Глава 13 Любимый враг 3 страница

Гарри в миг почувствовал сонливость, веки стали тяжелыми, он широко зевнул и через секунду погрузился в спокойный сон без всяких сновидений.
– Спи, Гарри Поттер, – грустно глядя на подростка, произнес Дамблдор, убирая челку с его лба и глядя на шрам. – Очень скоро тебе предстоят серьезные испытания, но ты справишься с ними... должен справиться. Глава Ордена Феникса отошел от кровати, еще раз задумчиво посмотрел на безмятежно спящего парня и вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

Гарри чувствовал себя все хуже и хуже, его заметно лихорадило: то его трясло, и тогда зубы стучали, будто от сильного мороза, то внезапно бросало в жар, и взмокшие волосы прилипали ко лбу. Он лежал на кровати, ворочаясь с бока на бок, и стонал, чувствуя, как начинает выкручивать суставы. Так плохо ему не было ни разу с тех пор, как он начал принимать кокаин и курить крэк. У него еще никогда не было такого большого промежутка между приемами наркотика, а в последнее время, после смерти Брента, Поттер заметно увеличил дозы. Сейчас же, не имея возможности достать «иней», Гарри понимал, что у него началась жестокая ломка. Он терпел, как мог, скрипя зубами, в надежде, что приступ пройдет, но с каждым часом становилось только хуже. Моментами он готов уже был вызвать Кикимера и приказать домовику принести ему дозу. Соблазн был велик, но Гарри пока находил в себе силы противостоять наркотическому кризису, и, сжав зубы, терпел приступ, выкручивающий все суставы, будто бы при пытке Круциатусом. Мозг горел так, что, казалось, скоро начнет плавиться, тело покрывалось холодным потом, его знобило, как от лютого мороза. Гарри понимал, что уже не сможет справиться с этим самостоятельно, ему нужна помощь, а оказать ее мог только один человек – Северус Снейп. Как бы он ни противился, но это был единственный выход. Дамблдор, как всегда, оказался прав – нельзя просто так привести в магический мир маггла–венеролога или нарколога, способного помочь, а потом, стерев ему память, вернуть обратно в мир магглов. Никто бы не пошел на такое преступление, за которое грозило заключение в Азкабане. Когда Гарри мечтал о скорейшем возвращении в магический мир, где мог излечиться от пагубной зависимости и венерической болезни, он не задумывался о том, как это все может происходить, наверное, в нем до сих пор жила наивная детская вера во всемогущество волшебников, которые одним взмахом палочки могли решить все его проблемы. Но сейчас он понимал, что даже в мире магов не все так просто. Гарри боялся придти в Окружную больницу и лечь в венерологическое отделение, потому что его, как шлюху, могли привлечь к уголовной ответственности в случае, если бы сотрудники Отдела нравов обнаружили факты умышленного заражения клиентов. Но и здесь, в мире магов, он не мог просто придти в клинику Святого Мунго с просьбой о помощи. Как оказалось, многие маги, и даже колдомедики, понятия не имеют о таких маггловских заболеваниях, как сифилис, и даже не догадываются о существовании крэка и пагубной зависимости от него. Гарри пришлось бы еще поискать подходящего квалифицированного колдомедика и, конечно же, была большая вероятность того, что могли появиться разные нежелательные слухи о его заболеваниях. К тому же, сейчас, находясь в доме Сириуса, он практически был под домашним арестом – он не имел возможности покинуть дом, а Дамблдор объяснил, что не может привести сюда никого из клиники Святого Мунго исключительно в целях его безопасности, чтобы сохранить в тайне его местонахождение.

Информация о возвращении Гарри Поттера в магический мир все–таки просочилась в прессу и в вездесущем «Ежедневном Пророке» появилась статья, но его местопребывание так и оставалось засекреченным. Именно по соображениям безопасности Дамблдор отказал ему воспользоваться услугами колдомедиков из клиники Святого Мунго, предложив Гарри двух магов, которые пользовались его исключительным доверием – мадам Помфри и профессор Снейп. Выбор был невелик, и Поттер сразу же отказался от предложенных кандидатур. Он даже мысли не допускал, чтобы мадам Помфри лечила его от сифилиса. Он хорошо помнил, какой стыд испытал в тот момент, когда узнал, что она осматривала его после изнасилования слизеринцами. К тому же, именно благодаря ее отчету на дисциплинарном слушании все поверили в то, что он сам спровоцировал слизеринцев, потому что являлся гомосексуалистом. Школьный колдомедик не лжесвидетельствовала, как Малфой, но ее выступление на дисциплинарном слушании поспособствовало его исключению из школы. И теперь Гарри даже подумать не мог о том, что мадам Помфри снова может стать его лекарем. Оставался профессор Снейп. Именно Снейп, который ненавидел его всю жизнь, и которому Поттер отвечал взаимностью, нашел его в слизеринских подземельях сразу после изнасилования и видел его позор и бесчестие. Именно Снейп помог ему выбраться из мира магглов, но воспоминание о том, как ненавистный зельевар вытаскивал у него из уретры катетер, заставляло Гарри заливаться краской от стыда. И теперь, представляя, что ему придется пережить и через что пройти, если он согласится, чтобы его лечил Снейп, Гарри готов был провалиться сквозь землю от этого позора, и поэтому категорически отказался и от второй предложенной Дамблдором кандидатуры врачевателя. Но сейчас, корчась на кровати, выгибаясь дугой и сгибаясь пополам, Поттер понимал, что без помощи декана Слизерина сам не справится. Или он сломается и вызовет домовика, отдав ему приказ принести дозу крэка, или умрет от остановки сердца, потому что такие муки, которые он испытывал сейчас, не шли ни в какое сравнение, как ему сейчас казалось, даже с пыточным заклятием.
Поднявшись с кровати, бывший гриффиндорец сел за стол, достал письменные принадлежности, и дрожащей рукой вывел на пергаменте: «Профессор Снейп, я согласен на лечение. Мне нужна ваша помощь… срочно. Гарри». Большая чернильная капля упала на лист и растеклась кляксой. Парень свернул записку в виде птички–оригами и, дунув на нее, выпустил в воздух. Бумажные крылья затрепетали и послание стремительно полетело к адресату. Гарри очень надеялся на то, что Снейп окажется здесь, в доме Сириуса, иначе придется отправлять Буклю, а пока она доберется до Хогвартса, пройдет уйма времени, и если окажется, что Снейпа нет и в школе, птица будет дожидаться его столько, сколько потребуется, а за это время он точно или сдохнет или все–таки сломается и опять примет кокаин.
Поттер снова лег на кровать, поджав под себя ноги, и закрыл глаза.
– Пожалуйста, хоть бы он был здесь, – прошептал он дрожащими губами.
Боль все нарастала, сводила с ума, привыкший к наркотику организм требовал необходимую дозу, и когда Гарри казалось, что он уже готов на все, лишь бы это закончилось, дверь распахнулась, и на пороге появился профессор Северус Снейп. В несколько шагов декан Слизерина пересек комнату и оказался возле его постели.
– Поттер, что с вами? – спросил он, склоняясь над подростком, который дрожал всем телом.
– У меня ломка, – прошептал Гарри и вдруг, резко поднявшись с кровати, произнес: – Пожалуйста, помогите мне, – он с отчаянием вцепился в полы мантии зельевара и быстро, сбиваясь, заговорил, словно в бреду: – Мне нужен кокаин, иначе я сдохну…. Вы должны мне помочь. Я хочу вылечиться, наркотики угробят меня. Я уже не справлюсь с этим сам, если вы не поможете, я добуду кокаин и приму дозу, или лучше две, но это может убить меня.
– Если бы вы не были таким невероятно упрямым, Поттер, я смог бы избавить вас от этого еще несколько дней назад, – произнес Снейп, заботливо укладывая Гарри обратно на кровать.
– Я думал, что смогу с этим справиться, перетерплю и все пройдет, но мне становится только хуже, как будто у меня все кости ломаются.
– Потерпите еще немного, Поттер, – ответил зельевар и стремительно направился к двери.
– Куда вы, сэр? – закричал Гарри, снова вскакивая с кровати и бросаясь следом за уходящим Снейпом. – Не бросайте меня! Я себе башку расшибу об стену, если вы уйдете! – пригрозил парень, вцепившись в стоящего перед ним мужчину так, что у него самого побелели пальцы.
На лице Северуса Снейпа не дрогнул ни один мускул, хотя Гарри причинял ему сейчас боль, стараясь удержать.
– Поттер, вернись в постель. Я сейчас принесу лекарство и мы начнем лечение. Тебе станет легче, – он осторожно освободился от скрюченных пальцев Гарри.
– Обещаете, что вернетесь? – хрипло спросил подросток.
– Через несколько минут, Поттер. Идите в постель, – Снейп произнес это таким тоном, от которого на первом курсе Гарри бросало в дрожь, а Рон начинал заикаться.
– Х–хорошо, профессор, – стуча зубами, ответил бывший гриффиндорец и пошел к кровати. – Только быстрее, пожалуйста, – оборачиваясь, попросил он, вкладывая в эту просьбу все отчаяние и боль, которые терзали его в этот момент.
Парень очень боялся, что не справится с пиком кризиса, в котором он сейчас находился, и, раздобыв наркотик, примет его, и вся его жестокая борьба с недугом и с самим собой будет напрасна и он проиграет. Снейп стремительно вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Гарри забрался под одеяло и принялся вслух отсчитывать секунды, чтобы хоть как–то отвлечься от терзающей его тело боли. Зельевар вернулся очень быстро, держа в руках кубок и несколько флаконов.
– Вы действительно можете мне помочь? – прошептал Гарри.
– Слушайте меня внимательно, Поттер, и не смейте перебивать. Сейчас вам предстоит сделать выбор. Мы с мадам Помфри уже несколько дней занимаемся изучением ваших недугов и, думаю, я действительно могу вам помочь. Я приготовил несколько зелий и лекарств, и теперь вам придется решить, какой метод лечения выбрать.
– Знаете, профессор, – слабо улыбнулся Гарри, облизнув пересохшие губы, – я смотрел один маггловский фильм, там парню тоже предложили две таблетки – красную и синюю, и он тоже должен был выбирать.
– Я просил не перебивать меня, мистер Поттер,– холодно отозвался декан Слизерина. – Меня не интересует чем вы занимались у магглов, но сейчас, если хотите, чтобы я вам помог, вы должны будете выбрать. Вы можете избавиться от вашей болезни быстро, в течение суток ваш организм исцелится полностью, но это будет очень болезненное лечение. На протяжении нескольких часов ваш организм будет бороться с недугом и вы начнете испытывать сильнейшие мучения, возможно, боль станет значительно острее, чем сейчас. Я предполагаю, лечение будет таким мучительным, что его можно приравнять к пыточному заклятию. Я не хочу вас пугать, но предупреждаю, я еще ни разу не использовал это зелье и никогда никого не лечил от подобной болезни, поэтому могу только предполагать как будет проходить процесс исцеления. Возможно, все окажется значительно хуже, чем я сейчас говорю. Готовы ли вы несколько часов терпеть мучительную боль, чтобы сразу же избавится от своей пагубной зависимости? Не спешите соглашаться, Поттер. Мадам Помфри и профессор Дамблдор очень настоятельно просили меня убедить вас избрать второй вариант, менее болезненный, хотя тоже достаточно неприятный. Я избавлю тебя, Поттер, от этого заболевания, но на лечение уйдет две недели.
– Профессор Снейп, чтобы избавиться от этого, я готов вытерпеть что угодно. Не бойтесь, я справлюсь, только, пожалуйста, не растягивайте эту пытку на две недели. Я не уверен в себе, я не продержусь без наркотиков столько дней, а если я снова приму дозу, я уже не устою, и тогда меня ничто не спасет. Так что я выбираю первый вариант.
– Что ж, Поттер, имейте в виду, ваш организм в течение нескольких часов после принятия зелья начнет бороться с недугом. Боль будет сильной, возможно, сильной настолько, что вы захотите умереть. Затем кризис пойдет на убыль, около двенадцати часов вы проведете в забытьи, которое будет сопровождаться лихорадкой, но и она постепенно пройдет. А после придет спокойный, исцеляющий сон. Когда вы проснетесь, примерно через сутки – будете абсолютно здоровы. Но запомните, если вы когда-нибудь еще хотя бы единожды примете эту отраву – вы умрете.
– Это очень радикальные методы лечения, сэр, – попробовал пошутить Гарри, но холодный взгляд заставил его смущенно замолкнуть.
– А вы готовы к этому, мистер Поттер? – с нескрываемым сарказмом спросил Снейп.
– Давайте зелье, сэр, – решительно произнес Гарри. – Я не меняю своих решений.
– Хорошо, – медленно ответил декан Слизерина, выливая содержимое одного из флаконов в принесенный им кубок.
Содержащаяся в нем жидкость зашипела, с поверхности поднялся пар, как от кипятка.
– Выпейте все, Поттер, до дна, – протягивая кубок, произнес Снейп.
– Все это время вы будете рядом? – взяв кубок, спросил Гарри, и стоящий перед ним мужчина успел заметить, как в глазах подростка на миг мелькнул испуг.
– Да, Поттер, я буду рядом, – ответил он.
– Хорошо, – вздохнув с облегчением, ответил Гарри и улыбнулся. – Ваше здоровье, сэр, – произнес он и, закрыв глаза, принялся жадно пить, огромными глотками, словно боясь, что передумает, и не давая самому себе шанса пойти на попятную.
Дымящаяся жидкость обожгла ему глотку, словно кипяток, казалось, что она сжигает пищевод, будто кислота, но Гарри продолжал пить, пока пустой кубок не выпал из его руки. Тогда парень схватился за горло, чувствуя, что задыхается, и захрипел.
– Спокойно, Поттер, это не яд, сейчас пройдет, – обеспокоено произнес Снейп, обхватив парня за плечи, прижимая к себе.
Гарри хрипел и задыхался, сердце, казалось, раздувшееся в несколько раз, готово было разорваться на куски, мозг начал плавиться, а все тело свело такой судорогой, будто через него пропустили ток высокого напряжения. Если бы Гарри мог кричать, его вопли бы услышали во всем доме, но горло, словно обожженное кислотой, издавало только страшный хрип. Профессор Снейп крепко прижимал к себе подростка, который корчился от боли, ломающей все его тело. От напряжения лопнуло несколько глазных сосудов и сейчас глаза Гарри были словно залиты кровью. Вскоре кровь пошла и из носа.
– Прости меня, Лили, – сквозь кровавый туман, в который превратилась для него окружающая действительность, услышал Гарри далекий голос, не сразу узнав в нем голос Снейпа.
– Все нормально, профессор, – прохрипел парень, чувствуя как крепко мужчина прижимает его к себе. – Я справлюсь, не бойтесь за меня… было и хуже… хуже, когда Веймар током… а сейчас ничего, не больно….
Губы Снейпа касались горячего, пульсирующего виска Гарри, мужчина крепко прижимал к себе мальчика, будто бы пытаясь разделить с ним боль, а Поттер уже потерял счет времени, находясь в бездонном омуте ослепительной боли.
– Профессор Снейп, – в промежутке между очередным приступом, когда он только хрипел и корчился от боли, прошептал Гарри искусанными в кровь губами. – Профессор Снейп… я знаю, вы меня ненавидите, но я благодарен вам за то, что вы для меня делаете… за все… тогда и сейчас…я… – парень снова захрипел, не в силах договорить.
– Молчите, Поттер, не тратьте силы, – тихо отозвался Северус Снейп, нежно целуя подростка в висок.
За все время этой двухчасовой пытки декан Слизерина ни разу не выпустил Гарри из своих объятий, крепко держа его, прижимая к себе, чтобы парень не покалечился во время припадков, терзающих его разум и тело. Наконец пришел переломный момент, когда приступы боли стали утихать, и профессор наконец–то опустил обессиленное тело подростка на смятые простыни. Сейчас Гарри находился в забытьи, он тихо стонал и время от времени бредил. В его лечении наступил этап, когда необходимо было каждый час в рот больного вливать несколько капель исцеляющего зелья, чтобы излечить полопавшиеся сосуды, искусанные до крови губы, восстановить нормальную сердечную деятельность и обеспечить спокойный лечебный сон. Казалось, что профессор Снейп сейчас сам нуждался в исцелении, по крайней мере, душевном. На суровом лице мужчины будто бы появились новые морщины за эти несколько часов, что он смотрел на жестокие страдания мальчика, переживая эту боль вместе с ним – с подростком, который мог бы быть его сыном, зеленые глаза которого, пока не налились кровью из-за лопнувших сосудов, так напоминали ему любимые глаза Лили Эванс, в которые когда–то он мог безотрывно смотреть часами.
Северус Снейп вытер рукой выступивший на лбу холодный пот и только сейчас заметил, что рука покрыта царапинами и кровоподтеками – во время сильных приступов Гарри так крепко сжимал ее, что трещали суставы, но мужчина в тот момент не замечал этого. Он вытер влажное от пота лицо Гарри и укрыл парня одеялом. Сейчас, хоть Поттер и стонал во сне, но кризис, видимо, миновал: сильный, молодой организм сумел справиться с отравляющим его маггловским ядом. Снейп собирался на несколько минут покинуть комнату мальчика, чтобы принести новые зелья и лед, а заодно отправить сообщение профессору Дамблдору о том, что произошло в его отсутствие. Старый волшебник был уверен, что Гарри сам согласится на лечение, только ни в коей мере его не надо к этому принуждать. Северус Снейп хотел в двух словах сообщить, что Поттер к утру следующего дня полностью исцелится от пагубной зависимости, потому что, как и предполагал профессор Дамблдор, мальчик выбрал болезненное, но быстрое исцеление.
Сейчас Северус Снейп чувствовал невероятную усталость и опустошенность. Он знал, что делал это ради благой цели, но так же плохо, как сейчас, ему, пожалуй, было в тот момент, когда, спасая жизнь своему крестнику, ему пришлось ампутировать парню пораженную гангреной ногу. Он знал, что это единственный шанс спасти жизнь Драко, иного выхода не было, и ради этого он даже использовал черную магию, но когда пришло осознание, что все позади и жизни мальчика больше ничто не угрожает, он чувствовал сильную душевную боль, понимая, ЧТО ради этого сделал. Сейчас же, глядя на разметавшегося на кровати другого мальчишку с искусанными в кровь губами, смотрев пару часов назад в его налитые кровью глаза и слышав хриплый шепот: «Мне не больно, профессор, я благодарен вам за все», сейчас Северус Снейп чувствовал, как к горлу подступает горький комок, и щемит сердце. Он знал, что сделал это во благо, что мальчишка навсегда избавился от разрушающей его мозг и тело пагубной маггловской привычки, от этого яда замедленного действия, которым он был отравлен, но какой ценой пришлось это сделать. Он обрек на жестокие страдания ребенка любимой женщины…
Профессор Снейп убрал со лба мальчика взмокшие пряди челки и, наклонившись, едва дотронулся до него губами:
– Я виновен в смерти твоей матери, но я поклялся отдать жизнь за тебя, Гарри Поттер, – прошептал мужчина. – Прости за всю боль, что я причинял тебе, надеюсь, когда–нибудь ты поймешь меня.
Поднявшись с кровати, декан Слизерина направился к выходу, но, резко распахнув дверь, он почти столкнулся со своим крестником, Драко Малфоем, который, судя по всему, стоял под дверью.

– Что ты здесь делаешь, Драко? – холодно спросил Снейп. – Подслушиваешь под дверью?
– Подслушивать недостойно, – вспыхнул Малфой. – Я просто шел мимо и услышал…
– И сколько раз ты тут ходил мимо дверей Поттера? – колко поинтересовался декан Слизерина. – Отвечай.
– Я шел мимо, услышал голоса, твой и Поттера, – начал Драко и замолчал, покраснев, понимая, что сознался в том, что все–таки подслушивал.
– Хорошо, что ты хотя бы понимаешь, что подслушивать недостойно, – хмыкнул Снейп.
– Крестный, что с Поттером? – делая вид, что не заметил издевки, спросил Малфой.
– Я занимался его лечением, – ответил мужчина.
– Он же вроде отказался от лечения, – сказал Драко, стараясь заглянуть через плечо Снейпа в глубь комнаты.
– Он согласился, и это все, что ты должен знать. Остальное тебя не касается. Ступай в свою комнату, – прикрывая дверь, ответил Снейп.
– Я слышал, он кричал… – медленно произнес молодой человек, глядя в лицо своего крестного, но Северус Снейп умел владеть эмоциями не хуже Люциуса Малфоя и сейчас по его лицу нельзя было узнать ничего.
– На определенном этапе лечения больной испытывает неприятные ощущения, – кратко пояснил Снейп.
– Крестный, если нужна какая–нибудь помощь, я мог бы… – предложил Малфой и смущенно замолчал.
– Драко, иди в свою комнату, с Поттером все будет нормально, он справится, – устало ответил Снейп, положив руку на плечо крестника.
– Ладно, хорошо, – нехотя согласился Малфой и, прихрамывая, направился к лестнице, ведущей на третий этаж, где находилась его комната, но поднявшись по ступеням, он замер в коридоре, прислушиваясь к удаляющимся шагам Снейпа.
Драко почти беззвучно снова спустился на второй этаж, осторожно выглядывая в коридор, по которому только что ушел декан Слизерина. Подождав пару минут, Малфой тихо подошел к двери Поттера и осторожно приоткрыл ее, а затем, мгновение поколебавшись, зашел в комнату и закрыл за собой дверь. В комнате царил полумрак, на прикроватной тумбочке стояла старинная лампа, которая и являлась единственным источником света. Поттер лежал на кровати, одеяло было сброшено на пол, черные волосы с крашеными белыми прядями разметались по подушке, взмокшая пижама прилипла к телу. Гриффиндорец тяжело дышал, стонал и метался в постели. Драко сразу же догадался, что у Поттера лихорадка – все тело горело огнем, щеки пылали нездоровым румянцем. Видимо, находящемуся в забытьи гриффиндорцу было трудно дышать и он бессознательно, стараясь облегчить дыхание, время от времени дергал за ворот пижамы и судорожно сглатывал. Склонившись над Гарри, Драко осторожно дотронулся ладонью до горячего, покрытого испариной лба гриффиндорца и заметил, как тот облегченно вздохнул. В таком положении его и застал Северус Снейп – склоненным над Гарри, держащим ладонь у него на лбу.
– Драко, что ты здесь делаешь? – холодно поинтересовался декан Слизерина, поставив на стол небольшой керамический таз со льдом и расставляя флаконы с зельями. – Я же просил тебя идти в свою комнату.
– У него лихорадка, Северус, – ответил Драко.
– Я это заметил, – сказал Снейп, выкладывая крупные куски льда на материю, и когда холодный компресс был готов, положил его на лоб Гарри.
– Я хочу помочь, крестный, – решительно произнес Малфой. – Я не уйду из этой комнаты. Если нужна сиделка – я готов, только скажи что делать. Я буду держать компрессы, давать ему зелья, менять белье, ухаживать за ним, я буду убирать судно, если потребуется.
– Не ожидал, Драко, что ты способен на миссионерскую деятельность, – с сарказмом отозвался Снейп, отмеряя мерной ложечкой необходимое количество зелья.
– Способен, – сощурив глаза, надменно ответил Малфой.
– Хорошо, – после паузы, когда он в определенных пропорциях смешивал лечебный эликсир, согласился Снейп. – Это лекарство необходимо ему давать каждый час, – протягивая кубок Драко, произнес Снейп и перевернул песочные часы. – Время пошло.
Малфой взял кубок и, склонившись над Гарри, начал осторожно вливать жидкость в полуоткрытый рот гриффиндорца.
– В таком состоянии он будет находиться около двенадцати часов, и он должен быть под постоянным присмотром. Если заметишь какое–то ухудшение, сразу же дай мне знать.
– Хорошо, крестный, – согласился Малфой, протирая холодной, влажной тканью лицо гриффиндорца.
– И еще, Драко, – медленно проговорил Снейп. – Я надеюсь на твою порядочность и хочу верить, что ты не воспользуешься ситуацией…
– Не понимаю, о чем ты, крестный, – вспыхнул Драко, прищурив глаза.
– Отлично понимаешь. Пообещай, что не воспользуешься его беспомощным состоянием.
– За кого ты меня принимаешь! – с вызовом выкрикнул Малфой, но холодный взгляд Снейпа заставил его умолкнуть и густо покраснеть.
Недоверие Снейпа было очень оскорбительно, но он был прав, со стыдом для себя понял Драко. Один раз он уже воспользовался беспомощным положением Поттера, чтобы удовлетворить свои самые низменные желания.
– Я не причиню ему никакого вреда, Северус, – опуская глаза в пол, произнес Малфой.
– Хорошо, Драко, – ответил декан Слизерина. – Я оставляю Поттера на твое попечение, уверен, что ты справишься.
Северус Снейп направился к двери, но, обернувшись, глядя на смущенного Малфоя, добавил:
– И еще, Драко… надеюсь, ты не забыл о том, что Поттер инфицирован заразной маггловской болезнью? – еще раз окинув стоящего перед ним парня холодным взглядом, профессор вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
Драко почувствовал, как все лицо обдало жаром, на него как будто вылили ведро помоев. Северус Снейп не поверил ему тогда, не доверял и сейчас, и это было очень оскорбительно для достоинства Малфоя.
Гарри снова застонал, заворочался, ледяной компресс упал на подушку. Драко склонился над ним и принялся заботливо протирать мокрой материей горящее жаром лицо. Поттер оказался беспокойным больным – он все время метался на сбитых простынях, одеяло постоянно падало на пол, он то громко стонал, то что–то бормотал, в бреду пытался приподняться с кровати, и Драко приходилось силой укладывать его обратно на сбитые подушки. Один раз Гарри вырвало, и Малфой был вынужден держать голову гриффиндорца, чтобы тот случайно не захлебнулся своими же рвотными массами. Несмотря на то, что работа сиделки оказалась очень сложной и ответственной, Драко нравилось ухаживать за больным Поттером и чувствовать, что Гарри сейчас нуждается в его помощи и заботе, хотя не знает об этом. Для Драко было очень важно в этот момент осознавать, что он необходим Поттеру.
Каждый час Драко вливал нужное количество лечебного эликсира в рот Гарри, протирал его лицо, делал новые охлаждающие компрессы, но состояние гриффиндорца пока не улучшалось. Малфой чувствовал, что уже начал заметно уставать, и прилег на край кровати, глядя на сыплющийся в часах песок. Поттер повернулся в его сторону, сбрасывая в очередной раз с себя одеяло и распахивая ворот пижамы. Драко смотрел на эту вздымающуюся от тяжелого дыхания грудь, покрытую капельками пота, на темные соски, и почувствовал, как жар бросился ему в лицо, а во рту в миг пересохло. Он смотрел на лежащего рядом с ним парня в бессознательном состоянии, который в этот момент был невероятно красив и сексуален в своей беспомощности и доступности – пряди волос разметались по подушке, щеки горели нездоровым лихорадочным румянцем, припухшие губы слегка приоткрыты, смуглая кожа, покрытая бисеринками пота, приобретала медный оттенок при свете единственной тусклой лампы. Драко облизнул пересохшие губы и дотронулся рукой до щеки Гарри, нежно погладив ее. Гриффиндорец что–то пробормотал и чувственно вздохнул. И Малфой понял, что пропал. Он крепко прижал к себе Гарри, обнимая его, принялся гладить по волосам и шептать на ухо слова, от которых его самого бросало в дрожь. Драко чувствовал, как плавится его тело, ощущая через одежду жар тела Гарри. Малфой сразу же вспотел, влажная одежда прилипла, и парень поспешно стянул с себя свитер и бросил на пол брюки, не опасаясь, что Поттер увидит его увечье. Оставшись в нижнем белье, он снова привлек к себе Гарри и тот, что–то прошептав в ответ, вдруг успокоился, перестал беспокойно метаться, сам прижался к лежащему рядом с ним слизеринцу, видимо, подсознательно почувствовав объятия любящего его человека. Вскоре дыхание Поттера стало ровным и спокойным, он доверчиво прижимался к лежащему рядом с ним Драко, охваченному сильным сексуальным возбуждением. Тело Малфоя покрылось мурашками, яички начали болеть, член призывно поднялся, а налитая кровью головка стала влажной и скользкой от выступившей обильной смазки. Драко казалось, что еще никогда в жизни он не испытывал такого сильного сексуального возбуждения. Сейчас он держал в своих объятиях парня, которого так долго хотел, и вот это красивое, доступное и горячее тело в его руках, он может трогать его во всех местах, может целовать и ласкать, он может сделать все, что ему вздумается, и никто об этом не узнает, и сам Поттер, который очнется только через сутки, никогда ничего не будет знать. Это было великое искушение для Драко Малфоя – он мог получить то, что желал так давно, то, что было запретно, стало доступно, и все могло бы остаться в тайне. И Драко понимал, что ничто не могло бы его уже остановить в подлом желании удовлетворить зов плоти с тем, кого он так долго желал. Видимо, Северус Снейп знал его лучше, чем Драко знал себя сам, поэтому не верил никаким его клятвам. Единственное, что сейчас останавливало Малфоя – это страшное заболевание Поттера, о котором он раньше не имел никакого представления, но в последние дни почерпнул достаточно информации в медицинской энциклопедии мадам Помфри – и о маггловских заболеваниях в общем, и о сифилисе в частности. Если он овладеет бессознательным Поттером, то инфицируется от него, и только осознание этого останавливало Драко от совершения еще одного подлого поступка по отношению к Гарри Поттеру.
Драко дотронулся до своего эрегированного члена и даже простые касания руки вызвали во всем теле болезненное наслаждение. Он осторожно коснулся бедра Гарри, стал его гладить, затем рука поднялась вверх, прошлась по животу гриффиндорца и, не в силах сдержаться, слизеринец осторожно просунул свою руку под резинку пижамных штанов Гарри и, коснувшись гладкой кожи, глухо застонал от охватившей его тело волны приятной истомы – как оказалось, Поттер тщательно выбривал лобок, до единого волоска, и это очень возбуждало. Драко скинул одеяло, мешавшее ему, и не в силах оторвать взора, начал гладить выбритый лобок Гарри, другой рукой мастурбируя свой член. Поттер безмятежно спал, длинные ресницы слегка вздрагивали. Он вдруг слегка улыбнулся во сне, и Малфой понял, что его прикосновения приятны гриффиндорцу. Не в состоянии больше сдерживаться, Драко лег на Гарри и стал покрывать его лицо поцелуями, словно в бреду шепча слова любви, а затем, перевернув бессознательного парня на живот, стянул с него до колен пижамные штаны и замер, глядя на упругие круглые ягодицы, на одной из которых была красивая татуировка в виде замысловато переплетенного иероглифа. Не в силах оторвать похотливого взгляда от ягодиц Гарри, поглаживая их взмокшей ладонью, Малфой отчаянно мастурбировал, закусив губу, а затем, будто бы совсем лишившись разума, навалился на парня и принялся тереться своим членом об его ягодицы, испытывая при этом болезненное наслаждение и вскоре, глухо застонав, уткнувшись в плечо Поттера, начал кончать, забрызгивая ягодицы гриффиндорца своей спермой. Тяжело дыша, Малфой лежал на Гарри, вжимая его весом своего тела в кровать, а гриффиндорец снова начал ерзать на постели, в бессознательном желании избавиться от навалившейся на него тяжести. Драко осторожно приподнялся, убирая взмокшую челку с глаз, и рукой провел по мокрым ягодицам Гарри, размазывая по смуглой коже свою сперму.
– Ты бы меня убил, Поттер, если бы узнал, – прошептал Драко. – Я ведь тебя снова изнасиловал, но я ничего не мог с собой поделать. Я подлец, но я люблю тебя, Гарри, – он наклонился и нежно поцеловал гриффиндорца в плечо, и вдруг его взгляд остановился на песочных часах, стоящих на прикроватной тумбочки – последние песчинки упали на дно, отмеряя положенный час. – Поттер, лекарство! – с ужасом произнес Драко, переворачивая Гарри на спину, и хромая, поспешил к столу за мерной ложкой, на ходу подтягивая трусы.
Налив необходимое количество жидкости, Драко вернулся к кровати и склонился над гриффиндорцем, но сейчас его рот был закрыт, а губы крепко сжаты.
– Поттер, надо пить лекарство, открывай рот, – произнес Малфой и потрепал Гарри по щеке. – Открывай рот, говорю, у нас время. Ну же, Потти!
Но бесчувственный Гарри продолжал крепко сжимать челюсти, словно бойкотируя процесс лечения за то, что с ним сделал недобросовестный, похотливый лекарь. Тогда Драко зажал Гарри нос, и когда через минуту гриффиндорец глубоко вздохнул, открыв рот, Малфой влил туда все содержимое мерной ложки. Поттер смешно зафыркал, но чтобы он не выплюнул лекарство, Драко подержал его за подбородок, лишая Гарри возможности крутить головой, и отпустил только тогда, когда убедился, что гриффиндорец все проглотил.
– Я тебя быстро на ноги поставлю, Потти, – улыбнулся Малфой и нежно поцеловал Гарри в губы.
У него был целый час свободного времени, и Драко решил прибраться – кровать была в полном беспорядке, простыни мокрые и мятые, подушки не в лучшем виде, доверенный его заботам больной – весь в сперме, запах которой распространился по комнате. Применив очистительное заклятие, Драко оделся сам, затем одел Гарри, приводя в порядок его мятую пижаму. Поменять простыни и подушки тоже не составило труда – приподняв в воздух безмятежно спящего Гарри, Драко быстро сменил постельное белье на новое.
Прошло несколько часов, и спящий Гарри больше не доставлял беспокойства. Драко понял, что наступил тот завершающий этап в лечении, когда Поттер начал исцеляться во сне, а когда проснется, будет уже совершенно здоров. Запасы лекарства, оставленные Снейпом, закончились, и сейчас от Малфоя уже не требовалось пристального внимания и ухода за больным. Слизеринец взял из шкафа первую попавшуюся книгу и, устало сев в кресло, принялся читать, время от времени посматривая на безмятежно спящего гриффиндорца. За окнами уже начинался рассвет, и Драко не почувствовал, как сам начал засыпать – строчки перед его глазами начали сливаться, затем тяжелая книга выпала из его рук на пол, а голова слизеринца опустилась на грудь и парень задремал.

Дата добавления: 2015-10-02