Трость, подвеска, колесница и прочее

Его рука обнимает ее талию, и они вместе смотрят на карти­ны, которые возникают в раме, там, в Доме Мертвых. Они смо­трят на Озириса, который плывет по небу на своем черном луке, который заряжен тем, что может разбить солнце. Он скачет один, и желтые его глаза никогда не мигают на лице, которое не знает других выражений. Они смотрят на темный шар, в котором сидят Анубис и Мадрак, и пустая перчатка, управляющая энергиями.

Брамин вычерчивает две линии кончиком своей трости, про­должая движение обоих предметов. Картина меняется и показы­вает то место, где эти линии пересекаются. Там находится суме­речный мир, поверхность которого все время меняется по мере того, как они наблюдают.

— Откуда они могут знать это место?—спрашивает Изида.

— Не знаю. Разве что... Озирис! Он нашел записку. Я смотре­ла на него, когда он читал ее.

— И?..

— Гор. Это Гор оставил ему записку, вероятно, с указанием места.

— Откуда Гор может это знать?

— Он бился с Тотом — вероятно, в собственном мозгу Тота, а Гор умеет читать мысли, знает, кто что думает. Видимо, в один из моментов в течение их поединка Гору удалось выкрасть эту мысль Принца, который обычно полностью застрахован от по­добных неожиданностей. Да, на какую-то секунду он, вероятно, был неосторожен. Его надо предупредить!

— Может быть, Тайфун еще обеспечит ему безопасность.

— Где Тайфун сейчас?

Они смотрят на раму, и все картины начинают мелькать перед глазами.

— Черно, черно, черно... Ничего.

— Такое ощущение, как будто Тайфуна вообще не суще­ствует,— говорит Брамин.

-— Нет,— говорит Изида.— Ты смотришь на пропасть, кото­рая называется Скагганакской. Тайфун покинул эту вселенную, чтобы найти свой путь по другую сторону космоса, такого, каким знают его люди. Возможно, он тоже нашел ту записку, которую написал Гор.

— Этого недостаточно для безопасности Принца. Весь проект может рухнуть, если мы не сможем его предупредить.

— Тогда отправляйтесь к нему немедленно!

— Я не могу.

—- Одна из твоих знаменитых зеленых дверей.

— Я могу открыть путь только в Средние Миры. Я беру эне­ргию поля. Я не могу оперировать за его пределами. Леди, как ты появилась здесь?

— Прилетела на своей колеснице.

— Десяти Невидимых Энергий?

— Да.

— Тогда давай используем ее.

— Я боюсь... Послушай, Маг. Ты должен понять. Я — женщина, и я люблю моего сына, но я люблю и свою жизнь. Я боюсь. Я боюсь того места, где происходит битва. Не думай обо мне плохо, если я откажусь сопровождать тебя. Ты можешь взять мою колесницу и можешь пользоваться ей, но ты должен отправиться туда один.

— Я не буду думать о тебе плохо, Леди.

— Тогда возьми подвеску. Она контролирует Десять Энергий, которые управляют ею, и она придаст тебе дополнительные силы.

— Будет ли она действовать за Средними Мирами?

— Да!

И она скользит в его объятия, и какое-то мгновение его зеле­ная борода щекочет ей шею, в то время как служка обнажает свои крохотные зубки и бьет хвостом.

Затем она провожает его до самой колесницы на крыше Дома Мертвых, и он восходит на нее, высоко держа подвеску в правой руке, и на мгновение становится частью гениально составленной схемы внутри красной бутылки, похожий на отдаленное сверкание на звездном небе, на которое смотрит Изида.

Вся дрожа, она опять заходит в Дом Мертвых, чтобы опять думать о том, кого она боится встретить, кто в этот момент бье­тся с Безымянным.

Брамин смотрит вперед нефритовыми глазами. В них свер­кают желтые огоньки.

В глазах Брамина появляется видение...

Вот стоит Принц, глядя вниз. Поверхность мира охвачена ог­нем. На носу корабля Принца стоит зверь, чье тело—доспехи, чей всадник стоит неподвижно, сверкая, тоже глядя на место битвы. Лук приближается. Шар летит вперед. Молот спущен с тетивы и летит вперед, ударяя. Затем с него срывается комета с ярким хвостом, которая несется вперед, все разгоняясь.

Где-то звенит банджо, и Бронза встает на дыбы, а Генерал оглядывается через левое плечо, чтобы посмотреть на вторгше­гося. Левая река его дергается по направлению к нему, Бронза продолжает пятиться на задних ногах, а потом одним прыжком соскакивает с корабля Принца. Она совершает всего три прыжка. Лошадь и наездник исчезают. Что-то колеблется, туманится, и звезды начинают плясать в том уголке неба, как будто они всего лишь отражения в неспокойных водах озера. Комета захвачена этим ветром, который называется ветром Перемен, становится двумерной, исчезает. Обломки сломанного лука-самострела про­должают лететь в том направлении, как когда он был еще целым. Шар направляется к поверхности мира, исчезает в дыму, пламени и пыли. Долгое время схема остается прежней, но затем шар уле­тает. Сейчас в нем уже трое.

Брамин сильнее сжимает руку на кровавой подвеске и повора­чивает Колесницу Десяти Энергий в Погоню.

Что-то яростное продолжает происходить на планете. Вся ее поверхность кажется жидким и кипящим шаром, изменяющим форму, выбрасывающим в воздух мощные фонтаны. Происходит несколько ослепительных вспышек, слышится страшный треск. Планета раскалывается. Свет, все заполняющий, невыносимо, не­выносимо яркий, и пыль — неразбериха, осколки.

/

Пропасть

Сложив руки за спиной, Принц Имя Которому Тысяча смо­трит на уничтоженный мир.

Разбитый мир, остатки которого, сплющенные и неровные, вращаются под его ногами, исчезая, удлиняясь, горя, горя, горя.

Затем он смотрит через оптический прибор, похожий на розо­вый лорнет с антенной. Изредка раздается щелчок, и антенна дер­гается. Он опускает ее, потом поднимает, и так несколько раз. В конце концов он откладывает ее в сторону.

— Что ты видишь, брат мой?

Он поворачивает голову и видит рядом с собой гень черной лошади.

— Я вижу живой огонек света, запутавшийся в тех обломках внизу,—говорит он.— Изувеченный, съежившийся, еле пульси­рующий, но все еще живой. Все еще живой...

— Значит, наш отец потерпел неудачу.

— Боюсь, что так.

— Этого не может быть.

И Тайфун исчезает.

Брамин продолжает преследовать шар Анубиса, и он видит то, что не подлежит пониманию.

На изувеченные остатки химических элементов, которые ког­да-то были миром, падает черная точка. Она растет в самой сере­дине света, пыли, неразберихи, растет, пока ее очертания не стано­вятся более четкими.

Это тень черной.лошади, которая падает на руины.

Она продолжает расти, пока не становится размером с конти­нент.

Встав на дыбы, черная лошадь возвышается над всем. Она пухнет, расширяется, удлиняется, пока обломки целой планеты не попадают в нее.

Затем она очерчивается пламенем.

Ничто не лежит внутри этого сверкающего силуэта. Вообще ничто.

Затем пламя спадает, и тень съеживается, отступая, ускользая вдоль длинного, абсолютно пустого коридора.

Затем —не остается ничего.

Как будто мир не существовал вовсе. Он исчез, пропал, ему ка­пут, и Тому Что Кричит в Ночи вместе с ним. И Тайфуна тоже больше нет.

В голову Брамина приходит строчка из стихов немецкого поэта о берегах Рейна. Он не помнит ее источника, но ощущение ему знакомо.

Высоко держа в руке кровавый меч света, он преследует бога смерти.

---

Дата добавления: 2015-10-28