Высшие формы понимания

Переход от элементарных форм понимания к высшим заложен уже в элементарных формах. Чем больше внутренняя дистанция между данным проявлением жизни и понимающим субъектом, тем больше ненадежность. Предпринимаются различные попытки устранить ее. Первый переход к высшим формам понимания возникает из того, что понимание исходит из нормальной связи проявления жизни и сознательного начала, выражающегося в нем. Если в результате понимания возникают внутренние трудности или противоречие с чем-то уже известным, то понимающий осуществляет переоценку. Он вспоминает те случаи, когда нормальное соотношение проявления жизни и внутреннего начала не возникло. Такого рода отклонение характерно для тех случаев, когда мы скрываем от незнакомого человека свое внутреннее состояние, свои идеи и намерения непроницаемым видом или молчанием. В данном случае наблюдатель ложно истолковывает лишь отсутствие наглядного проявления жизни. Однако нередко необходимо учитывать то, что существует намерение ввести нас в заблуждение. Жесты, выражение лица и слова противоречат внутреннему содержанию. Таким образом, по-разному встающая задача — привлечь другие формы проявления жизни или возвратиться к целостной связности жизни — позволяет разрешить наше сомнение.

Однако в практически-жизненном общении возникают также самостоятельные требования и суждения о характере и способностях отдельных людей. Мы постоянно принимаем в расчет интерпретацию отдельных жестов. выражения лица, целенаправленных поступков или их взаимосвязи; эта интерпретация осуществляется посредством выводов по аналогии, но наше понимание идет глубже: торговля и общение, общественная жизнь, профессия и семья указывают нам на то, что необходимо проникнуть во внутренний мир окружающих нас людей, чтобы установить, в какой мере можно рассчитывать на них. Здесь отношение между выражением и выражаемым переходит в отношение между многообразием проявлений жизни другого человека и внутренней связью, лежащей в основе этого многообразия. Это приводит к необходимости учета изменений обстоятельств. Здесь, таким образом, представлен индуктивный вывод от отдельных проявлений жизни к связности жизни как целого. Предпосылка вывода — знание о душевной жизни в ее отношениях к среде и обстоятельствам. Поскольку ряд данных проявлений жизни ограничен и поскольку связь, образующая их основу, неопределенна, постольку итог вывода может претендовать лишь на вероятностный характер. И когда этот расчет распространяется на действия способного к пониманию живого существа в новых условиях, то дедуктивный вывод, построенный на индуктивном проникновении в психическую связь, может быть сделан лишь с какой-то степенью ожидания или возможности. Переход от психической связи, которой как таковой присуща лишь вероятность, к тому ее виду, который способен реагировать на новые условия, может предполагать лишь ожидание, а не достоверность. Посылка способна к более широкому преобразованию, но и она не может притязать на достоверность.

Однако не все высшие формы понимания коренятся в фундаментальном отношении результата действия к действующей причине. Оказалось, что подобное предположение не касается элементарных форм понимания; важнейшая часть высших форм также коренится в отношении выражения и выражаемого. Понимание произведений духовной сферы во многих случаях направлено лишь на ту связь, в которой отдельные части произведения образуют целое, коль скоро они постигаются последовательно. Именно из-за важнейшего значения того, что понимание отбрасывает высшее достижение, выработанное для знания духовного мира, и реализуется эта форма понимания в ее самостоятельности. Например, разыгравшаяся драма. Не только зритель, литературно не образованный, целиком отдается действию, забывая об авторе пьесы, но и человек, литературно образованный, также может быть целиком поглощен тем, что происходит на сцене. В таком случае его понимание ориентировано на связь действия, характеры действующих лиц, переплетение моментов, определяющих поворот судьбы. Ведь только тогда зритель получит наслаждение от полной реальности представленного отрывка из жизни. Только тогда в нем в полной мере совершится процесс понимания и сопереживания так, как его задумал осуществить в зрителе автор. И вся сфера такого рода понимания духовных творений подчинена исключительно отношению выражения и выражаемого духовного мира. Когда зритель впервые замечает, что то, что он недавно воспринимал как кусок действительности, было искусно и планомерно создано умом писателя, тогда понимание, управляемое отношением между совокупностью проявлений жизни и тем, что в них выражено, переходит в понимание, в котором уже господствует отношение между творением и творцом.

Если резюмировать все сказанное о высших формах понимания, то их общий характер состоит в том, что эти формы, исходя из данных проявлений жизни с помощью индуктивного вывода, приводят к постижению связи всего целого. А именно: фундаментальное отношение, определяющее переход от внешнего к внутреннему, есть или отношение выражения к выражаемому, или, преимущественно, отношение результата к действию человека. Процедура понимания основывается на элементарной форме понимания, которая как бы делает доступными элементы реконструкции. Однако эта процедура отличается от элементарной формы понимания более широкими чертами, которые делают вполне очевидной природу высших форм понимания.

Понимание всегда имеет своим предметом единичное. И в своих высших формах понимание основывается на индуктивном заключении, которое переходит от того, что существует в произведении или жизни слитно, к раскрытию связи в произведении или личности некоего жизненного отношения. Но уже при анализе переживания и понимания себя самих оказалось, что единичное в духовном мире самоценно, более того, оно представляет единственную самоценность, которую можно констатировать без всякого сомнения. Поэтому единичное интересует нас не столько как общечеловеческое, сколько как индивидуальное целое. Этот интерес совершенно чужд практическим интересам, которые всегда вынуждают вас считаться с другими людьми и которые в разных формах — благородных и низких, вульгарных и пошлых — занимают значительное место в нашей жизни. Тайна личности побуждает нас ради нее самой осуществлять все новые и новые попытки понимания. И в такого рода понимании открывается царство индивидов, охватывающее людей и их творения. В этом и состоит своеобразная действенность понимания в науках о духе. На их понимании и основывается история.

Однако мы в состоянии достичь понимания индивидов лишь благодаря их родству между собой, благодаря чему-то общему в них. Этот процесс предполагает связь общечеловеческого с индивидуализацией, на основе которой она простирается в многообразна духовных существований, а мы постоянно практически решаем задачу — внутренне пережить как бы восхождение к индивидуализация. Материалом для решения этой задачи служат единичные данности, объединяемые индуктивно. Каждая из них индивидуальна, и именно так она постигается в этой процедуре. Поэтому в каждой из них содержится момент, делающий возможным постижение индивидуальной определенности целого. Но предпосылка этой процедуры всегда принимает более развернутые формы с помощью погружения в единичное, сравнения одного единичного с другим, и тем самым процедура понимания ведет ко все большим глубинам духовного мира. Подобно тому как в объективном духе содержится некий порядок, расчлененный на типы, и человечество представляет собой некую организованную систему, которая от правильности и структуры в общечеловеческом переходит к типам, посредством которых понимание постигает индивидов. Поскольку предполагают, что эти типы различаются не качественными различиями, а лишь акцентом на отдельных моментах, и поскольку пытаются представить эти типы психологически, постольку в акценте на те или иные моменты заключается внутренний принцип индивидуализации. И если бы было возможно полагать действенным в акте понимания одновременно два принципа — изменение душевной жизни и ее состояний под влиянием обстоятельств в качестве внешнего принципа индивидуализации, а в качестве внутреннего принципа — изменение с помощью акцента на различные элементы структуры, то понимание человека, произведений поэзии и прозы было бы подступом к величайшей тайне жизни. Так и есть на деле. Чтобы осознать это, мы должны взглянуть на то, что недоступно пониманию посредством каких-либо логических формул,— а здесь ведь может идти речь только о таком схематическом и символическом изображении.

***

Дата добавления: 2015-10-24