Января 1987 — встретила Сета Клирвотера сегодня. Он пригласил меня потусоваться.

- Ты знаешь Мейсенов?

Я не знала Мейсенов.

- Хм, да, - соврала я, делая шаг в сторону от мальчика, который остановился у моего шкафчика, чтобы совершенно случайно задать мне этот вопрос. Он был высоким, даже тогда, возможно около шести футов. Когда вырос, достиг шести с половиной. У него были большие карие глаза и густые каштановые волосы, выбритые на затылке и висках, и падали на глаза спереди.

Сет был скейтбордистом, я — нет. В одной руке он держал скейтборд, как доказательство того, что он отличался от большинства студентов, включая меня. Он улыбнулся и подошел ближе, как будто мы уже знали друг друга.

Мы не знали, но собирались узнать. И узнали друг друга очень хорошо.

В школьных коридорах между классами было очень тесно. Более трех тысяч студентов учились в школе, рассчитанной на количество в два раза меньше. И как результат, мы вынуждены были делить шкафчики. Моя соседка по шкафчику, Джессика, кинула на меня злой взгляд, когда я постаралась отойти назад, чтобы образовалось пространство между мной и Сетом. Она толкнула меня локтем в бок и кашлянула.

- Ой! - пискнула я.

Глаза Сета устремились к ней. - Осторожнее, Шевелюра! - прорычал он. Он со стуком опустил скейт на пол в качестве предупреждения.

Глаза Джессики расширились, она махнула своими волосами и удалилась.

Я прикрыла рот рукой, чтобы сдержать смех. Прическа-пуф Джессики и химзавивка были жесткие, как пластик, уложены и начесаны прямо вверх и вопреки гравитации и чувству стиля — действительно, шлем из волос.

Сет положил руку на шкафчик над моей головой и наклонился ко мне, так что его грудь была прямо перед моим лицом. До этого я не заметила, что на нем была надета футболка с изображением концерта Мейсенов.

Я знала, кто такие Мейсены... немного. Они были группой, которую слушали скейтбордисты и дети, которые одевались в черное. Они были одной из тех групп, о которых невозможно было узнать. Это был 1987 год; до интернета, до Твиттера, до Фейсбука — это было тогда, когда люди еще могли о чем-то не знать, например, о группах или точках G. Это было время, когда девушки были слишком застенчивы, чтобы задавать вопросы, ходить по коридорам школы в темноте, и иногда немного смущаться из-за того, что не знают многих вещей.

- Так ты их знаешь? - спросил Сет и улыбнулся мне.

- Да, полагаю, - снова соврала я, вероятно просто потому, что он говорил со мной. Он был большим, милым, и напугал Джессику. Она была стервой со мной весь год.

- Клево, потому что придут сегодня вечером пара друзей посмотреть нелегальное видео их концерта, которое я только что раздобыл.

- Сегодня вечером?

Это были ночные посиделки. Я не знала, что люди собираются вместе по ночам. Я определенно никогда так не делала.

- Хочешь пойти? - спросил он.

Я хотела пойти. Приглашение Сета было самой непродуманной и интересной вещью, которая случилась в моей неотмеченной событиями школьной жизни. Я никогда не разговаривала с ним раньше и не знала никого из его друзей, но я наблюдала за ними. Я наблюдала за всеми; вот что я делала.

Ребята, с которыми зависал Сет, носили рваные, черные футболки и мешковатые клетчатые штаны, головы их были частнично выбриты, и даже девушки прокалывали уши, носы и брови. И они слушали музыку, которую не играли на WBLI (радиостанция http://www.wbli.com/ - пп) или WALK (http://www.walkradio.com/main.html — пп) и не продавали в торговом центре. Они курили сигареты, прогуливали уроки и зависали под мостом на пляже.

- Да, ну, я думаю, пойду, - сказала я заикаясь, стараясь выглядеть спокойной. Оглядываясь назад, я не уверена, что даже отдаленно выглядела спокойной.

Улыбка Сета стала до ушей. - Какой у тебя следующий урок?

- Английский, кабинет двести шестнадцать.

- Я провожу тебя, - предложил он, отталкиваясь от шкафчика. Я заметила, что у него неплохие бицепсы под мешковатой рубашкой.

- Хорошо.

Люди смотрели, как Сет шел со мной на следующий урок. Вы можете подумать, что я только и мечтала, чтобы люди смотрели на меня, потому что я подросток, но нет, они действительно пялились. Спортсмены, гвидо (итальянский американец, проживающий, как правило, в Нью-Джерси, обидное прозвище — пп) и ботаники может и не тусовались с Сетом и его командой, но все знали, кто он такой. И никто не знал меня. Это стало причиной крупных сплетен, по крайней мере между четвертым и пятым уроком в тот день.

Сет был разговорчив, пока мы шли по извилистым коридорам школы, но сейчас я не помню ничего, о чем он говорил. Я уверена, что у меня в одно ухо влетело и из другого вылетело в тот день, когда я смотрела, как люди пялятся на меня, и старалась улыбаться и кивать соответственно. Хотя, я помню, как горели мои щеки. И я помню, как он держал скейтборд в одной руке, а другую засунул глубоко в карман. Я помню его развязность, когда он шел очень близко ко мне, достаточно близко, что я испугалась, что он может почувствовать запах моего тела.

Он оглядел меня с ног до головы, когда мы остановились у дверей моего класса по углубленному изучению английского. - Ты такая стильная. Это потрясающе, - сказал он, улыбаясь.

Я не знала как воспринимать это.

- Мне нравится эта блузка, - продолжил он, когда я не ответила.

Я купила эту синюю водолазку в The Gap (http://www.gap.com/) Она прекрасно подходила к моей синей клетчатой юбке... и моим колготкам. В те дни я одевалась довольно одноцветно.

- И эти кеды, - добавил он и пнул мои сникерсы. - Мило.

Мое сердце трепетало по причине, которую я не могла понять. Может быть это были его большие карие глаза. Может это из-за того, что он выглядел таким нетерпеливым. Может из-за того, что странный парень заговорил со мной. - О, ну, спасибо.

Сет наконец вынул руку из кармана. Он держал небольшой помятый листок бумаги.

- Вот мой адрес и мой номер. Но не звони. Мои сестры ответят и превратят мою жизнь в ад.

Сет протянул мне клочок бумаги, теплый и влажный от его ладони. Он планировал заранее. Мой разум пошатнулся.

- Может быть в восемь? - спросил он. Ребята обходили и странно смотрели на нас, когда потоком заходили в класс. Такие люди, как Сет, не тусуются около кабинета по углубленному изучению английского языка.

- В восемь? - я посмотрела на адрес. Мне нужна будет машина, и я должна поговорить с отцом. В восемь часов, вероятно, было еще безопасно; хотя я не знала, когда вернусь домой.

- Хорошо, в восемь, - сказала я, когда прозвенел звонок.

- Круто, Белла. Увидимся.

***

Я работала в магазине спортивных товаров Ньюмана в торговом центре, с конца моего первого курса. Каждый день я садилась на автобус, который привозил меня туда, и у меня обычно было около двадцати свободных минут до начала смены. В тот день я использовала каждую секунду моего свободного времени.

Я промчалась мимо... Шевелюр, хихикая над новым прозвищем, которое у меня ассоциировалось с ними, и я была достаточно осторожна, чтобы не столкнуться с криминально настроенными типами, и беспокоилась и волновалась, что могу встретиться с некоторыми скейтбордистами, но не встретилась, пока прыгала и прокладывала свой путь к Миру Музыки.

Я особо не надеялась, что найду то, что мне нужно, когда проскочила мимо макета Джона Бон Джови в натуральную величину, ко входу в крошечный магазинчик. Боги альтернативного рока благоволили мне в тот день, хотя, под двадцатью пятью старыми записями Captain and Tenille (http://www.captainandtennille.net/), глубоко спрятаных в ящике, я нашла копию Мейсенов. Как я выяснила позже, это был первый одноименный альбом группы.

***

У меня до сих пор есть кассета. Я порылась под записными книжками и письмами и вытащила ее, поворачивая в руках. Пластиковый корпус был поцарапанным и изношенным, но содержимое в идеальном состоянии. Я так много слушала Мейсенов за эти годы, что музыка заикалась к середине альбома. Конечно, я перестала слушать, как только все случилось.

Я бросилась направо к магазину Ньюмана, как только купила кассету, вставила ее в свой Walkman и перемотала на начало. Я разобрала как можно больше текстов и останавливала музыку каждые несколько секунд, чтобы записать строки в маленький блокнот для проведения инвентаризации на складе.

Я сказала Сету, что знаю Мейсенов, и у меня была только одна кассета, чтобы помочь пройти этот лживый путь до конца.

Меня ошеломил повторный фальцет, запись была нечеткая, грубая и необработанная, и все это в совокупности делало процесс изучения текстов очень трудным. Не говоря уже о том, что присутствовали крики и много неожиданных изменений темпа и бормотание, разговоры о том, чтобы клеить и цепляться к кому-то, о нижнем белье и смерти.

Не могу сказать, что мне нравилось это, но я не слушала это с целью полюбить. Это был как экзамен, а я была действительно хороша в экзаменах.

Я запомнила дату выхода альбома, членов группы, лейбл и студию на котором он записывался, и людей, которые делали мастеринг, (даже если понятия не имела, что такое мастеринг). Я помню, смотрела на размытые силуэты на обложке, пыталась придумать что-то подходящее высокохудожественное, что можно было сказать об этом. Все что я могла понять, это сильный подбородок, спутанные волосы и потупленный взор. И не было способа узнать, находясь в этом грязном узком складе, что эти глаза были ярко-зеленые, как трава, и что в один прекрасный день эти глаза будут смотреть на меня.

Я провела по силуэту, который держала в руках, затем перевернула кассету и прочла список песен. В середине списка я остановилась.

Я влюбилась в тот день двадцать четыре года назад — на середине первой стороны пленки. Я забыла о моем ускоренном курсе зубрежки о Мейсенах, и я влюбилась в песню. Это была колыбельная про монстров, ножи и смерть, но тем не менее колыбельная. От нее у меня перехватило дыхание.

***

- Что такое, мамочка?

Я вздрогнула и практически выронила кассету, которую держала.

- О, детка, я не слышала, как ты вошла, - ответила я, затаив дыхание, когда моя дочь вошла в комнату, потирая заспанные глаза.

- Что это? - спросила она снова, кивая на кассету в моих руках.

- Я купила это в один очень, очень особенный день, Малышка. В тот день, когда я купила ее, моя жизнь изменилась навсегда.

- Да? - спросила она, мгновенно оживившись, придвигаясь ближе.

Я положила кассету ей в руки. Она посмотрела на силуэт вокалиста на обложке. Она провела по нему своим маленьким пальчиком. - Он выглядит моложе.

- Для меня он был действительно взрослым, но я влюбилась... в его музыку в любом случае.

- Ты любишь их больше всего, так? - спросила она, приближая кассету к лицу и рассмотрела ее более внимательно. Сложно сказать имела ли она ввиду группу или фото Эдварда Каллена. Вряд ли это имеет значение.

- Да, - ответила я. - Больше всего.

Дата добавления: 2015-10-28