- Идем, племяш, идем! Веди, «сусанин»! – не остался в долгу Анатолий.
…Когда подошли к домам поближе, Григорию Петровичу на мгновение показалось, что пятиэтажки вовсе не брошены своими хозяевами. Стекла в большинстве окон были целы, хотя немыты и грязны, кое-где на балконах висело развешанное белье, и только, приглядевшись, можно было заметить, что и белье, и коврики, свисающие с перил – все сгнившее и тронутое тленом.
- Эвон, как драпали! – с непонятным удовлетворением заметил Толян. – Посчитай, все барахлишко свое здесь пооставляли!
- А ты что, сюда мародерствовать пришел? – не удержался Блохин-старший.
- Да что с тобой сегодня? – попытался было отшутиться младший брат. – Рычишь как барбос на цепи, мало что не кусаешься!.. Да там уж внутри все сгнило, -закончил он на деловой ноте.
А Григорий Петрович вдруг обратил внимание, как бесшумны стали их шаги. Территория городка была засажена березами и осинами, колоннада сосен осталась позади, и бетон под ногами скрылся под сплошным ковром опавших листьев накопившемся за много лет. Каждую осень деревья сбрасывали свой золотой наряд – а убирать его было уже некому. Сверху слой прелой листвы уже укрыло замшевое покрывало мха, кое-где победно вытянулась вверх трава – природа отвоевывала у человека отнятую им территорию.
Вокруг воцарилась тишина, и ему стало тоскливо. Но долго погрустить не дали: Григорий Петрович вдруг обнаружил, что стоит улице-лужайке один. Эти два оболтуса, оказывается уже убежали вперед, завернув за угол ближайшего дома.
- Ни хрена себе! – услыхал он удивленный голос брата.
- Свалка настоящая! – пробурчал Антон.
- Эй, пенсия! – заорал Анатолий. – Топай сюда – удивишься!
- Иду – иду! – обогнув пятиэтажку, Григорий Петрович увидел брата с племянником: они стояли и раскрытыми ртами смотрели на длинный ряд подъездов, черневших распахнутыми настежь дверьми.
- Эх! – в сердцах выдохнул Толян. – Сколько добра зазря пропало!
Подходы к подъездам были завалены грудами мусора – так, по крайней мере, показалось старшему Блохину. Приглядевшись, он понял, что ошибался: это были следы царившей здесь паники. Брошенное имущество: мебель, бытовая техника, одежда… Видимо, здешние жители пытались спасти хоть что-нибудь. Тащили вещи на улицу, рассчитывая взять с собой.
«Жалко было, наверное, бросать нажитое добро, - сочувственно подумал Григорий Петрович. – Думали: «Хоть что-нибудь увезем!» А им велели бросить все – дескать, отправляемся налегке – срочная, мол, эвакуация. Что же здесь все-таки произошло? Почему они бежали так поспешно?
Воображение с услужливостью идиота нарисовала страшную картину: ночь, рев сирены, где-то идет стрельба… Плачут наскоро одетые дети – они не понимают, почему их разбудили посреди ночи, наскоро одели и вытолкали на улицу. Женщины мечутся, бегают в подъезды и обратно, тащат шубы, охапки верхней одежды и белья, волочат стулья, магнитофоны, посуду… А вот телевизоры тащить им было не под силу – тут, наверное, мужья постарались… Те, конечно, кто не был на службе и ночевал дома… Подходят автобусы – суета, плач, крики… А мегафонный простуженный голос хрипит: «У нас мало времени! Вещи придется оставить! Женщины и дети – в автобус! Ваши мужья останутся здесь и присоединятся к вам позже!»
… А мужья, наскоро простившись, и помахав через автобусное окно родным заплаканным лицам уходили одевать кителя, получать в оружейках «калаши» вдобавок к штатным «макаровым» и… что дальше?.. Шли в бой?.. Но – с кем?!..
- Фу-ты! – Григорий Петрович тряхнул головой, словно, очнувшись от кошмарного сна. – Это же надо: напредставлять себе такого? Да с чего я решил, что здесь шли бои?!»
…Анатолий тем временем все ходил вдоль гниющих куч – ахал и охал, сокрушаясь.
Старший Блохин посмотрел на племянника. Тот стоял, широко открыв глаза, и только медленно ворочал головой – вправо-влево. Оттопыренные уши при этом здорово напоминали крылья локатора. Что-то в всем его виде не понравилось Григорию Петровичу. Тошка был явно озадачен и напуган. Сколько помнил его старший Блохин – он ничего никогда не боялся. Полное отсутствие чувство страха входило в число антоновых странностей. Он хорошо запомнил тот случай, когда племяш, запертый Зинаидой в квартире (они жили на последнем этаже, а она не хотела, чтобы сын, напившись накануне, продолжил пьянку), выбрался в окно, а оттуда – на крышу, пробрался на чердак – и был таков! А теперь боится…
- Ты что, Антон? – Григорий Петрович чуть тронул его за рукав.
Тошка, вздрогнув, обернулся к нему – зрачки расширены:
- Здесь мокро… - прошептал он.
- Что? – старшему Блохину показалось, что он ослышался.
- Мокро… - тихо, как во сне повторил племянник. – И рыбой пахнет…
Григорий Петрович невольно принюхался. Действительно, к запаху гниющего дерева и заплесневелого тряпья примешивался еле уловимый аромат гниющей рыбы. В этом он не мог ошибиться – обоняние всегда было отличным. За всю жизнь – ни одной сигареты! Да, но откуда здесь рыба? Здесь же сто лет никто не бывал? Или – бывал?!
- Эй, родственнички! – заставил их очнуться окрик Анатолия. – Вы что там: в гляделки играете?
- Чего орешь? – обернулся Григорий Петрович.
- А чего мне не орать? – удивился Толян. – Мы что – на кладбище?
(«Кладбище… кладбище…чем не кладбище?»)
- А почем ты знаешь, что мы не на кладбище? – спросил Григорий Петрович.
Толян поперхнулся – от вопроса брата даже ему, при всем его раздолбайстве, стало не по себе.
- Да уехали они все, - проговорил он неуверенно. – И бабы с детишками, и вояки – солдаты, там, офицеры… Автобусы один за другим, машины большие, крытые… Много было – я сам видел… Мчались, будто черти за ними гнались – одна за другой, одна за другой…
- Убежали, говоришь, все? – прищурился старший Блохин. – А, может, остался кто? Сам же говоришь: «Словно черти гнались…»? Кому-то надо было этих «чертей» задержать, как думаешь? Что там, в квартирах, - он повел рукой по сторонам, откуда нахохлено смотрели мрачные пятиэтажки. – может быть, покойники?
Младшего Блохина передернуло. Впрочем, «передернуло» – не то слово. Скорее, он встряхнулся, как собака выходящая из воды. Встряхнулся, отбрасывая от себя прочь тягостные впечатления от речей брата. На щеках снова появился румянец – он явно приходил в себя. Природное недоверие и пофигизм брали верх.
- Ну, страху-то нагнал. – проворчал он. Запрокинул голову всматриваясь в немоту окон и пустые балконы. – А насчет покойничков, - добавил уже бодро. – это мы сейчас проверим! – энергично потер руки. – Эй, племяш!
- Чего тебе? – недовольно спросил Антон. (Он все еще водил носом по сторонам.)
- Твой дядя Гриша пугать нас вздумал, - сообщил Толян с кривой ухмылкой. – Кладбищами, да покойниками!
- На кладбище рыбой не пахнет, - невпопад буркнул Тошка. – И в домике этом… «ке-пе-пе»… тоже запах был!
Григорий Петрович мысленно закатил глаза: «Да о чем это он?! «Рыбой не пахнет…» Впрочем, что с дурачка взять? Не от мира сего человек!»
- Хватит вам, - примирительно сказал Толян (Вот так он всегда, - подумал старший Блохин. – Сначала заводит всех, а потом: «Ребята, давайте жить дружно!»). – Мы для чего сюда пришли-то? Я уж тут магазинчик заприметил, - проговорил мечтательно. – Сигнализации там, как я понимаю, давно уже нет… А водка, ведь, - она не портится!..
- Мародерничать не дам! – Григорий Петрович покрепче ухватил черенок лопаты.
- Фу-ты, какие мы грозные! – младший Блохин выставил вперед ладони. – Не будем, не будем, пошутить нельзя! (Дождавшись, когда старший отвернулся, он подмигнул племяннику: дескать, мы свое возьмем!)
Тошка тоже усмехнулся в ответ. Казалось, все страхи его уже покинули.
- Эй, старатели, куда пойдем? – обернулся к ним Григорий Петрович. – Ты, Анатолий, про большие кабеля говорил. Где копать будем?
- Да здесь, между домами, - поморщился Блохин-младший. (На его физиономии ясно читалось: какие кабеля?.. какой цветмет, когда тут?..)
- Тогда пошли копать! – решительно сказал Григорий Петрович. – Нам еще засветло домой прийти надо!
- Можем и завтра вернуться, - возразил Толян. – Ночевать есть где: эвон, пустых квартир сколько – живи не хочу!
На лице Тошки отразилось сомнение, а Григорий Петрович рассердился:
- Я здесь не останусь! И Антона не оставлю! Неужели ты сам не понимаешь, что здесь что-то не то?
- А что здесь «не то»? – снова было полез в бутылку Толян, но осекся: звук, раздавшийся в небе, усиленный отражением от стен пустых домов, заставил встрепенуться всех троих. Это уже нельзя было списать на галлюцинацию.
- Надо же! – удивился младший Блохин. – И впрямь вертолет!
- Где это? – Григорий Петрович задрал голову вверх, но смотреть мешали дома. – Где он?
- Там! – Тошка вытянул руку в сторону, противоположную той, откуда пришли.
- Интересно, что там? – обернулся к брату Григорий Петрович.
Тот пожал плечами.
- Кто его знает? Наверное, ихние объекты, или как у них это все называлось… И еще озеро…
- Дальнее? – наморщил лоб Блохин-старший.
- Да. Помнишь, как купались раньше, рыбу ловили?..
- Не шибко-то мы туда и ходили… - проворчал Григорий Петрович. – В пятьдесят пятом военные понаехали, колючку протянули, техники строительной навезли. Часовые ребятишек от озера гонять начали – нельзя, мол, запретная зона…
- Да, были времена… - с оттенком сожаления протянул младший Блохин, но тут же прервал идиллию воспоминаний, заорав: - Эй, малой! Тошка! Куда почапал, дурья башка?
Григорий Петрович вздрогнул, углядев удаляющуюся фигуру племянника. Тот уже заворачивал за угол дома напротив. Услышав, как его зовут, остановился и, повернувшись, спокойно ждал, когда они подойдут.
«Вот стервец! – ругнулся в сердцах про себя старший Блохин. – Захотел – пошел, и плевать ему на остальных.. Вот уж точно: человек не от мира сего!»
- Куда пошел, спрашиваю?! – грозным тоном начал было Толян; он стоял перед племянником тяжело дыша, даже полсотни метров бега трусцой дались тяжело. («Вот, что значит – смолить сигареты одну за другой! – не без удовлетворения отметил про себя Григорий Петрович.)
- А чего вас ждать? – спокойно возразил Антон; лицо его было совершенно безмятежно. – Думаю, пока вы тут про свое детство сопли разводите – пойду, посмотрю: кто прилетел.
- Ну-у, ду-у-рак! – развел руками Анатолий. – Смотреть-то осторожно надо!
- А что? – наивно поинтересовался Тошка.
- А то, - назидательно сказал младший Блохин. – Что здесь осторожность нужна: неизвестно, ведь, кто прилетел? Может, бандиты какие? Верно я говорю?! – подтолкнул он локтем в бок старшего брата.
- Или начальство на охоту прилетело, - недовольно добавил Григорий Петрович. – А это – еще хуже. В лучшем случае просто шуганут нас… А то и в кутузку запихнуть могут, чтобы «большим людям» браконьерить не мешали!
- А инструмент: топоры с лопатами – припрятать надо, - спохватился Толян. – может, и не начальство, а менты, допустим, или вояки. А вояки, как ни крути, здесь хозяева. А мы, - он хихикнул. – пришли их «цветняк» тибрить!
- Вообще нечего туда лезть, - мрачно заметил Григорий Петрович. – Уйдем, что ли, от греха?!
Тошка недовольно мотнул головой:
- Это не бандиты, и не губернатор.
- С чего ты решил? – поинтересовался Толян.
- Что?
- Маленький, говорю, вертолет. Он не военный. Там на нем всего человека два, наверное, прилетело.
- Видел его, что ли? – проворчал Григорий Петрович.
- Слышал. Стрекочет тихо.
- Так он далеко, наверное!
- Нет – близко! - упрямо возразил Тошка.
Тут было над чем призадуматься. Как не раз убеждался Григорий Петрович, природа, не наделив племянника большим умом, дала ему (в компенсацию, наверное) острый, почти звериный, слух. Так что, если Антон утверждает, что вертолет близко, и что он – совсем маленький, то, значит, так оно и есть. Значит, точно – не бандиты, не вояки и не губернаторская охота. Эта публика любит появляться в глухих местах большой компанией. Но тогда кто?
Он и сам не заметил, как задал последний вопрос вслух.
- Вот и я говорю: кто?! – так и взвился Толян.
У него аж нос подрагивал от любопытства. Все опасения как рукой сняло.
- Посмотреть не мешает все-таки! Осторожненько. Из кустов…
- Куда пойдем-то? – прервал Толяна практичный Тошка.
- А туда, куда ты шел. Вон там, за крайними домами, дорога под уклон в лес сворачивает. Километра два пройдем – вот вам и озеро! Где-то там и вертолет твой приземлился!
Тошка молча повернулся и пошагал, куда указали, всем своим видом демонстрируя презрение к долгим разговорам.
- Эй, нетерпень! – тормознул его Толян.- Давай сюда лопату – здесь оставим. Вдруг и правда – вояки нагрянули!
…Шагая вслед за ними, Григорий Петрович в который раз спрашивал себя: какого черта он ввязался в эту авантюру? Время было уже далеко за полдень, а они даже и килограмма этого самого «цветняка» не собрали! Прутся куда-то, к черту лысому на рога, на вертолет поглазеть – ищут приключений себе на задницу. «Ты-то, старый хрен, о чем думаешь? – корил он себя. – Ладно, один по жизни – дитя дитем, другой – мозги последние пропил, а ты куда прешься?!
Неспроста, ох неспроста здесь вертолет объявился! Это ж, сколько денег за аренду такой машины надо заплатить? Видать, им позарез на озеро попасть надо, если на такие расходы идут! Тоже кладоискатели, что ли? А может быть, и, вправду, бандиты?» – от такой догадки стало совсем не по себе.
Тошка же с Толяном бодро вышагивали впереди, не догадываясь о его опасениях. Наметив ясную цель, они не испытывали сомнений и снова пришли в хорошее настроение. Оживленно крутили головами, обмениваясь впечатлениями…
- Эх, добра здесь, племяш, хоть возами вози! Жаль, здешний магазин за кормою оставили, - сокрушался Толян. -–Зря мы этого «кукрыникса» с собой позвали! - добавил он вполголоса со злобой.
- А это что за дом? – Тошка мотнул головой в сторону модерново-кубической конструкции.
- А это здешний ДОФ – Дом Офицеров. Ну, вроде, клуба местного. В Заболотье у ракетчиков такой же стоит. Аппаратуры там небось… э-эх! Я ж говорю – Эльдорадо!
- Смотри – машина! – показал рукой Тошка.
- Под стеной самого последнего от леса дома примостился старенький «Москвич-412».
Толян тотчас подбежал, подергал дверцы:
- Эх, заперты! Говорю же – здесь клондайк настоящий! Вот тебе машина – бери, не хочу!
- Да… бери… - брезгливо покривился Тошка. – Сколько она тут простояла – под снегом, да под дождем? Уже, небось, проржавела вся! Вон, смотри – колеса уже в землю врастать начали!
- Одно непонятно, - младший Блохин все ходил вокруг «Москвича», не в силах оторваться. – Чего же хозяин на нем-то не улепетнул отсюда?
- Может, не на ходу был? – предположил Тошка.
- Молодец – соображаешь! – похвалил Анатолий. – Ну, теперь-то уж точно не на ходу, - вздохнул он.
- Пошли, барахольщики! – остудил их пыл Григорий Петрович. – Сейчас с хозяевами всего этого добра знакомиться будем!
- Не пугай! – отмахнулся Толян. – Ладно, пойдем, Тошка, а то, если ночевать придется, пенсию кондратий возьмет!
За городком снова начинался сосновый бор. Улица, сворачивая, превращаясь в дорогу резала зеленую стену пополам. Она явственно шла под уклон, убегая к невидимому отсюда озеру Дальнему. Тишина продолжала царить кругом, и это будило уснувшую было в сердце тревогу. Ни вороньего карканья, ни барабанной дроби дятла. Только ветер покачивает кроны сосен над головой. Одно хорошо: сосновый бор -–лес прозрачный. Далеко видать по сторонам, никому незаметно не подобраться, не выпрыгнуть из кустов. «Да что это я себя пугаю? – встрепенулся Григорий Петрович. – Вот пень старый, сам себя в инфаркт вгонишь!»
В этот самый момент он поскользнулся: правая нога подскочила вверх, плечи качнуло назад – нелепо взмахнув руками, Григорий Петрович едва-едва удержал вертикальное положение.
- Эй, пенсия! – развеселился Анатолий. – Ты чего это руками машешь «яко кочет крыльями»?
- Уймись, балабол! – огрызнулся Григорий Петрович. – Не видишь – поскользнулся я!
- Вижу, - продолжал хихикать Толян. – Да не вижу – на чем! Вроде, для гололеда время еще не пришло, а?
- Не пришло, - Блохин-старший посмотрел вниз, силясь разглядеть, что это попало ему под ноги.
Увидел и присвистнул от изумления. Пнул ногой – зазвенело.
- Не свисти – денег не будет! – не унимался Толян.
- Заткнись, - Григорий Петрович, кряхтя, нагнулся и, выпрямившись, показал своим спутникам потемневшую автоматную гильзу. – Видали?
- Ну-ка, - Анатолий подошел поближе. – Ну и что, - он пожал плечами. – Гильза от «калаша»… Тошка, глянь, чего нашли! – позвал он.
- Ну и что? – ответил тот. – Подумаешь… - Присев на корточки, Тошка веточкой ковырял грязь. – Их здесь полно, этих гильз…
- Полно, говоришь? – Григорий Петрович тревожно оглянулся по сторонам. – Полно… - повторил он.
- Эй, пенсия, не спи – замерзнешь! – окликнул его Анатолий. – Помоги-ка лучше цветняк собрать! Чистая латунь! Подставляй мешок! – обратился он уже к племяннику, начав горстями ссыпать в темное зево вещмешка новообретенные сокровища.
- Да оглянитесь вокруг, барахольщики! – повысил голос Григорий Петрович.
- А что? – поднял голову Толян.
- На деревья вокруг посмотри – видишь?
Блохин-младший, дурашливо приставив ладонь козырьком к глазам, повел взглядом по ближайшим стволам.
Наконец, и он углядел то, что заметил старший брат. – Ни хрена себе… - пробормотал потрясенно.
- Эй, дядьки, вы чего? – недовольно поинтересовался Тошка. – Собирать-то я один буду?
- Племяш, ты на деревья посмотри! – показал рукой Толян.
- Ну и чего? – прищурился тот. – Деревья – как деревья!
- Да на стволы, на стволы глянь! Видишь – кора вся сбита, полями посеченная. Живого места нет!
- Ну и что?
- А то, - сурово сказал Григорий Петрович. – Что перестрелка тут была! Длинными очередями палили! Патроны не жалея!
- Палили? – удивленно переспросил Антон. – В кого?
Он заново оглядел потемневшие, лишенные коры стволы сосен, пестревшие бесчисленными дырками – следами пуль. – Надо же! – изумился. – Как решето!
- А в кого палили, - раздумчиво продолжал Григорий Петрович. – Это мне неведомо. Ясно только, что отступили они туда! – он махнул рукой в сторону городка.
Вновь перед глазами возникли отрывочные картины: там, в городке – вой сирен, плач детей и женщин, рычание автобусных моторов… Здесь – искаженные яростью лица, грохот автоматных очередей… «На тебе! На! На! На!.. Получай, сволочь!...» Только, кто эта «сволочь»? С кем они воевали?.. В этот момент ему подумалось, что, пожалуй, лучше этого и не знать… Самое лучшее сейчас – повернуться спиной к этому проклятому лесу и потихоньку, потихоньку, шажок за шажком уйти отсюда… Да только спиной-то к лесу поворачиваться страшно…
- Тошка! – голос Анатолия рядом заставил его вздрогнуть. – Ты куда пошел, стервец?
Очнувшись, Григорий Петрович увидал, что Антон, сойдя на обочину, рассматривает что-то, лежащее во мху. между изуродованных сосен.
- Эй, малой, ты смотри там, поосторожнее! – неуверенно предупредил его Толян, но тот, отмахнувшись, закопался рукой между моховых подушек, пошарил там с минуту и вытащил наружу облепленный грязью и сосновыми иглами автомат!
- Вот это да! – восхищению Анатолия не было предела. - Ай да Тошка! Ай да племяш!
- Держите! – Антон перебросил находку поближе к дороге, в его голосе звенела сдержанная гордость. – Тут еще и сапоги валяются! – радостно сообщил он.
- Кидай сюда! – скомандовал Толян. Присев, он оттирал найденное сокровище от грязи и волокон мха. – Черт, он что, горел что ли? Все пластмасса на цевье оплыла!
«Сапоги!.. Постой копать! – хотел было крикнуть Григорий Петрович но не успел.
Он видел, как Тошка снова нагнулся, потянул за сапог, покривив физиономию: «Ну и запашина!» Сапог не хотел вытягиваться, цепляясь за что-то. Тошка глянул мельком, за что это он там зацепился, и вдруг, как ужаленный, выпустив подошву, вскочил и бросился обратно к дороге.
- Стой, стой! – перехватил его Григорий Петрович.
Лицо у племянника было белее мела, глаза начали закатываться.
- Там… Там… - лепетал он.
- Успокойся, - повторял в который раз Григорий Петрович, держа его за плечи. Даже через одежду он чувствовал, как Антона сотрясает крупная дрожь.
- Чего это он? – спросил подошедший Толян, держа в руках остатки автомата.
- Там… Там… - безостановочно твердил Тошка. – Там… кость! Я потянул – сначала, вроде, тряпье горелое, а под ним… под ним – кости…
- Ладно, ладно, успокойся! – уговаривал племянника Григорий Петрович. – Видишь: не все, значит, убежать успели! – обратился он к потрясенному Толяну.
- Что же он запаха-то не учуял? – растерянно прошептал младший Блохин, боязливо оглянувшись через плечо.
- Не один год прошел, дожди все смыли, - сурово объяснил Григорий Петрович. – Да и не встречался он раньше с таким-то. А запах он чуял; я вижу – морщится, но не сразу понял, в чем тут дело… Ну что, Антон, успокоился? – обратился он к затихшему племяннику.
Тот кивнул головой, молча высвободился и отошел на другую сторону дороги. Наклонившись, сорвал пригоршню мха и принялся тереть руки.
- Э, да брось! – осадил его Анатолий. – В озере помоешь! У меня с собой мыло есть!
- Все еще на вертолет поглазеть хочешь? – спросил Григорий Петрович.
- А что? Почему бы и не посмотреть?
- А не боишься?
- А чего бояться? Мы – кто? Так, грибники – ягодники; у нас же с собой – ни сетей, ни ружей…
- Ага, - язвительно подтвердил старший Блохин. – «Ни сетей, ни ружей…», только автомат в рюкзаке!
- Да, - сожалеюще заметил Толян. – Автомат, того, придется здесь оставить… Припрячем только… - Он схватил «калашников» под мышку и пошел к невысоким кустам с другой стороны дороги.
- Далеко только не отходи, - сказал ему в спину Григорий Петрович. – А то тоже наткнешься… на что-нибудь.
- На что это я наткнусь, спрашивается? – огрызнулся младший Блохин, раздвигая руками кусты можжевельника.
- Хотя бы на мину противопехотную, - охладил его пыл Блохин-старший.
- Типун тебе на язык, Григорий! – Толян поспешил выбраться из кустов. – Любишь ты каркать – спасу нет!
- Тошка, а ты куда опять уставился? – напустился он на племянника, смущенный своим испугом. – Чего встал столбом?
- Там, - Антон вытянул руку. – В лесу…
- Чего «в лесу»? – передразнил его младший Блохин.
- Вроде мелькнуло что-то… темное…
- Медведь?.. – осипшим враз голосом спросил Толян, оглянувшись невольно на старшего брата. – А ты что-нибудь видел?
- Нет, - Григорий Петрович до рези в глазах вглядывался в частокол сосновых стволов.
Сам лес был прозрачен; взгляд свободно проникал вглубь него метров на сто-двести. – А тебе, часом, не привиделось, парень? – обратился он к племяннику. – Такую встряску пережить… Тошка пожал плечами. Что-что, а в намеренном обмане заподозрить его было нельзя. По своей врожденной простоте фантазии он был лишен начисто.
Григорий Петрович опять глянул в ту сторону, но лес был светел и тих, и ничего подозрительного ему заметить не удалось.
- Эта… зря я автомат поторопился под куст положить… - хрипло сказал над ухом Блохин-младший (Григорий Петрович опять вздрогнул: вот зараза!). – Надоть его достать оттудава…
- А что толку? Пока ты его начистишь, пока патроны найдешь, нас тут три раза съесть успеют! – осадил он младшего брата.
- Григорий, ты почему сказал – «съедят»?
- Чтобы ты орал в лесу поменьше – вот почему! Собрались идти к вертолету – так пошли1 – яростным шепотом обрушился Григорий Петрович на брата. – А то – до ночи здесь проторчим! Тогда точно – съедят!
- Кто?!
- А тебе посмотреть охота – кто? Тогда оставайся здесь, а мы с Антоном пойдем! Там-то хоть – люди…
- Да уж лучше – туда, - согласился Толян. – Пусть хоть вояки, хоть – менты…
- Нет там ни вояк ваших, ни ментов, - вмешался Тошка. – Я же говорил: маленький совсем вертолет! Они на таких не летают.
«Откуда у него такая уверенность?» – подумал про себя Григорий Петрович, но вслух ничего не сказал.
3. Пассажиры Павла Щербакова.
- Лучше бы нам не разводить костра. – сказал Длинный, стоя за спиной.
- Почему? – хмуро поинтересовался Павел, держа в одной руке зажигалку, в другой – кусок бересты.
Он сидел на корточках, перед собранной кучей хвороста, и одно осознание того простого факта, что ты сидишь, спиной (и не только спиной - незащищенным затылком!) к малознакомому тебе человеку, вызывало отвратительное ощущение. Сзади ты открыт, а руки – заняты, и там топчется эта… эта жердь; а многолетние тренировки даром не проходят, все уже на уровне инстинкта: будто кто-то вывесил перед глазами алый транспарант «Внимание! Опасность!» И нельзя показать, что тебя это тревожит, ведь ты не Джеймс Бонд какой-нибудь, а просто – мирный сотрудник МЧС. Пилот вертолета, который работает воздушным извозчиком, а в свое личное время – халтурит. Подрабатывает, так сказать… Катает туристов по всяким заповедным местам, ну, грибников там всяких, ягодников…охотников, наконец! Ишь, как топчется! Будто лось какой-нибудь. И нельзя сказать ему: «Отойдите, не стойте за спиной!», и пересесть нельзя, потому что, вставая, можешь встретиться с ним невзначай глазами, а среди людей встречаются чуткие натуры, способные понять настроение собеседника по взгляду – доводилось встречать и таких.
- Потому что огонь может привлечь нежелательное внимание, - терпеливо объяснил Длинный.
Он все-таки сделал-таки пару шагов и встал рядом, за что Павел был ему очень благодарен. Подумал даже, что несправедлив к человеку. Зачем кличку-то выдумывать? Есть же у него нормальные фамилия, имя и отчество. Басов Олег Георгиевич. Профессор московского НИИ.
Только какого НИИ, Павел не запомнил. Что-то связанное с сельским хозяйством. Но в бланке оформления заказа все написано. Неважно, где Олег Георгиевич сейчас работает. Важно то, что раньше он работал ЗДЕСЬ.
- Вы считаете, что нам угрожает какая-то опасность? – Павел постарался, чтобы в его голосе звучало недоверие.
- Береженого Бог бережет, - серьезно ответил Басов. – А гостей, которых привлечет костер, вашим пистолетом, который вы так любовно баюкаете под мышкой, не остановить…
- Фирма гарантирует вашу безопасность! (Побольше тупой самоуверенности на лице: ты же дилетант, тупой летун, который пистолет только в кобуре и видал!)
- Что - мою-то безопасность, - вздохнул профессор. – Вы вот их безопасность гарантируйте! – он кивнул подбородком в сторону опушки, где на здоровенном стволе упавшей сосны разместились работники прессы со своими электронными причиндалами.
- Не ладятся у наших корреспондентов дела, - сочувственно заметил Басов. – И это, признаюсь, меня сильно тревожит.
Павел поглядел на сидевшую ближе к ним Лену Светлову. «Краса и гордость «Новостей Первомайска», закусив губу, сосредоточенно бегала пальчиками по клавиатуре ноутбука. Синие глаза смотрели сердито – книжный червь оказался весьма наблюдательным мужиком, и это надо было непременно учесть на будущее.
- В чем дело, Лена? – поинтересовался Павел.
На секунду оторвавшись от сражения с непокорной техникой, она окатила его ледяным взглядом.
- Слушай, Щербаков! Занимайся-ка ты своей летающей мясорубкой, а в мое хозяйство не лезь – понял?
- Понял. – вздохнул Павел.
- А теперь обратите внимание на нашего уважаемого Константина Михайловича, - сказал стоявший рядом профессор (ну прямо как экскурсовод: «Посмотрите направо, а теперь – налево…») Что, по-вашему, он вертит в руках с таким удрученным видом?
- Записную книжку?
- Книжку, да не совсем. Это – «планшет», персональный компьютер нового поколения (события, о которых здесь говорится происходят в начале 2000-х годов. – прим. автора). Готов поспорить, что и это устройство отказалось работать!
- Ну и что из этого следует? – хмуро спросил Павел. (Мало того, что этот тип оказался слишком глазастым, так еще и говорить любил загадками!)
- Ничего хорошего. Вы сами-то, товарищ пилот, связь проверяли?
Павел резко повернулся к профессору:
- Но ведь рация сдохла перед самой посадкой! Вместе со всей остальной автоматикой!..
Его аж передернуло от неприятного воспоминания: посадочка была у них еще та!..
… Как только они вышли к озеру, и под пузырем кабины понеслась синеватая рябь водной поверхности, оба двигателя «Финиста» вдруг начали давать перебои. Зачихали – сначала один, потом – второй (что само по себе было ненормально), началась болтанка, вибрация…
- Паша, что это? – крик Лены, сидящей рядом, побуждал к немедленным действиям, но он заставил себя не пороть горячку и потратить хотя бы пару секунд (хотя сейчас они были на вес золота!) на анализ ситуации.
«Почему – оба? Почему не один? Топливо закончилось?! Чушь! Перед вылетом сам проверил! Так, глянем на индикатор… Нормально с топливом… А остальные приборы?.. ЧТО ЗА ХРЕНЬ?!!»
Вся эта хваленая электроника, казалось, сошла с ума! На индикаторах высветилась жуткая мешанина цифр, казалось, автоматика решила показать весь диапазон данных за раз! Ничего нельзя было понять из этой страшной фантасмагории, словно нарисованной на приборной доске сумасшедшим абстракционистом.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |