Глава 21. Очень холодное Рождество

I learned to live, half-alive

And now you want me one more time.

And who do you think you are?

Christina Perri — Jar Of Hearts Lyrics

Hark how the bells

Sweet silver bells

All seem to say

Throw cares away

Christmas is here

The Calling — Carol of the Bells

* * *

Высокий парень в дорогой теплой мантии шел через деревенскую площадь. Был сочельник, поэтому всю площадь кто-то украсил гирляндами из разноцветных фонариков, а в центре стояла рождественская ель. Рядом виднелись несколько магазинчиков, почта и паб. Через площадь спешили во всех направлениях жители деревни, мелькая в свете уличных фонарей, и никто не обращал на парня внимания.

В воздухе витало рождественское настроение, где-то вдалеке распевали песни. Но на душе у парня было неспокойно.

Он остановился перед большим, богато украшенным домом и, немного помедлив, направился прямо через двор, по вычищенной от снега дорожке.

На крыльце он торопливо отряхнул мантию от налипших снежинок и глубоко вздохнул. Никто не знал, что он должен приехать. Он не виделся с семьей уже больше полугода, и не знал, чего ждать. Из дома доносился веселый смех и гомон, а из всех окон на первом этаже лился свет.

Парень снял капюшон и, отважившись, постучал в двери, украшенные венком из ветвей ели.

Через некоторое время дверь распахнулась и на пороге возникла серьезная девушка с короткими фиолетовыми волосами. Мучительно долгую секунду она рассматривала гостя, а потом совершенно дико взвизгнула и бросилась ему на шею.

— Ты приехал! — радостно восклицала она, прыгая вокруг. — Ты приехал!

Джеймс развел руками. Он действительно приехал, что уж тут.

— Я так рада! Я... — тут Лили нахмурилась. — Как ты мог ничего мне не сказать!

Она замолотила по его груди кулаками. Джеймс, не ожидавший такого поворота событий, чуть не упал. Но девушка уже снова сменила гнев на милость и бросила затею выбить из старшего брата весь дух.

— Джим, я так скучала, — наконец сказала она. Джеймс улыбнулся.

— Привет, Лили.

Сестра вновь взвизгнула и порывисто обняла его. Он прижал ее к себе и осторожно потрепал по фиолетовым волосам.

«Фиолетовым?» — пронеслось в голове, но Джеймс откинул эту мысль. С этим он разберется позже.

— Лили, кто там? — Джинни взволнованно выглянула в прихожую. — Ох, Джим, дорогой! Гарри, Джим дома!

Она бросилась к сыну и быстро обняла.

— Пойдем, почти все уже собрались... — наконец сказала мама. — Лили, скажи отцу, что Джим приехал...

Джеймс счастливо улыбнулся. Наконец-то он дома.

* * *

Когда весь женский состав семьи устал его обнимать, а мужской — пожимать руку и похлопывать по плечу, Джеймс удобно устроился на диване в гостиной. Рядом села Лили, все еще немного шокированная приездом брата.

— А где Альбус? — спросил Джеймс, оглядываясь. — Я не видел его...

— Они с Розой скоро прибудут, — успокоила его Лили. — Лучше расскажи, как у тебя дела? Ты так редко писал...

— Извини... Было очень много дел... Знаешь, «Соколы» уже всерьез подумывают над тем, чтобы выпустить меня в основном составе на одну из игр...

— Так это же здорово, Джим! — радостно откликнулась Лили.

— Да, наверное... — парень немного помялся. — А как у вас тут все? Что нового? И почему ты... фиолетовая?

— О, это, — Лили чуть смутилась. — Сделала глупость, а папа теперь не разрешает смывать.

— Почему? — удивился Джеймс.

— Говорит, что это в воспитательных целях, — хохотнула Лили. — Но мне уже даже нравится...

— Мне тоже, — заверил ее Джеймс и взъерошил ей волосы.

— Ай! — недовольно воскликнула сестра и хотела было защищаться, как в камине что-то затрещало.

— А вот и Ал, — сказала она, обернувшись на звук.

Джеймс привстал с дивана, чтобы получше разглядеть прибывших. Первым появился Альбус, за ним Кассиопея, одетая, почему-то, в гриффиндорскую квиддичную мантию, следом Роза... А потом... Джеймс почувствовал, что его стоит ждать, еще тогда, когда увидел Нотт, но не был к этому готов. Из зеленого пламени камина шагнул Скорпиус и теперь неуверенно оглядывался.

— И хорек, — шепотом закончила Лили.

Хорек. Джеймс жадно вглядывался в его лицо. Скорпиус еще не заметил его, поэтому выглядел не так взволнованно, как должен был. Он держался ближе к Розе и вежливо пожимал руку всем желающим. Джеймс улыбнулся — дядя Джордж тряс Скорпиусу руку уже добрую минуту.

Альбус заметил брата и радостно дернул Розу за мантию, привлекая ее внимание.

— Джеймс, — радостно выдохнула девушка и бросилась к нему.

— Привет, Роза, — обнял он ее в ответ, продолжая наблюдать из-за ее плеча за Скорпиусом, который стремительно бледнел. Кассиопея с ужасом поглядывала то на одного, то на другого. Было понятно, что такого развития событий она предвидеть не смогла.

Альбус что-то спрашивал, выплевывая слова со скоростью пулемета, но Джеймс не обращал на него внимания.

— Привет, Поттер, — хрипло сказал Скорпиус. Джеймс машинально пожал протянутую руку и кивнул. Язык словно прилип к гортани. Рождественский гиппогриф, как же он скучал за этим белобрысым...

Он бы и продолжал так стоять, глядя в одну точку — Скорпиус уже отошел с Розой в сторону, если бы не Лили, потянувшая его за руку на диван.

— Что же ты так пялишься на него, — прошипела она и втиснула ему в ладонь стакан со сливочным пивом.

Джеймс сердито отмахнулся от нее, продолжая разглядывать Малфоя. Он уже устроился на другом конце гостиной и явно пытался даже не смотреть в сторону Джеймса. Ни одного взгляда. Рядом что-то щебетала Роза. Очень... рядом.

— Джим, мне нужно тебе кое-что сказать, — осторожно начала Лили. — Дело в том, что...

Скорпиус взял Розу за руку. В груди Джеймса что-то заклокотало. Предчувствие чего-то нехорошего. Ярость. Недоверие. Джеймс не знал...

—...несколько недель назад...

Джеймс повернулся к Лили. Девушка выглядела ужасно расстроенной. До Джеймса почти дошло.

— Лили? — прохрипел он. — ЛИЛИ?

— Они начали встречаться, Джим, — жалко закончила Лили. — М-месяц назад.

Джеймс с силой стиснул стакан в кулаке. Стекло жалобно хрустнуло.

* * *

Скорпиусу потребовалась вся его выдержка, чтобы не сбежать из дома Поттеров в тот же момент, когда он увидел свой личный кошмар. Джеймс стоял в другом конце гостиной — осязаемый, черт его дери, и вполне себе настоящий. А его не должно было там быть. Альбус ведь обещал, что его там не будет! Скорпиуса охватила паника. Столько месяцев он старательно зализывал раны, столько месяцев он отвыкал, учился жить без него... И вот он здесь. И, какая ирония, в канун Рождества. Рождественское чудо, будь оно неладно. Захотелось заржать от мысли, что Джеймса принес какой-нибудь ангел или чертов олень скинул его с саней прямо в дымоход.

Скорпиус вжался в диван. Роза что-то сказала, и он ухватил ее за руку. Нужно переждать. Переждать.

«Хватай девчонку и беги отсюда!» — молил здравый смысл. Но Скорпиус уже не был властен над самим собой.

Джеймс не сходил со своего места целый вечер. Он буквально буравил его взглядом, полным недоверия и разочарования и, черт знает, чего еще, и Скорпиусу хотелось выть. Выть и лезть на стену, царапая ногтями прекрасную штукатурку, которую миссис Поттер выбирала с такой любовью. Скорпиусу хотелось подохнуть. Так сильно, как никогда до этого. Утопиться в пунше, повеситься на галстуке Кассиопеи. Только не терпеть этот взгляд, от которого ныло в груди, там, под ребрами. Забытое чувство, так тщательно спрятанное в темный чулан души теперь выламывало дверцу, ругаясь, один Мерлин знает, на каком языке. За что?

Поттеры и Уизли, и какие-то люди, вроде бы Лавгуды-Скамандеры, собрались на кухне, распевая песни. Джеймс тоже пел. Как-то зло, во всю глотку, притопывая ногами. Как тролль. Скорпиус вспомнил, что так он назвал его в день первой встречи. «С-с-скорпиус», — протянул тогда Джеймс. С-с-скорпиус. Нужно было выбираться отсюда, из этой душной кухни, почему так душно? Почему? Скорпиус оттянул ворот рубашки и ослабил галстук. Роза была слишком увлечена пением, она не заметила, что он... Скорпиус попятился.

Бежать. Подумать. Остыть.

Скорпиус быстро поднимался по ступенькам — дом Поттеров большой, но не такой большой, как поместье. Альбус ведь не обидится, что лучший друг спрячется в его комнате?

Скорпиус буквально летел по пролетам лестницы. Вот комната Альбуса, а напротив — Джеймса. Скорпиус помнил.

Он нерешительно остановился. На двери Джеймса висел старый плакат «Силлотских Стрел». Скорпиус хмыкнул. Сам-то он болел за «Торнадос».

Он огляделся. Никого не было, а он все равно уже здесь, так почему бы... Скорпиус судорожно вздохнул, удивляясь, как быстро таяли в нем остатки мозга, и повернул ручку. Дверь предательски скрипнула.

— Тш-ш, — шикнул на нее Скорпиус и заглянул в комнату. Он никогда еще здесь не был. Стены были облеплены таким количеством постеров, что их натуральный вид не был заметен.

В центре комнаты лежал пушистый ковер, на котором возвышалась гора старых пластинок.

У стены — аккуратно заправленная кровать. Скорпиус не удержался и хохотнул — на одеялах и изголовье кровати явно вырисовывались снитчи. Скорпиус подошел к столу — несколько небрежно сложенных пергаментов, перья.

За спиной кто-то тихо вздохнул. Сердце совершило какой-то совершенно немыслимый кульбит.

— Джеймс.

— Откуда ты знал, что это я? — хрипло спросил Джеймс, держась на расстоянии.

Скорпиус промолчал и присел на край кровати.

— Откуда ты знал, что это я? — повторил свой вопрос Джеймс.

— Я хотел, чтобы это был ты, — просто ответил Скорпиус. Сейчас он невероятно честен с самим собой. И в комнату он зашел, потому что хотел, а не... Сейчас он это понимал.

Джеймс неуверенно, и в то же время жадно, разглядывал его. Руки в карманах, волосы растрепаны, напряжение в каждом мускуле, в каждой клеточке его тела. Не может насмотреться? Не знает, что делать. Он зол. Он обижен. Он скучал. Остатки здравого смысла улетучились из головы Скорпиуса. Сейчас он поступал, как неразумный наргл, да что с того?

— Джеймс, — тихо произнес он. Или попросил. Как раньше, будто ничего и не случилось. Тянуще, чуть манерно. По-своему. По-малфоевски. Так, как никто Джеймса не называл никогда. Так, что Джеймсу просто снесло крышу. Напрочь. Срыв башни, фейерверк. Вы не видели голову Джеймса Сириуса, мать его, Поттера? Боги!

— Джеймс, — упрямо повторил Скорпиус. И все. Конец. Приехали.

У Джеймса подкосились ноги, и он уткнулся лицом в колени Малфою. Хорьку. Белобрысой скотине, которая раздолбала его сердце на куски и не вернула. Любой может зайти, но разве это важно?

— Я же подыхаю без тебя, — прошептал он отчаянно. Его дыхание обожгло Скорпиусу колени. — Загибаюсь.

— Я знаю, Джеймс, я знаю.

Он действительно знал. Всегда. Он аккуратно провел рукой по рыжеватым волосам. Пальцы путались. Господи боже.

— Я тоже, Джеймс, — он будто всю жизнь вынашивал эти слова. Роды состоялись успешно.

Джеймс. Джеймс. Джеймс. Правильно. Горите в адском пламени, традиции, горите в аду!

Правильно — тянуть его на себя, правильно чуть царапать кожу, это, черт возьми, правильно. Доигрался. Скорпиус готов подохнуть за этот момент, он готов убить за этот момент. Это бабочки. Нет! Какие к черту, бабочки? Саранча, это саранча, Поттер. Сжирающая все на своем пути, тварь, жестокая, жадная, беспощадная.

— Я подыхал без тебя, — повторил Джеймс. Мерлин, святые великомученики! Кто придумал его? За что?

Люблю тебя. Я люблю тебя. Эта мысль крутилась в его голове. Он знал это. Ему ничего больше не нужно. Только чертова любовь. Только дурацкие наивные бабочки!

Скорпиус жадно вдохнул его запах. Джеймс пах зимой. Их зимой. И метлами. И рождественским пудингом. И чуть-чуть потом. Он уткнулся носом в рыжие волосы. Как же он скучал по этим вихрам. Непослушным, как у Альбуса... Альбус. Так нельзя.

Поттер, дорогой, рыжий, любимый Поттер. Так нельзя.

Он отстранился. У Джеймса в глазах — ничего, кроме понимания. Он смотрел внимательно. В лицо. В глаза. В душу. В самое сердце.

— Этого больше не повторится, — Скорпиус пытался говорить твердо. — Я не могу так с ней поступить.

Джеймс молчал. Решался.

— Почему?

Скорпиус не знал.

— Скорпиус, мать твою! Почему? Почему из всех девушек на всем белом свете ты выбрал мою сестру!

Приставь ему нож к горлу. Пригрози Авадой. Напои сывороткой правды. Скорпиус не ответит и тогда. Он просто не знал.

— Ох, да какого!.. Почему? За что ты так со мной?!

Джеймс так вырос. На щеках щетина едва заметна. Волосы длиннее. И взгляд решительный. Какой-то звериный.

Скорпиус готов пустить в себя зеленый луч. Собственноручно. Что угодно, Поттер. Но он пообещал твоему брату. Что угодно, Поттер. Но только не это.

Малфой быстро натягивает съехавшую мантию, завязывает галстук, невесть как оказавшийся под кроватью.

— Трус, — выплюнул Джеймс. — Ты боишься. Ты знал, что я никогда не причиню ей боли! Ты ведь с самого начала... Трус!

— Этого больше никогда не повторится, Джеймс, — повторил Скорпиус и быстро закрыл двери.

Джеймс с силой стукнул кулаком по стене и вдруг согнулся, как от резкой боли.

— Сука, — хрипел он, утыкаясь лбом в подушки. — Сука!

Скорпиус сполз по стене, прислонившись к ней спиной. То, что он сделал, было чудовищным. И расплачиваться за это он собирался всю его гребаную жизнь.

01.09.2011

Дата добавления: 2015-11-04