Мена лошадьми

С проклятиями на устах повернул Кольхаун коня, чтобы оставить меловую прерию, где затерялись следы всадника без головы.

«Нет смысла ехать дальше! Никому не известно, ку­да он ускакал. Если я отправлюсь к речке, может быть встречу его опять. Но жеребец мустангера не хочет меня подпускать, как будто бы эта бестия знает, что мне нужно. Один удачный выстрел— и его странствия пре­кратились бы. Где мне достать быстрого коня, который мог бы догнать мустанга,— пусть это стоит двести, пусть триста долларов?!»

После этих размышлений Кольхаун покинул меловую прерию. Он ехал быстро, не щадя своего измученного коня.

Не прошло и часа, как Кольхаун уже въезжал в рощу акаций, прилегающую к плантациям Каса-дель-Корво.

Вдруг послышался топот копыт. Кольхаун увидел всадницу— Исидору Коварубио де Лос-Ланос.

Исидора знала: Кольхаун влюблен в женщину,кото­рую она ненавидела. Кольхаун знал,что Исидора влюбле­на в человека, которого он не только ненавидел, но решил погубить. Оба они, вероятно, были бы не прочь избежать этой встречи. Исидора ограничилась бы кивком головы, проезжая мимо,— меньше внимания трудно было бы проявить. И он, вероятно, сделал бы то же. Однако внезапно Кольхауна осенила мысль, совершенно изменившая его намерения. Он натянул поводья своей ло­шади, загородил путь молодой мексиканке, снял фураж­ку и, вежливо поклонившись, вступил с ней в разговор.

Делать было нечего— Исидоре пришлось покориться.

— Простите меня, сеньорита,— сказал Кольхаун.— Я знаю, что очень бестактно останавливать вас таким способом и особенно мне,к сожалению совершенно чужому для вас человеку.

— Пожалуйста, без извинений, сеньор. Если я не ошибаюсь, мы ведь с вами уже встречались— в прерии около Нуэсес.

— Да, да, вы правы,— сказал Кольхаун запинаясь: он вовсе не желал, чтобы об этом вспоминали.— Мне с вами хотелось поговорить не об этом, а о том, что было после того, как вы галопировали по краю обрыва. Мы все были поражены вашим внезапным исчезнове­нием.

— Чему же было удивляться, кабальеро? Пуля, пу­щенная кем-то из вас, освободила меня от преследова­телей. Я увидела, что они повернули обратно, и решила продолжать свой путь.

— Я не говорю, сеньорита, что был одним из тех, кто удивился вашему внезапному исчезновению. Я пред­полагал, что у вас, вероятно, были свои соображения, вследствие которых вы не спустились к нам. Нас всех поразило ваше изумительное искусство ездить верхом. И какая у вас лошадь! Казалось, что она просто сколь­зила, а не галопировала. Если я не ошибаюсь, вы и сей­час на ней? Простите меня, что спрашиваю вас о таких пустяках.

— Дайте вспомнить… я езжу на многих. Да, мне кажется, что именно на этой я была в тот день. Да, да, совершенно правильно. Я вспоминаю, как она предала меня.

— Предала вас? Каким образом?

— Она сделала это дважды. В первый раз, когда приближался ваш отряд. Во, второй раз, когда индей­цы— боже мой, не индейцы, как потом мне сказали!— подкрадывались через заросли.

— Но чем же она вас предала?

— Она заржала. Хорошо тренированная лошадь ни­когда этого не сделает. Ну, ничего. Как только вер­нусь на Рио-Гранде, я ее там брошу. Пусть возвращает­ся на пастбище.

— Что вы, сеньорита! Может быть, мне не следовало бы вам этого говорить, только, по-моему, это очень несправедливо.

— Что несправедливо?

— Из-за пустяка отказаться от такого прекрасного коня. Я бы дал многое, чтобы обладать им.

— Вы шутите, кабальеро! Он ничего особенного собой не представляет. Может быть, только немного красивее и быстрее заурядной лошади. У моего отца пять тысяч подобных ему, и многие из них красивее и, без сомнения, быстрее его. Он, правда, вынослив и хо­рош для больших переездов, поэтому я и еду на нем сейчас. Я на пути в Рио-Гранде. Если бы не это, с удо­вольствием отдала бы его вам или любому, кто проявил бы такое же горячее желание владеть моим конем.

— Простите меня, сеньорита, — сказал Кольхаун, принимая деловой вид, но с некоторой нерешительностью в голосе.— Если вы так расцениваете вашего серого мустанга, то я рад обменяться с вами. Моя лошадь не столь красива, как ваша, но я могу вам смело обещать, что она благополучно доставит вас до дому и хорошо будет вам служить и дальше.

— Что вы, сеньор!— воскликнула Исидора, не скры­вая своего изумления.—Обменять вашего прекрасного американского коня на мексиканского мустанга? Это слишком великодушное предложение и звучит просто шуткой. Знаете ли вы, что на Рио-Гранде за одну вашу лошадь дадут три, а то и шесть мустангов?.

Кольхаун знал это очень хорошо. Но в то же время он не сомневался, что быстроногий мустанг ему нужнее нескольких десятков таких битюгов, как его. И не только своего неповоротливого коня— любую сумму денег впридачу готов был отдать капитан за этого питомца прерий.

— Если это не шутка, сеньор,— все еще сомневалась Исидора,— то пожалуйста, я не возражаю против мены.

— Я говорю совершенно серьезно, сеньорита.

— Тогда берите его,— сказала она, соскакивая с седла и начиная расстегивать подпругу.— Седлами нельзя нам обменяться: ваше будет слишком велико для меня.

Кольхаун был так счастлив, что не находил слов для благодарности. Он поспешил помочь девушке снять седло. После этого он снял и свое.

Не прошло и пяти минут, как мена лошадьми была закончена. Сёдла и уздечки остались за старыми хозяе­вами.

Исидоре все это показалось очень забавным. Она с трудом удерживалась от смеха.

У Кольхауна же к этому делу было совсем другое отношение. Перед ним была серьезнейшая цель.Без особых разговоров, сказав лишь обычное «прощайте», они расстались друг с другом. Исидора поехала на аме­риканской лошади, а капитан продолжал свой путь к гасиенде Каса-дель-Корво на сером мустанге.

Глава LXXIX

Дата добавления: 2015-10-28