Методологический плюрализм в психологии

В заключение первой главы мы уже говорили об отсутствии четких кри­териев выбора адекватных методологических средств, способных обеспе­чить методологическую помощь, когда возникает острая необходимость в ней при решении той или иной конкретно-научной задачи. При этом речь идет о методологическом знании любого уровня из четырех, пере­численных в 1 главе, — будь то выбор методики, психологической тео­рии, общенаучного или философского подхода. В этом случае прихо­дится ставить «методологический эксперимент», результаты которого постфактум подтвердят или опровергнут наши ожидания (методологи­ческие упования). Тем более не обоснованы надежды на построение не­которой универсальной и единой методологической теории, адекватной для использования в психологическом исследовании любого уровня.

Ситуация множественности методологических подходов и, соответ­ственно, средств методологического анализа, которые одновременно являются и истинными (если это понятие вообще применимо к мето­дологическому знанию), адекватными, и ложными (неадекватными) в зависимости от множества привходящих условий, провоцирует са­мые разные установки исследователей и практиков относительно роли методологического знания и целесообразности его использования в конкретном исследовании, а также разные «методологические эмоции».

Часть психологического сообщества (особенно значительная среди практикующих психологов) полагает, что всякая методологическая рефлексия уводит от сути дела в дурную бесконечность бесплодного философствования и вербализма — позиция, перекликающаяся с уста­новками позитивизма.

Прямо противоположную позицию можно обозначить как «мето­дологический ригоризм» или «методологический монизм». Его сторон­ники считают, что должна существовать единственная «подлинно на­учная» методология, строгое следование которой является критерием научности. Призыв к построению такой методологии часто можно услышать из уст «ностальгирующих» по временам, когда такую функ­цию почти директивно исполняла марксистско-ленинская методоло­гия науки. Однако современные концепции природы и сущности науч­ного знания оставляют все меньше надежд на то, что построение такой методологии в принципе возможно.

Другие считают, что выбор методологической позиции произволен, и его можно делать исходя из своих субъективных вкусов и предпоч­тений. Такую позицию можно было бы назвать «методологическим анархизмом», но этот термин уже используется в несколько ином зна­чении [Юревич, 2001]. Роль методологии сторонниками этой позиции также оценивается достаточно низко.

Сторонники «методологического либерализма» полагают, что раз­ные типы психологического объяснения релевантны разным уров­ням детерминации психического, при этом каждый уровень или слой обладает самостоятельной значимостью и принципиально незаменим ни одним другим. При этом в качестве основного поля приложения сил методологии предлагается рассматривать переходы между раз­ными уровнями, а наиболее перспективным каркасом для построе­ния связной системы психологического знания «представляются ком­плексные, межуровневые объяснения, в которых нашлось бы место и для смысла жизни, и для нейронов, и для социума...» [Юревич, 2001, с. 17].

Наконец, сторонники «методологического плюрализма» полага­ют, что в принципе нельзя рассчитывать на создание единой психо­логической теории за счет связывания принципиально различных предметов анализа за счет «комплексных межуровневых переходов». Такой позиции придерживаются и авторы данного учебника. По­скольку каждая теория конституирует свой предмет и метод иссле­дования, построение единой теории психического предполагало бы создание универсального метода исследования психической реаль­ности. При такой постановке вопроса перспективы появления та­кой теории даже в отдаленной перспективе представляются нере­альными.

Методологический плюрализм — система взглядов, согласно кото­рой адекватность тех или иных методологических средств психоло-

гического анализа (включая и собственно психологические теории на уровне конкретно-научной методологии) может быть выявлена только в ходе «методологического эксперимента», и не может суще­ствовать теория даже самого высокого уровня, которая бы априори была пригодной для преодоления вновь возникающей познаватель­ной трудности.

Именно на такую роль претендовала бы «единая теория психиче­ского». Понятие методологического плюрализма практически синони­мично понятию «полипарадигмальности» психологии, по крайней мере на современной стадии ее развития. Но прежде чем перейти к пред­ставлению множественности парадигмальных подходов в психологии, обсудим еще одну позицию, которая предполагает невозможность вы­деления парадигм как исследовательских логик безотносительно к содер­жанию теорий.

6.5. Методология без обшепсихологической теории и в контексте логики науки

Справедливости ради следует указать, что именно Г. П. Щедровицкий (1929-1994), ставший лидером нового типа занятий методологией, впервые сформулировал взгляд на академическую психологию как исчерпавшую свои объяснительные возможности и обосновал необ­ходимость рассматривать широко понятую практику как основание новой психологии, которая будет противостоять сциентистски ориен­тированной академической психологии [Щедровицкий, 1997].

В пятидесятые годы началась работа Московского логического кружка, в котором первоначально идеи методологии как особой об­ласти знания обсуждались Щедровицким в содружестве с А. А. Зи­новьевым, Б. А. Грушиным и чуть позже — М. К. Мамардашвили. В последующем оформилась деятельность Московского методологи­ческого кружка (ММК), где Щедровицкий стал лидером нового типа сообщества — единомышленников по культивируемому способу за­нятий методологией науки.

Начав с эпистемологии и раскрытия образцов научного мышления (от Аристотеля и Декарта до Маркса), этот методологический семинар сформулировал принципы воспроизводства мыследеятельности, кото­рые практически были реализованы в распространении системо-дея-тельностных игр. Мы не будем касаться далее работ этого автора пото­му, что разработка общей теории деятельности не была ориентирована здесь на запросы развития собственно психологической теории. Разра-

ботка методологических средств мыслилась здесь в ориентировке на междисциплинарные исследования. Регулирование процесса интеллек­туальной междисциплинарной коммуникации «в основном лежало на плечах Г. П> [Журнал практического психолога, 2004, с. 20]. Реализация системного подхода фокусировалась здесь на средствах методологиче­ской организации мышления и деятельности самих методологов либо его приложения в практических сферах, но не применительно к по­строению общепсихологической концепции.

Однако существовала и другая позиция в отношении к тому, воз­можна ли методология как общая логика науки безотносительно к те­оретическому и понятийному аппарату отдельной научной дисципли­ны. Она представлена в работах А. А. Зиновьева. Его высылка из страны прервала возможный диапазон влияния его идей. Но одна из них и сегодня актуальна и дискуссионна в психологии. В параграфе «Мето­дология частных наук» в книге «Логика науки» (1971) он обосновал позицию, согласно которой методология конкретной науки — это ее часть, а не выстроенная рядом система методологических ориентиров для построения теории. Специальные занятия методологией, по Зи­новьеву, — это скорее критерий неблагополучия науки (ее кризиса). Другое дело, что эта часть науки имеет ряд особенностей, неотдели­мых от особенностей ее понятийного аппарата и связанной с ним ло­гики умозаключений.

Логику науки обсуждать можно (как и основания формальной ло­гики и любых логик). Но если речь идет об общедоступной логике, то она тривиальна и бесполезна (имеется в виду, что она реализуется в виде логической компетентности всеми профессионалами). Если же она не тривиальна, то, значит, требует специальных усилий и будет доступна только узкому кругу профессионалов. Таким образом, спе­циальное занятие логикой — не с точки зрения повышения логической компетентности, а как методологией своей науки, — не может быть массовым, и не с ним связано развитие конкретной области знаний. Решение методологических проблем любой науки есть исследование в области именно этой науки. Но это не локализованная область наря­ду с другими исследованиями, а разбросанная по другим исследова­ниям проблематика. И далее Зиновьев приводит суждение, которое для психологии, а точнее для темы путей выхода из кризиса, может звучать кощунственно, поскольку он говорит о парциальной роли ме­тодологии, а не о ее системообразующей роли в построении теории.

«Методология конкретной науки нужна (если она вообще нужна) для решения не обязательно всех проблем этой науки, а лишь для

некоторых, может быть даже для решения одной-единственной пробле­мы. И ничего унизительного для нее в этом нет. Иногда целая наука может работать сотни лет, чтобы решить одну-единственную задачу, и этим существование ее будет оправдано, если эта задача стоит того.

По содержанию специальная методология той или иной науки есть совокупность исследований, включающая обработку языка этой науки (ее терминологии и утверждений), исследование, усовершенствование и изобретение ее теорий, выявление и исследование ее эвристических допущений... и т. д. — т. е. вся та работа, которую выполняют так называ­емые теоретики данной науки (а не логики и методологи вообще)» [Зи­новьев, 1971, с. 260]. Таким образом, целью занятия методологией явля­ется не конструирование особой систематической методологии (с этой точки зрения в психологии невозможна профессионализация «методо­лог»), а осознание наукой своих парадигм — в том числе и тех допущений, которые приняты отнюдь не логично (или логично предложить прямо противоположное; логика допускает и то и другое, поскольку не вмеши­вается в содержание теории). С этой точки зрения утверждение, что каж­дый психолог сам себе методолог, имеет больше оснований для своего существования, чем положение о том, что психолог должен воплощать в своем исследовании кем-то другим (Методологом с большой буквы) вы­строенный аппарат научных понятий. Другое дело, что психолог не дол­жен грешить против логики, проявляя логическую некомпетентность (ре­дукционизм в построении теоретической системы, артефактные выводы и пр.)¹.

И наконец, осознание допущений в рамках конкретной науки — это также и осознание метода соотнесения теории и опытных данных. Для психологии в свое время такой судьбоносной проблемой стало осо­знание возможностей и ограничений метода интроспекции, позже — построение критериев объективного метода в психологии. Сегодня в психологии осознается проблема освоенности и ограничений экспе­риментального метода.

¹ Наивно полагать, что логическая компетентность так же освоена психоло­гами, как и представителями других наук. Об этом свидетельствует необходи­мость написания в учебниках специальных разделов о наиболее встречаемых в психологических исследованиях ошибках умозаключений в выводах.

Дата добавления: 2015-10-28