Цена марсианских яблок

Около памятника первым переселенцам сидел старик. Шестидесятиградусный мороз не тревожил привычного к холоду старожила.

– Это бесчеловечно, – из-за дыхательной маски голос звучал глухо.

Проходивший мимо парень остановился. Он знал, из первых переселенцев не выжил никто. Тысячи рабочих, инженеров. Все они упокоились в песках Марса. Слишком жёсткое излучение, от которого, вопреки расчетам, защитные экраны не спасали… Дети рождались больными… Взрослые быстро старились и умирали… Так провалилась первая попытка колонизировать Марс. Решили, прежде чем люди смогут жить и трудиться на Марсе, нужно изменить самого человека.

Через столетия сюда прилетели эти новые люди. Они построили энергетический щит, надёжно защищающий всю планету от жёсткого излучения и потери атмосферы. Недалёк тот день, когда здесь появятся колонисты, с перенаселённой Земли. А потом как пелось в древней песне: «И на Марсе будут яблони цвести».

– Это бесчеловечно, – повторил старик.

– Да, столько смертей. Расчёты оказались неверны…

– Ты о чём, парень? – вскинул седые брови старик. – Что ты можешь знать? Детей выкупали у родителей. Меняли генную структуру. А отбракованным даже не давали умереть по-человечески – скрывая чудовищные эксперименты, уничтожали. Дети детей, прошедшие испытания, подвергались ещё более жёсткой селекции. И так снова и снова: нужные генетические мутации, испытания, отбраковка. Пока не появились мы, способные выполнить в нечеловеческих условиях человеческую работу.

Молодой этого не знал, как и никто из них… Кроме старика.

– Мы для них недочеловеки, рабы. И нам не будет здесь места. Запланированная среднегодовая температура на планете пятнадцать градусов. А для нас выше нулевой отметки – это уже невыносимая жара. Куда нас потом? Осваивать новые миры? Но теперь научились делать роботов, таких же сообразительных как люди. Мы уже не нужны. И куда нас? В расход, как когда-то не прошедших отбор наших братьев и сестёр?

Старик поправил маску. По щеке, застывая кристалликом льда, ползла слеза.

Марсоход Х

Колян, внимательно, разглядывал блестящие бока новехонького марсохода. В каждом движении прищуренных глаз чувствовалось, что он механик бывалый.

- Надо его как-то назвать. И имя у него должно быть величественное. Традиция такая у нас. Чтобы не сломался!

Санек с уважением внимал каждому слову старшего товарища.

Рядом крутилась местная марсианская пацанва, стрелявшая периодически покурить.

- Тимоха! Докручивай скорей болты и выезжай! С карьера звонили уже,- торопил бородатый бригадир Семеныч, крича из окна ангара,- и это, путевые листы подпиши.

- Сейчас, сейчас!- ответил Санек, открывая банку с краской.

- Называете? Ну, ну,- деловито произнес приплевшийся из бытовки слесарь Федя.- Надо, чтоб имя было как у великого завоевателя, тогда точно не сломается. Кто там у нас в степях воевал?

- О, точно, назовем Чингисхан!- радостно воскликнул Тимоха.

- Нет. Не пойдет. Чингисхан уже есть в четвертой бригаде,- сказал Колян.

Тимоха почесал металлический затылок. Школьная программа вспоминалась тяжело.

- А! Батый! Назовем Батый!- вспомнил вдруг новоиспеченный водитель.

- Батый тоже есть. Иваныч так свою ласточку назвал,- произнес всезнающий Колян.

Тимоха снова задумался.

- Ура! Есть! Назовем Мамай!

- Не! Мамаем не пойдет! Его же разгромили еще в далекущем 1380. С таким именем точно разобьется. Жди поломки!

- Ладно, ладно. Что нить другое удумаем. Надо у Семеныча спросить. Он, я видел, книжки читает. Электрические.

- Семеныч!- заорал Федя.- Подскажи нам хана. Только крутого.

- Хубилай! Круче некуда.- Тимоха! Ну, ты идешь?

- А кого он завоевал, этот Хубилай?

- Китай. А еще Бирму, Камбоджу и Корею.

Тимоха расплылся в улыбке и начал писать.

- Ху…

- Блин! Тимоха! – не унимался бригадир.- Потом допишешь! Заполняй путевку и езжай! Второй раз звонили!

Ребятишки обступили сверкающий марсоход…

«Вот гаденыши мелкие! Писатели хреновы!» - зло ворчал про себя Тимоха, направляя тарахтящую машину к карьеру.

Уже подъезжая, он немного успокоился:

«Зато, ну никак уж, не сломается!»…

Пыль

-Билл!

Нет ответа.

- Виталя!

Нет ответа.

-Приём!

Нет приёма.

Куда подевались проклятые мальчишки? Известно куда. Поехали к Кидонийским горам, видите ли.Угнав самый мощный марсоход посёлка. Проблема в том, что вот уже сутки не утихают “песчаные дьяволы”. Треск, помехи в эфире. Видимость - почти ноль. Пыль вокруг вьётся смерчами, смерчиками, занося, путая тех, кто уехал и тех, кто ищет.

Я не собирался становиться героем, да Ковригин постарался. Детство в известном месте взыграло-решил дядя пошутить. Скучно ему, видите ли. Конечно, у нас не самое лучшее времяпровождение - полгода сидеть в модуле, врытым в марсианский грунт по самое не балуйся. Посёлок на пятьдесят жителей, одни и те же лица всё время. Тут бы работа выручила, да генераторы терраформных бактерий - штуки автоматические, за десяток лет отлаженные и ломаться не желают. Скучно, да. А тут, как на грех, этот доктор Штайнер. Худой педант, помешанный на палеоастронавтике. Сумрачный немецкий гений с почти маниакальным убеждением в собственной правоте и отсутствием чувства юмора.

Ковригин его изводить каверзными вопросами пытался, да в конце концов забава вылилась в злую шутку. Наш посёлок недалеко от последнего пристанища марсохода “Кидония Льечуань”-всего тридцать семь километров. Ковригин выстроил там пару дувалов, на стенках начертал какую-то белиберду. Получилось загадочно. Исследовавший те места строго по намеченному в присутствии Ковригина плану, Штайнер натолкнулся на это диво и взахлёб вещал об этом по видеотелефону. Ковригин рассказывал о шутке. А доктор взял и пропал. Вспомнили о “песчаных дьяволах”, но у нас было ещё тихо. Вызвали подмогу. Дурилки решили сыграть в героев и посрамить пугливых старпёров, никого не дожидаясь.

Нет, надо бы дать Ковригину за это в рожу. Да не получится. Лежит где-то там, за песчаными вихрями, на скалах, в разбитом флайере. Исправил ошибку. А я вот сижу себе в пещерке. Нашёл мальцов,отдал им запас кислорода и аккумуляторы. Автопилот вернёт их домой. Втроём не продержаться.

Дата добавления: 2015-10-28