Обходные пути через самостоятельные промежуточные цели 2 страница

То, что имеет силу для а, применимо и ко всем остальным элементам естественного поведения животного: если оспользо-ваться выражением, которое является более чем простой аналогией, и приводит всю связь со вторым признаком термодинамики, можно сказать, что все они совершенно независимы и носят характер «молекулярного беспорядка» в увеличенном масштабе. Если мы изменим это хоть на йоту, весь смысл этой теории будет нарушен.

Второй вопрос: втом случае, когда животное уже привыкло выполнять задачу в порядке а, Ь, с, d, e, то, начав с а, станет ли оно затем производить следующие за ним действия в силу того, что они в данной последовательности соответствуют объективной структуре ситуации? Вне всякого сомнения, нет. Животное переходит от а к b и т. д. в силу того лишь, что к таким последовательным переходам от а кЬ, отЬ к с и т. д. его тол кают условия прежней жизни.

Поэтому единственный способ, которым, согласно этой теории, реальная ситуация и ее структура влияют на возникновение новой формы поведения, есть чисто внешее совпадение объективных обстоятельств и случайных движений животного; ситуация действует, грубо говоря, как решето, которое пропускает только немногое из того, что в него бросают. Если отбросить это действие объективных моментов ситуации, не представляющих особого интереса для нас, то получится следующее: ничто в поведении животного не вытекает здесь из объективного взаимоотношения частей ситуации, структура этой ситуации сама по себе не в состоянии прямо вызывать соответствующий ей образ Действия. Согласно этой теории следует признать одно ограничение «естественных» реакций, непосредственно вызываемое ситуацией: стремление держаться приблизительно в направлении Цели.¹

'У животныхс развитым обонянием — в направлении к центру «обонятельного поля».

Этот основной мотив, обычно считающийся проявлением инстинкта, и предопределяет отдельные движения животного, суживая вместе с тем до известной степени их поле действия без того, чтобы в остальном что-либо изменилось в случайном характере всего процесса. Так как прямой путь к цели (в буквальном смысле) при опытах, которые здесь были поставлены, еще не сильно помогает делу, часто даже является инадекватным ситуации, я не имею надобности ближе рассматривать этот пункт, поскольку не идет речь о создании позитивной теории. Сам по себе этот факт достаточно важен уже потому, что он означает добавочный момент, совершенно чуждый принципу случайности, — момент, который скрыт за безобидным именем «инстинктивного импульса»

Я показал уже в самом начале, как в случае опытов с обходным путем процесс, который внешним образом суммируется из случайных составных частей и приводит к успеху, резко отличается для наблюдения от «настоящих решений». Для последних, как правило, в высшей степени характерен направленный, замкнутый в себе процесс, резко отделенный от всего того, что ему предшествует, благодаря внезапному возникновению. Вместе с тем этот процесс как целое соответствует структуре ситуации, объективному отношению ее частей. Например: цель находится на земле за преграждающим путь препятствием. Внезапно возникает безостановочное и плавное движение по соответствующей кривой решения. Создается навязчивое впечатление, что эта кривая возникает как целое, и притом с самого начала как продукт оптического охвата общей структуры ситуации. (Шимпанзе, поведение которых неизмеримо выразительнее, чем поведение, скажем, кур, обнаруживают уже своим взглядом, что они действительно сначала предпринимают своего рода съемку основных частей ситуации; из этого обозрения ситуации внезапно появляется затем «решение»).

Мы умеем и уже у самих себя резко различать между поведением, которое с самого начала возникает из учета свойств ситуации, и другим, лишенным этого признака. Только в первом случае мы говорим о понимании, и только такое поведение животных необходимо кажется нам разумным, которое с самого начала в замкнутом гладком течении отвечает строению ситуации и общей структуре поля. Поэтому этот признак — возникновение всего решения в целом в соответствии со структурой поля —

должен быть принят как критерий разумного поведения. Этот⁴
признак является абсолютно противоположным вышеприведен-?*
ной теории: Если там «естественные^части» являются несвязан-^/
ными между собой и со структурой ситуации, то здесь требуется⁵
полнейшая связь¹ «кривой решения» в себе и с оптически данной
обшей ситуацией.:

Само собой разумеется, что мысль о том, что структура поля,И в целом, взаимоотношения частей ситуации друг к другу и т. д.' становятся определяющими для решения, вытекает из этой тео>' рии: следует совершенно исключить то, что наблюдаемое поведение животных не может быть объяснено согласно тому мнению, по которому решение должно произойти безотносительно к структуре ситуации и может возникнуть из случайных частей, т. е. неразумно..

Из описания опытов можно было видеть с достаточной ясностью, что для такого объяснения их не достает самого необходимого, именно составления решений из составных частей. Шимпанзе вообще не имеет обыкновения при вхождении в ситуацию опыта производить любые случайные движения, из которых могло бы образоваться среди других и ненастоящее решение; можно наблюдать только в редких случаях, чтобы он предпринял в опыте что-либо, что само по себе было случайно по отношению к ситуации, в этом случае его интерес должен был быть отклонен от цели и направлен на другие вещи. До тех пор, пока усилия направлены на цель, все непосредственно отделенные друг от друга этапы поведения — как и у человека в подобном положении — скорее образуют замкнутые в себе попытки решения, каждая из которых лишена случайно объединенных друг с другом частей, и это особенно верно по отношению к самому решению, приводящему к цели. Правда, часто это последнее наступает после некоторого периода беспомощности и покоя (нередко осматривания), но в случаях, которые следует рассматривать, как истинные и показательные, оно никогда не происходит из слияния слепых импульсов, но как замкнутое, плавное Действие, части которого могут быть только мысленно изолированы наблюдателем, но в действительности, безусловно, не возникают независимо одна от другой. Однако совершенно нельзя

¹ Физики не имеют слова, которое бы вполне подошло сюда. «Koharenz» (в положительном смысле) неохотно употребляют вне учения о процессах колебания.

допустить при таком большом числе описанных случаев «насто_г ящих» решений, что это единое, адекватное ситуации решение может возникнуть совершенно случайно; сделав такое допущение, рассматриваемая нами теория отказывается тем самым рт того, что она сама считает своей заслугой.

Я видел на самом себе и на других, что особенно много разъясняют в поведении шимпанзе упомянутые паузы бездеятельности. Один местный психолог, убежденный, как и большинство, во всеобщей значимости рассматриваемой теории для психологии животных, пришел смотреть на антропоидов. Для демонстрации я избрал Султана в качестве подопытного животного. Он провел один опыт с решением, второй и третий; но ничто не произвело на посетителя такого большого впечатления, как последовавшая затем пауза, во время которой Султан медленно почесывал голову, бездействуя поводил глазами и медленно и тихо поворачивал голову, осматривая самым внимательным образом ситуацию вокруг себя.

На подобные вопросы лучше всего дать ответ, если то, что утверждается здесь в общем, еще сделать предметом особого изучения и таким образом обосновать при помощи фактов свое суждение. Для такого исследования годится поведение животного в рамках опыта, где дело шло о постройке ящиков. Здесь оказалось, что при ясном направлении решения, взятом в целом, — «более высокий ящик наверх», — в остальном имело место совершенно неосмысленное передвигание со случайным решением в конечном результате; это случалось так часто и так согласно у всех исследованных животных, что я могу утверждать, что здесь можно было совершенно точно признать процесс того рода, который в общих чертах установлен первой теорией. Тем настойчивее следует подчеркнуть, что между этим поведением, полностью зависящим от случая, и поведением при ясном решении существует самая резкая противоположность. К. тому же описание этих опытов показали еще, как неохотно вначале шимпанзе втягивается в опыт, настоящее решение которого ясно ему в самых общих чертах, но ближайшее выполнение которого он должен произвести исключительно путем проб, т. е. предоставленный случаю; животные вовсе и не напали бы на эти пробы, если бы в грубых чертах истинная попытка решения не привела их в такое положение, до специальных условий которого они еще недоросли. Таким образом, тот факт, что животные иногда здесь

производили движения вслепую, совершенно не противоречит Утверждению,^{что как} правило, такое случайное слияние импульсов не наблюдалось совершенно при доступных их пониманию условиях опыта.'

При описании таких опытов, когда решение задачи было вызвано случайностью или же когда случайность благоприятствовала решению, такая особенность отмечается. При сложных условиях опытов (например, в следующей главе) такие случаи встречаются чаше, но необходимо заранее оговариться, что даже и тогда протекание процесса не вполне соответствует указанному теоретическому толкованию. Во-первых, не всегда удается воспрепятствовать тому, что животное в данной ситуации попробовало подойти к решению задачи таким путем, который хотя бы и не приводил к успеху, но все же имел бы смысл по отношению к решению; пробы состоят из попыток решения, исходящих из понятой лишь наполовину ситуации; из таких попыток можно легко, благодаря случайности, развиться действительное решение, т. е. конечно, не из случайных импульсов, а из действий, которые, благодаря своей разумной основе, сильно помогают случаю. Во-вторых, счастливый случай может произойти и во время таких действий животного, которые к данной цели никакого отношения не имеют. Однако и в подобных случаях не приходится обыкновенно говорить о бессмысленном импульсе — как уже было указано, у шимпанзе подобные импульсы наблюдаются чаще всего в безвыходном положении, — здесь налицо скорее известный род осмысленной, хотя и не по отношению к цели, деятельности. Так было, вероятно, с Султаном, когда он открыл способ действовать двумя палками; лишь филистер способен определить его игру при этом как «бессмысленные импульсы» потому только, что животное при этом не преследовало никакой практической цели.—Самым важным в обоих случаях является не то, что случайность вообще способствовала решению, но дальнейшее течение опыта; мы знаем из наблюдений над человеком, что часто случайный успех влечет за собой уже осмысленную работу в данном направлении в известных случаях (повторение), например, при научных открытиях (сравн. Oerstedt. Strom und Magnetnadel). Таково поведение Султана: стоило ему Раз проделать с обеими трубками обычную игру — «втыкать палку

'Соответственно постановке проблемы условия должны быть, по возможное-. выбраны таким образом, чтобы случайные решения не могли легко возникнуть.

в отверстие», как с той минуты он уже вел себя так, как будто этот новый способ был открыт в совершенно правильном по отношению к цели решении; в дальнейшем он уже применяет технику «двойной трубки», без сомнения, осмысленно; а указанная случайность в свое время, по-видимому, оказала очень сильную помощь, которая повлекла за собой тотчас же «понимание».

Приводившиеся неоднократно примеры глупого поведения животного могли бы, в конце концов, служить поверхностному наблюдателю доказательством, что шимпанзе все-таки производит бессмысленные движения, в результате случайного сцепления целого ряда которыхдолжно иногда получиться неправильное решение.

Шимпанзе делает троякого рода ошибки: 1. Хорошие ошибки, о которых речь будет еще впереди; при этом животное производит, скорее, почти благоприятное, чем, собственно, глупое впечатление, если наблюдатель руководствуется исключительно характером наблюдаемого поведения, совершенно отказавшись от установки на сходство с человеком. 2. Ошибки, происходящие вследствие совершенного непонимания условий задачи. Нечто подобное наблюдается в тех случаях, когда животное при установке верхнего ящика перемещает его из статически выгодного в статически худшее положение; некоторая простительная ограниченность — вот впечатление, которое при этом получается. 3. Грубые ошибки, совершаемые по привычке, при обстоятельствах, которые животное, собственно говоря, могло бы учесть (напр. подтаскивание ящика к решетке — Султан). Подобное поведение производит глубоко отрицательное, можно сказать, почти досадное впечатление.

Сейчас идет речь именно об ошибках третьего рода; каждый легко поймет, что указанные ошибки ни в коей мере не пригодны для подтверждения предложенной теории. Животное никогда не ведет себя подобным образом. Если только до этого ему не доводилось часто приходить таким же путем к настоящему правильному решению задачи. Упомянутые глупости не представляют собою случайных «естественных» отдельных частей, в результате которых могли бы первоначально получиться кажущиеся решения, — мне, по крайней мере, не известно ни одного случая, когда подобный взгляд могбы оправдаться наделе, — но они являются последствием прежних настоящих решений, часто повторявшихся и в силу этого приобретших тенденцию при

позднейших опытах выступать вторично, почти вне зависимости (от специальной ситуации. Предпосылками для подобных ошибок являются, по-видимому, и такие состояния, как сонливость, утомление, насморк, а также и возбуждение. Пример: шимпанзе, подвергающемуся вообще впервые испытанию, никогда не придет в голову «случайный импульс» потащить ящик к решетке или взобраться на него для того, чтобы добраться до цели, которая помещается по ту сторону решетки и достать которую без помощи приспособлений ему никак нельзя. С другой стороны, можно доказать, что в действительности длительное повторение когда-то удачно решенного опыта и соответствующая механизация всего процесса благоприятствуют подобным глупостям. Мне часто приходилось проделывать перед заинтересованными посетителями соответствующий эксперимент: удобства ради я выбирал обыкновенно простой опыт с открыванием двери, над петлями которой снаружи подвешивалась цель. Так как (после первоначального удачного опыта) животным приходилось, быть может, раз двадцать добиваться разрешения подобной задачи втом же самом месте и тем же самым способом, то и в данном случае животное проявляло известную тенденцию достать высоко подвешенную приблизительно в том же месте цель также при помощи двери, хотя как раз в данном случае у него имелись под руками другие, более удобные способы и дверь или осложняла, или практически делала невозможным решение задачи. Если же возникали другие попытки решить задачу, то происходило это, в известной мере, под влиянием силы притяжения двери. Так, например, Хика, прекрасно умевшая пользоваться способом шест

—прыжок в его чистой форме, в данном случае прибегала к совершенно ненужной комбинации двух методов: дверь — шест

—прыжок, чем нисколько не улучшала дела. Шимпанзе вообще не обращали никакого внимания на двери, находившиеся прямо перед ними, до тех пор пока в первый раз не пришлось осмысленно использовать их. Первоначально весьма ценные процессы имеют неприятное свойство спускаться на более низкий уровень, благодаря частым повторениям. Повторная вторичная «самодрессировка» считается обычным явлением, имеющим огромное экономическое значение, и она можетбытьу человека также, как ^и У антропоида. Но никогда не следует забывать того ужасающего сходства, какое представляют собой некоторые пустые и слепые повторения моральных, политических и прочих положений с

только что описанными глупостями шимпанзе. Они также пред
ставляли собою некогда большее, именно «решение», найденное
в сильно прочувствованной или продуманной ситуации, впослед
ствии же они не соответствуют более ни ситуации, ни ее внутрен
нему смыслу, i

Из вышеизложенного ясно следует, что упомянутое бессмысленное воспроизведение некогда правильных и удачных решений не имеет ровно ничего общего со случайными смутными проявлениями «естественных» импульсов, о которых говорится в данной теории.

"'Впрочем, я считаю наиболее целесообразным просто привести здесь полный список глупостей, проделанных животными.

1. Султан ставит один ящик на другом месте, где прежде находилась цель, а не там, где она находится сейчас; животное совершенно истощило свои силы (8. II. 1914).

2. Султан тащит ящик к решетке, за которой находится цель, и бессмысленно поворачивает последний то одной, то другой плоскостью по направлению к решетке (или же кверху); приносит еще ящики и как будто приступает как бы к постройке. В течение четырех недель животное постоянно проделывало опыты с ящиками; половина вины падает на руководителя опыта (19. II. 1914).

3. При подобном же опыте Султан тащит вперед наблюдателя и взбирается к нему на спину, как будто цель висит высоко; он сейчас же соскакивает снова и приступает к решению.

4. Султан ташит ящик к решетке, против которой снаружи находится цель (20. IV. 1914).

5. Грандэ проделывает ту же глупость (14. V. 1914).

6. Грандэ (цель помещена далеко, по ту сторону решетки) совершенно бессмысленно перетаскивает с места на место в своем помещении камни; последнее происходит в силу известного воздействия неоднократно повторяющихся опытов, во время которых в том же помещении камни; последнее происходит в силу известного воздействия неоднократно повторяющихся опытов, во время которых в том же помещении служили ей вместо скамейки (19. VI. 1914).

7. Коко тащит ящик по направлению к находящимся в отдалении фруктам, попутно пользуется последним не как палкой (как несколько дней тому назад), но как скамьей: животное чрезвычайно возбуждено (1. VIII. 1914).

8. Коко повторяет эту глупость в состоянии сильного гнева

VIII- 1914). Нечто подобное уже описывалось нами в случае с Султаном, когда цель висела высоко и он направился к ближайший, но все же находящейся вдобрых 3 м от него двери, схватился за «творку последней, но снова отпустил ее после взгляда на цель и ваялся за другие способы. Султан был близок к бессмысленной репродукции, но вглядевшись в структуру ситуации, отказался от этого (13. III. 1916).

Поведение Раны, которая постоянно для прыжков вооружалась несколькими крошечными палочками, едва ли следует относить к подобным случаям; Рана, так сказать, не дает себе труда подумать, и, конечно, было бы хорошо, если бы она могла так прыгать. Это животное делало подобные попытки даже в тех случаях, когда оно ясно видело, что последние ни к чему не приведут. Это — все; перечисленные случаи почти все уже упоминались при описании опытов. Никто не станет утверждать, что они составляют центр тяжести всех наблюдений.

Согласно вышесказанному, первичная причина этих явлений (механизация) обязательно приводит к внешне усвоенным действиям в грубых формах глупости. Всякое решение, которое часто повторялось при одинаковых обстоятельствах и, следовательно, в соответствии с последним, в конце концов несколько видоизменяется, так что даже в условиях первоначальной обстановки не производится уже так осмысленно, хотя и адекватно с объективной стороны. Я должен сказать, что в общем мне меньше нравится поведение шимпанзе при разрешении той или иной задачи в десятый или одиннадцатый раз, чем таковое же в первый или второй раз. Часто и через небольшие промежутки времени повторяющиеся опыты, особенно опыты одного и того же характера, вредно отражаются на шимпанзе. Может быть, в пылу исследовательского опыта я не всегда учитывал это обстоятельство.

Влияние, о котором идет речь, представляет своего рода обратный случай того, что обсуждаемая теория рассматривает как Успех повторения. Согласно этой теории, процесс, возникающий вследствие случайности, становится, благодаря упражнению, более гладким и более похожим на настоящие решения. Это положение применимо к тем случаям, когда эта теория оправдывается: истинные решения шимпанзе от частого повторения, во всяком случае, не становятся более ценными с внутренней ^стороны, хотя они, конечно, происходят скорее и т. п.

Для того, кто лично наблюдал за опытами, разъяснени?, подобные приведенными выше, имеют легкий оттенок комического. Для тех, например, кто лично наблюдал, как Чего при первом эксперименте в ее жизни часами не может дойти до то^о, чтобы убрать с дороги мешающий ей ящик и лишь тщетно тянется к цели или же спокойно усаживается, но, в конце концов, боясь упустить пищу, внезапно схватывает препятствие, отодвигает последнее в сторону и, таким образом, мгновенно решает задачу, — тому «подобная защита этого факта от ложных толкований» покажется почти педанством. Но живое впечатление не передаваемо; и после того, как передаешьэто словами, могут возникнуть вопросы, которые были бы невозможны после собственного наблюдения. Все же, несмотря на приведенные выше разъяснения, мы считаем уместным привести описание дальнейшего опыта, который весьма поучителен и отличается как своей несложностью, так и ясной связью с различными теориями. По ту сторону неоднократно упоминавшейся решетки, состоящей из 8 прутьев, устанавливается на известном расстоянии тяжелый ящик; к ящику с какой-нибудь стороны прикрепляется крепкая веревка, которая протягивается наискось к решетке таким образом, что свободный конец ее проходит через решетку. Приблизительно посередине между ящиком и решеткой к веревке привязывается узлом какой-либо плод; достать его непосредственно из-за решетки при данном положении невозможно, однако, это оказывается возможным, если веревку протянуть перпендикулярно к решетке (19. VI. 1914).

Хика сначала тянет в том направлении, в каком протянута веревка, и притом так сильно, что доска, к которой прикреплена веревка, обламывается, веревка освобождается и цель можно просто притянуть. Ящик заменяется тяжелым камнем, вокруг которого обвязывается веревка. Так как простое решение (притягивание) больше невозможно, Хика берет веревку в одну руку, прикладывает ее снаружи решетки в другую, которая протянута через следующее отверстие решетки и т. д., и продолжает это перехватывание веревки из руки в руку до тех пор, пока веревка протягивается почти под прямым углом к решетке и цель может быть непосредственно схвачена на коротком расстоянии.

Гранде, по-видимому, сначала не замечает веревки, серой и лежащей на серой земле, начинает бессмысленно таскать камни туда и сюда, что является отзвуком прежних опытов, пытается

Отделить от стены железный прут, который, по-видимому, наметается употребить вместо палки, и, наконец, замечает веревку; Дтого мгновения разрешение задачи идет совершенно гладко по roViy ж^е способу, как у Хики.

Рис.14 Рана сначала тянет веревку дважды в том же направлении, как последняя протянута, затем вдруг совершенно меняет направление и пытается протянуть веревку к пункту, расположенному как раз против того места, где прикреплена веревка; при том сама она стоит против этого пункта, не спускает глаз с цели и тянет веревку за конец параллельно.плоскости решетки. Подобные бесплодные попытки решить задачутоже повторяются в два приема, отделенных друг от друга, а затем опять так же внезапно переходят в правильное решение по тому же точно пути, как у Хики и Грандэ. Из этого опыта видно, что задача состоит из двух частей: одной грубо геометрически-динамической — «Натянуть веревку перпендикулярно к решетке так, чтобы цель приблизилась»,—и второй уже более тонкой специальной проблемы, создаваемой структурой решетки. Хика и Грандэ решили обе части одновременно, Ранаже быстро подошла к решению первой части и лишь затем — ко второй.

Рис.15 209

Султан же так же, как и Рана (см. рис. 15) одно мгновение тянет веревку и вслед за этим сейчас же решает задачу совершенно также, как и остальные. Отсюда совершенно ясно, то решение 8Ьй задачи может произойти безотносительно к специальным условиям выполнения (вторая проблема), на которые животное обращает внимание, по-видимому, лишь в результате неудачи. Подобные же положения наблюдались нами и при опытах с постройками из ящиков.

Терцеру не удается заставить принять участие в опытах; поведение Чего и Консула еще раз подтверждает положение, хотя и не ясное непосредственно, что решение задачи не напрашивается само собою, ибо попытки обоих животных не идут дальше простого дерганья в направлении веревки.

(21. VI). Опыт повторяется с Хикой, причем на этот раз веревка была положена на землю, но обращена в другую сторону. Животное не стало на этот раз вовсе тянуть веревку в том же направлении, как она была протянута, а сразу приступило к решению задачи по способу перехватывания веревки через просветы вдоль решетки, причем теперь, в соответствии с обстановкой, перехватывание происходило уже в обратном направлении, до тех пор пока цель можно было схватить рукой. Поэтому я не счел необходимым повторять опыт в обратном направлении с другими животными.

После высказанных прежде соображений едва ли требуется еще доказательство того, что опыты, подобные только что описанному, гораздо лучше характеризуют шимпанзе, чем обычные испытания животных с применением сложных дверных запоров и т. п., и, равным образом, становится ясно, что такой простой, наглядный эксперимент заключает в себе всю проблему, о которой идет речь.

Тем, кто полагает, что подобные простые решения являются чем-то самим собой разумеющимся и не имеют ничего общего с проблемой разума, я могу только предложить действительно строго и точно объяснить род и способ возникновения этих процессов. Я боюсь, что ни один из психологов в данный момент не в состоянии этого сделать.

Я различаю обе части задачи, которые, как мы видели, являются самостоятельными, и рассматриваю здесь лишь грубо-динамическую задачу и ее решение, которое проще всего может быть уяснено при помощи схемы (см. рис. 16), причем я совер-

AieHHO не обращаю внимания на то, как животное в первый момент такого решения реализует в каждом отдельном случае движения, указанные стрелками (т. е. тотчас же обращает внимание на решетку или нет).

Рис.16

Приходят ли животные к решению так, как это описывает данная теория? Согласно теории, следовало бы ожидать проявления во всех случаях значительной массы импульсов, которая у некоторых шимпанзе содержалабы, пожалуй, случайно правильные «части» в правильной последовательности. В действительности же Грандэ — единственное животное, которое вообще совершает бессмысленные поступки, да и то в форме привычных глупостей, до тех пор пока она еще не рассмотрела хорошо возможностей, заключенных в условиях самой задачи; однако, в ее поведении обнаруживается новый этап и тотчас же наступает совершенно ясное решение, как только она замечает веревку. В общем у животных существует лишь два рода действий — «импульсы» наблюдаются у ящериц, но очен ь редко у шимпанзе, — которые действительно связаны с целью (за исключением Грандэ, к которой не относится это ограничительное добавление):¹²'

1. Попытка тянуть веревку в том направлении, в каком она протянута, представляющая собой осмысленный процесс, и Хика в одном случае наделе доказывает возможность его практического осуществления; ведь невозможно же сразу (а в особенности для шимпанзе) определить, до какой степени прочно прикреплена веревка к ящику или камню.

2. Подтягивание веревки или непрерывная, «плавная» передача веревки из руки в руку — в обоих случаях в направлении, ведущем к цели (стрелки на рисунке).

Ни разу ни у одного животного не приходилось наблюдать чего-либо, похожего на смену действий в одном направлении действиями в другом направлении, не говоря уже о каком-либо совершенно постороннем, третьем и т. д. направлении. В тех случаях, когда животное сначала принималось действовать в более простом направлении (в смысле длины веревки), перемена направления происходила как бы одним скачком и совершенно внезапно.

По моему мнению, каждый должен признать, что в данном случае мы имеем дело с вполне ясным, хотя и примечательным положением, не имеющим совершенно ничего общего с требованиями указанной теории. Но неужели же мы должны ради так называемого принципа экономии коверкать это положение и втискивать его в рамки этой теории?

В этих случаях у наблюдателя обязательно создается впечатлен ие, что первая и вторая попытки разрешить задачу возникают как целое (но каждая непременно сама по себе) непосредственно из оптического охвата животным структуры ситуации.

Несколько иная научная установка, которую можно было бы, пожалуй, тоже назвать принципом, именно «принципом максимальной научной плодотворности», привела бы к тому, что теоретические построения были бы обусловлены самим характером наблюдений вместо того, чтобы стараться во что бы то ни стало путем теории случайности совершенно свести на нет характерное своеобразие этих опытов. Поэтому бы не было никакой нужды в дальнейшем развитии данной теории, раз нам была бы известна во всех подробностях вся прежняя жизнь животных от рождения до момента исследования. В данном случае, к сожалению, этого нет, но если в силу сказанного мы не допускаем мысли, что животное во время опыта может случайно придти к правильному решению задачи, то все мы не решаемся отрицать и того, что, может быть, эти решения когда-то раньше образовались случайно, как это предполагает теория, что они повторялись, сглаживались и, наконец, в настоящее время они появляются перед нами в форме якобы настоящих решений.

Дата добавления: 2015-10-28