Возникновение представлений о психологической причинности

Ранее нами было показано, что выделение научного психологического знания происходило в ходе формирования ассоцианистского направле­ния, причем на разных основаниях в рамках философии (метафизики) и физиологии. Первоначально на его становление существенно влияли успехи естествознания, что выражалось в принятии идеи детерминизма — сначала механистического, потом биологического. Дальнейшее развитие психологической науки было связано с изменением как общих объясни­тельных принципов, включающих те или иные представления о детер­минизме, так и психологических научных парадигм в понимании при­чинности. В данном параграфе представлены методологические схемы понимания причинности в ориентировке на то, что в учебном пособии возможно развести эти две взаимосвязанные линии психологического объяснения (детерминизм и причинность), поскольку они не полностью совпадали в логике развития психологических концепций и методов как методологических оснований раскрытия психологических закономер­ностей.

Эволюция психологической мысли до научной революции XVII в. использовала представления предмеханистического детерминизма. Период движения психологических представлений в сторону перехо­да на этап, соответствующий классической картине мира, следовало

бы начать с философии Рене Декарта, шагнувшего за рамки схоластики и заложившего основы дуализма в понимание причинной детермина­ции на ином уровне, чем это прослеживалось у Аристотеля. Он развел детерминацию действия человека по разным уровням — тела и души, сформулировав психофизическую проблему и дав ее решение в рам­ках гипотезы взаимодействия.

Психическое (образ) не включалось в причинные условия действия тела (как автомата). Причина полагалась вовне — в раздражителе. Непротяженная духовная субстанция не могла анализироваться с де­терминистских позиций. Но с таковых могли объясняться движения организма как автомата, т. е. машины. К этому времени относится по­явление термина «механизм» как обозначение устройства, действую­щего согласно законам механики (позже он стал использоваться в бо­лее широком смысле). Движения души совершались в картезианской картине человека по своим законам; им не требовалось причинного обоснования, поскольку они не относились к системе пространствен­но-временной причинности, действующей во внешнем мире.

Далее остановимся на том представлении, которое характеризова­ло первое психологическое понимание причинности, связанное с вы­делением психологии в самостоятельную область знаний.

С XVII по XIX в. классическая наука проделала большой путь в изменении понимания принципа детерминизма, что активно исполь­зовалось первыми психологическими концепциями, начиная с выде­ления психологической проблематики в исследованиях Дж. Локка и X. Вульфа, мыслящих изначально психологию в рамках философ­ского знания. Позже на смену этим концепциям пришли идеи биоло­гического детерминизма.

Ассоциативное направление (включая примыкающую к нему концеп­цию И. Ф. Гербарта) в первой половине XIX в. представило первую кон­цепцию психологической причинности. Этим оно отличалось от ассоци-анизма более раннего времени (периода развития классической науки), «пафос которого состоял в том, чтобы объяснить связь и смену психиче­ских явлений объективной динамикой телесных процессов (которая, в свою очередь, понималась сперва по типу механики, затем — акустики)» [Ярошевский, Анцыферова, 1974, с. 188]. Сходство в позициях англий­ских и немецких сторонников эмпирической психологии было в том, что они отказались искать причинные обоснования психического в таких об­ластях, как душа, с одной стороны, и физиология — с другой.

Если до этого периода идея закономерного в протекании психиче­ских процессов основывалась на апелляциях к физическому или фи-

экологическому, то теперь психическое стало выступать в качестве са­мостоятельной реальности, характеризуемой не только спецификой явлений, но и спецификой законов как закономерностей душевной деятельности, не сводимых к другим.

Ассоциация стала рассматриваться в качестве основного причин­ного основания психического бытия, а поскольку психология в этот период мыслилась как изучение сознания, то и механизм ассоциа­ции стал рассматриваться как имманентный принцип сознания. Поз­же с развитием экспериментального метода в психологии, позволив­шего завершить выделение психологии в самостоятельную науку, научным сообществом было принято другое понимание причинно­сти, или каузальности, опирающееся на понятие действующей причи­ны (воздействия). Формирование научно-категориального аппарата также являлось истоком формирования психологии как отдельной области научных знаний. И критерии научности в психологии изме­нялись в связи с динамикой подходов к пониманию принципа при­чинности.

Однако, чтобы более четко представить вклад развития эксперимен­тального метода в изменения понимания причинности, следует вер­нуться в глубь веков — к учению Аристотеля, выделившему четыре вида причинности.

Отличие в понимании причинности у античных мыслителей и ис­следователей в эпоху классической науки состоит в том, что в эпоху античности причинность не связывалась с воздействием. Именно есте­ственно-научная парадигма утвердила понимание физической причин­ности как включающей представление о том, что одна материальная точка может действовать на другую, будучи разделенными в простран­стве и времени. Целесообразность же тогда еще не рассматривалась в контексте приспособления индивида (организма) к среде.

Аристотель распространил понятие «причины» на все мироздание. «Конечная», или «целевая», причина была введена для указания спе­цифики регуляции поведения живых тел. Всего, согласно «Метафи­зике» Аристотеля, следует выделять следующие четыре вида причин, связанных между собой:

• первая причина (causa materialis) — материя или субстрат;

• вторая (causa formalis) — формальная, а точнее — формы или об­
раза вещи, отражающая «...сущность, или суть бытия вещи...»;

• третья — целевая причина (causa finalis) — «то, откуда начало дви­
жения»; при этом под движением имеется в'виду не только про­
странственное перемещение, но и качественное изменение;

• четвертая {causa efficiens) — причина, противолежащая последней, а именно «то, ради чего», «или благо...».

Его метафора изготовления вещи как деяния мастера демонстрирует, что ни одна из названных причин не подлежит рассмотрению в каузаль­ной связи. Каждая их этих причин по-своему определяет суть, происхож­дение и назначение вещи, но ни одна не является воздействующей¹.

По Аристотелю, одушевленное тело имеет причину движения в нем самом, тогда как машина, механическое орудие, приводится в движение извне, обманывая природу, пользуясь неким ее секретом. Человек яв­ляется природным телом, но для него целевая причина лежит в Уме (Нус по Аристотелю). Аристотель мыслил душу и тело нераздельными, и его целевая причина выражала установку, что «природа ничего не делает напрасно». Телеологический характер третьей причины означал перво­начально ориентированность на цель того, в чем нераздельно представ­лено биологическое и психическое. Это скорее целесообразность, чем направленность действия психологически понятой целью (как созна­тельным предвосхищением).

После краха античности в религиозном учении Августина телеоло-гичность как целевая направленность приобрела форму индетерминиз­ма. Но развитие науки выдвинуло иной принцип причинности, за ко­торым и закрепилось название каузального; и он означал прорыв в понимании причины — как воздействия, следствие которого пред­определено законом (необходимостью и достаточностью условий для его проявления). Причинно-следственный вывод как научный вывод о каузальных взаимоотношениях между явлениями не был развитием аристотелевских представлений о причине в смысле «начала движе­ния». В науке Нового времени сложилось иное понимание причинно­сти. Это идея воздействующей причины, которая и была воспринята в схемах реализации экспериментального метода.

Дата добавления: 2015-10-28