|
Читайте также: |
Наконец-то добравшись до мира Интерлюдии, входя через внезапно появившуюся зеленую дверь, которую поэт открывает прямо в темноту ночи, Оаким и Брамин оказываются в безумном мире многих дождей и религий. Налегке, стоят они на влажном торфе рядом с городом, окруженным ужасными черными стенами.
— Мы войдем сейчас,— говорит поэт, перебирая свою небесно-зеленую бороду.— Мы войдем через эту небольшую дверь слева, которую я заставлю для нас открыться. Затем мы загипнотизируем часовых или укротим тех, которые там могут присутствовать, и пройдем в самое сердце города, где находится храм.
— Чтобы украсть башмаки для Принца,— продолжает Оаким.— Это довольно странное поручение для такого, как я. Если бы только он не обещал назвать мне мое имя—мое настоящее имя — перед тем как я убью его, я не согласился бы сделать это для него.
— Я понимаю это, Лорд Рэндалл, сын мой,— говорит Бра
мин,— но ответь мне, что ты собираешься делать с Гором, который тоже убьет его и который выполняет сейчас другое его поручение только для того, чтобы ему представилась эта возможность?
— Убью сначала Гора, если понадобится.
— Психология всей этой ситуации просто восхищает меня, потому, я надеюсь, ты позволишь задать мне еще один вопрос. Какая разница, убьешь ты его или Гор? В любом случае он будет одинаково мертв.
Оаким задумывается, явно потому, что эта мысль впервые пришла ему в голову.
— Это моя миссия, а не его,— произносит он в конце концов.
— И тем не менее он умрет и в том и в другом случае,— повторяет Брамин.
— Но не от моей руки.
— Верно, но я не вижу здесь никакой разницы.
— Честно говоря, и я тоже. Но это мне поручили убить его.
— Возможно, и Гору тоже.
— Но не мой Господин.
— Но почему у тебя должен быть господин, Оаким? Почему ты не принадлежишь сам себе?
Оаким трет лоб.
— Я... не... знаю... Но я должен выполнить то, что мне велено.
— Понятно,—отвечает Брамин, и, пока Оаким отвлечен таким образом, крохотная зеленая искорка падает с кончика трости поэта на шею Оакима сзади.
Он шлепает себя по шее и чешет ее.
— Что?
— Местное насекомое,— говорит поэт.— Давай продолжим наш путь к двери.
Дверь открывается перед ними, когда поэт стучит по ней тростью, а часовые засыпают от короткой вспышки зеленого пламени. Оаким и Брамин идут вперед к центру города.
Найти храм очень легко, войти в него—совсем другое дело. Здесь, перед самым входом, стоят часовые, опьяненные наркотиками.
Они смело подходят и требуют, чтобы из впустили.
Восемьдесят восемь копий наружной охраны нацелены на них.
— Публичного восхищения не будет до дождя перед заходом солнца,— сообщают им.
— Мы подождем.
И они ждут.
Когда на закате начинается дождь, они присоединяются к процессии мокрых молящихся и входят в храм.
Пытаясь пройти дальше, они тут же натыкаются на трехсот пятьдесят двух опьяненных наркотиками стражников с копьями, которые охраняют вход во внутренний храм.
— У вас есть жетоны поклонников внутреннего храма?— спрашивают их.
— Конечно,— говорит Брамин, поднимая трость.
В глазах капитана они, видимо, являются обладателями таких жетонов, потому что им разрешают войти.
Затем, подходя ближе к Святая Святых, они задерживаются офицером во главе пятисот десяти опьяненных наркотиками стражников с копьями.
— Кастрированы или не кастрированы?—вопрошает он.
— Конечно, кастрированы,— отвечает Брамин красивым сопрано—Освободи нам дорогу.
Глаза его сверкают зеленым светом, и офицер отступает.
Войдя внутрь Святая Святых, они видят пятьдесят стражников и шестерых странных священников.
— Вот они, на алтаре.
— Как мы добудем их?
— Желательно бы украсть,— говорит Брамин, протискиваясь ближе к алтарю,—до того, как начнется показ службы по телевизору.
— Как мы их украдем?
— Может быть, нам удастся подменить их на наши башмаки и выйти в них отсюда?
— Мне это подходит.
— Тогда предположим, что их украли пять минут назад?
— Я тебя понимаю,— говорит Оаким и наклоняет голову, будто произнося молитву.
Служба начинается.
— Хайль, Башмаки,— шепелявит первый священник,— носящиеся на ногах...
— Хайль! — поют остальные пятеро.
— Хайль, хорошие, добрые, благородные и благословенные Башмаки!
— Хайль!
—...которые появились у нас из хаоса.
— Хайль!
—...просветить наши сердца и окрылить наши души.
— Хайль!
— О, Башмаки, которые поддерживали человечество на заре цивилизации...
— Хайль!
— Бесподобные пропасти, окружающие ноги...
— Хайль! Чудесная, удивительная кожа!
— Мы восхищаемся вами!
— Мы восхищаемся вами!
— Мы поклоняемся вам во всей полноте Вашего Сияния!
— Слава!
— О, чудесная обувь!
— Слава!
— О, поступь подошв!
— Слава!
— Что бы мы делали без вас?
— Что?
— Били бы пальцы, царапали кожу, вместо подъема имели бы плоскостопие.
— Хайль!
— Защити нас, твоих поклонников, прекрасная и благословенная обувь!
— Которая появилась у нас из хаоса!
—...в день темный и жуткий......из пустоты горящей......но не сгоревшей...
—...вы пришли успокоить и ободрить нас...
— Хайль!
—...тогда, сейчас и в будущем, навсегда!
— Навсегда!
Оаким исчезает.
Начинает дуть холодный ветер, и что-то туманно мелькает на алтаре.
Семеро предварительно опьяненных стражников с копьями лежат распростершись, и шеи их выгнуты под неестественным углом.
Внезапно рядом с Брамином Оаким произносит:
— Скорее открой нам путь куда-нибудь!
—- Они на тебе?
— На мне.
Брамин поднимает свою трость, останавливается.
— Боюсь, что нам придется немного задержаться,- и глаза его становятся изумрудными.
Внезапно все находящиеся в храме вглядываются в них.
Сорок три опьяненных наркотиками стражника с копьями, как один, издают боевой клич и бросаются на них.
Оаким пригибается и вытягивает вперед руки.
— Таково есть царствие небесное,— комментирует Брамин, на лбу которого холодные капли пота блестят, как асбест.— Хотелось бы мне знать, как это все будет выглядеть по телевизору?
Дата добавления: 2015-10-28; просмотров: 56 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Могущество пса | | | Булавка и жезл |