Сзади возмущенно заверещал этот… Дьяков… Константин Михайлович. Зам главного редактора "Северного сияния» - конкурента лениной газеты. Но вертолетный вояж коллего-соперники оплачивали совместно, вот и пришлось взять на борт этого неприятного типа.
А теперь фальцет метра местной журналистики буравил уши даже сквозь наушники и мешал сосредоточиться:
- Мальчишка! Хулиган! Вы что себе позволяете?!! Вы нас всех сейчас угробите тут!!!
«Почему «хулиган»?» – успел вяло удивиться Павел.
Он успел прикинуть, что если сейчас заглохнут оба двигателя (оба – сразу? Невозможно!), то придется переключать винт на авторотацию и планировать прямо на воду. Только бы выдержали поплавки!..
… «Финист» раскачивался, словно в каком-то диком, ритуальном танце. Лена намертво вцепилась ему в руку и надо было оторвать ее пальцы, чтобы не мешала, но у Павла не хватало на это ни времени, ни решимости.
- Я добьюсь, чтобы вы лишились своей лицензии! – провизжал за спиной Дьяков, и Павел успел подумать, что это все ерунда; какая к бесу лицензия; нам бы сесть нормально…
В этот момент его хлопнули по плечу. Рассерженный, он оглянулся, подумалось, что господин Дьяков… но это оказался тот самый профессор – Басов.
Несмотря на болтанку, он отстегнул ремень, (вопиющее нарушение правил безопасности), и, отогнув на правом ухе Павла белую чашечку головного телефона, спокойно и четко сказал (именно «сказал», а не «крикнул», только голос повысив):
- Без паники, юноша! Это – местное явление, я с таким уже встречался! Разворачивайте ваш аппарат во-о-он туда, на дальний край озера! А на приборы не обращайте внимания – они скоро придут в норму!
Отпустив головной телефон он плюхнулся назад и занялся ремнем, а Павел последовал его совету, моля Бога в душе, чтобы этот ученый гриб оказался прав. Красивого виража не получилось: вертолет бросало и крутило, словно в зоне сильной турбулентности, но потом, по мере удаления от аномальной зоны, двигатели перестали чихать, запели ровнее, и он поверил, что посадит машину без приключений. Тряска прекратилась, индикаторы опять стали выдавать нормальные цифры… Лена отпустив руку, просто расслабленно положила голову к нему на плечо, и хотя по строгим правилам безопасности полетов и этого пассажирам (и пассажиркам!) категорически воспрещалось делать, он не мог ее отодвинуть – нет, лучше застрелиться!..
…Заглушив двигатели после посадки (сели у самого берега, поплавки практически одним концом сидели на песке – ног мочить не надо) он лениво, краем уха слушал перепалку возникшую между Дьяковым и этим странным профессором, что так хорошо разбирался в воздушных аномалиях.
- Мы должны были сесть совсем в другом районе! – с жаром доказывал мэтр местной журналистики. – Поближе к вашему объекту, будь он неладен!
- Ну и лежали бы наши кости в озере километра на три поближе к объекту – вам –то какая от этого польза? – устало возражал Басов. – Сенсацию хотите? Будет вам сенсация, это я вам гарантирую! Вот сели благополучно – чем не сенсация?
- Если бы пилот… - возмущенно начал Дьяков, но Басов прервал его.
- Стоп! Пилот тут ни причем! Скажите лучше спасибо, что благодаря его мастерству мы живы!
- Это за то, что он не угробил нас? – возмущенно хмыкнул Дьяков. – Благодарю покорно!
В этот момент Павлу остро захотелось наплевать на все правила обслуживания клиентов, вернуть этому уроду аванс и отправить домой пешком. Но ослабевшая после переживаний Лена все еще не убрала голову с его плеча, и он сдержался.
- Кстати, не кричали бы вы тогда на пилота, - насмешливо сказал профессор. – То могли бы полюбоваться объектом. Он в лучах солнца хорошо отсвечивал!
- Для того, чтобы что-то видеть, - огрызнулся Дьяков. – Надо было сидеть впереди! А это место было занято моей молодой коллегой! Светлова, - позвал он. – вы видели этот объект, о котором нам настойчиво твердит уважаемый… э-э… Олег Георгиевич?
- А я и не разглядывала! – беспечно заявила Лена. – Когда Паш… то есть товарищ Щербаков укрощал своего воздушного скакуна, мне, честно говоря, было не до этого! – и добавила тоном наивной простушки. – Боялась, что стошнит!
- Зато этого не боится наш бравый пилот! – мстительно ответил Дьяков. – Вас бы стошнило прямо на его роскошную куртку! Вы так вцепились…
Лена подняла голову (Павел грустно вздохнул), оглянулась и смерила «коллегу» пристально-оценивающим взглядом. Это продолжалось секунду, другую, и сам Дьяков, не выдержав затянувшейся паузы, не выдержав, спросил:
- Светлова… а что это вы меня, собственно говоря, разглядываете?
- Я где-то читала, - ответила Лена с безмятежной улыбкой. – Что раннее облысение свидетельствует о склочном характере и излишней раздражительности! – переглянувшись с Павлом, она подмигнула ему – он улыбнулся в ответ.
- Ну, знаете ли! – возмущенно начал Дьяков, но профессор не дал ему договорить.
- Ну вот что, уважаемые акулы пера! – сказал он. – Думаю, вам стоит прекратить оттачивать ваше остроумие и выбираться наружу!
- Хорошо! – сразу согласилась Лена. – Это же просто здорово – почувствовать под ногами твердую почву после таких воздушных приключений!
Она распахнула дверцу кабины и легко спрыгнула на поплавок. Сделала пару шагов: изящно, словно гимнастка на «бревне»; прыжок – и вот она уже на берегу! Вслед за ней полез Дьяконов, следовало бы подстраховать – все-таки пассажир, но Павел смотрел на Лену. Вот она закружилась, затанцевала от избытка чувств – молодая, грациозная и потрясающе красивая. Кружится облако золотых волос, цвет которых выгодно подчеркивается ярко-красной, по модному приталенной, короткой курткой. Джинсы в обтяжку обрисовывают линии стройных ног и бедер…
- Красивая девушка, - равнодушно заметил профессор протискиваясь мимо. – Давно знакомы?
- А вам – какое дело? – сердито ответил Павел.
- Мне? Собственно говоря, никакого. Кстати, наш суровый пилот, разрешите задать вам вопрос, который меня, как пассажира, непосредственно касается?
- Задавайте.
- Вы на связь со своим начальством… ну – базой (или как у вас там?) часто выходите?
- Нет, - Павел уже не раздраженно глянул на этого длинного тощего дядьку, который в своем длинном брезентовом плаще, сапогах- «броднях» и древней фетровой шляпе вполне сошел бы за «любителя-рыболова» из старой детской песенки. Но вот его советы… Его вопросы…
- То есть: постоянной связи не поддерживаете? – сделал заключение Басов.
- Нет, - отвечать все же не хотелось.(«Да кто он такой?» - Клиент! – прицыкнул он на самого себя. – И действительно прав, как клиент в рекламе: вопрос о безопасности его напрямую касается!) – Выхожу на связь периодически, с интервалом…
- Не надо интервала, - великодушно прервал его профессор. – Значит, SOS вы не подавали?
- Не успел, - помимо своей воли Павел почувствовал острое чувство вины. Люди доверились ему, а он…
- Впрочем, хорошо все то, что хорошо кончается, - Басов и не думал его обвинять. – Я убежден – связаться с вашей базой…
- Диспетчерской.
- Хорошо, связаться с вашей диспетчерской вы бы не смогли, - профессор поддернул резиновые голенища «бродней». – Сейчас вы поможете мне: подадите кейс – я его приму. Подавайте осторожно – там хрупкая аппаратура! А потом, мой вам совет, проверьте свою рацию!
Павел, вытащил из багажника «кейс» профессора (размером с приличный чемодан) и, подавая его, спросил:
- Как здесь с волнением?
- Простите?..
- Я про волнение на воде…
- От ветра и волн нас защищает во-он тот мыс, так что ничего вашему аппарату не грозит. А вот поставить его на якорь…
- Я брошу кошку.
- Тогда, если у вас больше нет вопросов…
- Нет.
- Вот и хорошо, - профессор повернулся и, неся свой увесистый «кейс» на вытянутых руках (здоровый мужик!) вышел на берег.
Павел же вернулся в кабину и сразу взялся за рацию. Этот чертовый Олег Георгиевич оказался прав: она молчала – связи не было.
…И вот теперь, вспомнив «мягкую» посадку, Павел с удивлением спросил:
- Вы считаете, что неполадки с моей рацией и отказ техники у наших корреспондентов – это все звенья одной цепи?
Профессор улыбнулся:
- Неплохо сказано для простого пилота МЧС! (Павел покраснел.) Именно так, юноша – звенья одной цепи!
- Но ведь приборы у меня в кабине…
- А я в свою очередь спрошу вас: этот ваш «Финист» – чисто гражданская машина?
- Нет, - хмуро ответил Павел. – Адаптированный вариант.
- Ну вот, вы сами ответили: приборы в вашей кабине экранированы в какой-то степени от действия электромагнитного импульса, а гражданская рация – нет…
- Но ведь ЭМИ бывает только при ядерных взрывах? Мы же…
- Никакого взрыва не заметили. – докончил за него Басов.– Впрочем, об этом мы сейчас поговорим поподробнее. Вместе с нашими спутниками – это их тоже касается!
Он подошел поближе к сидящем на бревне «акулам пера» и несколько раз хлопнул в ладоши (словно воспитатель в детском саду! – отметил для себя Павел.)
- Прошу минуточку внимания!
Обе головы: одна – золотоволосая, другая – блестя лысиной на макушке, повернулись в его сторону.
- Хочу дать дружеский совет моим… хм… компаньонам, - голос Басова внезапно приобрел начальственные нотки. – Настоятельно вам рекомендую: далеко от вертолета не отходить, друг друга из виду не терять и шуметь как можно тише!
- Позвольте, но по какому праву?.. – возмущенно начал Дьяков, но профессор прервал его:
- Поверьте мне, я знаю, о чем говорю! Все это – для вашей же безопасности! Уважаемый Константин Михайлович, - в голосе Басова прозвучала еле уловимая насмешка. – Общественность Первомайска, да и всей республики Карелия не простят нам безвременную кончину одного из китов местной прессы, властителя дум и видного члена Союза Писателей России. Вас это, Леночка тоже касается!
- Послушайте Олег Георгиевич, - неожиданно вступилась Лена за оскорбленного коллегу. – Константин Михайлович прилетел сюда работать! Я, кстати, тоже! И вы забываете, кому обязаны…
- Я все помню, Лена, я все помню! – мягко ответил ей Басов. – Но здесь, действительно, очень опасное место! Вспомните как мы чуть не упали в озеро при посадке1
- Я-то помню! – Дьяков сердито сверкнул очками в сторону Павла.
- Повторяю: наш пилот тут ни при чем! Это местное явление, и оно только указывает на ту серьезную опасность, которая вам угрожает! Я бы вообще предпочел, - добавил он чуть устало. – чтобы вы улетели немедленно. Улетели, а меня оставили здесь… Надо исправлять ошибки, - последнее прозвучало совсем непонятно. – даже если они совершены не тобой…
- Олег Георгиевич! – потребовала Лена. – Перестаньте говорить загадками! Вы позвали нас (то есть меня) сюда, в это место, обещали сногсшибательную информацию, наши редакции выделили деньги (немалые, скажем), чтобы нанять Щербакова с его летающей колымагой, а теперь – летите, мол, отсюда, а я – остаюсь! На молодежном языке это называется «крутить динамо»! За такое морду бьют!
- Ладно, - сдался Басов. – Я дам вам информацию… Товарищ Щербаков! – неожиданно обернулся он к Павлу. – Вы говорили, что ваш «Финст» создавался как машина двойного назначения?
Тот кивнул, еще не понимая, куда клонит профессор.
- А значит, на ней предусмотрено дублирование управления: с электронного – на ручное?
- Предусмотрено, - Павел снова кивнул. – Но для того, чтобы перенастроить надо время.
- Вот и займитесь этим делом немедленно: возможно, вам понадобится срочно улетать отсюда!
- Пока автоматика работает, - сухо возразил Павел. – Если обойдём озеро стороной, ЭМИ нас не накроет.
- Какой «ЭМИ»? – вмешалась Лена. – О чем вы?..
- Скажите, Лена, - обернулся к ней Басов. – Ваш ноутбук заработал?
- Нет, - в ее голосе прозвучала искренняя обида. – Даже включить не могу!
- А ваш диктофон, Константин Михайлович?
- Та же картина, - Дьяков подозрительно посмотрел на профессора, словно подозревая, что отказ электроники – его проделки.
- А теперь друзья! – голос Басова приобрел интонацию циркового фокусника. – Я прошу вас достать ваши, мобильники и попытаться включить их!
- Что их включать-то? – проворчал Дьяков. – В такой глуши наверняка сигнала нет!
- А вы попробуйте! Просто – включите!
Павел сунул руку за пазуху, отодвинув в сторону наплечную кобуру залез во внутренний карман и достал пластмассовый брусок «Самсунга». Потыкал пальцами в клавиши. Но телефон был мертв!
- Я же подзаряжал недавно! – пробормотал он потрясенно.
Профессор согласно кивнул, словно и не ждал другого.
- Он тоже не работает! – раздался возмущенный голос Лены.
- ПК сдох, мобильный – тоже, - мрачно подытожил Дьяков. – Что здесь за проклятое место хотел бы я знать? Куда это вы нас привезли? Я тут хотел сделать несколько снимков…
- У вас – цифровая фотокамера? – поинтересовался Басов. – Могу только посочувствовать!
- Олег Георгиевич! – возмущению Лены Светловой не было предела. – Если вы знали все заранее, и – не предупредили, то это просто свинство с вашей стороны! И я, и Константин Михайлович лишились вещей, без которых мы теперь просто не мыслим своей работы!
- Постарайтесь обойтись обычными блокнотом и карандашом, - невозмутимо посоветовал Басов.
- Но ведь это – пещерный век! – ахнула Лена.
Профессор развел руками.
- Дело в том, друзья, что в том месте, куда мы прилетели выходит из строя любая электроника. Да и другая техника тоже дает сбои – вспомните нашу посадку.
- Хотите сказать, что вертолет никуда не полетит, и мы пойдем обратно пешком? – спросила Лена.
- Если бы только это, Леночка, если бы… До ближайшего населенного пункта тут километров десять – пустяки…
- Тогда в чем же дело?
- Я уже говорил об этом нашему юному другу. А теперь вы мне скажите: слышали ли вы о таком явлении – когда, скажем, двигатели машин, электроника и освещение выходят из строя одновременно?
- Когда атомные испытания… - с надеждой начала было Светлова, но профессор безжалостно прервал ее:
- Мимо цели! Если бы здесь был взрыв, мы бы с вами сейчас не разговаривали. Могу, кстати, вас утешить: как только мы покинем этот район, ваши ноутбук с телефоном заработают как ни в чем не бывало! При ядерных взрывах такого не наблюдается! А вы, наш храбрый пилот, разве не сталкивались ранее с подобными явлениями? – обернулся он к Щербакову.
- Какими явлениями? – нахмурился Павел.
Он наморщил лоб (Всем должно быть ясно, что пилот, парень хороший, но простоватый, и сейчас усиленно пытается понять – что нужно этому непонятному профессору.)
- Я ж после училища в местном авиаотряде, на извозе, ну, извозчик воздушный… - косноязычно начал объяснять он (Только бы не переборщить!). – Грузы, людей развозил … по всей Карелии, почитай… Да саамских стойбищ добирались; на побережье бывал – и на балтийском, и к Белому морю летать приходилось…
- Так ты все время вертолетчиком был? – несказанно удивилась Лена. – А мама твоя сказала, что ты в Рязанском… (Блин! Вот влип-то!)
- А я не поступил тогда, - на ходу сымпровизировал он. – Вот и пришлось идти в летное… В малую так сказать авиацию…
- Значит, ни с чем подобным вы раньше не встречались? – нетерпеливо поинтересовался профессор.
- Нет… Откуда?..
Тут, видимо, Лене что-то пришло на ум; какая-то мысль, которая ее саму поразила своей неожиданностью, потому что она, изменившись в лице вдруг выкрикнула, словно школьница на уроке:
- Такие вещи происходят в Бермудском Треугольнике?!
Профессор несколько разочарованно покачал головой:
- Тепло, но не очень. Так сказать – попадание «в молоко»!
- Я, конечно, не поклонник современных псевдорелигий, - вдруг заметил молчавший до сих пор Дьяков. – всяких там «летающих блюдец», полтергейстов и лох-несских чудовищ; но знаю, что об заглохших двигателях и неполадках в электронике постоянно упоминают так называемые «контактеры» – те, кто утверждают, что контактировали с НЛО.
- В яблочко! – обрадовался Басов. – Браво, Константин Михайлович!
- Но это все – фантастика чистой воды! – оборвал его Дьяков, воинственно выставив вперед бороду.
- Увы, к сожалению, далеко не фантастика. Ваши диктофон и цифровая камера «объявили забастовку», потому что на другом берегу Дальнего, менее чем в трех километрах отсюда лежит самый настоящий НЛО – неопознанный летающий объект!..
- Так это о нем вы мне говорили? – удивленно воскликнула Лена. – Я-то думала, что речь идет о секретном военном объекте!
- И о том, и о другом, - с непонятной грустью ответил Басов. – Тут присутствуют две тайны: одна – наша, земная; другая – пришла, точнее, прилетела к нам из невообразимых космических далей. Они столкнулись, и результатом столкновения стали инстинктивное неприятие, ужас и, как итог – взаимное истребление… Первый контакт! Мечта фантастов всех времен! – он горько засмеялся.
- Ничего не понимаю! – сердито сказала Лена.
- Тогда – слушайте…
4. Что было здесь раньше… (Рассказ профессора Басова.)
… В 60-х годах ХХ века здесь был развернут секретный институт, в просторечии – «номерной ящик». Назначение «ящика» было целевым, т.е. создавался он под определенный проект, и курировало этот проект Министерство Обороны. Потом, правда, подключились ребята из Комитета государственной безопасности; подмазаться к делу, которое сулит верный успех, было их извечной практикой. Но здесь они не угадали. Когда начались первые неудачи, комитетчиков волновало только одно – как бы вовремя смотаться с тонущего корабля. Крысы, одно слово – крысы!
…Главную тему разрабатывала так называемая «Лаборатория №6». Кроме нее существовали независимые отделы со своими лабораториями и инкубаторами – там заправляли военные. Был еще батальон охраны, он обеспечивал общую безопасность, но подчинялся непосредственно только начальнику «шестерки» – генерал-лейтенанту Федосееву. Директор тоже был один на всех – профессор биологии Ященко, но программу исследований составлял не он, а опять-таки Федосеев, он был настоящим хозяином.
…«Ящик», то есть наш институт, даже формально не подчинялся Академии Наук, мы считались филиалом Военно-Медицинской Академии МО СССР. Ященко, помимо научных званий имел чин полковника медицины. Я же был тогда его заместителем, кандидатом, но погоны тоже носил, и Федосееву, наверное, доставляло удовольствие обращаться ко мне «товарищ подполковник». Сам-то он был кадровым военным, мужик, в принципе неплохой, но – солдафон! Да-а… это в нем было неистребимо… Иногда мне казалось, что раздача погон ученым – его идея, чтобы можно было «тыкать» человеку, который на две головы выше тебя.
Словом, был я замом. А что такое –«первый зам»? Это тот, кто волочит на горбу всю работу, курирует главное направление исследований… Бегает по лабораториям: выслушивает жалобы, устраивает разносы… Даже снабжение научным оборудованием: от огромных установок и дефицитных приборов, до колб и пробирок было на моих плечах! А Ященко… Ященко прятался за моей широкой спиной… Хотя, конечно, тоже что-то делал. Например, помогал выбивать дефицитное оборудование, обходя высокие кабинеты в Москве. Добивался увеличения финансирования, расширения штатов… Выполнял представительскую функцию… Хождение по московским кабинетам, конечно, дело полезное, только вот нашими, институтскими делами, извините за каламбур, он почти не занимался.
…Хоть наш «ящик» и именовался в Военно-Медицинской Академии «институтом прикладной биологии и антропологии», у нас тут собралось как в ноевом ковчеге – «каждой твари по паре». Кого здесь только не было! И биологи, и биохимики, и «чистые» химики, и вирусологи. Ну и антропологи, конечно, само название нашей богадельни, как говорится, обязывало… Когда всех собирали под одной крышей, вероятно, предполагалось, что мы будем заниматься биологическим оружием. И никакой «антропологии» у нас не было в планах исследований… А вот сами антропологи имелись (понятия не имею, о чем в Москве думали загоняя их сюда!). Они-то и подали неплохую идею, которая изменила направление работы института. Возглавлял их «банду» доцент Жуков («товарищ майор», согласно «словарю Федосеева») Он-то и заявил: «Призывной контингент в последние годы оставляет желать лучшего. Измельчал народ. Среднестатистический призывник начала 70-х годов хилее и неприспособленнее призывников 30-х и даже 50-х. И это несмотря на успехи здравоохранения и поголовную грамотность! (Напомню, на дворе было начало семидесятых!) Он и болеет чаще, и соображает хуже. Выросший в тепличных условиях, стрессы переносит плохо, а войну только в кино и видел. (Не было ещё тогда Афганистана.) Да и количество юношей призывного возраста снижается, не из кого выбирать. Раньше в семьях рождалось по десять детей, выживала, дай Бог, половина, но зато – самые выносливые и жизнеспособные. Теперь у большинства супружеских пар по два, а то и по одному ребенку. Врачи в роддомах стараются спасти каждого младенца, отсюда – небывалое засорение человеческого материала. Всяческие патологии, наследственные болезни, и так далее и тому подобное… Плюс ко всему – ухудшение экологической обстановки – заражение воды и воздуха дымом и промышленными отходами, повышенный радиоактивный фон… Избыток химических удобрений, вносимых в почву, заражают овощи и фрукты ядовитыми пестицидами…»
- И тут, - Басов впервые за время рассказа позволил себе улыбнуться. – Не выдержал председатель высокой комиссии – Федосеев! Ведь чтобы заслушать Жукова собрали комиссию – все чин по чину. Только вот состав… Из настоящих ученых – только я и Ященко (если его можно назвать «настоящим ученым»!) Да два «свадебных генерала» от нашей «альма-матер» – Военно-Медицинской Академии – обоим далеко за семьдесят… Да местные - замполит с особистом - высочайшие «авторитеты» в науке, что и говорить! А председатель – так вообще титаническая фигура: Федосеев – этим всё сказано…
Ну вот, вскочил наш Илья Силантьевич (это его так звали, кому, конечно, позволял) да как заорет на Жукова! Матом, представляете?.. «Ах, мол, такие-сякие-немазанные!.. Мать вашу так-разтак!.. Вы чего мне тут антисоветскую агитацию разводите?!!.. Да я вас, очкариков, мигом за ворота вышибу!!! Погоны сорву!!! (Вот напугал – так напугал!) Грузчиком пойдешь работать, майор!!! (Это он к Жукову так обращался; больной человек – что говорить?!)…»
Жуков покраснел как рак и молчит. Замполит, как первоклашка, руку тянет – дескать, дайте и мне разок клюнуть этого антисоветчика в белом халате! Особист – брови хмурит: знай, рисует себе что-то в блокнотике – на карандаш берет собака!...
- А вы? – звонко спросила вдруг Лена, до этого момента дисциплинированно молчавшая.
- А что – я? – пожал плечами Басов. – Жуков знал с кем дело имеет, мог и понять, что нельзя такими словесами доклад начинать! Да и не нравился он мне. (Как оказалось впоследствии – правильно не нравился!) Ну ладно, Федосеев бушует, все – думаю, крышка пришла нашему антропологу! Весь вопрос в том: один он «под топор» попадет, или всю свою «банду» за собой потянет?.. И тут встает один из «свадебных генералов» – маленький такой, сухой старичок. Когда он из кресла поднимался, халат накинутый на плечи вниз слетел – мать честная, от золота в глазах зарябило! Золотые Звезды Героев – Советского Союза и Социалистического Труда, золотые медали лауреата Сталинских и Ленинских премий, а на погонах – шитые золотом звезды- генерал-полковник – звание выше федосеевского!
- Поворачивается он к нам с Яшенко (у нас у обоих – глаза по пять копеек) и говорит зычным голосом, который, если судить по внешности, никак мы от него не ожидали:
«Извините, - рокочет. – коллеги, приходится мне представиться вам еще раз. Секретность наша иногда через край перехлестывает. Я – академик Горлов Василий Степанович.» (Тут меня и стукнуло: «Горлов! Тот самый! Я же по его учебнику учился! А его нам как Игнатьева, доктора медицинских наук представили!») А Горлов поворачивается к Федосееву и так спокойно, но внушительно, говорит: «Не гоже, Илья Силантьевич, докладчика на полуслове прерывать! Насколько я понял, все, что сказал тут товарищ Жуков – только преамбула, введение, так сказать. Это чтобы мы, начальство, прониклись важностью проблемы. А теперь, я думаю, коллега расскажет нам, как он эту проблему намерен решить, свести к нулю. Продолжайте, коллега! – обратился он к притихшему Жукову, и рукой сделал приглашающий жест, прямо как римский император какой-то, ей-богу!..
И Жуков продолжил. Для начала он угостил нас своим вариантом истории эволюции человека. Все мы – потомки кроманьонцев, которые появились на планете где-то 40-50 тысяч лет назад. Всем присутствующим, мол, известно, что тогда на Земле обитал еще один вид людей – неандертальцы. И вот что интересно: если глянуть непредвзято, ничего нашему предку в борьбе с «хомо неандерталис» не светило! Тот был сильнее его, и каменные орудия умел изготавливать, и с огнем был знаком, и одежду из шкур шил…
- Но ведь мозг… - начала было Лена, но Дьяков тронул ее за руку (Павел с удивлением почувствовал при этом укол ревности) и покачал пальцем – не мешай, мол!
- Ах, мозг! – радостно повторил ее возглас профессор. – В нем-то все и дело! Из-за него-то неандерталец и должен был истребить наших с вами предков! У него средний объем черепушки был на сто кубических сантиметров больше, чем у нас; восемьсот «кубиков» против наших семиста!
- Не может быть! – ахнула Лена.
- Может! – с удовольствием припечатал Басов. – Против науки, как говорится, не попрешь! Стоянки обоих видов археологами тщательно обследованы, их черепа есть в каждом мало-мальски приличном музее… можете сами сравнить, если не верите!
- Но как же…
- Как же более хилые кроманьонцы истребили своих могучих соперников? Ну, Жуков сам признал, что долгое время это было загадкой для самих антропологов. Одни предполагали, что неандертальцев погубили пожары – мол, толком с огнем обращаться не умели, выжигали все вокруг стоянок на сотни миль окрест… Хотя, с таким мозгом… Жуков же предложил свою версию: кроманьонец, в отличии от своего неповоротливого родича, был более ловок, более быстр, более смекалист… говоря военным языком: мог наносить молниеносные удары в самые уязвимые места, вовремя отскакивать, увертываться и снова нападать, уже с совсем другого направления…
- Боксер-легковес против супертяжа? – скептически хмыкнул Павел. – Ну, это вы загнули, уважаемый! Что великану-силачу нападение какого-то лилипута?... Да ему стоит только раз попасть…
- Ваша аналогия неточна. – вежливо поправил его Басов. – Они ведь не на ринге, в перчатках, сходились. Копья с кремневыми наконечниками, каменные топоры – даже удар, нанесенный слабой рукой… А наш предок, повторюсь, был слаб только по отношению к «хомо неандерталис»!.. Рой Джонс или, там, Костя Дзю были по сравнению с ним изнеженными слабаками!.. Жилистая, необычайно выносливая боевая машина, с мускулами твердости стали…
Кроме того… Жуков считал, что кроманьонец имел и другие качества, которые в войне с неандертальцами давали ему большие преимущества… Сейчас я их назову, хотя это будет удар по нашей с вами репутации! Предок наш превосходил противника в жестокости, коварстве, в беспощадности к побежденным… Кроманьонец, по мнению Жукова был адельфагом… Людоедом, проще сказать! В лихую годину не гнушался пожирать слабейших членов своего собственного племени, что уж говорить о врагах! Истребление женщин, стариков и детей противника – было для наших предков в порядке вещей! Впрочем, это мы до сих пор практикуем, несмотря на всякие женевские конвенции… А против физически более мощных противников – искусственные пожары и камнепады, ямы-ловушки с воткнутыми на дне кольями…
- Фу, профессор! – отмахнулась от него Лена, состроив презрительную гримаску. – Да с чего ваш Жуков это взял?
- Аргумент простой: потомки кроманьонцев и по сей день живут, занимаясь взаимоистреблением, в то время как «хомо неандерталис»…
- Аргумент веский, - задумчиво сказал Дьяков. – Продолжайте.
- Продолжаю. По его мнению, неандертальцы будучи ближе к природе боялись грозы, темноты… чем и пользовались их более сообразительные соперники. Резня спящих врагов, нападение из засады – все это было придумано еще тогда…
- А доказательства? – запальчиво возразила Лена.
- Есть доказательства – археологические. Только их не афишируют. Я же говорю: проводились раскопки стоянок обоих… племен. Там, где жили неандертальцы, находили кости пожилых особей (проще говоря – стариков), и скелеты с прижизненно поврежденными и сросшимися потом костями… Проще говоря: эти, якобы, полулюди-полузвери заботились об инвалидах и немощных стариках! Кормили их, хотя в те времена призрак голода постоянно висел дамокловым мечом!..
- А – кроманьонцы? – тихо спросила Лена.
- К сожалению, должен констатировать, наши предки тут оказались не на высоте. На месте их стоянок археологами были найдены другие свидетельства. Жуткие… В кучах обглоданных костей различных животных были найдены и многочисленные человеческие кости. Со следами зубов… Кроманьонцы со своими больными, немощными и стариками не церемонились. Может быть, поэтому, они и выживали, когда исчезала дичь и наставал голод, в то время как их соседи неандертальцы вымирали подчистую!
- Ну и мерзость! – возмутилась Лена. – Никогда такому не поверю!
Басов пожал плечами.
- Придется поверить. Материалы экспедиций не засекречены. Их можно прочитать в специализированных журналах. Их просто… не афишируют. Можно представить, какой ужас и отвращение внушали неандертальцам их противники! Низкорослые, плосколицые, подлые и жестокие, да к тому же людоеды!.. Да что говорить о доисторических временах! Сравнительно недавно, в 60-х годах ХХ века, на островах Папуа – Новая Гвинея местные жители слопали сына Рокфеллера! Да-да, из той самой семейки!.. Впрочем, мы отклонились от темы. Важно то, что Жуков считал: наши предки уничтожили и неандертальцев и мамонтов, и пещерных медведей, и не в последнюю очередь благодаря своей физической мощи и остроте ума. Слабые и глупые в те жестокие времена просто не выживали – шел жестокий естественный отбор! Детей рождалось много, а оставались жить единицы! Будучи взрослым, наш предок, повторюсь, был силен и ловок неимоверно!
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |