Остаться с тобой

- Привет, Мир.

- Привет, Марк. Сегодня ночью нашел интересный образец.

- Мог бы разбудить. Что-то стоящее?

- Решил, что тебе лучше выспаться.

- На том свете отосплюсь. Давай посмотрю что там.

- Держи. - Из грузового отсека марсохода показался пакетик. - Только, Марк.

- Что?

- Возми меня на базу.

- Уверен?

- Да.

Когда-то со смотровой площадки Марсианской базы они могли видеть Землю. Мир направил камеры туда, где раньше висела голубоватая точка и замер. Марк старался не смотреть. Дал себе слово, что не будет смотреть на то, что осталось.

- Невероятно, - Мир понизил голос.

- Да. Пойдем в лабораторию. - Марк повернул ручку шлюза.

- Зачем? - марсоход перевел взгляд на человека.

- Изучать образец.

- Сейчас это не важно.

- Мир, ты настроен на изучение пород, для тебя это всегда важно. Пойдем.

- Сейчас я изучаю самое важное событие в истории человечества. Побудь рядом, пожалуйста.

- Самое важное произошло два месяца назад, - раздраженно ответил Марк.

Тем не менее, он подошел к Мир, практически упал на камень рядом с ним и посмотрел на место, которое когда-то занимала голубая планета. Сейчас там крутилась искрящаяся россыпь оставшихся на орбите обломков. Раньше Марк боялся смотреть туда. А сейчас. Мир оказался прав. Сейчас ему было все равно. Через пару часов для него все закончится.

Один из осколков Земли, оторвавшись от матери, приближался к Марсу. Месяц назад Марк просчитал его траекторию и, с облегчением, понял, что столкновения им не избежать.

- Почему ты тогда остался? - спросил Мир.

- Никто не полетел мне на смену.

- Ты мог бы просто улететь. Это теперь никому не нужно.

- Я не мог улететь, зная, что ты останешься один.

- Я всего лишь машина, Марк, всего лишь машина. - Мир покачал головой.

- Почему ты попросил привезти тебя сюда, в эпицентр удара, а не остался на безопасном участке?

- Ты же не захотел остаться там со мной, – сказал он так, словно человек спросил огромную глупость.

- Идем. - Марк поднялся с камня. - Еще успеем изучить твой образец.

Фьюить

- Фьюить! – Пашка бегал, изображая самолетик. – Смотри, это ракета!

- Ракета совсем другая, - Лия подняла с земли камень. – Она, Паш, не вокруг летает, а вверх!

Они замерли напротив друг друга, а мы увлеченно наблюдали за новым проектом на экранах мониторов. Лия протянула камень Пашке.

- Вот ракета! – уверенно заявила она.

- Тут же нет крыльев, как она полетит?

Мы переглянулись. Пашка показывал отличные результаты.

- А ты размахнись и кинь вверх, представив, что у нее есть крылья и хвост, - Лия провоцировала П-35 к действию. Мы замерли у экрана. Марсоходы нового поколения, наделенные интеллектом шестилетнего ребенка достаточным для сбора проб грунта с поверхности планеты, проходили первое испытание вне лаборатории.

П-35 медлил. А затем присев на задних рессорах, размахнулся и кинул камень вверх.

Сработала система безопасности, завыла сирена, и мы бросились к внешним экранам.

- Чья была идея сделать исследователей детьми? – вопрос с Земли, куда летел метеорит, терялся в общем хаосе. Идея была наша. Забавно. Мы просчитали такую возможность на раз. Просто одним утром, очередным утром двадцатилетней ссылки, один из нас проснулся и высказал предположение.

- Тунгусский метеорит ведь это простой камень. Такой запросто мог кинуть мальчишка…

П-35 и был мальчишкой. Весом в несколько тон.

- У вас там, что мозги съехали? – кричали с земли.

Двадцать первый год на Марсе. Я и мой напарник. А так же наши дети, которые бегали по планете, играя в бадминтон.

- Мы просто проверили одну теорию… - мой голос смешался с помехами. Земля молчала. Напарник хрустнул сломанным карандашом за спиной.

- Переборщили… - только и смог, он пробормотать наконец. С экранов мониторов, послушался детский смех.

- Лия, а давай запустим еще, - П-35 подбросил камешек и ударил по нему ракеткой. Мы молча слушали, как вновь завыли сирены безопасности, возвещая о разрыве внешнего защитного слоя Земли.

Плоскогубцы

Стас выпустился из космолётки всего на два года раньше нас, но вёл себя так, будто провёл на станции лет двадцать.

-Мамочки здесь нет, салаги. Сопельки подтирать некому. Я самый добрый в радиусе парсека, но и меня вы возненавидите уже через месяц.

Он оптимист. Я возненавидел его мгновенно. Всего. И дурацкий нос картошкой, и яркие веснушки, рассыпанные по прыщавому лицу, и рыжий вихор над наглыми глазами.

- Что это, мальки? Ясно. Простых вещей не знаете, а всё туда же – в космолётчики.

Стас гоголем расхаживал перед жидким строем новобранцев. Комбез расстёгнут до пупа, пилотка сдвинута на ухо, пряжка ремня в районе ширинки. Не навигатор, а дембель-десантник на пересадочном узле.

- Это, милые вы мои, плоскогубцы. Самый важный в космосе инструмент. Робот-ремонтник может подвести, а они никогда.

Полёт к станции проходил нервно. Сперва долгая вахта, потом знатно поболтало перед стыковкой. Голодные, потные, недоспавшие мы еле стояли на ногах, а этот гусь павлином прохаживался перед строем, едва не наступая нам на носки ботинок. Думаю, тогда не только я стал его горячим поклонником.

Всё изменилось в один миг.

Станцию тряхнуло. Протяжно завыла сирена. Молодняк, собравшийся в кают-компании, ещё таращил глаза и хватал ртом воздух, а Стас уже мчался по коридору, вытаскивая из кармана неизменные плоскогубцы.

А четверть часа спустя они, медленно вращаясь, проплыли мимо иллюминатора. Обмотанные изолентой ручки разведены до упора, сталь матово поблёскивает в свете звёзд.

Я застыл, глядя на дрейф инструмента в открытый космос.

Как бы не был заносчив Стас, а спасать всех первым ринулся именно он. Мы же растерялись. Значит, была в его словах доля правды. Ненависть таяла, уступая место сожалению.

- Что уставился? – проорал в ухо знакомый голос.

Я растерянно кивнул вслед плоскогубцам.

- Выронил. Ничего, на складе ещё есть, – осклабился рыжий сатрап.- Давай на камбуз. Там прибрать надо.

Забыв обиды, я радостно бросился выполнять. Стас жив. Отлично. У меня будет масса времени возненавидеть его повторно.

Ракета

– Деда, нарисуй что-нибудь, – просит правнук.

Три года Герке, а любознательный – жуть!

Рисую ракету. Получается кривенько, но ничего, узнать можно.

– Что это? – морщит внук лобик. – Зубная щетка?

– Это ракета, – говорю. – На ней в космос летали.

– Где папа работает?

– Нет, папа в бизнес-центре работает, он просто так называется – «Космос». А ракета в настоящий космос летала, где звезды, планеты…

– «Планета-Банк»? – оживляется правнук. – Дедушкин?

– Нет, не банк. Планеты – это… Ну вот Земля наша – тоже планета.

Герка смотрит на меня с испугом:

– Так ведь земля – это все и есть, деда. Как она может быть еще где-то? Наверное, зарядка у твоего биостаба кончилась. Принести импульсник?

– Ничего у меня не кончилось, – начинаю я злиться. – А Земля – это планета, одна из многих. Такой большой шар, вращающийся вокруг Солнца.

Герка хихикает, но испуга в его глазенках становится больше.

– Но ведь солнце – оно маленькое. И оно вон, наверху. Как вокруг него можно вращаться? А земля разве может быть шаром, ты что, деда? Ее бабушка на квадраты делит и людям продает. А как бы она шар на квадраты делила? Нет, земля плоская.

– И стоит на трех китах? – фыркаю я.

– Как на них можно стоять? – уже вовсю хохочет правнук, решив все же, видимо, что я его разыгрываю. – «Три кита» – это же мамин торговый центр!

– Эх, внучек, – вздыхаю я. – На дворе середина двадцать первого века! Да скажи мне кто раньше, что в 2050-м году дети о космосе знать не будут!.. Мы-то им бредили просто.

– Вы все так сильно болели? – жалостливо вздыхает Герка. – Ну да, тогда же биостабов не было.

– Тогда у нас мечта была! – не сдерживаюсь я снова. – Мы к звездам стремились, а не… – Я все-таки беру себя в руки и тихо говорю: – Ведь я и тебя попросил назвать Германом в честь второго космонавта.

– Деда, ты зачем ругаешься? – куксится правнук. – Это плохое слово, так только наркоманов обзывают. А меня Германом назвали, когда мама с папой Германские Мануфактуры купили, вот… Не рисуй мне больше ракету, нарисуй лучше кассовый терминал.

Дата добавления: 2015-10-28