. Это было невообразимой пыткой для их больных тел. Поэтому просьба Уммра вызвала у всех приступ гнева.
…Было бы лучше затопить отсек (все страдали от пересыхания кожи), но при падении корабля пострадала изоляция оборудования и энерговодов, и поэтому приходилось терпеть. Их осталось в живых всего пятеро – несчастных существ, запертых в полумертвом корабле на чужой враждебной планете. Темнота в отсеке, (освещение вышло из строя), непривычное расположение знакомых предметов обстановки, неизвестная болезнь, терзающая их тела – все это угнетало, делало раздражительными и нервными. Точнее, они сами думали так. То, что внутреннее состояние обусловлено начавшимися необратимыми изменениями в организме (как и странное кожное расстройство и боли в костях), они даже не догадывались…
…Уммр смотрел долго и немигающее. Их глаза, круглые, почти без век, никак нельзя было назвать «зеркалом души», поэтому остальным оставалось только молча ждать, что он скажет.
- Шиммл, - позвал Уммр, - подойди сюда и встань на площадку диагноста!
Самый молодой из них проковылял вперед. Точнее – перебрался. Ибо настил перехода от кресел до пульта диагноста не везде успел сформироваться полностью. Когда он, наконец, достиг площадки, остальные смотрели на него с нарастающим изумлением и страхом. Все прошедшие дни после катастрофы и того жуткого сражения они провели в полутьме лежа, сидя, а то и скрючившись в три погибели среди обломков приборов и оборудования, пытаясь заниматься ремонтом. Поэтому никто не имел возможности осмотреть себя или обратить внимание на внешний вид товарищей по несчастью. Не до того было. А теперь… Все увидели, как выгнулась горбом спина их молодого спутника, как изогнуло верхние конечности (местные назвали бы их «руками»), и… Каждый готов был поклясться, что эти «руки» Шиммла, не только скрючило, но они еще стали короче!
Оставшиеся в живых ответили неясным ворчанием, поворачиваясь и оглядывая друг друга и себя…
Между тем Уммр включил диагност, и тот выдал изображение пациента. В воздухе появилась виртуальная фигура Шиммла, внутри ее можно было различить кости скелета и внутренние органы. Если бы Кворр и его товарищи по несчастью могли бы ахнуть, то они бы ахнули!
- Перед вами картина развития болезни, инфекции, которая поразила нас всех, - бесстрастно объявил Уммр, поворочав глазами по сторонам. – Вы сами видите: наши кости изменили форму. Они стали массивнее, тяжелее… Видите, как изогнулся позвоночный столб?.. Как искривлены конечности?.. Не только верхние, но и – нижние… Как деформировалась форма черепа? А это, между прочим, ведет к изменениям в самом мозгу…
- Но почему это происходит? – спросил кто-то.
- Могу сделать только предположение. Для более определенных выводов необходимы дальнейшие анализа и исследования, а на это, боюсь, у меня не будет ни времени ни возможностей… Рабочая гипотеза такова: при ударе оболочка корабля была повреждена, и в пробоину хлынули местная вода и воздух… Я не знаю, что было в них, но это «что-то», попав в наши организмы запустило биологические «часы» назад… Мы медленно, но неуклонно, превращаемся в древних урров…
- Значит: станем ночными хищниками и будем проводить большую часть времени в воде? – спросил Кворр.
- Именно, - кивнул массивной головой «охранитель здоровья». – И я почти уверен, - добавил он с горечью. – Что вирус, поразивший нас, был выращен местными искусственно. Хотя, возможно, для нас и не предназначался. Аборигены просто гении в изобретении новых способов уничтожения себе подобных!
…С тех пор минуло несколько циклов оборотов планеты вокруг местного светила. Помощи так и не дождались. Почему их никто не искал – так и осталось загадкой. Сами же выжившие, убитые свалившимся на них горем, быстро потеряли желание к попыткам ремонта оборудования корабля. Синтет-белковые установки на борту, дававшие искусственную пищу, бездействовали. Выжившие предпочитали питаться мясом местных животных – водных и сухопутных. Общение между ними почти прекратилось. Приступы неконтролируемой злобы и ярости полностью исключили его. Двое сцепились в свирепом поединке и убили друг друга, не поделив какую-то добычу. Остальных Кворр почти не видел, и это его нисколько не беспокоило. Кому охота видеть в чудовищном облике товарищей по несчастью отражение собственного уродства? Только в одном они оставались едины: в ненависти к аборигенам, изредка забредавшим в эти места. Они истребляли этих существ даже с удовольствием – ведь местные были причиной всех случившихся с ними бед.
Вот и сейчас, прикончив одного из пришельцев, он испытывал огромную радость. Правда, она была неполной – тело врага превратилось в уголь. А поверженных врагов надо съедать. Так было когда-то – так должно быть и сейчас. Без этого победа не будет победой. Но оставались еще другие аборигены. Он пойдет и убьет их всех. А потом – съест. Пока его не опередили …
27. Путь к кораблю.
…Первую часть пути маленький отряд преодолел в напряженном молчании. Павел усмехнувшись, определил это для себя как «холодную гражданскую войну». При входе в лес (Басов тогда удалился откапывать свой дьявольский чемоданчик) господа корреспонденты словно взбесились. Сначала у Лены, заинтригованной видом его оружия, случился острый приступ профессионального любопытства:
- Щербаков, это тебе МЧС выдало? А зачем вам, спасателям, оружие? Я ведь помню, что ты раньше служил…
- Лена! – не выдержал тогда Павел (краем глаза наблюдая за Дьяковым.). – Пожалуйста, никаких вопросов! А то ты меня посадишь… - прошептал он ей на ухо.
Она изумленно округлила глаза. Он пояснил, что в нашей стране владеть автоматическим оружием частным лицам запрещено. Особенно – ТАКИМ оружием.
Константин Михайлович сначала с ухмылкой наблюдал за их переговорами, потом, сообразил, что ничего не слышит и с раздражением заметил, что «свободу информации еще никто не отменял, по крайней мере, в цивилизованных странах». Но тут появился профессор со своим «откопанным кладом», и корреспонденты вцепились в него. На вопрос «Что это?» Басов буркнул что-то про «научные приборы» и все норовил встать между «чемоданом» и любопытствующими. Им с Павлом пришлось выслушать много нелестных слов, но они стоически выдержали шквал обвинений, помня, что главное – обеспечение безопасности этих сердитых людей. Наконец рассерженная Лена, взбешенная их молчанием и отрешенными улыбками, объявила обоим бойкот, и Дьяков присоединился к ней.
В результате получилось так, что пошли двумя парами. Впереди – корреспонденты, беседующие о своем; затем – они с Басовым.
- Зря вы с собой это тащите! – вполголоса, чтобы не слышала Лена, сказал Павел.
- Вам, юноша, не кажется, что наш разговор идет по кругу? – огрызнулся профессор. – Вы осуждаете меня, за то, что мои друзья позаимствовали из государственных хранилищ атомную мину, а эта ваша «пушка» - она к что, с неба свалилась? Тоже умыкнули, небось…
- Да я не про это, - Щербаков покачал головой. – Просто десять килотонн – это десять килотонн. Не надо тащить такую тяжесть прямо к объекту. Шесть километров, местность равнинная – достаточно… - он еще сильнее понизил голос. -…достаточно оставить заряд здесь, а на обратном пути активировать… все и так снесет к чертовой матери!
- Вы вот уверены в этом, а я – нет! - чуть слышно проворчал Басов. – Думаю, даже подтащив это устройство под самый бок корабль, мы не сможем гарантировать его уничтожения. Эту штуку создавали для межзвездных полетов, понимаете?
- Понимаю… - мрачно кивнул Павел и тут же отвлекся: - Лена!
- Чего тебе? – недовольно обернулась она.
- Пожалуйста, не уходите с Константином Михайловичем далеко вперед! – попросил он как можно вежливее. – Иначе, в случае нападения, я не смогу прийти к вам на помощь!
- Догоняй, защитничек! – сверкнула она синими глазами.
- Ничего не поделаешь! – Павел покорно прибавил шагу; обернулся: - Профессор, вам помочь?
- Вы уж лучше забрали бы рюкзак у вашей красавицы! – огрызнулся тот. - я в порядке!
- У неё-то рюкзак не тяжёлый…А вот ваш… «багаж». Думаете, его удастся докатить прямо до корабля? – хмыкнул Щербаков.
- Дорога хорошая… - левой рукой Басов волок «на поводке» свой «чемодан». Пальцы правой сжимали в кармане рукоять «Береты» - Вы бы по сторонам смотрели, - ласково посоветовал он. – А то, не ровен час…
- Я смотрю, - Павел прибавил шагу.
Нагнав Лену с Дьяковым, он занял место чуть спереди и сбоку, чтобы охраняемые не перекрывали обзор. («И – сектор обстрела», - мысленно добавил он,)
Слава Богу – справа и слева тянулся сосновый бор. Он прозрачен – засаду не устроишь.
Картина не менялась: серая лента бетонки, а по сторонам – сосны, сосны, сосны…
… Корреспонденты бежали ходко, игрушечные «фирменные» рюкзачки не сколько им не мешали. Утомившись однообразной картиной и перестав вертеть головами, труженики пера вспомнили о корпоративной солидарности, на время похоронив старые распри. Лена быстро вошла в роль послушно внимающей ученицы, и Дьяков, поначалу отвечавший хмуро и односложно, наконец, разговорился. Через некоторое время он уже произносил пространные монологи, а она только поддакивала и кивала в ответ.
- Ваш Главный, Леночка, - Сережа… то есть Сергей Сергеевич всегда был по натуре эдаким «Павкой Корчагиным», пламенным комсомольцев 20-х!.. Иногда, что греха таить, я ему даже завидовал! Он не замечал ни дефицита, ни очередей, ни этого маразма многочасовых собраний – партийных ли, профсоюзных… Ни эпидемии всеобщего доносительства…
- Любопытно… - не выдержал Павел.
- Что? – сверкнул очками Дьяков.
- Моя мама всю свою жизнь проработала на заводе в Первомайске. У них был на работе один человек, который любил… э-э… докладывать начальству. С ним старались не общаться. Его побаивались, им брезговали, ему не подавали руки… Но никакой «эпидемии всеобщего доносительства» у них не было!
- Вот как?! – процедил Дьяков.
- Именно! – любезно подтвердил Павел.
- Завод в Первомайске был оборонным предприятием! Они там большие деньги получали! – бородка Дьякова сердито тряслась. – Это были привилегированные работники, поймите, привилегированные! Каста!
- Но все-таки там «всеобщей эпидемии» не было? – не сдавался Павел. – Тем более, на секретном предприятии? Там-то как раз стоило ожидать подобного?
- Да вы, я смотрю, патриот? – рука Дьякова, взявшись за дужку очков, выдвинула их на полсантиметра вперед – словно, прицеливался.
- Ну не демократ же! – рассмеялся Павел. – Вы делаете мне честь своей проницательностью!
- Честь? – Дьяков в дичайшем изумлении уставился на него.
- Конечно, - кивнул Щербаков. – Патриоты во время Великой Отечественной, оказавшись на оккупированной территории шли в партизаны, а не в бургомистры с полицаями!
- Я согласен с нашим министром Швыдким: русский фашизм гораздо опаснее немецкого фашизма! – Дьяков направил палец в обличающем жесте.
- Вы не расслышали, Константин Михайлович, - спокойно возразил Павел. – Я же сказал: в партизаны, а не в полицаи!
- А я говорю!.. – взвился, захлебнувшись от возмущения, Дьяков.
- Мужчины, перестаньте! – прервала Лена. – Щербаков, ну кто просил тебя вмешиваться?
- Никто, - кротко согласился Павел.
Во время словесного поединка он не переставал внимательно наблюдать по сторонам. Срезанные выстрелами ветви, сбитую кору, пулевые отверстия на голых стволах глаз отмечал автоматически. Профессор не соврал – здесь была нешуточная перестрелка. Патронов не жалели. И на обочине, и на самой дороге было полным-полно потемневших автоматных гильз.
Лена тоже обратила на них внимание:
- Щербаков, смотри!
- Вижу, - он кивнул на окружающий лес. – Здесь много стреляли. Палили длинными очередями. Да и эти, старик Петрович, и братец его, говорили, что нашли в лесу человеческие кости!
- Жуть! – Лена передернула плечами.
- Интересно, как там Петрович? – вздохнул сзади Басов.
- Смотрите, впереди просвет! – Лена вытянула руку. – Лес кончается!
- Не просвет, - буркнул профессор. – Просто – гарь. Там был сильный пожар после взрыва…
Павел вгляделся. Впереди, за полосой еще живых, зеленых сосен изломанными черными зигзагами поднимались сгоревшие деревья. Понизу их закрывало светло-зеленое облако молодого подлеска. Место сгоревших сосен заняли береза и ольха.
- Олег Георгиевич, - обернулся Щербаков. – пожалуй, здесь с вашим багажом не пройдешь!
- Никуда эта дорога не денется! – проворчал профессор.
- Но по ней тоже не пройти, - возразила Лена, показывая на какую-то бурую массу баррикадой перегородившую бетон.
- Что это? – Дьяков поправил очки, всматриваясь.
- Сгоревший «бэтэр», - Павел покрепче перехватил «гаранин». – И еще какая-то техника. Да-а, веселые дела тут творились!..
Подошли поближе. Бронетранспортер, рыжий от ржавчины, загородил всю дорогу. Справа и слева его стискивала стена березово-ольховой молоди. Темно-коричневые круги колес с остатками выгоревшей резины погрузились в асфальт сантиметров на десять.
Павел дотронулся рукой до шершавого железа. Остальные наблюдали за ним.
- Очень большая температура… - пробормотал он. – На действие огнемета не похоже… Скорее – напалм… Или – термит… Внутрь не проникнуть – люк заварило…
По обочинам давным-давно выросла высокая трава, стыдливо закрыв пожарище; дорожный бетон был черным от копоти.
- Здесь пройдем, - Павел раздвинул ветви, сзади пискнула Лена.
- Зацепилась, - объяснила извиняющимся тоном.
- Осторожно, - предупредил он, огибая ржавый борт.
- Да бросьте вы свои приборы! – послышался сварливый голос Дьякова.
- Не могу… - отдувался Басов.
Треск кустов смешался с приглушенными проклятиями.
Раздвинув ветки, Павел снова выбрался на открытое пространство. Он знал, что может увидеть, но все равно, то, что открылось глазам, заставило застыть на месте.
«Отвык я от этого…»
- Мамочка моя… - слабо выдохнула Лена за плечом.
…Влипнув в борт глыбы бронетранспортера, задрал корму сгоревший дотла скелет «ГАЗ-69». Изуродованный капот сморщился гармошкой: водитель и не думал тормозить – возможно, к моменту столкновения он был уже мертв. А после удара, наверно, взорвался бензобак. От кузовного тента не осталось ничего; то, что раньше было людьми, страшными черными головешками застыло на железных каркасах сидений…
Павел мельком глянул на Лену. Белая как полотно, она, тем не менее осталась верна своей профессии, действуя на уровне инстинктов. Пальцы неуверенно шевелились нащупывая футляр «цифровика»: в шоковом состоянии она забыла, что вся «техника» осталась в кабине «Финиста»…
Щербаков еще раз пожалел, что позволил девушке идти с ними. Оглянулся вокруг… М-да!!!.. Картина «Утро после Куликовской битвы»!.. Люди, вернее, то, что от них осталось, лежали навалом вокруг сцепившихся машин. Все они были сожжены необыкновенно яростным пламенем («Или – электрическим разрядом большой мощности». – профессионально заметил про себя.) Дальше на обочине виднелось брюхо крытого «Камаза». Он лежал на боку, безпомощно задрав колеса, и разглядеть, что находилось в кузове под не было никакой возможности. Впрочем, это было и к лучшему.
- Что вы тут встали черт возьми?!. – из подлеска появился недовольный Дьяков.
Он тронул очки, приглядываясь, и замолчал. Рот «звезды журналистики» мучительно искривился, пальцы судорожно поднялись и вцепились в бороду…
«Если его стошнит, - подумал Павел. – то и Лена не удержится.»
Оттолкнув Дьякова (тот покачнулся и чуть было не упал), на дорогу вывалился Басов с чемоданом. Он был растрепан, хрипло дышал, лицо – красное от усилий… Поставив контейнер со своим страшным грузом на закопченный бетон, огляделся вокруг. («Сейчас тоже обалдеет», - решил про себя Щербаков.) Но профессор только присвистнул:
- Да-а… не повезло ребятам!..
-Что?! – переспросил удивленный Павел.
- Не повезло, говорю… Это – солдатики с караульной роты… ну, и, наверное, младший научный персонал… только их теперь не отличить…
- Вы так спокойно об этом говорите, - заморожено проговорила Лена.
Глянув на позеленевшее лицо девушки, Павел опять остро ее пожалел.
- У меня, милочка, не одна научная специальность, - пояснил Басов. – Я доктор не только биологии, но и медицины. А студенты-медики, практику проходят в моргах да анатомичках, понимаете?..
- Может быть, все-таки… двинемся дальше? – попросила Лена.
- У вас еще не пропало желание? – удивился профессор. – А как насчет вашего именитого спутника? Константин Михайлович, ау! – обратился он к застывшему столбом Дьякову. – Вы-то собираетесь продолжать экскурсию?
- Д-да, - слегка заикаясь, ответил тот. – Вы обещали довести нас до корабля – извольте выполнять свое обещание!..
«Ого! – удивился Павел, наблюдая розовеющие щеки «отца русской демократии». – А ведь «наш северный Солженицын» уже пришел в себя! И все – благодаря своему склочному характеру! Пожалуй, у него желчь напрямую в жизненную энергию превращается! Во дает!..»
- Что ж: «пошли» - так «пошли»! – Басов не стал спорить.
Подхватил свой «чемодан» и бодро зашагал вперед, стараясь, однако, не наступить на человеческие останки. Корреспонденты, желая побыстрее покинуть страшное место, почти побежали, тут же обогнав профессора с его грузом.
Павел тоже двинулся быстрым шагом, чтобы не отставать, но тут же чуть не налетел на остальных – они опять остановились.
- Что на сей раз? – недовольно выдохнул он; глянул поверх голов. – Ага. Понятно…
…За серой лентой дороги, стиснутой с обеих сторон подлеском, возвышались туманные громады институтских корпусов.
- Вот, считай, и пришли, - вздохнул Басов.
28. Путь к кораблю. (Продолжение).
…Корпуса института были отгорожены от леса высокой бетонной стеной. По ее гребню шел частокол ржавых крюков, поддерживающих нескончаемый ряд витков колючей проволоки.
- «Спирали Бруно», - заметил профессор. – по ним пускали ток…
- Всю страну «колючкой» перегородили, - саркастически хмыкнул Дьяков. – Лишь в ней у нас никогда не было и не будет дефицита!
…Дорога, добежав до ограды, ныряла в проем ворот. Обе воротные створки – ржавая вязь металлических прутьев – валялись на земле. Здесь нашел свое упокоение еще один сгоревший бронетранспортер. Своим «лбом» он упирался в разрушенный домик КПП, видимо, механик-водитель не справился с управлением загоревшейся машиной. Корма «бэтэра» до половины закрывала дорогу, но пешком тут можно было пройти. Правда, и на этот раз, вокруг остова боевой машины…
- Опять! – Лена страдальчески сморщилась. – Опять по людям идти!..
- Не наступайте на кости – вот и все! – сухо ответил Басов. – Сами напросились на такую «экскурсию»!
Осторожно обошли лежащие на пути скелеты. При этом Дьяков неосторожно задел ногой проржавевшую каску. С сухим треском, оставляя за собой пластинки окалины она откатилась в сторону, и на застывших людей уставились глазницы почерневшего черепа.
- Константин Михайлович! – возмущенно вскрикнула Лена.
- А что – я? – смущенно огрызнулся Дьяков, опасливо косясь на потревоженные останки.
- А где ваш корабль? – обратился Павел к Басову, не столько из интереса, сколько желая отвлечь внимание журналистов и успокоить их.
- Во-он там! – Басов вытянул руку.
Дьяков и Лена, забыв о жутком окружении, вытянули шеи. За высокой стеной длиннющего здания со сплошной стеной без окон, тянувшегося по правой стороне дороги, на фоне поднимающегося солнца синела непонятная конструкция.
- Вот гадство! – возмутилась Лена, доставая темные очки. – Солнце – прямо в глаза!
- И снимок не сделаешь! – проворчал Дьяков.
…Павел прищурился. Сейчас он пожалел, что не стал использовать глазные линзы- «хамелеоны». То, что маячило над крышей институтского корпуса (или цеха?), было нисколько не похоже на крыло самолета. Скорее, это «что-то» напоминало портальный кран… Эдакого «стального жирафа» - обитателя морских портов и непонятно как забредшего в тайгу. Видимо, это сходство пришло на ум не одному ему, потому что Лена разочарованно протянула:
- И это – ваше «крыло»?..
- Не мое, - хмуро ответил профессор. – Подойдем поближе – сами убедитесь.
- Трудновато будет здесь «поближе подойти»! – ехидно заметил Дьяков. – Тут столько наворочено – как в Берлине, в сорок пятом!
… Это замечание заставило Павла отвести свой взор от непонятной конструкции и посмотреть вперед… Да-а… действительно… Дороги впереди, больше не было! Точнее, она должна была быть, но… Справа и слева тянулись вдаль высокие бетонные стены загадочных корпусов; тот, что слева - чернеющими на высоте длинными оконными проемами. Когда-то они были (для вящей секретности, что ли?) были заделаны зелеными стеклоблоками, но сейчас в малахитово-полупрозрачной массе зияли огромные провалы. Здесь шел яростный бой, определил про себя Павел. И оружие, судя по степени разрушений, применяли мощное… Пострадали не только окна. Досталось и капитальному железобетону стен. То тут, то там виднелись неисчислимые пулевые отметины, дыры с рваными краями - следы гранатометных выстрелов… А вот непонятное – огромное пятно бетона сплавленного в стекловидную массу. Мелкий кафель (его, кажется, называют арбалитной плиткой?) застыл внутри «стекла» белыми лепестками. «Это, наверное, уже «гости» постарались,» - подумал Павел.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |