Читайте также:
|
Цитадель Марачека, безлюдная, с людьми, опять безлюдная. Почему? Послушайте...
Сет твердо стоит на ногах и смотрит на чудовище, которое кидается на него.
Долгое время сражаются они там, во дворе Цитадели.
Затем Сет ломает ему позвоночник, чудовище лежит на земле и стонет.
Глаза его сверкают как солнце, и опять он поворачивается, собираясь идти туда, куда направляется с самого начала.
Тогда Тот, его сын, его отец, Принц Имя Которому Тысяча, опять открывает бутылку с мгновенно растущими чудовищами и берет оттуда еще одно семя.
Он кидает его в пыль, и еще одно чудовище вырастает под его рукой и кидается на Сета.
Глаза Сета, сверкающие сумасшествием, падают на это новое создание, и опять начинается сражение.
Стоя над трупом, Сет наклоняет голову и исчезает.
Но Тот следует за ним, кидая все новых и новых чудовищ, и духи Сета и чудовищ, с которыми он сражается, яростно проносятся в мраморной памяти, что была разрушенным и восстановленным Марачеком, самым древним городом.
И каждый раз, когда Сет уничтожает чудовище, он опять обращает взгляд в то пространство, в тот момент, когда он бился с Безымянным и уничтожил мир и где встает на дыбы и сверкает темная тень лошади его сына, и он пытается попасть в то пространство в тот момент, еще до аннигиляции планеты.
Но Тот следует за ним, отвлекая его чудовищами.
И все это потому, что Сет это разрушение, и он уничтожит самого себя, если под рукой или в поле зрения, во времени или пространстве не окажется чего-нибудь другого. Но Принц мудр и понимает это. Вот почему он следует за своим отцом по этому темпоральному пути к алтарю аннигиляции, пробудившись из транса битвы с Тем Что Плачет в Ночи. Потому что Тот знает: если ему удастся отвлечь его достаточно долгое время, возникнут другие проблемы, которые потребуют внимания Сета. Ведь проблемы возникают всегда.
Но сейчас они двигаются сквозь время, заполняя, возможно, все время, начиная с этого момента: мудрый Принц и его враг — смертоносный отец-сын, всегда обходя стороной пропасть, которая называется Скагганакской, сына, брата, внука.
Вот почему духи Сета и чудовищ, с которыми он сражается, яростно проносятся в мраморной памяти, что разрушенный и восстановленный Марачек—самый древний город.
Сон Ведьмы
Она спит в Доме Мертвых, в глубоком, темном, далеком склепе, и сознание ее тающая и пропадающая снежинка. Но моторный цикл, который называется Временем, открывает картину прошлого, проносясь мимо, и там, в том самом зеркале, появляются битвы последних дней: мертвый? Озирис и ушедший Сет. И там же зеленый смех Брамина, Брамина—сумасшедшего и поэта. Вряд ли такой Лорд может подойти Ведьме Лоджии. Лучше не просыпаться. Спать целый век, а там видно будет. Здесь, среди пыльных мумий и выгоревших гобеленов, на самом дне погреба Дома Мертвых, где никто не имеет имен, и не ищет их, и не будет их искать, здесь: спать. Спать, и пусть Средние Миры продолжают заниматься своими делами, не ведая о Красной Леди, которая— Жажда, Жадность, Жестокость, Мудрость, Мать и Любовница изобретений и насильственной красоты.
Создания Света, Создания Тьмы танцуют на ноже гильотины, и Изида боится поэта. Создания Света и Создания Тьмы раскидывают по всей вселенной людей, машины и богов, и Изида в восторге от этого танца. Создания Света и Создания Тьмы рождаются в бесчисленных количествах и умирают в одно мгновение, могут опять ожить, могут не оживать, и Изиде это нравится.
Видя эти сны и страхи, служка прижимается к ней еще плотнее, маленький служка, который плачет в ночи.
Рев проносящегося времени становится постоянным, что тоже можно считать за форму тишины.
Дата добавления: 2015-10-28; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Корабль дураков | | | Ангел Дома Жизни |