Частные методы

Пятое. «Механизм» дискурсивных и интуитивных средств осмысления
фактов «работает» у подготовленного исследователя в полном объеме, при­
чем едва ли не автоматически в процессе применения частных методов, яв­
ляющихся составляющими процедуры изучения. II

[

Анализ — абстрагирование — синтез. Анализ (от греч. analysis — расчле­нение, разложение), привычно используется в значении «исследование, изуче­ние». Но в точном научном значении анализ — это выделение, вычленение от­дельных сторон, свойств, черт, признаков исследуемого явления с целью их углубленного изучения «по отдельности» и установления их отношения к сущно­сти предмета. В ходе анализа происходит выявление существенных для явления характеристик — места в структуре целого, роли в функционировании и разви­тии изучаемого, связей, отношений в целях детального рассмотрения выделен­ного. Разумеется, ход и результаты анализа существенно зависят от принятой на­учной парадигмы и прежде всего от социально-философской концепции.

Результат анализа — формирование абстракций (от лат. abstractio от­влечение) — таких характеристик явления, которые дифференцируются по признакам «общее» — «особенное» — «единичное». Абстрагирование в точных науках считается отвлечением от частного, случайного, временного. Но для журналистики — и не только исторического и социологического зна­ния о ней, но и для теоретического — серьезное значение имеют и «особен­ное», и «единичное», поскольку эти характеристики позволяют «увидеть» яв­ление в целом. Однако действительно реальной трудностью в ходе анализа и образования абстрактных характеристик являются ошибки в понимании того, что именно является «общим», а что «особенным» и «единичным».

Поэтому абстрагирование может быть разнонаправленным. Можно — во имя постижения общего — абстрагироваться (так чаще всего поступают тео­ретики) от всего частного. Но можно абстрагироваться и от общего, если сто­ит задача осмысления особенностей явления журналистики, если общее из­вестно. Так часто поступают историки. Бывают и случаи абстрагирования от общего и особенного, чтобы выдвинуть на первый план единичные черты яв­ления. Исследователи прибегают и к первому, и ко второму, и к третьему подходу абстрагирования — все будет зависеть от того, какая задача будет решаться в конкретном случае.

Но исследователь не может забывать о том, что при любых обстоятельст­вах общее, закономерное должно быть или на первом плане, или же прохо­дить «фоном» — иначе наука в лучшем случае оказывается эмпирической фактографией, а в худшем — собранием курьезов.

Абстрагирование далеко не всегда дает безусловные (категорические) результаты: исследователь не может не иметь в виду и их возможную отно­сительность, гипотетичность. «Вечные истины» обнаруживаются редко.

Обобщение — это переход в результате исследования конкретного пред­мета к пониманию изучаемого («отдельного») как единства общего — осо- бенного — единичного. Если эта операция проделана, то — в зависимости от ее точности — уже можно оперировать «общим» (не забывая, что оно спе­цифически и прочно связано с особенным и единичным). Притом при необ- ходимости от менее общего идти к более общему.

Как, например, выявить, что является «общим» для характеристики «жур­налистских текстов» и определяющим, стало быть, сущность публицистики? Одни предлагают видеть общее в «публикации» — опубликованности в СМИ (между прочим, до сих пор все публикации в СМИ считаются принадлежащи­ми к одному роду творчества и называются «газетными/радио/телевизион­ными жанрами»). Другие настаивали на том, что основа публицистики — по­лемика. Третьи зачисляли публицистику в разряд произведений на общественно-политические темы. Все эти абстракции уязвимы: ни одна из них не дает глубинного представления о сущности публицистики, причем первая характеристика слишком «широка» и к тому же не выделяет специфи­ческого начала, другая имеет лишь частичное применение, третья не учиты­вает устных и др. форм, причем опять-таки слишком широка. Хотя в каждой есть своя правда — но частная, имеющая отношение к особенному и единич­ному в публицистике. Значит, надо было, изучая «журналистские произведе­ния», «отсекать» такие тексты, которые публикуются в журналистике, но яв­ляются по своей природе художественными или научными (в их «приспособленных» для журналистики разновидностях) искать более точ­ную общую характеристику, выявляющую сущность публицистики как типа творчества. Так возникла идея: «публицистика — контрагент общественного мнения». Отсюда понятно: в творчестве журналистов-публицистов на более высоком уровне «повторяются» свойства общественного мнения. Тогда и только тогда возникла критически важная для обобщения возможность с этих позиций объяснить специфику «журналистского творчества», выявить критерии его качества и эффективности. На этой базе появляются основания включить в новую концепцию все верное, достигнутое ранее, соотнести свойства этого типа творчества с другими (наука и искусство), получить базу для адекватного анализа творчества публицистов прошлого и настоящего, даже возможность «заглянуть» в будущее...

Абстрагирование предполагает внимательное и бережное «вычерпыва­ние» сущностных сторон предмета по частям и «без потерь», особенно в сложно организованных объектах. К сожалению, часто стремление посред­ством анализа выделить главную абстракцию, своего рода «клеточку», «яд­ро» изучаемого предмета, игнорируя сложность предмета исследования при­водит к грубой абстрактности, подрывающей доверие к самой идее абстрагирования как поиска существенного (и тогда презрительно говорят об оторванности ученого от жизни). Например, стремление найти одно-единственную характеристику функций СМИ (а их, представляется, множест­во, притом существенных) привело к идее, что функциональная специфика журналистики — перевод содержания специализированного сознания в со­знание массовое. Тут тоже есть доля истины: журналист должен быть обра­зованным человеком, и только тогда он сможет, избегая поверхностности и ошибок, эффективно работать в СМИ. Но это узкая, односторонняя и, более

того, неспецифическая характеристика функций СМИ, и ее можно интерпре­тировать как требование популяризаторства.

Все неточности и заблуждения при абстрагировании зависят оттого, что исследователь плохо вглядывается в онтологические, глубинно-природные свойства предмета и останавливает свой взгляд на частном и поверхностном. К ошибкам приводит и априорное выдвижение принимаемых как реальные основания постулатов, содержание и совокупность которых субъективны и которые потому недоступны проверке. Тогда и возникает замечание: «abstrus!».

Объективно проведенный анализ приводит к абстракциям разного рода.

«Изолирующая абстракция» — такое вычленяющее обобщение, которое, с одной стороны, характеризует существенное в этом объекте, а с другой, выхо­дя за рамки конкретного объекта изучения, помогает понять существенные сто­роны и множества других. Как определить понятие «газета»? Только через изу­чение множества газетного типа изданий «во времени и пространстве», отвлекаясь, естественно, от существенных свойств каждого издания. Так возни­кает сначала «обобщающая» абстракция, а затем и «идеализирующая», с помо­щью которой явления журналистики («газета», «аудитория», «массовая инфор­мация» и т.д.) характеризуется в «чистом виде». Близка к ним и «абстракция отождествления» — обнаружение общих признаков у разных явлений. Чрез­вычайно важно формирование через сравнение выделенных абстракций свя­зывающей их предельной абстракции как ядра изучаемого явления. Если при­знать, что термин «свобода печати» универсален, то, изучив позиции и системы взглядов разных авторов, писавших о ней на протяжении веков, важно отобрать такие характеристики, которые, будучи «сложенными», дадут возможность го­ворить о путях решения проблемы. А затем, проанализировав и сопоставив их существенные черты, соединить на основе предельной абстракции (свобода со­держит в себе необходимость как снятую) в целостное структурно развернутое представление. Таков путь к абстрактно-всеобщим характеристикам («газеты», «публицистики», «аудитории», «толерантности» и т.д.). А прогностически на­правленный процесс абстрагирования приводит к формированию абстракции потенциальной осуществимости. Так в наше время разрабатывается идея об­щественной (государственно-общественной, общественно-правовой — назва­ние ищется многими) журналистики, представляющейся существенно важным типом СМИ рядом с государственными и частными.

Выделенные в результате анализа абстракции, если они верны, — это су­щественные свойства, отношения, связи в изучаемом явлении. Но, будучи «отдельными», они характеризуют «части» изучаемого, даже если это абст-|| рактно-всеобщие характеристики. При этом может статься, что выделена vo «односторонне правильная» абстракция, дающая верное, но однобокое по­нимание, знание лишь о части сущностной природы предмета. Задача же ис-II следователя понять сущность целого.

Многие годы предпринимаются попытки выявить специфику и состав «массового сознания», что чрезвычайно важно для самых разных видов дея­тельности, в том числе и в СМИ. Но при наличии множества верных частных характеристик дело упирается, представляется, в то, что не удается найти «ядро» проблемы. А не заключается ли основание для абстрактно-всеобщей характеристики «массового сознания» в том, какие «составляющие» необхо­димы, чтобы носители массового сознания могли адекватно ориентироваться во всем окружающем личность, группу, общество мире явлений действитель­ности настоящего, прошлого и даже гипотетического будущего? И тогда мас­совое сознание станет возможным представить как ориентирующую систему, отдельные части которой задают подходы к различным сторонам действи­тельности, а в совокупности позволяют полнокровно ориентироваться в ок­ружающем.

Так перед исследователем возникает проблема конкретизации, «построе­ния» конкретного как совокупности множества выделенных абстракций. Не лучшим вариантом (но допустимым и в чем-то плодотворным при изуче­нии новых и сложных явлений) является «агрегативное», «суммативное», «аддитивное» сведение абстракций. Можно представить такое сведение как «характеристику через запятые» (= существенно для явления черты х, у, г... п). Результат — механическое целое, ведущее порой к эклектике. Но действительным пониманием сущности оказывается не аддитивное, а си­стемное видение объекта, когда отдельные абстракции выступают как эле­менты, находящиеся в связи, взаимодействии (координации, субординации). Поняв это, исследователь «видит» целое не как «кубики в коробке», а как «дом», то есть как органическое целое. При этом обнаруживаются эмерд-жентные свойства предмета, «дополнительность» которых возникает именно в результате связей и взаимодействия элементов в рамках системы. До сих пор, кажется, не удается создать системную характеристику «журналистика»; пока представления о ней носят аддитивный характер («социальный инсти­тут» + «совокупность профессий» + «область творческой деятельности» + «собрание специально подобранных текстов» + «разнообразие каналов пе­редачи массовой информации» и т.д.). В случае же органического синтеза абстрактных обобщений получается достаточно строгая характеристика, например, требований «информационного порядка» в демократическом об­ществе: «информированность» достигается при ясном понимании и

реализации взаимосвязанных процессуальных актов «плюрализм»-----»-

«толерантность»--- >- «диалог»------ >- «монополюрализм».

Таким образом, в ходе анализа и абстрагирования реально конкретного неизбежно — латентно или явно — проходит также и процесс синтеза (греч. synthesis — соединение, сочетание, составление) — органического соединение частей в единое целое при формировании нового, системного качества знания о предмете. При этом стоит иметь в виду, результаты

оо г-*

синтеза, особенно при изучении сложных явлений в переходных ситуациях могут носить вероятностный характер. Таков, например, синергетический синтез диссипативных структур. И поскольку в истории журналистики ничто никогда не закончено, борются разнонаправленные тенденции, а малые флуктуации и слабые резонансные воздействия способны дать простор для масштабной реализации одной из тенденций (не обязательно ведущей к про­грессивному развитию журналистики) и ограничению иных реальных тен­денций, научная характеристика состояния журналистики получается «мно­гомерной».

Существует теоретическая позиция, согласно которой в деятельности спо­собного исследователя анализ и синтез неразрывны: анализ идет через син­тез, то есть при выделении частей и абстрагировании «в уме» постоянно дер­жится целое (реальное и гипотетически будущее), чтобы понять место и роль «части» в «целом». В результате анализа и абстрагирования при стремлении понять целое идет формирование на этой базе конкретно-всеобщего, когда и «частные проявления» журналистики (информационная политика отдель­ного канала), и «крупные обобщения» (либеральная журналистика второй половины XIX века) поняты в их глубинной сущности.

Но при этом, если рассматривать не только «общие», но также «особен­ные» и «единичные» свойства явления важно идти дальше — к конкрет­но — всеобщему при понимании соотношения в явлении черт общего — осо­бенного — единичного. Так реализуется принцип конкретности истины. Ведь «общее» существует только в «отдельном». Можно, конечно, писать о публицистике вообще, но это будет «тощая» абстракция. Более конкретна характеристика публицистики определенной эпохи или творческого объеди­нения, а абсолютно конкретной будет разработка «на фоне» общих пред­ставлений специфики публицистики одного автора или даже одного его произведения (например, «Путешествия из Петербурга в Москву»). И в по­следнем случае это будет не эссеистский пересказ, а именно анализ, ибо представление о произведении будет основано на понимании абстрактно — всеобщего с учетом и демонстрацией особенного и единичного.

Сравнение — аналогия — ассоциация. В ходе исследования постоянно возникает необходимость сопоставления, сравнения однородных и разно­родных явлений внутри предметного поля по самым разным причинам и ос­нованиям. Сравнение «толстых» журналов или альманахов одной эпохи или разных стран. Сравнение творческого уровня публицистов одного лагеря или социальных позиций журналистов разных лагерей. Сравнение выявленное™ демократизма/антидемократизма в изданиях и программах разных направ­лений. И т.д., и т.д.

Суть сравнение — сопоставление свойств, черт, признаков двух или мно­гих явлений, чтобы выяснить, есть ли у них общее, насколько существенно и выявлено это общее (в связи с наличием и ролью особенных и единичных,

случайных и временных проявлений и т.д.), у одних, затемнено у других, противоречиво проявляется у третьих и проч. Процедурно это выявляется как градация, выяснение «переходов» между изучаемыми явлениями. Тут значимую роль играют методы индукции.

Если разрабатывается концепция «качественного издания», то сравнение по множеству параметров разных газет («Тайме» и «Гардиен», «Нью-Йорк тайме» и «Вашингтон пост», «Монд» и «Фигаро», «Известий» и «Ведомос­тей») необходимо и неизбежно вычленение общих свойств качественных из­даний, но также и внимание к особенностям проявления «качественности» у каждого. Сравнение может носить также дифференцирующий характер, что позволяет определять различия, их меру и значение — у газет и журналистов, в характере кадрового, финансового, информационного, рекламного и др. обеспечения деятельности разных СМИ и т.д. В частности, изучение истории и современного состояния таких жанров публицистики как памфлет и фель­етон может дать чрезвычайно интересные результаты и в типологическом плане (единство/различие), и в творческом (используемые средства и уро­вень мастерства авторов разных времен, направлений, изданий и т.д.), и в генетическом (как формировались жанры), и в историческом (как они развивались), и в структурном (внутренняя организация в разные времена и у разных авторов) и проч., и проч. Так выявляются разделительные грани (иногда кардинальные).

Сравнение — это тоже своеобразный анализ явлений журналистики. Сравнение может предшествовать описанным выше аналитическим процеду­рам, а может и быть продолжением и развитием их уже применительно к бо­лее широкой предметной области.

Очень важно, чтобы сравнение имело строгие критерии и механизмы ре­ализации. Поэтому имеет глубокий смысл использовать аппарат построения аналогии (греч. analogos — соответствующий, соразмерный).

Аналогия — метод, основанный на «строго технологичном» сравнении явлений, имеющем жесткую логику: если сопоставляемые явления имеют множество сходных черт при наличии у одного неизвестных, то, вероятно, что они есть и у другого

А = Ра......... Рп, Рп + 1

Б = Ра........ Рп_______________________________________________

Вероятно, Б обладает свойством Рп + 1

Таково простейшее представление об аналогии. Всякий вывод по аналогии вероятностен (при его формировании действует индуктивная логика, приме­нение которой таит опасность неполноты знания о совокупности сравнивае­мых черт). Поэтому требуется осторожность: важно выстраивать, а затем срав­нивать именно характерные (существенные) свойства и отношения, что предполагает высокое качество предварительно проводимого абстрагирова­ния. Аналогия по несущественным — внешним, случайным, нехарактерным —

Ю

оо

признакам не только ошибочна сама по себе, но и таит опасность дальнейше­го движения исследования по ложному пути. И надо постоянно учитывать, что полной аналогии практически не бывает. Поэтому требуется оговорка о непол­ноте аналогии. Например, есть немало сходных признаков у «толстых» журна­лов XIX и XX веков (скажем, «Отечественных записок», «Русского богатства», «Красной нови», «Знамени» и др.). Но есть немало различий. И сходства, и различия требуют тщательного анализа и сравнения, тогда аналогия (будучи неполной) даст важные результаты.

Выделяется несколько типов выводов по аналогии:

Субстанциальная аналогия — общность проявлений свидетельствует об

общности существенных свойств;

Каузальная аналогия — сходство действий свидетельствует о сходстве

причин;

Аналогия следствий — близость причин дает возможность считать близ­кими следствия;

Функциональная — общность функций позволяет говорить о близости

структур;

Структурная — сходство структур есть некое свидетельство сходства

функций;

Аналогия соответствия — общность причин позволяет судить об общно­сти следствий.

С аналогией «пересекается» экстраполяция как способ переноса знаний

с одного объекта на другой. Экстраполяция может быть предметной, но-

мологической, структурной, модельной.

Достоверность выводов по аналогии (поскольку они носят только веро­ятностный характер) требует проверки (теоретической и эксперименталь­ной; для историков применим и мысленный эксперимент). Например, с боль­шой осторожностью можно строить аналогию между осуществлявшейся в России второй половины XIX в. цензурным комитетом последующей (кара­тельной) цензурой и контрольной деятельностью «Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия» современного Министерства культуры. Ведь по Закону о СМИ она имеет право выносить предупреждения и т.д., вплоть до обращения в суд за вердиктом о приостановлении и даже закрытии СМИ.

Эти общенаучные представления об аналогии при применении в практи­ке исследований журналистики требуют детализации и уточнений.

Прежде всего, надо ясно представлять, что общие свойства изучаемых яв­лений журналистики не только разных времен и стран, но и относящихся к одной стране и одному времени «обрастают» мощной «броней» особенно­го и единичного. Изучение «толстых журналов» в России XIX века или «ху­дожественной периодики» начала XX века или «женская периодика» нашего времени требует, разумеется, обнаружения и четкой характеристики общих

свойств. Однако общее в них — такое «ядро», которое в каком-то смысле при анализе составляет лишь «фон» системного изучения их информационной политики, содержания и формы. И это касается не только исторического (ис­торические параллели) и социологического подхода, но и (хотя в меньшей, но не в малой степени) теоретического изучения явлений журналистики в единстве сущности и конкретной ее реализации в рассматриваемой пред­метной сфере.

Единства общего — особенного — единичного в конкретном предмете игнорировать опасно, и оно требует учета при анализе по аналогии. Поэтому «формула» получается такой:

А = а, б, в...е + a, b, c.f + а, р\ %...ц

н н и

Б = а, б...д, е + а...с, d, f + а, р...у,

Такое использование сравнительно-аналогического анализа, конечно, сложнее (да и не все в схеме можно указать; требуется изобретательность исследователя), но зато дает более точные сведения для выводов об общно­сти, особенностях и единичных свойствах предмета.

А это уже путь к синтезу — «объединению» частных характеристик об­щего, особенного и единичного изучаемого предмета во внутренне коорди­нированную систему (совокупность связанных между собой элементов). При этом обнаружение в ходе синтеза эмерджентных (возникающих в ре­зультате взаимодействия элементов) свойств свидетельствует о верности проведенного анализа-синтеза. Например, кажется существенно важным те­оретическое представление о массовом сознании как координированном единстве мировоззрения, миросозерцания, исторического сознания и обще­ственного мнения (хотя обсуждаются и иные представления о составе и структуре массового сознания — наработки в этой сфере еще очень «плю­ралистичны»). Ведь, во-первых, такое представление об элементах (компо­нентах) массового сознания позволяет журналистам строить свою деятель­ность таким образом, чтобы формировать у его носителя полную ориентированность в действительности. И иметь при этом в виду, во-вторых, что, стремясь указать на связи компонентов, в массовом сознании возникают взаимодействия, дающие новые свойства (в частности — своеобразие обще­ственного мнения становится понятным в своей зависимости не только от «внешних влияний», но и от «внутренних воздействий» на формирование общественного мнения других компонентов массового сознания).

Точно так же анализ произведений Белинского с целью выявления его представлений о сущности журналистики дает «набор» множества высказы-ваний — как общих суждений, так и конкретных характеристик. «Вторичный» анализ последних дает также обобщающие суждения. Затем систематизация

смысл «сообщать об актуальных явлениях современности»). Но это лишь внешне-констатирующая характеристика. Она неполна и неточна потому, что не явилась результатом изучения закономерных функциональных связей «СМИ — массовое сознание» и «СМИ — социальные институты» в обществе вообще, демократическом — особенно. Тогда как, изучив сущность массово­го сознания и зная, какая информация ему требуется и кто может наилучшим образом «доставить» ее, можно строго научно определять и функциональную определенность (а тем самым и сущность) журналистики. А затем можно ме­тодологически строго построить методику изучения эффективности СМИ — меры функционально полной и точной деятельности, а также, разумеется, по­нять причины дисфункциональной, нефункциональной, афункциональной, чтобы найти средства противодействия такого типа результатам. При этом, конечно, важно точно определиться с понятием «эффективность».

Разумеется, функциональный подход не просто применим, но обязателен при изучении любого явления журналистики, чтобы «вскрыть» его сущност­ную сторону. Пространство огромно — от функционального анализа опреде­ленного типа СМИ до определения функций отдельных жанров и даже стиле­вых приемов.

Исследователи во многих случаях обращаются к функциональному под­ходу и вырабатывают функциональные характеристики исследуемых объек­тов. Однако, как уже отмечалось, часто очень нестрого. Поэтому требуется более глубокое проникновение в функциональную сущность каждого изуча­емого объекта журналистики. И при этом отделить функциональный анализ от «функционализма». Различие в том, что функционализм подходит к изу­чаемому во имя поддержания его стабильности с позиций неизменяемого, устойчивого структурно-функционального состояния (не ставя вопроса, «хо­рошо» или «плохо» оно), оптимизации его нынешнего состояния. Соответст­венно (говорится это или нет) «функционалист» опасается или, по крайней мере, не признает необходимости изменений. Тем самым как бы игнорирует­ся принцип развития.

В связи с тем, что журналистика в целом, отдельные СМИ, различные вну-трижурналистские явления (от структуры номера до отдельного произведе-ни) — сложноорганизованные объекты, а не «россыпь» частей (а эссеист-ское знание о журналистике как раз и отличается «рассыпным», несистемным и часто противоречивым характером), то исследователю важно владение средствами моделирования, благодаря чему те или иные стороны сущности предстают в их целостности через демонстрацию их связей и вза­имоотношений.

В результате тщательного функционального анализа — целостной атри­бутивной характеристики явления как совокупности, в частности, необходи­мых и случайных, позитивных и негативных свойств, связей, отношений — появляется возможность построения модели этого явления. Модели могут

быть разного типа (изоморфные, гомоморфные и пр.), но главное, при срав­нении с оригиналом, стремление к «идеальности» модели, отражающей сущ­ность в «чистом виде»; отсюда некоторое упрощение, когда берутся не все элементы; стремление к наглядности и четкости связей между выбранными. Суть моделирования — выявление структуры явления (предмета), его глав­ные компоненты, связи, статические и процессуальные взаимодействия. Сто­ит заметить, что «хорошее» знание — всегда того или иного рода модель ис­следуемого предмета.

Если, например, «по отдельности» изучены такие сущностные составляю­щие информационного поведения аудитории, например, как ее информаци­онные «потребность», «интересы», «предпочтения», «запросы», то следую­щий важный шаг — построение такой возможной модели:

запросы

потребность] -

интерес I

| предпочтения!

\

\

\

средства массовой иформации

Модели могут быть очень разнообразны по характеру. Это и концептуаль­но-теоретические модели, и модели современного состояния тех или иных сторон «жизни» СМИ, и модели прошлых состояний, и модели прогнозные (разного типа).

Конечно, модельные представления вовсе не обязательно формируются графически — часто встречаются и словесные описания. Хотя, конечно, гра­фическая форма, порой слишком «жесткая», все же много нагляднее.

При этом, если модель построена «правильно», «первичное» знание о каждой ее составляющей, их взаимоотношениях, а потому и выделенного для изучения «целого» побуждает к более глубокой и однозначной интер­претации. Модельное представление изучаемого тем самым имеет серьезный эвристический смысл, то есть позволяет и требует лучшего понимания предмета.

Тогда, когда модель имеет достаточно высокую степень полноты и досто­
верности характеристик выделенных объектов и их реальных взаимоотноше­
ний, детерминирующих функционирование и/или развитие этой группы вза­
имосвязанных объектов, то открываются большие эвристические возможно­
сти для понимания и оценки реалий журналистики, а потом для мысленного
и реального эксперимента (в частности, социологического). А если возника­
ют затруднения, это мотив и причина дальнейших исследований. В будущем
возможно математическое и кибернетическое моделирование различных ||
сторон функционирования и развития журналистики. оо

При этом легко убедиться, что представленные модели раскрывают лишь ^№ отдельные стороны журналистики как объекта исследования и «берут» их II

в каких-то отдельных проявлениях (структурных, функциональных, субстрат­ных, генетических и т.д.). Поэтому моделирование — своего рода кластер­ный (англ. cluster — связка, группа, гроздь) анализ важной автономной ча­сти, притом взятой с какой одной (реже — нескольких) сторон. Исследователи журналистики, разумеется, даже в крупных работах разраба­тывают проблемы именно какой-то стороны, части, этапа. Но следует иметь в виду, что нередко случается, что границы между кластерами размыты, пе­ресекаются (что наглядно можно представить, изучая структуру современной журналистики), а это значит, что вся совокупность «частей» изучаемого яв­ления близка к переходному состоянию. Поэтому констатирующее исследо­вание недостаточно — важно распознать возможные варианты развития и выдвинуть предложения по оптимизации. Это важно, например, при изуче­нии такого кластера как «женская журналистика». Кластерный анализ пло­дотворен при условии, если свой предмет исследователь видит в широких внутренних и внешних связях, взаимодействии с другими «кластерами», а, стало быть, в каких-то формах и объемах прибегает к системному подходу в рамках общего предмета журналистских исследований.

Стоит даже подчеркнуть, что системный подход универсален в исследова­ниях журналистики — любая исследовательская операция должна использо­вать системный подход или, по крайней мере, проводиться на фоне его тре­бований. Ведь любые предметные сферы, к которым обращается исследователь, в своей оптимальной форме носят характер системы. Если в реальной ситуации обнаруживаются несистемные черты и свойства, то в ходе и результате изучения такой проблемной ситуации используется критерий системности, и с их применением формируются оценки и рекомен­дации. Системный подход применим к разным предметам: от анализа отдель­ного предложения до всей большой совокупности изданий и программ.

Системный (греч. s^ystema — соединение частей в целое) подход (мож­но рассматривать его как основу системного анализа) предполагает рассмо­трение сложных явлений журналистики не как «суммативное» («аддитив­ное») «сложение» частей, их механическую совокупность. Это о «плохо» организованной системе иногда говорят как о «суммативной системе», хотя, строго говоря, это ведь только кое-как связанный «набор» (или «подбор») черт (например, информационной политики СМИ, каждый из разделов кото­рой ведется вне связи с другими). О системе можно говорить тогда, когда «части» конкретного журналистского «целого» представляют собой элемен­ты, связанные естественно или волей людей в сложно организованную структуру с развитыми внутренними и внешними связями. Поэтом, между || прочим, кластерный анализ является как бы первым приближением к сис-уэ темному.

В силу резкого увеличения масштабов журналистики и повышения ее po­ll ли в жизни общества значимо возрастает необходимость (пока плохо

осознанная) научного обеспечения деятельности средства массовой инфор­мации по оптимизации их функционирования и развития. Важнейшим сред­ством при этом и оказывается системный подход. Системный взгляд исследо­вателя на явления журналистики становится все более важным по мере развития науки и расширения «фронта» исследований («мозаичное» виде­ние затрудняет дальнейшее развитие науки).

Рассмотрение какого-то явления (объекта) журналистики как системы требует от исследователя в качестве первого шага решить вопрос, а является ли совокупность составных частей изучаемого целого именно системой. В системе части являются элементами (и сами могут быть системой), органи­чески «сочлененными» с другими элементами иерархическими, координаци­онными, субординационными связями. Существенно важно, что эти связи по­рождают в системе эмерджентные (англ. emergent — неожиданно появляющийся, возникающий откуда-то), дополнительные, возникающие именно в результате взаимодействия элементов свойства и качества. Не ме­нее существенным свойством системы является то обстоятельство, что объ­ект обладает развитыми внешними связями и, если это действительно систе­ма, то она неизбежно оказывается подсистемой системы более высокого порядка, притом органически связанной с ней. И это тоже порождает эмер­джентные свойства.

Специфика системы связана с ее структурно-функциональными особен­ностями — характером и функциями элементов в системе, своеобразием и развитостью прямых и обратных связей между ними, а также со «средой» (системами, образующими своего рода суперсистему), в которой изучаемая система играет роль подсистемы. Изменения в характере элементов, их сово­купности, когда, например, из системы «выбивается» или «выбывает» (с за­меной другим или без замены) тот или иной элемент, трансформация струк­туры, количественного или качественного своеобразия внутренних и/или внешних связей приводит к тому, что эти изменения сказываются на других элементах, а затем и на системе в целом, так что в результате исследователь имеет дело уже с другой системой (а может быть, и с ее «обломками»).

Системы (в том числе и в журналистике) могут быть статичными, когда структура и межэлементные связи с отношения с другими системами неиз­менны. Но чаще всего они динамичны, изменчивы как в силу внутрисистем­ных зависимостей, так в силу внешних воздействий объективного и субъек­тивного характера. Притом все журналистские явления имеют открытый характер.

Если, например, исследователь придет к выводу, что реализуемая информа­ционная политика СМИ задает системный характер номеру/программе, то, об­наружив изменения в информационной политике при смене руководства (что нередко случалось и в XIX, и в XX вв.), необходимо заново изучать функции, структуру и связи СМИ в перспективе определения, какой стала системная

оо

Оо

определенность номеров/программ (или обнаруживается их бессистемность, суммативный характера структуры). Выводы неизбежно влекут за собой стремление понять причины и следствия таких перемен, а может быть и реко­мендации в перспективе оптимизации информационной политики СМИ.

При этом система не может быть понята без знания свойств ее элементов, а понимание элементов невозможно без понимания всей системы как взаи­мосвязи элементов и ее места и связей в среде. Этот парадокс «снимается» путем постепенного последовательного приближения с помощью «челночных операций» к все более точному знанию свойств системы. Так, вроде бы не­трудно при анализе произведения публицистики как системно организован­ного целого выделить такие структурные элементы как «тема», «проблема», «идея». Однако это лишь видимая легкость. На самом деле в силу сложных связей и отношений этих элементов, их нерасчлененности в тексте приходит­ся проделывать множество операций, чтобы только приблизиться к «раздель­ному» пониманию элементов. Не случайно медиакритики об одном и том же произведении судят по-разному, и дело тут не только в их подготовленности и позиции — трудности зависят и от самого текста как системы.

Еще более сложным для решения оказывается вопрос о том, составляет ли совокупность СМИ (в определенной стране и в конкретный период) систе­мой. Для этого требуется трансформировать принципиальные положения те­ории систем в совокупность критериев оценки совокупности СМИ «на сис­темность». Задача не из легких. Можно, конечно, видя разнообразие изданий/программ по тематике, концепциям, аудитории, периодичности, ре­гиону распространения и т.д., утверждать, что в силу разнообразия структур­ных составляющих совокупность изданий/программ можно определить как систему. Но достаточно ли этих критериев? Может быть следует поставить вопрос о мере системности изучаемой совокупности СМИ так: «необходимо и достаточно» ли разнообразие СМИ, оптимальны ли их взаимосвязи и взаи­модействия, чтобы представители разных слоев аудитории при минимальных «затратах» получили ли бы наибольший «выигрыш» (в виде максимальной информированности)? Иначе говоря, при изучении журналистики общие по­ложения системного подхода исследователям при обращении к разным ее сторонам приходится не просто применять, а конкретизировать и специфи­цировать, то есть самим становиться разработчиками методологии своего конкретного исследования.

Важно понимать, что многие системно организованные объекты способны трансформироваться (повышать или понижать уровень организованности и, соответственно, меру позитивного или негативного влияния на жизнь обще­ства). При этом «упорядоченность» системы (элементов, их структур, связей) может возникать и эволюционировать независимо от «вмешательства» чело­века (самоорганизация). Но социальные системы, в том числе журналистские, практически всегда находятся под влиянием субъективных факторов —

системы, их «элементная база», структура, связи, взаимодействия создаются, преобразуются, уничтожаются людьми.

Структурный анализ. Взгляд на систему «изнутри» позволяет понять ее структуру (лат. structure — строение). Структурный анализ — изучение вну­три предмета совокупности устойчивых частей и их связей (иногда говорят, его «морфологии»). При этом важно выделить «части» и «связи», обеспечи­вающих специфический характер его адекватного состояния и развития. Особенно важно понять сущностные функциональные зависимости, отделив случайное, несущественное, внешнее, затемняющее и, более того, вредящее проявлению и развертыванию существенного.

К примеру, структурный анализ журналистских (публикуемых в СМИ) «текстов» должен проводиться на фоне представлений о типе творчества, которому «принадлежит» тот или иной текст; затем, если, допустим, текст по своему типу есть публицистическое произведение, то далее определяется к какому роду и виду публицистики относится данный текст. И вот теперь по законам публицистики вообще, ее родов и видов проводится структурный анализ текста, определяются его «достоинства и недостатки» в системе поня­тий «общее-особенное-единичное» в сферах содержания (тема, проблема, идея) и формы (жанр, композиция, стиль). А по результатам структурного анализа делаются выводы и оценочные характеристики структурной органи­зации (текст может быть оптимальным по сущностным основам, плохо струк­турированным или вовсе бесструктурным). Отсюда — рекомендации созда­телю и/или потребителю текста. Разумеется, также (а может быть в первую очередь) преподавателю, занимающемуся со студентами изучением творчес­кой деятельности по созданию текстов. При этом анализ текстов будет страдать серьезными упущениями, если «журналистские тексты» рассматри­ваются без разделения на типы, роды и виды: прогностические и рекоменда­тельные составляющие такого структурного анализа оказываются слабыми.

Структурный (или структурно-функциональный) анализ применим не только к статике предмета, но и к его динамике. Бывает важно понять, как внешние силы и внутренние причины влияют на структуру (ее «части» и «связи» между ними), совершенствуется ли она в своей роли или дегради­рует, а может быть приобретает дисфункциональные черты. Не раз бывало, что те или иные СМИ и/или журналисты (одни в своей информационной по­литике, другие в принятой социальной позиции) совершали такие структур­ные «скачки» по содержанию и форме, какие можно охарактеризовать как движение «вверх», «вниз» или «в сторону»...

К моделированию и структурному анализу примыкает метод классифи­кации и типологический анализ.

Классификация (лат. classis — разряд, dassicus — образец + facio — раскладываю) — способ упорядочивания и представления имеющейся ин­формации (предпочтительно существенных, закономерных черт и свойств)

Со ю

о предмете по тем или иным основаниям. В классификации результируются сводные, притом разграниченные сведения о полученном исследователем состоянии знания по исследуемому предмету. Она может проводиться дедук­тивным путем при знании целого («от» общего «к» частному) или, что быва­ет значительно реже, индуктивным (собирание общих свойств «от» частных, например, классификация знаний об известных «раздробленных» сведениях о предмете).

Результаты классификации чаще всего представляются не как «перечень» свойств, а в виде таблиц (матриц). Если, например, за основание классифи­кации взять характер «владения» средствами массовой информации в Рос­сии, то матрица может выглядеть таким образом:

Владелец СМИ	Федеральное СМИ	Региональное СМИ	Областное СМИ	Районное СМИ
Государство администрация	«Российская газета» ИТАР-ТАСС
Акционерное общество, частное лицо	«Известия», «Ведомости», «Коммерсант»
Партия, общественная организация	«Яблоко», «Правда России»
Совет по СМИ, объединяющий общ, и гос. организации	отсутствуют

В зависимости от задачи исследования в основу классификации могут быть положены самые разные основания: по аудитории, функциям и их реа­лизации через определенную информационную политику, по периодичнос­ти, проблемно-тематическим линиям (содержанию) и т.д.

Классификация (особенно строго разработанная) — одно из начал типо­логического анализа. И не случайно часто «путают» классификацию и типо­логию. В последние годы исследования, называемые типологическим, полу­чили довольно широкое распространение. Как некие типы характеризуются универсальные и монотематические, женские и детские, федеральные и ре­гиональные, качественные и массовые («желтые») и другие группы СМИ. Разделение проводится также и по издателю/владельцу, аудитории, темати­ческой структуре, региону распространения и т.д. Такой анализ, основанный в принципе на абстрагировании какого-то признака и, затем, перечислении

детализирующих свойств, бесспорно, полезен, поскольку дает в результате совокупную картину (структуру?) изданий и программ, выходящих в стране.

Типология (греч. t^sypos — форма, отпечаток, образец) однако не «равна» классификации. При типологическом анализе важно не «разделение», града­ция черт изданий и программ, а «соединение» черт, синтезированное пред­ставление о целом, формирование репрезентирующей предмет исследования модели, которая дает системное представление о его общих свойствах. Ведь, к примеру, английская «Тайме» или московские «Ведомости» при классифи­цирующем подходе «не видны» как целое и, соответственно, как тип издания. Неслучайно логики выделяют так называемый сингулярный (состоящий толь­ко из одного предмета) класс. Значит, типологический анализ предполагает даже не «сводку» характеристик, а их синтез. Скажем, такие журналы как«Ко-смополитен» и «Лиза» попадают в группу «женские издания», но типологиче­ски (по «набору» и характеру типообразующих факторов) очень различны. Значит, требуется синтезирование черт и совокупности существенных свойств каждого, что дает возможность понять специфику единства черт: особеннос­тей аудиторной ориентации, социальной позиции, тематических предпочте­ний при акценте на одну (несколько) линий, дизайна и "т.д. Типологический анализ сложен, но зато и очень важен для понимания системы СМИ и места в системе того или иного из них. Более того, типологический анализ реальных СМИ позволяет и даже требует построения неких «идеальных типов» СМИ, не­обходимых для оптимального развития системы. Тогда можно и нужно делать оценки самого разного характера, в том числе и рекомендательные в перспек­тиве социальной позиции исследователя.

Поэтому (в частности) часто и выделяют системный анализ как метод использования системного подхода, итогом применения которого являются вариативные «сценарии» (оптимальные, хорошие, плохие) функционирова­ния и развития той или иной системы. «Сценарии» разрабатываются в целях принятия решения по организации деятельности, воздействующей на тут или иную систему, ее подсистемы или даже отдельные элементы и связи. Такие «сценарии» — не только возможные, но и необходимые результаты анализа тех или иных журналистских систем. Разработка, оценка, предложения по реализации тех или иных «сценариев», стоит напомнить, зависит от приме­няемой научной парадигмы, в т.ч. социальной позиции исследователя.

Системный анализ и разработка «сценариев», выбор оптимального, опре­деление необходимых для его реализации сил и средств, создания или преоб­разования организационных структур и т.д. — задача науки о журналистике, постепенно становящаяся все более важной. Отсюда — обращение к возмож­ностям системотехники, а также принципам синергетики — такого примене­ния системного подхода и анализа, в результате которого знание о журналис­тике становится более прагматически ценным. Притом, конечно, в самых разных областях: от разработки теоретических основ государственной

информационной политики до формирования оптимального типологического облика изданий и программ, не говоря уже о более «мелких» проблемах.

Системотехника — принципы концептуальной разработки и практическо­го создания сложных систем, их структур и подсистем, определения их функ­ций и характера оптимального функционирования и взаимодействия, средств и способов управления с учетом объективных законов макросисте­мы — социальной среды.

Исследователям журналистики следует задумываться над тем, дают ли ре­зультаты работы научные характеристики и оценки изучаемых явлений лишь материалы «внутринаучного» порядка или исследования должны быть «сис­темотехнически» направлены. Для историков это могут быть прогнозные ха­рактеристики на основе экстраполирования позитивных (с точки зрения ис­следователя) тенденций, зафиксированных в исследовании; при этом, конечно, реальное развитие может идти совсем по другому «сценарию», по­рой даже реакционному. Но ведь законы развития объективны, и если пози­тивные тенденции не осуществились, то надо, с одной стороны, искать фак­торы негативного или «бокового» развития, а, с другой, использовать их как критерии оценки дальнейшего движения журналистики.

Теоретики с помощью концептуальных исследований с учетом социологи­ческих данных могут (и, представляется, обязаны) «работать» на только на оптимизацию педагогического процесса, но и «конструировать» те или иные журналистские объекты. Например, разрабатывать концепцию обществен­ной (или, в другой терминологии, государственно-общественной, социально-правовой) журналистики — «третьего» типа журналистики, которая должна занять достойное, а, может быть, и первое место в системе СМИ.

И существен вопрос: может ли и должна ли быть наука о журналистике основой для государственного управления (законодательство, деятельность создаваемых государством органов) системой СМИ или ее подсистемами разного характера и уровня? Или «научное обеспечение» важно лишь для использования в процессе саморегулирования в журналистском сообщест­ве? А может быть, и то, и другое? Это не «пустые» вопросы — от ответа на них зависит, насколько «свободно» и ответственно может вести себя иссле­дователь, выдвигая и обосновывая «сценарии», как велика его ответствен­ность за меру оптимальности (с точки зрения соответствия потребностям развития общества) их характера. Ведь как важно знать, предлагается ли в «сценариях» абстрактно необходимые или абстрактно возможные изме­нения, хотя на самом деле важны «сценарии» объективно необходимых изменений.

|| В прямой связи с ответом на эти вопросы находится и проблема исполь-

см зования системного анализа и системотехники при изучении журналистики.

^су> Должны ли быть исследования «констатирующими» или также «прагматиче-

II скими»? Если признается необходимость научного знания для разработки

управленческих «сценариев» и для государства, и для саморегулирования, то, очевидно, журналистская системотехника существенно важна и для пре­подавания всего цикла журналистских дисциплин (в том числе и истории журналистики). Если, конечно, исследователи способны и могут реально обеспечивать преподавание разработками необходимых и возможных «сце­нариев» развития, а на этом «фоне» критериями оценки реально происходя­щего в СМИ и определения желаемых перспектив и путей их реализации. А разработка оптимальных критериев — важная и трудна сторона подготов­ки системного анализа.

В частности, важна актуализация исторического знания: рассмотрение прошлого журналистики с точки зрения современной научной парадигмы позволяет добиваться, например, строгого понимания «исторического на­следства» — что надо «принимать» (в определенной мере и форме) из «на­следства» и от чего надо «отказываться» (в целом или частично). Оценки хо­да и результатов борьбы СМИ различных направлений, упущенных или, наоборот, реализованных возможностей, «боковых» или «попятных» (и т.д.) шагов того или иного издания/программы — хорошая «школа» для тех, кто в наше время входит в журналистику.

Все перечисленные методы и средства исследования (которые «венчает» системный подход и анализ) рассматривались прежде всего как изучение проблемных ситуаций в журналистике «здесь и сейчас» — в статике, преиму­щественно как неизменные. Конечно, в той или иной связи упоминалось по­нятие «развитие», но главным образом «отсылочно», чтобы иметь в виду, что любая проблемная ситуация, а, следовательно, предмет исследования нахо­дится в состоянии некоей динамики, движения. Поэтому взаимодополни-тельны структурно-синхронический и генетически-исторический — диахро­нический подходы к изучению журналистики.

Любой изучаемый предмет первоначально проходит стадию генезиса (греч. genesis — происхождение), зарождения, предыстории — возникнове­ния, «рождающегося» складывания его структуры, «притирки» ее частей и си­стемной их организации, формирования и становления целостности. Ведь ни­что не возникает как deus ex machina. Затем, с момента сформированное™ «ставшего предмета» начинается «высшая» стадия развития — динамическое функционирование явления, «внутренняя» и «внешняя» история его разви­тия, трансформации, формирование «семьи» родственных по типу (хотя и на­ходящихся в сложных отношениях) явлений, их «разделения», возвышения одних, деградации и «смерти» других... Такова, например, сложная предысто­рия (генезис) и собственно история «толстого журнала» в России с середины 20-х гг. XIX века. Или практически вековой (с середины XVIII века практиче­ски до середины XIX века) генезис либеральной журналистики, которая за столетие так и не вышла за рамки обсуждения идей, формирование программ, малоудачных попыток издания. И только, пожалуй, с зарубежных изданий

Ю

L

CTi

Герцена («Колокола» и «Полярной звезды») началась полнокровная история либеральной прессы в России.

Естественно поэтому формирование генетического метода в системе ме­тодов изучения собственно журналистики и научных знаний о журналистике.

Конечно, формирование знания о «становящемся» предмете исследова­ния может протекать изолированно от дальнейшего его развития. Однако та­кое ограничение лишает характеристики важных оценочных критериев, об­рекая исследователя на констатирующий подход, «генетический фактографизм». Поэтому генетический метод требует использования «точки зрения будущего». Не случайно говорят, что ключ к пониманию развивающе­гося организма — в развитом организме. Объяснение начального этапа пло­дотворно в том случае, если используется сравнение со «ставшим» предме­том как в его реальном бытии, так и в идеале. Становление, например, государственной прессы России (петровских «Ведомостей», в частности) важно видеть в свете дальнейшего развития этого социального типа СМИ на следующих этапах развития. В том числе и современной государственной журналистики. Но и этого мало: принципиально важно оценивать эти СМИ с точки зрения объективно сущей роли государственных СМИ в развитом гу­манистическом демократическом обществе. Это требует «зреть через столе­тия» и применять современные теоретические подходы. Трудности при этом, разумеется, велики. С одной стороны, государственные СМИ «прошли» через разные социально-политические эпохи, чего нельзя не учитывать. С другой, современные теоретические представления «плывут» — одни считают их чуть ли не центрирующими по роли и характеру в системе журналистики, другие же исходят их того, что государственных СМИ вообще не должно быть. Есть и другие точки зрения. Значит, важно выработать свой теоретико-мето­дологический подход к изучению становления и развития государственных СМИ и четко (пусть даже латентно) применять его относительно явлений да­лекого прошлого.

Другой пример — становление эпистолярной публицистики в России (или, допустим, в Древней Греции или Риме). Она зародилась как «личная» переписка (скажем, Ивана Грозного и кн. Курбского). А в публицистическом арсенале XVIII века возникли такие творческие формы, как «отписки». Все это чрезвычайно важные этапы становления эпистолярной публицистики. И в каком-то смысле имеющие законченный характер. Но разве не имеет смысла учитывать при оценке этих этапов дальнейшее развитие жанров от­крытого письма и письма без адреса в XIX и XX веках, обращаясь также к «те­ории вопроса»?

Тогда появится возможность объективной (в меру объективности под­хода) характеристики причин и особенностей становления свойств, структу­ры и функций изучаемого «становящегося» предмета, его места и роли в структуре СМИ своего времени, а также и значения в дальнейшем развитии

предмета исследования (если видеть его широко) на «хорошей» теоретичес­кой базе.

В этом смысле стоит поставить вопрос, достаточно ли было у Белинского оснований считать, что генезис журналов (пример брался в Англии) идет по линии от «spectator» («зритель») к «revue» («обозрение»)? Для Белинского было важно констатировать этот в целом верное наблюдение о генезисе ха­рактера журнальной деятельности. Но не было ли в реальной журналистике совмещения в одних изданиях качеств «наблюдателя» и «аналитика» (при­том теоретически оправданной)? И не было ли необходимым развитие в жур­налистики и раздельное существование этих видов журналов? Тут важны и наблюдения над реальной «жизнью», и теоретический анализ.

Таким образом становится очевидным необходимость при изучении гене­зиса выбранного предмета широкого использования методологических средств сравнения и аналогии, индукции и дедукции, факторного и систем­ного анализа, моделирования и идеализации. Изучение генезиса в обобщен­ном виде называют «имманентной дедукцией». Все это так важно, потому что на этапе генезиса явления (особенно на первых этапах) сущность его быва­ет «затемнена», предстает частично, а общее-особенное-единичное проявля­ется несбалансированно, с выходом на первый план прежде всего единично­го при невыявленности особенного и слабости общего.

Генетический метод — в силу того, что в журналистике ничто никогда не бывает закончено, что процесс развития не останавливается формировании даже устойчивых систем, что, при наличии неизменного «ядра» закономер­ностей, в «чистом» и «завершенном» виде явлений СМИ не бывает — проч­ными узами связан с историческим методом.

Исторический метод предполагает диахронический подход к изучаемой предметной ситуации, тогда как теоретическое и чаще всего социологичес­кое исследование предполагает синхронистический подход. В центре внима­ния историка — процесс развития. Но принципов подхода к пониманию и изложения исторических ситуаций в журналистике по меньшей мере два.

Один — идеографический, индивидуализирующий, заключающийся в том, чтобы рассказать об изучаемом явлении прошлого, «как было на самом де­ле». Тут на первый план как первостепенно важные выходят подробности и детали, яркое повествование о событиях и характерах участников, интри­гах в салонах, частных отношениях и «тайной» жизни (прежде всего людей из правящих кругов). И, разумеется, прежде всего используются средства до­кументального художественно-детективного повествования. К такому подхо­ду прибегают те, кто увлечен исторической эмпирией (как уже известной, так и в значительной мере собранной самим автором). А самое главное, стремя­щиеся избегнуть обвинения в «историческом концептуализме», интерпрети­рующем объяснении с позиций, которые могут вызвать возражения сторон­ников иных точек зрения. Конечно, за таким историческим объективизмом

ел

латентно скрывается то или иное понимание движения истории, но чаще все­го поверхностное. При этом внимание к ярким историческим деталям при сюжетно-повествовательном умении и отказе от строгого исторического «разбирательства» способствует легкости чтения (притом «легкости» и в по­зитивном, и в негативном смысле).

Второй — концептуалистский, основанный на применении к собранно­му эмпирическому материалу «необходимых и достаточных» средств из ар­сенала принятой исследователем научной парадигмы. С этой позиции харак­теризуются системные свойства исторического явления, моделируются его внутренние и внешние связи, факторы, порождающие свойства, определяю­щие его функционирование и развитие, место и роль в историческом процес­се. Рассмотрению подлежат сущность процесса, его механизмы, историчес­кий смысл развития журналистского явления.

Разумеется, в зависимости от характера научной парадигмы (в первую очередь — ее социально-философской составляющей) в ходе исследования реализуется социальная позиция исследователя. И одно и то же явление (до­пустим, «Письмо к Гоголю» Белинского) может трактоваться по-разному, по­зитивно или негативно, что реально и происходило. Исторические явления, журналистские не менее других, особенно подвержены такому «плывущему» подходу у тех, кто по расчету или под влиянием страстей поддается давле­нию «актуализма», суть которого формулируется в максиме «история есть опрокинутая в прошлое политика». На крючок актуализма попадают даже крупные ученые, особенно в переломные периоды, поскольку «историческое знание» превращается в орудие активистских политиков, стремящихся из­влечь «выгодные» уроки из прошлого. Конечно, уроки из истории извлекать надо, но не на путях грубого актуализма, а средствами научно обоснованной актуализации. Не случайно требование к диссертациям (и другим исследова­ниям) с самого начала показать актуальность предлагаемых разработок.

Суть действительно актуального изучения прошлого в том, чтобы знание о прошлом помогало понять современность и наметить пути в будущее. Схе­матично, пожалуй, можно это показать так:

борьба тенденций

борьба тенденций

прошлое в журналистике

будущее в журналистике.

факторы перехода к современности

факторы

перехода

к будущему

Главное в историческом методе — понять развитие журналистского явле­ния в его закономерной определенности (при «отсекающем» понимании слу­чайного как неизбежного спутника, а часто и как «затемненной» формы про­явления сущности). Притом развитие вовсе не равно прогрессу. Оно может быть и регрессивным, и «боковым», и даже «тупиковым» — словом, история не асфальтированный спидвей, по которому без забот можно добраться к «храму». Первостепенное значение для историка приобретает научная «концепция будущего» как отправная точка, критерий оценки изучаемого ис­торического предмета. Поэтому так важно выработать и применять «концеп­цию будущего» (пусть всегда относительно верную). Ведь «развитое состоя­ние» — ключ к пониманию предшествующего состояния, к оценке развития изучаемого журналистского явления. Разве рукописные «вести», первые пе­чатные календари и газеты хотя бы имплицитно не рассматривались на фоне знания развитых форм массовой информации?

Представляется, для современного историка журналистики критерием оценки явлений журналистики — это точка зрения полной демократии и ис­тинного гуманизма в их общенаучной форме и журналистской «проявленно­сти». Подход к историческим явлениям с точки зрения демократического гу­манизма (или гуманистического демократизма) кажется применением верного критерия потому, что позволяет дать объективную оценку, прогноз и «советы» (если это применимо к прошедшему) в свете требований про­грессивно развивающейся журналистской системы.

Однако на протяжении веков ни один «лагерь» в журналистике так не формулировал свою позицию. Можно говорить, что была консервативно-мо­нархическая, либерально-монархическая, либеральная, демократическая (либерально-демократическая, радикально-демократическая, революцион­но-демократическая), народно-революционная, эсеровская, легально (либе­рально) — марксистская, революционно-марксистская журналистика. Меж­ду прочим, строгих характеристик всем «лагерям» историками журналистики пока что не дано, хотя имлицитно они представлялись исследователями именно так. И отношения между ними — прежде всего критико-полемичес-кие — были факторами развития (подъема, упадка, побед и т.д.) различных сил в журналистике, роли каждого СМИ в формировании различных секторов массового сознания и, соответственно, в определении разнонаправленных векторов идейного «движения» и форм социального развития общества (консервативного торможения, либерального реформаторства, революцион­ного преобразования).

Историку важно понять, как проявлялись всеобщие законы развития жур­налистики в конкретной исторической ситуации («здесь и сейчас»). А для этого каждое издание в его структуре и особенной информационной полити­ке должно быть понято как часть всей совокупности СМИ страны во внешних и внутренних связях. Поэтому важно всю совокупность факторов, влияющих

Оо

Дата добавления: 2015-10-24