…В шесть утра ее разбудил мобильник, заорав в самое ухо:
Там, где мы бывали,
Нам танков не давали!
Репортер погибнет –
Не беда!...
Лена со злостью надавила кнопку, выключая будильник. Машинально глянула на экран – сигнал сети отсутствовал. Чуда не случилось – связи нет.
«Проклятая «машинка»! Только в качестве будильника и годится!»
В палатке уже никого не было: мужчины благородно решили дать выспаться маленькой девочке. Мило-с…
Она села. Освободившись от теплых объятий спального мешка, пошарила в кармане куртки и достала зеркальце – «то, запасное». («Девочки, вы не знаете, Светлова здесь?» - «А сумочка ее – на столе?» - «Лежит.» - «Значит, ускакала!» - «Хи-хи-хи!» - хором.)
Поправляя волосы, вздохнула. Сейчас бы под душ… Может быть Щербаков раздобыл немного горячей воды – умыться любимой женщине? Впрочем, сойдет и холодная…
С интересом прислушалась к себе: настроение было хуже некуда. Интересно, почему? Нахмурилась, вспоминая сон. Ничего не вспоминалось, но почему-то она была уверена, что снился кошмар. Или виновата дурацкая побудка: «Репортер погибнет – не беда?..» Тряхнула прической: что за чушь с утра в голову лезет?
Расстегнув молнию полога, высунулась наружу:
- Бр-р-р!..
Солнце уже встало, но его закрывали эти дурацкие «девятиэтажки». Все пространство между ними занимали деревья: березы и тополя, посаженные здесь явно рукой человека, и (куда от них денешься?) сосны с елями. Там, на горизонте они сливались в сплошную синюю полосу.
Вчерашний дядечка, пригорюнясь, сидел у потухающего костра. Чуть подальше маячила борода Дьякова. Он что-то бубнил в диктофон. М-да, Константин Михайлович время зря не теряет, надо отдать ему должное!..
Лена выпорхнула из палатки, потянулась. А где же Щербаков? И профессора что-то не видно…
Тут же обратила внимание, что вертолет зияет открытой дверью. Она сделала несколько шагов к «Финисту» и тут услышала в кабине голоса.
- …непонятно, профессор, - в голосе Павла звучало раздражение. – вы предупреждаете насчет леса, говорите об опасности, исходящей от озера, а то, что находится у нас под ногами…
- Да я просто упустил из виду! Эти туннели не предназначались для научного персонала! – оправдывался Басов. (Дальше он понизил голос и несколько фраз разобрать было невозможно.) - …снабжения. Электропитание, наконец! Вообще, старались все коммуникации упрятать под землю! На худой конец, их можно было использовать в качестве убежищ…
- А теперь по этим затопленным ходам могут передвигаться эти ваши «рыболюди»?
- Я не предлагаю нам туда спускаться!
- И на том спасибо! Однако, согласитесь, что в таком случае этот ваш «чемоданный вариант»…
Из-под лениного сапожка покатился камешек. Голоса смолкли. Из дверцы высунулась голова Павла.
- Привет! – улыбнулся он.
- Сам ты «привет»! – буркнула она. – Слушай, Щербаков, мне, как настоящей леди, необходимо умыться и перехватить чашечку кофе!
- Умыться и кофе перехватить… - повторил он задумчиво. – Слушай, там на костре стоит специальная подставка, вроде мангала, а на ней – чайник и котелок. Кружек на пять там кипятка еще осталось. Кофе, сахар, и «тэ-дэ» и «тэ-пэ» - рядом, на расстеленной клеенке. А полотенце – вот, возьми…
- Спартанские условия, однако, - проворчала Лена.
- Условия получше есть в Первомайске! – язвительно заметил Басов.(Его лицо маячило белым пятном за плечом Павла.) – Вам еще вчера предлагали…
- Дискуссия закончена, - огрызнулась она. – Жду – не дождусь обещанной экскурсии к вашему «звездолету»!
Выхватила у Павла из рук полотенце, повернулась и пошла к костру. Щербаков и Басов смотрели вслед.
- Ершистая девица! – заметил профессор.
- И в школе такой была! – вздохнул Павел. Обернулся. – Профессор, а этот ваш штаб… или Управление, вы уверены, что туда… не стоит наведаться?
- Зачем? – хмуро ответил Басов. – При эвакуации все «компы» обесточили, информацию – уничтожили, а само здание – подорвали… Что вы рассчитываете там найти?
- Просто хочу заменить поход к кораблю прогулкой к здешнему штабу…
- За девушку опасаетесь?
- И за Дьякова, и за вас…За всех!
- Попробуйте сказать им еще раз!
- Скажу…
- Ну-ну, удачи! – хмыкнул профессор. – У меня другой вопрос: что нам с Петровичем делать? Чует мое сердце: не дождется он своих родственников! А с нами – не пойдет…
Павел пожал плечами:
- У меня, в вертолете, и свободного места нет. Разве что – в багажном отсеке…
- Это если я с вами полечу, - напомнил Басов.
- Упрямый вы…
- Какой уж есть… Но вот насчет Петровича…
- Я что-нибудь придумаю, Олег Георгиевич! – заверил Павел. – Вы правы: оставлять его здесь одного – опасно, а с нами он не пойдет…
…Приведя себя в порядок и подкрепившись, Лена вернулась отдать полотенце. Заодно прихватила и ноутбук с «цифровиком» - пусть полежат в кабине, пока она будет гулять по окрестностям. Временный лагерь и близстоящие дома она уже нафотографировала из всех положений – а там от электроники проку не будет, зачем с собой тащить?
Подходя, услышала голос Щербакова. Павел почти кричал.
«Опять с профессором спорит!» - ухмыльнулась она, но тут из кабины высунулся Басов, приложил палец к губам, потом снова исчез.
«Не с ним? – удивилась Лена. – А с кем же тогда? Неужели…неужели связь наладилась?»
- Я вам говорю: нормально!... Нормально!... Но нужны еще… База, вы меня слышите?!. Прием!!!... Вот черт! – сказал он своим обычным голосом. – Я их слышу, они меня – нет! Помехи сплошные…
- Я же вам говорил, - послышался голос Басов. – Заканчивайте ваши бесплодные попытки, юноша, тем более, что к вам пришли.
Павел выбрался из кабины покрасневший и встрепанный. Увидел Лену – улыбнулся смущенно.
Пригладил волосы.
- Ты как… - она не смогла найти подходящего сравнения. – волосы в разные стороны!
- В наушниках сидел. – сказал он, словно оправдываясь. – Пытались с базой связаться.
А-а полотенце! Давай сюда!.. А это зачем? – уставился на протянутый ему ноутбук.
- Пускай у тебя полежит. Пока мы ходим.
- Значит все-таки не передумала?
- Нет! – отрезала она. – Если господин профессор, как мужчина, намерен сдержать свое слово!..
- Сдержу, конечно сдержу! Подвиньтесь, молодой человек, - Басов длинный, нескладный, полез из кабины. – Насчет лопатки мы с вами договорились? – вполголоса спросил Павла.
- Зря вы это все задумали… - проворчал Павел.
Отодвинул плечом профессора, полез в кабину, повозился там, затем снова спрыгнул на бетон. За спиной у него…
- Ого, Щербаков! – Лена с интересом уставилась на странного вида оружие. Это что у тебя – лазерная пушка?
- Что-то вроде того, - уклончиво ответил Павел. – Сколько займет времени эта ваша «экскурсия»? – обратился он к Басову.
Тот на секунду задумался.
- Здесь, если по дороге… не срезая… километров шесть будет. Туда, обратно, плюс час-два на осмотр…
- Плюс еще час, на всякий случай. Итого: на все про все часов шесть! – сделал вывод Павел. – Значит, берем с собой сухой паек! Еще – спички, котелок, кружки, ложки, тарелки…
- Если там будет вода, - ворчливо заметила Лена. – Никудышный из тебя турист, Щербаков! Это ж, надо умудриться – разбить лагерь вдалеке от воды!
- Воды здесь даже больше, чем ты думаешь, - рассеянно возразил Павел. – И хорошо, что ее нет рядом…
- Пойду – с Петровичем поговорю, - сказал Басов. – Спрошу: пойдет с нами или нет?
…Через десять минут у потухшего костра кипела работа. Павел сворачивал палатку – Лена с Дьяковым помогали. Басов укладывал рюкзаки. Григорий Петрович тоже принимал участие, но делал это неохотно и вяло…
- Ты пойми. – профессор старался говорить убедительно, но сам видел, что получалось плохо.
(Помнился, раздавшийся в ночи далёкий крик…) – Они, наверное, «на промысле», смотри – сколько вокруг пустых домов!
Блохин-старший механически кивнул.
- …Пока мы здесь – они не покажутся. Не хотят, чтобы кто-нибудь застал их за этим занятием. Прятаться будут… Ты меня слышишь?
- Слышу… - Григорий Петрович смотрел перед собой. Губы его шевелились.
- Не понял, - наклонился Басов.
- Говорил я ему: не доведет это до добра… - повторил Блохин. – Шкодливый он был. С самого детства… Я тогда уже в училище поступил, мать с ними – одна… Ей еще Зойку надо было вырастить, на ноги поднять… Толян… он в серьезную уголовщину не ввязывался… так, по мелочам больше. То пятнадцать суток получит, то – в вытрезвитель загремит… На работе нигде долго не задерживался, тогда с работой проблем не было, заставляли даже… Я когда в отпуск приезжал, и потом, когда на пенсию вышел и поселился здесь, пробовал было, воздействовать на него, да куда там! И Тошку он все время сбивал с панталыку… Как к Зойке не придет, так обязательно – с бутылочкой… Потом, когда Антона уволили за пьянку, они вместе стали промышлять насчет «цветняка»… И меня вот в этот раз бес попутал… Эх, Толян, Толян! – он засопел и вытер кулаком уголок глаза.
- Да погоди ты убиваться раньше времени! – проворчал Басов, испытывая неловкость. – Вернутся еще, куда денутся! Ты вот лучше мне скажи: пойдешь с нами?
Григорий Петрович молчал секунду-две, потом поднял глаза на профессора. Его взгляд был красноречивее любых слов.
- Ладно. Не хочешь идти – не надо. Сам-то что думаешь делать: домой пойдешь, или как?
- Здесь их буду ждать…
Басов хотел было возразить но не успел – подошел Павел.
- Григорий…Петрович, я не ошибся?
Блохин кивнул головой.
- …так вот, Григорий Петрович, - Щербаков протянул ему конверт. – Я хочу попросить вас доставить это адресату!
Блохин поднял глаза:
- А что вы сами… по рации по своей?
- Связи нет… - Павел, отвернувшись, поймал взгляд Басова: тот одобрительно кивнул. – Да и не «эмчеэсовскому» начальству это послание предназначено. Слушайте меня внимательно. На улице Советской, дом сорок два, есть арка выходящая на площадь Победы. Рядом с аркой вывеска – «Общество ветеранов «горячих точек». Так прямо и написано…
- Это в Первомайске? (Павел кивнул.) – Знаю. Там еще размещается военно-патриотический клуб «Витязь» - ребятишки молодые в «зарницы» свои играют…
- Только как войдете: дверь направо – это клуб, а вы в левую стучитесь. Там сидит такой молодой здоровяк – Валера Попов, бывший десантник. Широкоплечий такой, круглолицый; стрижка короткая, на правой щеке у самого подбородка – шрам. Передадите ему этот конверт и скажите, что вы от меня. Павел Щербаков меня зовут, если не забыли…
- Я понял, - Григорий Петрович потер лоб. – Но ведь вы же в Первомайск быстрее меня на своей «стрекозе» долетите?
- Мало ли что? – пожал плечами Павел. – Подстраховаться никогда не мешает…
- Ладно… отнесу, - старик тяжело поднялся, глазами отыскал рюкзак. Вскинул на плечо.
Внезапно он обернулся к Павлу и пристально посмотрел на него. Глаза у него были ясны, внимательны – никак не стариковские.
- Сдается мне, друзья, что или дела ваши слишком серьезные, или решили вы меня услать от греха подальше…
Басов закашлялся, скрывая неловкость, а Щербаков покачал головой:
- Нет, не усылаю я вас, для меня это действительно важно…
- Что ж, - Григорий Петрович поправил лямку. – Пора тогда мне в путь…
- Сейчас пойдешь? – спросил профессор.
- Да. А чего тянуть? Заодно гляну: может быть… охламонов этих увижу… - он глубоко вздохнул.
- Ты там будь поосторожнее, - хмуро сказал Басов. – Опасное это дело – ползать по здешним развалинам!
- Значит, уверен ты, Георгиевич, что мужиков моих уже на свете нет… - с горечью сказал Григорий Петрович. – Иначе не предупреждал бы!...
- Не знаю я о них ничего, - отвел глаза профессор. – Просто о тебе беспокоюсь. И, еще вот – на! – он протянул Блохину свой «ТТ».
- Да зачем мне он? – отмахнулся было Григорий Петрович, но Басов силой вложил ему в руки оружие:
- Бери! Не спорь!
- Да как я его тебе-то верну?
- Вы его Валере Попову вместе с письмом отдадите, - вмешался Павел, - Он потом мне передаст, а я – Олегу Георгиевичу…
Старик сунул пистолет в карман пиджака. Басов сжал его за плечи. Григорий Петрович скривился, хотел было что-то сказать, но только рукой махнул. Пожал руку Павлу и зашагал по поросшему раскрошившемуся бетону. Профессор и Щербаков глядели вслед.
- Будто сразу на десять лет постарел, - печально заметил Басов. – Наверное, почувствовал что-то…
- Или догадался, - буркнул Павел. – Умный дядечка… не дурак.
- А с письмом вы хорошо придумали, - повернулся профессор. – Или вы тоже… терзаетесь дурными предчувствиями?
- Не говорите чепухи! – рассердился Щербаков. – Надо было просто отправить старика домой! Ну и подстраховаться…
- Понятно.
… Лена Светлова встретила сердито: раскраснелась - «руки в бока», глаза сверкают. Павел даже залюбовался.
- Вас ждать – только время терять! – объявила она. – Мы уже все собрали, пока вы там занимались разговорами. К тому же, - она обернулась к Дьякову. – в благодарность за кров и еду мы просто обязаны были помочь, верно, Константин Михайлович?
Дьяков, красный как рак, возясь с замками на ремнях палаточного чехла, молча кивнул.
- А куда это дедушка пошел? – Лена завертела белокурой головкой.
- Домой, - лаконично ответил Павел, надеясь, что вопросов больше не последует. И ошибся.
- А где эти двое… родственники его?
Павел почувствовал искушение рассказать о ночных криках и намекнуть на опасность, исходящую от системы подземных туннелей. Прикинул вероятность того, что испуганная Лена согласится немедленно вернуться в Первомайск, и вынужден был признать, что эта вероятность близка к нулю. Светлова и в школьные годы трусихой не была. («Пацан в юбке!» - ругались учителя.) А сейчас светло; на свету все храбрые. К тому же Лена просто пылает профессиональным любопытством. Ничего из этого хорошего не выйдет. Попробуй заикнись насчет подземных ходов, так ей, непременно, загорится спуститься туда. Чтобы, так сказать, «вести прямой репортаж с места событий». Да еще и этого бородача, «отца русской демократии» сагитирует!
Он уже открыл было рот, чтобы соврать что-нибудь, но его опередил Басов:
- Григорий Петрович пошел искать своих спутников, - вежливо объяснил он. – хочет уговорить их вернуться домой… Кстати, раз вы уже готовы, то давайте отправляться. Константин Михайлович, ваши ноутбуки, цифровые фотоаппараты и остальную электронику передайте нашему пилоту; проку от нее там никакого, а в вертолете она будет в сохранности…
- А потом заявятся ваши приятели-бомжи, и вся моя «электроника» «сделает ноги»! – ядовито возразил Дьяков.
- Никто в вертолет не заберется, - заверил Щербаков. – Я запру его на ключ. Тут как в автомобиле все есть – и замки и сигнализация! И средство от «бомбил», - добавил он про себя.
…Перед тем, как тронуться в путь, Басов опять напомнил ему о лопате.
- Собираетесь, все-таки, выкопать ваш «дьявольский чемоданчик»? – хмуро спросил Павел.
- Да! – профессор не отвел взгляда.
Щербаков вздохнул:
- Эх-х, господин профессор! По идее я должен конфисковать вашу «игрушку», а вас…
- Вы уже не «силовик»! – жестко возразил Басов.
- Не «федерал», - поправил его Павел. – Но как сотрудник Службы Безопасности «Славянского Братства», я…
- Вы дадите мне лопату или нет? – сердито прервал профессор.
- Дам, - еще один вздох. – что с вами делать? И не только лопату. Вот – берите!
- Вашу «беретту»? – удивился Басов.
- Берите, говорю! Вы же свой «ТТ» этому… Петровичу вручили, так что пользуйтесь моей добротой! А обо мне не беспокойтесь. У меня же вот… - Павел показал глазами на «Гаранин».
Профессор одобрил:
- Солидная вещь!
- Этот «машинка» существует пока в считанных экземплярах, - объяснил Павел, подергав на всякий случай дверцу кабины. – Закрыто. Порядок…
Сквозь остекление блистера кабины было видно, как внутри замигали лампочки: красная-зеленая, красная-зеленая…
- Сигнализация? Противоугонка? – несколько иронично поинтересовался профессор.
- Именно – противоугонка. – сухо кивнул Павел. – Система самоподрыва. Взломщик влезет – и каюк!..
Басов отпрянул от блистера. Щербаков хмыкнул.
- Эй, где вы там? Заснули? – нетерпеливо позвала Лена.
24. Корабль…
…Там, куда они так стремились, где озерные волны плескались у разрушенного пирса, за черными от копоти стенами институтских корпусов, за холмами из битого кирпича и обвалившихся строительных блоков высилась странная синеватая башня. Косо, под углом тянулась она в небо. Ветки мертвых обгоревших сосен касались боков, словно пытаясь оттолкнуть странного и страшного пришельца. Черные от копоти стропила трехэтажной казармы высились далеко внизу – на такую огромную высоту он вздымался. И, это несмотря на то, что немалая часть чужого корабля зарылась глубоко в береговой ил, утонула в заполнившей воронку воде.
Ни одна птица не осмеливалась подлетать близко, а уж тем более садиться на эту синюю, исчерченную странным рисунком, и в то же время поразительно гладкую поверхность.
…Внутри корабля длинные коридоры и шарообразные полости-залы были заполнены первобытной темнотой. Но эта темнота не была чернильно-непроглядной: здесь жили огоньки. Желтые и оранжевые, изумрудные и голубые – они появлялись и исчезали. По одному, по двое и по трое, а то и целыми цепочками проносились в толще полупрозрачных стен. Световоды были глубоко утоплены в материале внутренней обшивки, сырость не могла туда добраться. И огромные аппараты, в огромном множестве заполнявшие залы, отсеки, коридоры и тупики тоже были облиты какой-то стекловидной субстанцией, обеспечивающей водонепроницаемость. Огоньки-бродяги, пролетая мимо, освещали эти блестящие груды разноцветными сполохами. Гидроизоляция помещений и оборудования была очень важна для корабля, где каждый отсек для нормальной жизни экипажа должен быть заполнен водой…
…Теперь обитатели его отсеков исчезли, но, несмотря на это, большая часть залов и коридоров продолжала оставаться затопленной. Это была чужая вода, но она не очень-то отличалась от земной. Чужая вода проникла через дыру во внешней обшивке. Зимой она, то есть та ее часть, что соприкасалась с наружным воздухом, замерзала, весной – оттаивала. Она испарялась, снова конденсировалась, оседая на стенах и потолке, потом каплями обрушивалась вниз… Корабль ждал… Ждал хозяев. Они исчезли неведомо куда, но обязательно должны были вернуться. В ожидании застыли непривычной формы удлиненные кресла, вогнутые в профиле, словно желоба на горке аквапарка. Перед ними молчаливыми глыбами возвышались пульты, слепленные из множества экранов, похожие на фасеточный глаз насекомого. Сейчас экраны мертвы, их поверхность темна, но готова в любой момент осветиться… И тогда – начнется работа... Корабль ждал хозяев.
25. Григорий Петрович шел домой…
…Справа, доминушками поставленными на ребро, застыли пятиэтажки; слева – протянулся широкий проспект, заросший травой и подлеском. Проспект ограждали сплошные стены солидных девятиэтажных домов, выстроенных в одну шеренгу, словно солдаты.
Григорий Петрович огляделся и прерывисто вздохнул: ну и где теперь эти охламоны? Он не сомневался, что ночью, уйдя от костра, эта парочка, вместо того чтобы завалиться спать пошла шарить по окрестным домам в поисках поживы. Вон у Анатолия как глаза сверкали! Всегда он был нечист на руку, и это приносило неприятности не только ему. Полез, придурок куда-то, и Тошку с собой поволок!
Блохин-старший снова посмотрел по сторонам. Здесь, в самом начале проспекта, находилась круглая площадь. В ее центре, окруженный серебристыми елями, располагался высохший фонтан. Дно у него было усыпано толстым слоем хвои, поверх которого растеклись ярко-зеленые пятна мха. Если повернуть направо, можно, минуя пятиэтажки, попасть на дорогу к КПП, по которой вчера пришли сюда. Если повернуть налево… Зачем? Искать Анатолия с Тошкой? После вчерашней ссоры?
Григорий Петрович остановился, словно витязь на распутье, и погрузился в думы. Даже если он их найдет, захотят ли они возвращаться домой? Вряд ли. Да попросту спрячутся, как только завидят его! Не захотят выслушивать наставления. В этот момент он чуть было не пожалел, что постоянно зудел над их ушами, как надоедливая муха. Не приставал бы с нравоучениями - глядишь, и послушались бы! Нет, он покачал головой. Не таков, Анатолий, чтобы слушать кого-то. Почуяв запах легкой наживы, никуда не пойдёт, хоть режь его на части!
Григорий Петрович махнул рукой и зашагал вперед. Искать брата с племянником среди этих бетонных коробок было бесполезно. А возвращаться назад одному не хотелось. Что он скажет Зое?
«Что скажу? – ворчал он про себя. – То и скажу: сбежали, мол, они от меня! Сбежали! В первый раз, что ли? Мне за ними не успеть… Вечно шляются где ни попадя, приключений ищут!»
Он настолько сосредоточился, сочиняя для сестры оправдательную речь, что чуть было не расшиб лоб о неожиданно возникшее препятствие. Стенка из ржавого железа преграждала путь. Что за черт! Отступил на шаг…
Это был самосвал «ЗИЛ», который, видимо, находился здесь еще с той роковой ночи. Сиротливо стоящий на давным-давно спущенных шинах. Трава, нахально прущая из бесчисленных трещин в асфальте, оплела колеса. Будто решила, что больше никуда этот «зилок» не отпустит.
Григорий Петрович обошел грузовик. Крышка капота была поднята, стало быть, бросили из-за поломки. На кабине и кузове сохранились следы зеленой краски – значит, «ЗИЛ» принадлежал военным. Впрочем, кому еще он мог здесь принадлежать?
Он подошел к кабине и ухватился за ручку дверцы. Зачем это ему понадобилось, Григорий Петрович и сам не знал. С противным скрипом дверца откинулась в сторону: он чуть было не задохнулся от смеси запахов плесени и ржавчины.
- Фу – ты! – закрыл нос рукавом.
Плесень противным светло-зеленым покрывалом покрывала чехол сиденья. На приборной доске и рулевой колонке – толстенный слой ржавчины.
«Что ты тут ищешь, старый? – спросил сам себя. Ему и самому было непонятно. Сапог – на подножку, рука покрепче вцепилась в ручку дверцы: Григорий Петрович с кряхтением подтянул
тело в кабину. При этом, не переставая спрашивать себя: что ему надо внутри этой ржавой коробки? Может быть, просто не хочется уходить одному?..
И тут краем глаза он уловил движение. Григорий Петрович встрепенулся, поворачиваясь… Зеркальце заднего вида, что торчало рядом с дверцей со стороны водителя – в нём что-то мелькнуло. Само зеркало, потемневшее по краям, отражало ржавый бок кузова. И рядом с этой ржавой стеной, за грузовик, вроде бы, что-то юркнуло. Григорий Петрович соскочил обратно, чуть не подвернув лодыжку.
- Толян! Ты, что ли?
Никто не отозвался.
- Тошка! – крикнул он.
Опять молчание.
Морщась от боли в ноге (Все-таки потянул связки!), он обошел вокруг самосвала. Заворачивая за кузов, вытянул шею: никого. Только шевелились кусты, прижатые к земле густо растущими на той стороне елями. Повел носом. После удушливой вони кабины, настрадавшееся обоняние не сразу распознало новый запах. А когда распознало, Блохин-старший почувствовал, как остатки волос зашевелись на голове. Ошибиться было невозможно – пахло рыбной гнилью, как тогда – у домов. Он даже не понял, почему это амбре вызвало такой страх.
Григорий Петрович судорожно завозился рукой в кармане. Зацепившийся за подкладку «ТТ» никак не хотел вылезать. С треском разорвалась материя; пистолет наконец-то появился наружу. Ветви елей чуть заметно покачивались.
Он позвал вполголоса:
- Анатолий?
Тишина. Идти туда не хотелось. Пока стоял в раздумье, там, за темной хвойной стеной, раздался новый звук – отчетливое металлическое звяканье.
Он тряхнул головой: «Нет уж, через кусты не полезу!»
С пистолетом в руке, припадая на ногу, сделал несколько шагов вперед и тут увидел проход между елей. От дороги уходила в ту сторону асфальтированная тропинка. Она выводила в небольшой сквер перед облупившейся стеной трехэтажного дома. Половина наружной штукатурки с остатками желтой краски лежала на земле и дом зиял краснокирпичными пятнами. Смотреть на него было неприятно, словно видишь человеческое лицо с местами содранной кожей. Ели, слава Богу, теснились только у самой дороги. Между ними и стеной дома торчали редкие березки.
Григорий Петрович, выставив перед собой пистолет, таращил глаза. Но в сквере никого не было…
- Показалось мне, что ли, со старых глаз, что вокруг самосвала кто-то шнырял? – размышлял Блохин-старший. – Но ведь я сам слышал, как какая-то железяка загремела?
И тут увидел в траве под огромной елью красное пятно. Крышка ржавого люка.
Григорий Петрович приблизился мелкими шажками и тут же понял, что металлический звяк издала именно она. Между ней и горловиной люка черной дугой зиял зазор. Видно, тот, кто нырнул вниз, не успел ее задвинуть полностью. На красно-коричневой ржавчине темнели темные пятна. Продолговатые и довольно широкие. Словно сосиски. У самого края. Три пятна. Григорий Петрович не мог оторвать от них глаз.
«Трехпалый, значит,» - прошептал он про себя.
Он ясно представил себе трехпалую ладонь с нечеловечески огромными пальцами, что, ухватившись за край, задвигает люк. Мокрая такая лапа, с зеленой липкой кожей и воняющая рыбной тухлятиной.
Григорий Петрович сделал шаг назад. Второй. Так и пятился, не отрывая глаз от зловещей крышки, пока снова не оказался на дорожке. В этот момент пришло на ум, что Толяна с Тошкой, пожалуй, уже не найти. Не подумалось, а само собой пришло понимание. Будто подсказал кто. Наверное, их и в живых-то уже нет…
«Бедная Зоя… Бедная Зоя…» - шептал без остановки.
В этот момент Григорий Петрович остро пожалел, что отказался от предложения профессора и этого паренька-вертолетчика – идти с ними. «Может, вернуться?» Но тут же понял, что вряд ли они будут его ждать. А сидеть у вертолета один на один с тишиной, когда рядом бродит неведомая опасность, было бы свыше его сил.
Он огляделся. Дорога огибая дом, сворачивала к пятиэтажкам, мимо которых они вчера прошли. И Толян был тогда жив, и Тошка… Он вздохнул. Почему-то в их гибели он не сомневался. В глазах защипало. Шмыгнул носом. Прикрикнул мысленно на себя: «Да что ты каркаешь, старая ворона! Что ты их раньше времени хоронишь?»
Лодышка сильно болела. «Точно – подвернул! Надо бы палочку выстрогать!»
Но останавливаться не хотелось: ковылял так… Мрачные ели с их тайной остались позади, дорогу обступили березки и осинки. Те, что так приветливо встречали вчера…
«Эх, обманщицы! Шли сюда втроем, а возвращаюсь один!» - ворчал про себя. И вдруг, словно чей-то посторонний голос раздался внутри, перебив его сетования издевательским вопросом: «А ты уверен, что сам-то отсюда живым выберешься?!»
… По пути то и дело оглядывался. «Кто бы это ни был – напугал я его. Ишь, как в люк нырнул – только крышка загремела!» Но рассудок возражал: этот «кто-то» не испугался, просто… просто не любит он света и открытых мест. А впереди еще долгий путь. Лес. Бурелом. Там достаточно темных мест, чтобы…
От таких мыслей Григорий Петрович вздрогнул: «Да что это я сам себя пугаю-то?!»
Бросил последний взгляд на слепые окна, на пустые балконы с уныло повисшим тряпьем. Тихо: ни ветерка, ни вороньего грая над головой. Нехорошая такая тишина. Настороженная. Он глянул под ноги: даже собственных шагов не услышишь – глушит моховая подушка.
…Треск и грохот, раздавшиеся неподалеку заставили дернуться: сердце трепыхнулось мучительно! В самой природе звуков сомневаться не приходилось. Треск был короток и звонок. Так ломается тонкий ледок. Или… кусок оконного стекла под неосторожной ногою. А потом загрохотали отшвырнутые обломки кирпичей. За ним кто-то гонится!
Григорий Петрович повернулся и побежал. На боль в ноге он уже не обращал внимания. Сразу стало жарко. Подошвы сапог то погружались в мох по щиколотку, то шлепали по бетону. Стволы сосен, расступаясь, прыгали перед глазами.
Впереди показался облезлый куб брошенного КПП. Блохин-старший остановился, задыхаясь. В отчаянии оглянулся назад: вот сейчас… за спиной… Но дорога позади была пуста. Вокруг величаво и равнодушно возвышались колонны соснового храма. Провел рукой по лбу – ладонь была мокрой… Полез в карман за платком. Грудь судорожно распирало. Сердце колотилось. «Да-а, вот пробежка!..»
В этот момент до него дошло, что он опять что-то слышит. Какой-то неясный шум или шорох… Этот шорох (или шум) был прерывистым… Он похож… Похож на что?.. Шаркающие шаги!.. Словно кто-то, едва переставляя ноги, большой и неуклюжий, с мрачным упорством шел сюда. Шел сюда, чтобы…
Солнце, будь оно неладно, едва встав, нырнуло в густое одеяло облаков, и в лесу опять стало сумрачно. Григорий Петрович до рези в глазах вглядывался в эту мешанину из света и тени. Внезапно его зрачки расширились… Там, слева, в стороне от дороги, где темной кучей громоздились кусты можжевельника…над кустами, в серо-зеленом калейдоскопе света и теней шевелился темный горбатый силуэт!.. Можжевельник, колыхаясь, расступался в стороны, пропуская это существо…
Григорий Петрович заморгал: что бы это ни было – оно было громадным! Надо было поднимать пистолет и стрелять или – ударяться в бегство, а он… стоял и смотрел… Даже подумал как-то отстраненно, что это не столько похоже на рыбу, сколько на громадного хамелеона вставшего на задние лапы… Со спины существа свисало нечто вроде черной блестящей накидки: лохмотья волочились по земле. Когда «хамелеон» преодолевал заросли кустов остатки накидки зацепились… Григорий Петрович с удивлением увидел, как существо схватив лапой свои лохмотья, чисто по-человечески раздраженно дернуло их на себя…
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |