2 страница. - Женщины – непредсказуемые существа, - философски заметил я

- Женщины – непредсказуемые существа, - философски заметил я, потому как тоже не раз сталкивался с этим фактом. Хотя и благодаря совсем другим проблемам.

- Да уж. А она так и не признается. Говорит, что сама не понимает, что с ней такое произошло. Но я-то своими глазами видел, как они в бильярдной целовались!

- Да, Мистер Монтгомери, ваша жена мне последние несколько дней прямо прохода не давала, - раздался рядом очень знакомый голос. Я обернулся и с удивлением увидел Вильяма. Это что, с ним что ли эта Хейли завела интрижку?! Однако…

- Я тебя убью просто, если ты еще хоть слово скажешь о моей жене! – мистер Монтгомери вскочил с места, и лицо его опасно побагровело.

- Зачем что-то говорить? – Вильям неприятно улыбнулся и подошел к Монтгомери почти вплотную. – Вы ведь и сами прекрасно знаете, какая ваша Хейли – горячая штучка, - сказал он, с намеком приподняв правую бровь и касаясь изящно-длинными пальцами его плохо завязанного галстука. Будто пытаясь поправить его. А мне показалось отчего-то, что Вильям наслаждается тем, как этот мужчина постепенно теряет самообладание от злости.

- Да я тебя… – закричал Монтгомери, неожиданно замахнулся и ударил его.

Не ожидавший нападения Вильям успел только чуть увернуться в сторону, и, зацепившись за стул, полетел на пол. Еще с начала разговора на повышенных тонах стоявшие у дверей парни из службы безопасности подхватили мистера Монтгомери вывели из ресторана. А я помог Вильяму подняться на ноги. На щеке у него красовалась небольшая царапина, переходившая в более крупную на шее. Ворот белой рубашки стремительно пропитывался красными пятнами.

- Вот черт… - Вильям отодвинул воротник от царапины, - больно…

- Ты сам его раздразнил. Повезло еще, что увернуться успел. Пойдем, надо это обработать, - я повел его к двери, на ходу отказался от предложения подбежавшей официантки вызвать врача. Уж обработать пустяковую царапину я смогу и сам, шея – это еще тот предел, который я способен вынести спокойно.

***

- Так, теперь самое главное – не дергайся, а то будет еще больнее, - предостерег я Вильяма и, придерживая его за плечо, коснулся ватой, смоченной перекисью водорода края царапины. Бесцветная жидкость запенилась, растворяя кровь, Вильям даже не вздрогнул, только закусил нижнюю губу. – И как это ты докатился до романа с пожилой замужней дамой? – с насмешкой спросил я. Некрасивая ситуация в ресторане меня, честно говоря, настораживала, но делать выводы я не спешил. Тем более, что у меня был шанс получить рассказ обо всем из первых рук.

Вильям тихо рассмеялся и посмотрел на меня.

- Ну, она вовсе не пожилая – ей лет тридцать пять, может, чуть-чуть больше, - уточнил он, подмигнув мне. – Да и романа у нас никакого не было. Просто Хейли, должно быть, жутко наскучил ее зануда-муж, и она решила развлечься. Я не скажу, что я был сильно против, но и особого интереса она у меня тоже не вызывает. Теперь же приятности этого знакомства явно проигрывают в весомости последствиям. Черт… долго оно еще щипать будет?

- Я уже закончил, перекись водорода – еще не совсем, - жидкость и правда еще продолжала пениться, но процесс постепенно замедлялся. Я коснулся подбородка Вильяма и, повернув его голову чуть в сторону, подул на рану.

Краем глаза я заметил, как встрепенулись его ресницы и удивленно поднялись брови. Я осторожно залепил царапину пластырем и неожиданно оказался лицом к лицу с Вильямом. Мы смотрели друг другу в глаза с расстояния сантиметров в десять. Чувствовали тепло дыхания….

- Мистер Каулитц, ваш ужин, - громко сказали за дверью и постучали. Я разочарованно выдохнул и пошел впускать официанта.

4.

Яркое утреннее солнце расплывалось по столу и полу сочными пятнами, приятно грело мне лицо, и даже стук клавиш под моими пальцами как будто имел призвук этого чистого света. Сюжет разматывался клубком, брошенным с пологой горы – не слишком быстро, но достаточно стремительно, чтобы даже мне, придумавшему его автору, было интересно продвигаться вперед. Я печатал, почти не останавливаясь, и наслаждался ощущением того, что реальность вокруг меня не имеет никакого значения, что история, рассказываемая мной бумаге сейчас даже более настоящая, чем я сам.

Громкий стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Принесла ж кого-то нелегкая… С сожалением допечатав предложение, я встал из-за стола и открыл дверь. Девушка с очень длинными светлыми волосами. Опять она.

- Доброе утро, - она нервно улыбнулась. Идеально прямые пряди пшенично-золотистых волос, светло-серые, очень выразительные глаза. И все же она относилась к тем людям, которым не суждено быть красивыми. – Мне очень приятно вот так случайно встретить одного из своих любимых писателей… Но не пугайтесь, я не собираюсь доставать вас просьбами об автографах или еще какими глупостями… Просто, понимаете, меня вчера по ошибке заселили в ваш номер, и я, кажется, забыла здесь книгу.

- Э-э… Даже не знаю, чем вам помочь, - растерялся я. Она очень удивила меня тем, что узнала, а то, что ей нравились мои книги и вовсе звучало неожиданно. Я привык считать себя одним из тех, чьи книги покупают, чтобы убить время в поезде или самолете, и никогда после о них не вспомнить, не говоря уже о том, чтобы рассматривать фото писателя на задней стороне обложки… – Я вроде никакой книги не находил.

- Она должна быть на подоконнике, это совершенно точно, - взволнованно проговорила девушка, - кстати, меня Эйлин зовут, - она довольно бесцеремонно зашла в комнату, хотя я ее и не приглашал.

- Очень приятно, - ладно, не стану возмущаться ее манерами, пусть забирает свою книгу и уматывает отсюда поскорее.

Эйлин тем временем отдернула прозрачный тюль, занавешивавший окно, и я увидел, что на подоконнике, прислоненная к стене, действительно стоит книга. «Венера в мехах». Я поспешно отвел глаза, успев кроме ярко-красного названия только краем глаза заметить статую Венеры Милосской с небрежно накинутой меховой шкуркой на плечах. Своеобразные у Эйлин литературные вкусы, ничего не скажешь.

- Вот и она, - радостно воскликнула девушка и прижала книгу к груди, к моей превеликой радости, развернув ее обложкой к себе.

- Я рад, что ваша книга нашлась, - я попытался улыбнуться, хотя вышло наверняка жалко.

- Спасибо вам, - поблагодарила она меня неизвестно за что и подошла ко мне. Слишком близко, чтобы мне это могло быть приятно. – Я так и думала, - тихо произнесла она и, подняв руку, провела ладонью перед моим лицом. – Томас… У вас проблемы с энергетической оболочкой, - сказала она так, как будто мне это могло быть понятно.

- Эйлин… Я не поклонник всех этих выдумок про ауры, пришельцев, призраков и прочую потустороннюю чепуху, так что извините, но мне необходимо вернуться к работе.

- Представители других цивилизаций никогда не посещали нашу планету, могу вас разочаровать, - ласково улыбнулась Эйлин. – Извините, что мешаю вам работать, - сказала она и вышла в коридор. И мне оставалось только закрыть за ней дверь и вернуться в мир «Дождя».

Но только я прекрасно понимал, что это у меня не получится. Она своим приходом сбила меня с нужного настроя, найти который мне было сегодня не очень-то легко. Проснулся я в отвратительном настроении: всю ночь мне снился Вильям. Вчера он с удовольствием принял мое предложение поужинать у меня в номере, пытался со мной заигрывать. Мне нравилось, у него получалось так мягко и непринужденно меня соблазнять… Но я не поддавался. Мне стало казаться, что я для него такое же развлечение как жена этого Монтгомери. Просто способ приятно провести время, тем более что у меня, в отличие от нее, на горизонте не маячили ревнивые супруги.

Поэтому завтрак я заказал в номер – перспектива столкнуться с Вильямом меня совсем не воодушевляла – и после снова взялся за «Дождь». Надо же было прийти этой Эйлин и все испортить!

Телефон булькнул, сообщая о пришедшей смске. Я открыл сообщение и прочитал: «Как отдыхается? Как настроение?». Сьюзан.

Отвечать совсем не хотелось. Уложить ответы на ее вопросы в пару предложений я был не в силах. Кстати, именно за это я часто ненавижу смски. Я закрыл крышку телефона и не поверил своим глазам. Часы в небольшом окошке показывали 11:00. Я встал около десяти, на душ и завтрак у меня ушло минут двадцать. Значит, часов в десять я сел за печатную машинку. И сейчас на столе ровной стопкой были сложены двадцать отпечатанных листов. Двадцать листов в час? Но я даже под диктовку с такой скоростью на этом агрегате печатать бы не смог…

По телу прошлась неприятная дрожь. Мне вдруг стало очень холодно, несмотря на щедрым потоком льющееся из окна солнце. Стараясь взять себя в руки, я открыл еще не разобранный чемодан, нашел свитер и натянул поверх рубашки. Такие механические действия меня обычно успокаивают. Но сейчас – не помогло. Совсем не помогло.

В голове крутилось: двадцать страниц, Эйлин, «Венера в мехах», энергетическая оболочка. Бессвязная чушь.

Я подошел к окну. Солнце теперь раздражало, резало глаза слишком ярким светом. Пройдясь до двери и вернувшись обратно к окну, я почувствовал, что мне просто необходимо выйти из этого номера. Две просторные смежные комнаты, а кажется, что тесная клетка…

***

Я почти выбежал из номера и быстрым шагом пошел по коридору. Легкое головокружение вынуждало меня идти медленнее, но я не поддавался, и от того едва не налетел на вышедшую из-за угла горничную. Проигнорировав лифт – слишком тесное замкнутое пространство – я насколько мог быстро, цепляясь за перила, спустился по лестнице. Быстрее. Еще быстрее. Я знал, что не убегу от воспоминаний, но каждый раз пытался это сделать.

Солнце ослепило меня, как только я выбежал из отеля. Но я не остановился. Бежал по дорожкам парка, перед глазами плясали черные пятна. Слишком много темноты. И тела. Мертвые и обнаженные. Кровь и холодная, уже остывшая кожа. А я совсем один…

- Том? – услышал я голос Вильяма и тут же натолкнулся на него. Рефлекторно выставив руки вперед, я уперся ему в грудь и затормозил. Наши лица снова, оказались слишком близко. Не помогало даже то, что я еще до сих пор не очень четко видел. – Том, что случилось? От кого ты убегаешь?

- Ни от кого, - с трудом выговорил я, сквозь сбившееся от бега дыхание. – Извини… - я отстранился, сделал шаг назад. Оказалось, что мы стоим на пороге небольшой каменной беседки.

Здесь яркий свет не слепил глаза. Приятная влажная прохлада успокаивала. Вильям… Я смотрел на него и не мог понять, как я мог так нелицеприятно о нем думать. Почему я подозреваю его в каких-то корыстных целях и не даю ему шанса? Почему так гоню от себя мысль о том, что я могу быть просто ему интересен?

- Меня опять напугали, - тихо признался я. Мне всегда было стыдно признаваться в своей фобии, тем более, если передо мной стоял мужчина. Но с Вильямом все было не так. Не стыдно, не страшно. Отчего-то казалось, что он очень хорошо меня понимает. – Эйлин. Может, знаешь ее, такая светленькая с длиннющими волосами.

- Да, - он как-то неприязненно ухмыльнулся. – И что она сделала? Явилась к тебе и устроила стриптиз?

- Да нет… Всего лишь забрала из моего номера свою книгу, обложка у нее была не очень приятная.

- У тебя что-то черное на щеке, - Вильям протянул руку и, коснувшись моего лица, посмотрел на свои пальцы. – Похоже не чернила. Ты пишешь свои книги шариковой ручкой?

- Нет… - это все, что я смог ответить.

Его прикосновение. Всего несколько секунд горячие кончики его пальцев касались моей щеки. Несколько секунд, а мне хотелось чувствовать это вечно. Я стоял сбитый с толку и удивленный. Нужно было что-то сказать. Что-то сделать. Или хотя бы просто уйти. А я мог только стоять и смотреть на Вильяма, немо прося глазами прикоснуться ко мне еще раз. И еще.

И он это сделал. Не знаю, как он понял, чего я хочу. И почему решил исполнить это мое желание. Но он просто подошел ближе и взял мое лицо в ладони. Потом провел пальцами по бровям, медленно повторяя их форму. Невесомо коснулся моих закрытых век. Прослеживал черты моего лица снова и снова. Так, как это делают слепые, пытаясь узнать, как выглядит человек…

Не знаю, сколько я простоял так, но когда открыл глаза, Вильяма рядом уже не было. Только приятно свернулось в груди спокойствие и совсем не свойственная мне умиротворенность.

5.

Я вздрогнул от противно-резкого звука, разорвавшего на мелкие кусочки мир, в котором дождь был главным героем. Секунд несколько я озирался по сторонам, пытаясь обнаружить источник раздражающего шума, а потом увидел нетерпеливо подпрыгивающий на поверхности стола мобильный телефон. Это всего лишь звонит мой сотовый, поставленный на режим вибрации… Я усмехнулся: это ж надо так увлечься тем, что происходит на бумаге, собственный телефон и то не узнаю.

- Да, Сьюз, - ответил я.

- Ну что? Как поживает один из лучших писателей Великобритании? – бодро поинтересовалась она, как будто за окном был не поздний вечер, а что-то вроде полудня. – Ты почему на мои сообщения не отвечаешь?

- А… Да, совсем вылетело из головы… - вспомнил я про так и не отвеченную смску. – Просто понимаешь, тут такая лениво-расслабленная атмосфера, что даже кнопки на телефоне нажимать неохота, - попытался выкрутиться я. Говорить о том, что я снова пишу, мне ей сейчас не хотелось. Потом. Вот вернусь домой, и мы все обсудим.

- Понятно. Ну а как дела с буковками?

- По-прежнему. Я тебя предупреждал, что это пустая трата времени, Сьюзан, - продолжал врать я. Но разочарованный вздох не пробудил во мне никаких отголосков совести. Да и, в конце концов, я ведь не знаю, получится ли что-то стоящее из этого «Дождя». Раньше я, правда, давал Сьюзан читать все без разбора, независимо от уверенности, смогу ли я это когда-то дописать…

Наш разговор не клеился. Мы болтали о пустяках, которые нам были обоим не интересны, потому как главное уже было выяснено. И я быстро, конечно, насколько позволяли приличия, распрощался со Сьюзан.

Посмотрев на часы, я понял, что про обед я благополучно забыл и для ужина время уже позднее. Но голода я и не чувствовал. Видимо, он потерялся где-то в дебрях пишущейся истории. Однако сидеть в четырех стенах мне совсем не улыбалось. Потому, недолго думая, я заказал такси до Сандерленда. Официально «Поцелуй Дождя» находился на территории этого города, но здесь скорее окраина, пустынная и казавшаяся чуть ли не необитаемой. Только небо, возвышающийся на три этажа отель, скудная прибрежная растительность и море, а позади – виднеющиеся вдали стальные громады доков. А мне хотелось побродить по настоящему городу, с его домами, машинами, людьми, и, что самое главное – с постоянным ощущением ритма жизни.

***

Для меня Сандерленд ничем не отличался от других городов Соединенного Королевства, в которых мне приходилось бывать после того, как моя жизнь стала напоминать непрерывный бег от всего, что способно вызвать страх. Серый асфальт под ногами – с восемнадцати лет это основная составляющая часть моих прогулок. Я не разрешаю себе поднимать глаза выше. Там витрины магазинов, рекламные щиты, да и люди, которые любят носить провокационную одежду. Может, кому-то это и показалось бы диким способом спасения от страха, но для меня это было не так. Я даже плюс в этом нашел: однообразная асфальтовая картинка перед глазами дает воображению возможность быть свободным. Хотя для меня главным является то, что этот способ практически не дает сбоев, и я могу не опасаться потерять сознание или впасть в истерическое состояние в общественном месте. Помню, у меня за все годы хождения по улицам вот таким образом только однажды случился неприятный инцидент: какая-то эксцентричная дама весьма преклонных лет вела на поводке маленькую собачонку, одетую в светло-зеленый комбинезон. А по бокам этой смешной тряпочки были нарисованы обнаженные девушки. Кто-то из сердобольных прохожих мне тогда даже скорую вызвал.

Но в этот раз прогулки как таковой у меня не получилось. Ноги и спина, затекшие за почти целый день, проведенный за печатной машинкой, запросили пощады буквально через полчаса. И я решил приземлиться на одну из скамеек под фонарями. Что мне в них понравилось – так это то, что они были одноместными. Такие округлые табуреточки, да еще и снизу – подсветка из мигающих разными цветами лампочек. Помню, читал в газете, что их спроектировал какой-то не в меру талантливый дизайнер, выигравший конкурс на самое оригинальное оформление городских улиц.

Заняв один из этих светящихся стульчиков, я по-настоящему почувствовал, как устал. Честно говоря, это пренеприятное чувство, когда не хочется шевелить даже пальцем, навалилось на меня еще с утра, по возвращении из парка. Я тогда списал все на нервное напряжение: как бы там ни было, а Эйлин удалось вызвать у меня почти полноценный приступ панического страха. Если бы не случайно встреченный мной Вильям, я даже боюсь предполагать, чем бы это могло закончиться.

Я вздохнул и, натянув пониже козырек кепки, задал себе вопрос, который гнал от себя с утра: какого черта я здесь делаю? Я могу снова писать? Могу. Я уже три раза напоролся на факторы, провоцирующие мою фобию? Да. Я завел приятное знакомство, которое очень вероятно закончится для меня новой душевной болью? Тоже да. Так почему бы не убраться отсюда, пока не пришлось звонить Сьюз и просить помочь доехать до дома? Потому что еще парочка случайностей с обнаженкой и я могу замкнуться в себе настолько, что регулярно-ежедневные свидания с врачами мне будут обеспечены…

- Привет.

Я испуганно выпрямился, схватившись за боковые стороны мини-скамейки, но глаза заставил себя усилием воли не поднимать. Пара остановившихся передо мной черных сапог была незнакомой, а вот чуть хрипловатый мужской голос – очень даже. Вильям. Я разрешил себе посмотреть на него. Улыбается, но лицо какое-то напряженное. И какого он тут делает, интересно мне знать.

- Извини, не хотел напугать, - сказал он, неловко засовывая руки в карманы кожаной куртки. Наверное, ему действительно жаль, что он снова напугал несчастного меня, жалкого и смешного недотепу-писателя. Да, похоже, мой утренний настрой, когда мне безумно хотелось дать шанс нашим еще толком и не начавшимся отношениям, куда-то испарился. Жаль.

- Да, ничего. Просто неожиданно получилось. Тебе тоже наскучило в отеле?

- Нет, у меня тут были кое-какие дела, - туманно ответил Вильям. – Я уже собирался обратно ехать и вдруг увидел тебя…

- Ага… Я с трудом вытащил себя из-за печатной машинки, весь день сегодня как дятел стучал, - усмехнулся я, вспоминая свои сегодняшние воистину масштабные сочинительские подвиги.

Вильям переступил с одной ноги на другую. К общению эти скамеечки не располагали – рядом не присядешь. А парень, стоявший передо мной, явно чего-то ждал. Нет, приглашать никуда я его не стану. Все сам, Вильям, все сам, если оно, конечно, тебе на самом деле надо.

- Слушай, может, пойдем где-нибудь посидим? – словно прочитав мои мысли, предложил Вильям.

Я открыл было рот, чтобы отказаться, но что-то меня остановило. То чувство, которое можно назвать «а почему бы и нет?», вдруг захватило меня полностью, не позволяя произносить слова отказа. И почему я так чувствую только тогда, когда Вильям со мной рядом?

***

Приятная блюзовая мелодия, которую играли музыканты, спрятавшиеся в глубине зала, как будто пропитывала темные стены небольшого паба. Немногочисленные посетители, сидящие почему-то исключительно у дальнего конца стойки, и что-то меланхолично протиравший бармен казались не живыми людьми, а элементами обстановки. Полумрак, молчание, пряно-соленый вкус «Кровавой Мэри». Я наблюдал за Вильямом, медленно пьющим свой коктейль, и пытался понять, почему звучащая музыка напоминает мне о дожде. И вдруг кто-то из игравших вспомнил, что неплохо было бы и запеть, и буквально через пару строк я услышал слова: «You look like rain». Я невольно улыбнулся: хорошая песня, редко текст так соответствует мелодии.

- Почему ты улыбаешься? – спросил Вильям, видимо, принявший это на свой счет.

- Просто с самого начала песни подумал, что она о дожде.

- Надо же… Наверное, это восприятие чисто творческого человека, я раз сто ее слышал, но никогда не думал об этом. Кстати, ответишь мне на неоригинальный вопрос?

- Смотря какой. Номер банковского счета не скажу, - попытался пошутить я, и Вильям рассмеялся.

- Нет, твой счет меня не интересует. Про мой можешь спрашивать смело, не думаю, что он тебе нужен. А вопрос у меня такой: почему ты пишешь? Что заставляет тебя это делать?

Вопрос действительно был неоригинальным. Мне его задают почти в каждом интервью. Не то чтобы их было много, однако устать от этой темы я уже успел основательно. Но плохо было не это. А то, что я прекрасно видел, что Вильяму это неинтересно. Спросил только для того, чтобы я мог почувствовать себя таким крутым литератором, рассуждающим о смысле искусства? Какая ужасно грубая лесть.

- Я пишу, потому, что для меня это – свобода. В мирах, которые я создаю, нет места моему необъяснимому страху. Там героев преследуют всякие мистические чудовища, колдуны, пришельцы из космоса – кто угодно. Но всех этих преследователей объединяет одно – с ними хоть и трудно, но можно бороться. Вот так.

- Довольно эгоистично, - недоверчиво посмотрел на меня Вильям. – Сомневаюсь, что я мог бы прочитать такое в каком-нибудь журнале, которому ты давал интервью…

- Да, это правда. Там я обычно вру о всякой литературной чепухе.

- Мне повезло, мало того, что сижу за одним столом с писателем, так он мне еще и правду говорит, - Вильям негромко стукнул своим стаканом о бок моего. – За правду.

Алкоголь мягко растекался по венам и обнимал сознание мягкой рукой. Мне было хорошо, но я никак не мог расслабиться. Не получалось у меня отделаться от мысли, что наша встреча смахивает хоть и на непреднамеренное, но свидание. С чего я так решил, не знаю. Должно быть потому, что Вильям смотрел на меня именно так – как не смотрят на друзей или случайных интересных собеседников.

Мы меняли темы, которые почему-то становились пустыми и неинтересными почти так же быстро и неминуемо, как широкие емкости наших стаканов. Мы пытались шутить и даже откровенничать, но это было словно фоном. Яркой китайской ширмой, расписанной красочными драконами слов, и скрывающей самое главное – взгляды и жесты. Мне было хорошо и плохо одновременно. Я наслаждался вниманием Вильяма, но не мог перестать мысленно задавать вопрос: «Чего ты от меня хочешь?» Мне так и хотелось произнести это вслух. Прямо и, наверное, бестактно. Но он ведь не жалеет меня, пуская в ход все свое очарование, приманивая сочувствием и дразня комплиментами. Почему я не могу также?

- А я хочу т-т-танцевать… От-пу-сти меня! – истерично-пьяный женский голос заставил нас обоих обернуться. Какая-то парочка, выясняла отношения прямо перед небольшим возвышением, на котором расположились музыканты. Увлеченные друг другом мы и не замечали, что рядом кто-то собирается поскандалить.

- Дженни! – крикнул мужчина, резко дернув за рукав красного плаща своей спутницы, но та вывернулась из него. Выскользнула из верхней одежды, оставаясь в одном только коротком черном платье, одна из тонких бретелек которого лопнула.

С оглушающим треском. Время как будто замедлилось, цепляясь за мой застрявший в горле вдох. Мучительно медленно ползущая по бледной коже ткань. Еще ниже…

- Не смотри, - тихий, но твердый приказ.

Я послушно отвернулся, утыкаясь взглядом в темную поверхность барной стойки. Ощущая только горячую ладонь Вильяма на своем плече. Сквозь одежду.

- Не оборачивайся, - так же тихо, но властно произнес он. Шорох купюр по полированной поверхности. Небрежно брошенное: «Кажется, мой друг немного перебрал…» Рука Вильяма, обхватившая меня за пояс и стащившая со стула. Несколько шагов вверх по слабо освещенной лестнице и влажный, прошитый мелкими каплями ночной воздух.

У входа в паб я схватился за стену и остановился. Мокрая, холодная. Приятно. Вильям обеспокоенно позвал меня, все еще продолжая поддерживать меня одной рукой:

- Том, ты как? Жив?

- Вроде да. Еще не уверен, - глубоко вдыхая холодный воздух, с трудом выговорил я. – Как ты… Как тебе это удается? – спросил я, всматриваясь в склоненное надо мной лицо Вильяма. Свет фонарей был слишком тусклым, и скорее скрывал его, чем позволял видеть четче.

- Что?

- Ты уже третий раз спасаешь меня. Как?

- Но я… Я не делаю ничего особенного, просто пытаюсь тебя отвлечь, увести от того, что пугает. Вот и все, Том, - он пожал плечами, словно пытаясь этим доказать свои слова. А я подумал: «Вот еще хотя бы одно слово, и я буду полностью уверен, что ты врешь». Собственно я и без этого чувствовал, что он мне что-то недоговаривает. Просто потому, что мои приступы рядом с ним как-то слишком быстро заканчивались. В общем-то, и не начавшись даже. Страх словно ускользал куда-то. Будто пугался Вильяма.

Вильям молчал. Смотрел на меня сочувственно, готовый в любой момент поддержать и не дать мне рухнуть на асфальт. Капли дождя мерцали в его длинных волосах, дыхание вырывалось из приоткрытых губ прозрачным паром. Холодно. И мне бы его сейчас поцеловать. Но внутри было как-то пусто, и проклятая слабость снова жадно обнимала меня, совсем как утром. И все же лучше так, чем, если бы Вильяму пришлось сейчас иметь дело с моей истерикой, которую девушка, так неожиданно оголившаяся в пабе, вполне могла вызвать.

- Давай такси что ли вызовем… - пробормотал я.

- Не надо, я на машине. Пойдем, - он попытался оторвать меня от стены, у которой я так удобно стоял. – Сможешь пройти пару метров?

- Надеюсь. Но мы вроде бы пили…

- На четырех колесах устойчивость гораздо лучше, чем на двух ногах, - засмеялся Вильям, и мы пошли на поиски его машины.

***

Темно-синяя, в мерцающих узорах отражающегося в гладко отполированной поверхности света окон и фонарей она затаилась в ближайшем проулке. Массивные, угловатые очертания кузова внушали уважение. Сияющая серебром решетка радиатора и фирменный знак «Бристоль» на капоте отдавались болью в глазах и словно бросали вызов любому, кто посмел бы назвать это творение из стали старым, а не антикварным.

- Я представлял себе твою машину несколько иначе, - удивленно проговорил я, в нерешительности остановившись перед этим огромным автомобилем, отчего-то казавшимся живым существом.

- И как же? – поинтересовался Вильям, открывая водительскую дверь.

- Не уверен насчет марки, но точно как что-то гораздо более современное… А это… Это… - я пытался подобрать хоть какие-нибудь слова, но, по всей видимости, произошедшее в пабе временно лишило меня этого дара.

- Гоняться за модой, по-моему, глупо, - Вильям толкнул изнутри пассажирскую дверь и она распахнулась передо мной. – А у этого автомобиля есть душа.

- А в тех. паспорте у нее имя Кристина случайно не записано? – улыбнулся я и с некоторой опаской сел на поскрипывающее кожей сиденье.

- Это не она, это – он, - Вильям занял место рядом со мной. – Женские имена тут не уместны, как и сюжеты ужастиков.

Вместе с неожиданно громко взревевшим мотором ожило радио, раскинув по приборной панели зеленоватые отблески. Это засветилась шкала радио, а вот заиграл смотревшийся несколько инородно в этом салоне, CD-плеер. «In your room», Zeraphine…

Не принадлежащая этим музыкантам мелодия, не уместный и здесь вопрос, который я так и не задал в пабе. Я не стану ни о чем спрашивать. Коснувшись руки Вильяма, лежавшей на рычаге переключения скоростей, я медленно провел вниз по его длинным пальцам и сжал ладонь. Сердце в груди вздрогнуло не в такт, когда он прикрыл глаза. Но его взгляд и затаившая азарт улыбка тут же обожгли меня.

- Скорость хороша только на ровном шоссе, Томас. Пристегнись, - Вильям резко тронулся с места, позволяя мне почувствовать мощь стального зверя, о котором он только что говорил с такой… любовью? Заставляя меня задохнуться от зависти к теплу, звучавшему в его голосе. Помогая понять, чего я хочу. Чтобы он хотя бы с половиной той страсти когда-нибудь говорил обо мне.

6.

Мелкие, холодные капли приятно оседали на лице. Туман почти рассеялся, но плотный слой серых туч не позволял видеть едва начавшее подниматься из-за горизонта солнце. И это было даже хорошо, потому что мои глаза, всю ночь всматривавшиеся в буквы новой истории, яркому свету бы явно не обрадовались. Я запрокинул голову и зажмурился, глубоко вдыхая полный осенней свежести воздух. Как и всегда после бессонной ночи наедине с моими героями, я чувствовал себя обманчиво прекрасно. Это такое странное состояние, когда, кажется, что ты всесилен, а буквально в следующую секунду с трудом дотаскиваешь себя до кровати, чтобы немедленно заснуть. Давно со мной такого не случалось. Не то чтобы я жаловался на отсутствие вдохновения, просто в последние года два-три писал спокойно, как правило, днем или вечером, не срываясь на вот такие ночные подвиги. Писательство постепенно становилось для меня работой, по-прежнему интересной и дарящей моей жизни недостающие краски, но все же работой. А сейчас я как будто открывал свои литературные способности заново. Словно в первый раз выстраивал сюжет, удивлялся тому, как оживают образы, и мне хотелось все большего и большего…

Дата добавления: 2015-11-04