Глава 11 Падшие ангелы 6 страница

Утро выдалось холодным, пасмурным, с накрапывающим дождем, который к полудню превратился в затяжной ливень. Гарри стоял в метре от свежевырытой могилы и смотрел, как с полированной крышки гроба ручейками стекает вода. Поодаль стояли рабочие в джинсовых комбинезонах, кожаных куртках с поднятыми воротниками, держа лопаты в руках, и мрачно поглядывали то на одиноко стоящего очкастого мальчишку, по лицу которого текли то ли слезы, то ли капли дождя, то на монотонно бубнящего на латыни ирландского священника с молитвенником в одной руке и зонтом в другой. Мужчинам хотелось скорее выполнить свою работу и отправиться в ближайший паб, где скоро должна была начаться трансляция футбольного матча.
Поттер после того, как скоротечное действие крэка прошло, находился в ступоре, не чувствуя, как холодные струйки воды затекают ему за воротник, не слыша монотонного чтения священника, не видя мрачных взглядов мокнущих под дождем могильщиков. Сейчас он не чувствовал ничего, кроме щемящей пустоты и одиночества, душа как будто заледенела, но где–то глубоко в груди еще саднило и кровоточило сердце. Слез тоже не было, просто по щекам скатывались горячие и соленые капли дождя…
Парень смотрел на полированный ящик, заливаемый водой, который через несколько минут опустят в черную, глубокую яму и закидают грязью. Он никогда раньше не был на похоронах. На его глазах погибали друзья и близкие люди, и было нестерпимо больно становиться свидетелем их смерти, но присутствовать на похоронах близкого человека оказалось не менее страшно.
Священник наконец–то умолк и со скорбным, соответствующим моменту, выражением лица посмотрел на Гарри, но, видя, что подросток даже не заметил окончания службы, деликатно прокашлялся и пошел прочь, тем самым закончив свою работу, за которую было хорошо заплачено.
– Эй, парень, можем начинать, – похлопав Гарри по плечу, сказал подошедший к нему мужчина.
– Подождите... пожалуйста... – тихо попросил бывший гриффиндорец.
– Чего ждать–то, – недовольно пробубнил тот, снова отходя к группе рабочих.
Гарри и сам не знал, чего еще ждать, просто он старался оттянуть тот момент, когда Брента О'Коннера начнут засыпать мокрой грязью. Было в этом что-то противоестественное, неправильное... Но он сделал для друга все, что мог. Брент не хотел, чтобы его тело сожгли, и Гарри исполнил последнее желание друга. Совсем недавно он пытался рассказать ему о том, кем он является на самом деле. Конечно же, Коннер перевел все в шутку про волшебную фею и исполнение трех желаний. Тогда еще Гарри не предполагал, что очень скоро ему придется исполнить последнее желание друга. Если бы он знал, что это будет за желание…
– Ну что, парень, начинаем? – услышал он снова голос кладбищенского рабочего. – У нас тут, кроме тебя, еще работенка есть, – добавил мужчина, видя, что подросток, похоже, вообще плохо соображает что происходит.
– Да, начинайте, – произнес Поттер, сглотнув подступивший к горлу горький комок.
Мужчины, встав по краям могилы, начали медленно опускать на ремнях гроб.
– Подождите! Остановитесь! – вдруг крикнул Гарри, подбегая к краю могилы, поскальзываясь на мокрой, скользкой земле.
– Ты что, рехнулся? – рявкнул мужик. – Давайте, ребята, опускаем, – добавил он, оборачиваясь к остальным.
– Там кто-то идет! – крикнул Поттер. – Может быть, это его мать приехала из Дублина.
Мужчины, обернувшись в том направлении, куда указывал мальчишка, действительно увидели через пелену дождя нечеткую, размытую фигуру, приближающуюся к ним.
– Вот черт, – ругнулся один из рабочих, и гроб снова начали поднимать на поверхность.
Гарри заметно трясло, зубы громко стучали, он окончательно промок под дождем, через мокрые стекла очков было плохо видно, и, протерев их рукой, напрягая зрение, он стал всматриваться в приближающуюся к ним фигуру. Из завесы дождя вышел незнакомый парень под зонтом, держа в руке букет белых цветов. Поттер не знал его и никогда не видел раньше. Парень молча подошел к нему, похлопал по плечу, затем один цветок положил на крышку гроба Брента, остальные – бросил в могилу. Поттер смотрел на незнакомца, а тот молчал, стоя у гроба, слегка склонив голову, и Гарри догадался, что парень молится. Вдруг к ним стали подходить и другие – это были взрослые мужчины и совсем молодые ребята, некоторые моложе Гарри. Кто-то был под зонтом, а некоторые, как и он, промокли до нитки. В руках все держали небольшие букеты, и каждый из них подходил и клал один цветок на крышку гроба, остальные бросали в могилу. Многих Гарри видел впервые, но кое-кто из пришедших на похороны был ему хорошо знаком. Пришли все те, кто работал у Мабуто, многие ребята с соседних улиц, которых он тоже знал. На протяжении получаса парни все подходили и подходили, возле гроба Брента собралось больше сотни человек. Дно могилы уже было устлано живыми цветами, и весь гроб покрылся белыми розами и лилиями. Несколько мужчин начали распоряжаться похоронами, могильщиков оттеснили в сторону и четверо крепких парней в кожаных куртках, взяв ремни, удерживающие гроб, начали медленно и торжественно опускать его в заваленную цветами могилу. Гарри видел, как многие из присутствующих плакали, особенно молодые мальчишки. Когда гроб опустили, его осторожно подтолкнули к краю могилы, и он бросил комок земли на лилии, лежащие на крышке. Следом за ним, один за другим начали подходить другие и бросали землю.
– Блэк, я слышал, что ты влез в долги к Мабуто, – подойдя к Гарри, произнес незнакомый парень. – Вот, возьми.
Поттер опустил взгляд и увидел две пятидесятифунтовые купюры, которые парень протягивал ему.
– Зачем... не надо, – тихо сказал Поттер, покачав головой, но парень сунул деньги ему в руку и отошел.
– Ты молодец, Блэк, – произнес другой парень, похлопав его по плечу, и всунул в ладонь Гарри двадцатку.
– Да что вы, не надо, – пробормотал Поттер, пораженно и растерянно глядя на окруживших его геев, приехавших со всего Лондона проститься с Брентом О’Коннером.
– Это для Брента, – с этими словами пожилой мужчина сунул в руку Поттера пятидесятифунтовую купюру и отошел.
– Вот, возьми, мы тут с ребятами скинулись, – сказал Крис Китон, всовывая в сжатую ладонь Гарри мятые двадцатки. – И прости нас, Блэк. Ты был прав, Брент был одним из нас и навсегда останется с нами.
Поттер стоял, глядя на свежий холмик могилы, засыпанный цветами, а незнакомые ему люди подходили и засовывали ему в сжатую ладонь деньги, крупные и мелкие купюры. Кто-то держал над ним зонт, кто-то обнимал за плечи. Когда деньги падали из его руки на грязную, мокрую землю, их поднимали и засовывали ему в карман.
– Ты молодец, парень... Это для Брента.... Мы тут с ребятами собрали… Возьми, Блэк…– слышал он незнакомые голоса и чувствовал горячие, горькие слезы, которые стекали по его лицу, смешиваясь с каплями дождя.

После похорон двое незнакомых геев подвезли его на своем автомобиле до самого подъезда, предложили помощь, но Гарри отказался. Сейчас ему хотелось побыть одному. Парень, цепляясь рукой за перила, начал медленно подниматься по лестнице.
Оказавшись на своем этаже, Поттер увидел, что дверь в его квартиру приоткрыта. Парень медленно вошел внутрь и увидел Джо Мабуто, сидящего на краю кровати. В этот момент, думая о том, что произошло на кладбище, Гарри испытывал сильную душевную боль, и сейчас ему хотелось отгородиться от всего мира, забиться в нору, остаться один на один со своим горем и одиночеством, не видеть никого, и единственное, что хоть как–то могло сейчас заглушить депрессию, хотя бы временно, это доза крэка. Присутствие же сутенера в его квартире вызывало раздражение и озлобленность.
Мабуто приподнялся с кровати, исподлобья глядя на Гарри, и медленно подошел к подростку.

Вот деньги, – произнес Поттер, вытаскивая из кармана мятые, мокрые купюры. – Здесь гораздо больше, чем я брал. Теперь я вам ничего не должен. – Ах ты, ублюдок! – взревел Джо и ударил Гарри по лицу так, что парень, потеряв равновесие, упал на кровать. Очки со звоном отлетели в сторону и сутенер, наступив на них ботинком, с хрустом раздавил стекла и оправу. Мабуто снова замахнулся, наклоняясь над парнем, и Гарри инстинктивно выставил руки, пытаясь защититься от нового удара. – Получай, тварь! – взревел озлобленный негр и отвесил ему с двух сторон мощные пощечины. От сильных ударов у Гарри голова откинулась на кровать, в ушах зазвенело, перед глазами пошли круги, а челюсть болела так, что парень решил, что она сломана, во рту чувствовался соленый привкус крови. – За что? – прохрипел Поттер. – Сука! – схватив его за куртку, Мабуто приподнял парня с кровати и швырнул на пол, на котором валялись деньги. – Ты что, ублюдок, думаешь, что можешь подрывать мою репутацию?! – заорал сутенер, врезав Поттеру ногой в живот. – Я знаю, что ты устроил на похоронах своего дружка! – очередной удар пришелся Гарри в пах. Бывший гриффиндорец, поджав под себя ноги, корчился на полу, скрипя зубами, чтобы не кричать. – Решил бунтовать против меня, тварь?! Думаешь, я ничего не знаю, что ты всем говоришь, будто бы я виновен в смерти твоего дружка? Хочешь обгадить мою репутацию, чтобы Веймар лишил меня работы? – сутенер схватил корчащегося на полу подростка и швырнул к стене. Поттер больно ударился животом о выступ подоконника и начал оседать на пол. Мабуто схватил его за руки и выкрутил их назад. – Я никому ничего не говорил! – закричал Поттер. Он бился и пытался вырваться, боролся, стараясь ударить сутенера ногой, а тот еще сильнее выкручивал ему руки. – Собрал своих дружков–педиков со всего города и распускал обо мне грязные сплетни, да, Блэк? – прорычал Мабуто, вжав подростка в стену. – Ну, сейчас ты у меня получишь, сучонок. Я заставлю тебя уважать меня, – прохрипел сутенер и начал расстегивать джинсы Гарри, а затем резко спустил их вниз. – Я никому ничего не говорил, – сквозь зубы выдавил Поттер. – Хотя Брент погиб из–за тебя, Мабуто! – Мистер Мабуто! – сутенер вывернул ему руку так, что затрещали суставы. Гарри закричал, но не только от обжигающей, застилающей глаза боли – скорее от бессилия, отчаяния, унижения. Это был момент осознания, что изнасилование неизбежно, когда понимаешь, что сделать ничего нельзя, только стать еще более жалким, заплакав. Поттер решил – что бы с ним не сделал Мабуто, он не издаст ни звука. Сжав зубы до хруста, Гарри ткнулся горячим лбом с пульсирующим болью шрамом в холодное оконное стекло. Удерживая подростка, сутенер поспешно надел презерватив, грубо раздвинул ягодицы Гарри и ввел в него свой здоровый член. Неготовый к вторжению анус опалило невыносимой болью, прокатившейся по всему телу, огромный член негра, искусственно увеличенный введенным силиконом, раздирал парню задний проход. Поттер в кровь кусал губы, приказывая себе молчать. Опершись руками о подоконник, он вцепился в него так, что пальцы побелели. Борясь с приступами тошноты, подкатывающимися к горлу от ослепляющей боли, бывший гриффиндорец ждал, когда этот кошмар закончится. Мабуто менял темп и старался войти как можно глубже, ударяясь своими яйцами о ягодицы Гарри, а парню казалось, что его анус режут стеклом. Он сильнее сжимал зубы, глуша стоны, и ни чувствовал ничего, кроме боли… «Железный Джо» кончил, вытащил член и, сняв скользкий, окровавленный презерватив, швырнул его на пол. Гарри, цепляясь в подоконник, стоял, не оборачиваясь, и кажется, уже ни о чем не думал, не осознавал и не воспринимал ничего вокруг. Позади него зазвенела пряжка, Мабуто застегивал ремень, а затем принялся собирать разбросанные на полу деньги. – Если не выйдешь сегодня на работу, я зарою тебя в одной яме с твоим дружком Коннером, понял, Блэк? – пообещал Мабуто, с оттяжкой шлепнув Гарри по ягодицам, а затем, вытерев рукой слизистые выделения, вытекающие из поврежденного ануса, провел ладонью по щеке Гарри, оставляя на ней кровянистый след. Поттер вслушивался в удаляющиеся шаги и лишь когда дверь громко захлопнулась, парень стал приходить в себя. Он с трудом оторвал занемевшие руки от подоконника, пальцы разгибались с болью. Больше он не мог сдерживаться и беззвучно заплакал – просто задрожал всем телом от бессилия и унижения. Он осел на холодный пол, и стена, к которой он прислонился, тоже была холодной. Вывернутые руки болели, бедра были мокрые от кровянистых выделений. Болело все – живот, ноги, шея, огнем горел разодранный анус, как будто туда насыпали толченого стекла, но все это перекрывала невероятная душевная боль. Поттер попытался встать на ноги, но со стоном снова упал. Парень долго лежал без движения, только время от времени непроизвольно нервно дергались руки и ноги, сводимые судорогой, и все сильнее болели ушибы и ссадины. Лежа на холодном полу, Гарри дотянулся до телефона, который во время избиения выпал из куртки и сейчас валялся неподалеку от него. «Я клянусь тебе, Брент, они заплатят за все, что сделали с нами. И я никогда тебя не забуду, прощай. Гарри». Поттер дрожащими пальцами набрал последнее сообщение и, перечитав его, отправил на номер Коннера. Цепляясь за край кровати, превозмогая боль, он поднялся на ноги, а затем, размахнувшись, бросил телефон об стену, разбивая его вдребезги – теперь ему некому было звонить и отправлять смс. Брент О’Коннер находился вне зоны доступа… Медленно передвигая ноги, стиснув зубы и придерживаясь за все, что попадалось под руку, Гарри пошел в ванну. Раздевшись и включив душ, он встал под теплые струи воды, но ноги дрожали, и парень присел на корточки. Уже не сдерживая себя, он зарыдал – сильно, с всхлипами и воем и долго не мог остановить этот нервный плач. Слезы текли по щекам, сливаясь с катившейся по лицу водой, а всхлипывания терялись в ее шуме, но ему не становилось легче… Он мылся снова и снова. От сильной струи воды, направленной в анус, Гарри опять испытал такую боль, будто ему вогнали туда нож и несколько раз провернули, кромсая живую плоть. Когда он представил, что через несколько часов ему нужно будет выйти на работу и его всю ночь будут трахать в открытую кровоточащую рану, Поттер почувствовал приступ тошноты. Не вытираясь, он медленно вышел из ванной. Вдруг его взгляд остановился на прикроватной тумбочке, на которой белым пятном лежал конверт с его именем, в котором находились результаты анализов на сифилис. Поттер взял его в руки и, разорвав, вынул сложенный пополам лист. Строчки плыли перед глазами, но Гарри, напрягая зрение, до боли, до рези, всматривался в них, пока не сумел прочитать. Несколько мгновений он стоял и смотрел на листок бумаги, потом скомкал его в руке и бросил на пол. Парень подошел к окну, невидящим взглядом уставился на заплаканное дождем стекло, по которому стекали капли воды, а у него по щеке скатилась всего лишь одна слеза. Гарри думал о том, что никогда не забудет день, когда похоронил друга, был изнасилован сутенером и узнал о том, что болен сифилисом. Он поклялся сам себе, что всегда будет помнить благородство отверженных, презираемых обществом людей, которые сегодня устлали грязную яму живыми цветами и давали ему деньги. Он ничего не забудет и будет мстить тем, кто раз за разом калечит его тело и душу. Гарри Поттер знал, что переживет этот страшный день, один из многих, и этот день сделает его еще сильнее. Глава 12 С днем рождения, Гарри!

Уильям Адамс, двадцатипятилетний худощавый молодой человек, тихо поднялся по лестнице, ведущей на верхний этаж, где он снимал небольшую, дешевую однокомнатную квартиру. Замок в двери заедал, и ему всегда приходилось прикладывать усилия, чтобы открыть его, но вот неисправный механизм щелкнул, молодой человек вошел внутрь и притворил за собой дверь. Обстановка в комнате была спартанской – голый дощатый пол, простенький сосновый комод, в углу полотняный матрас, служивший постелью, к одной стене было прибито большое деревянное распятие, на других расклеены многочисленные вырезки из газет с броскими, кричащими заголовками о зверских убийствах и появлении в Лондоне нового «Джека Потрошителя». Адамсу нравилось, что репортеры окрестили его столь громким именем, хотя о его первом убийстве, совершенном в начале года, почти ничего не написали в прессе, только маленькую заметку в колонке уголовной хроники о том, что в съемной квартире было обнаружено тело пятнадцатилетнего подростка Шона Тейлора, задушенного чулками. Адамс понимал, что на это происшествие никто не обратил внимания – мало ли шлюх умирает, пропадает без вести, загибается от передозировки наркотиков или становится жертвами жестокости клиентов. Молодого человека очень огорчило, что начало его «миссии» прошло почти незамеченным для общественности, а репортеры скрыли все детали этого дела, упомянув лишь об удушении. Но, возможно, они не знали всей правды о произошедшем, а полицейские предпочитали скрывать подобные факты от обычных граждан.

В тот день Уильям Адамс изрядно помучился в томительном ожидании вечера, когда сгустится темнота и можно будет выйти на улицу и найти того, на кого падет кара божья за совершенные грехи. Адамс долго бродил по городу, подыскивая жертву, стоял, притаившись, в темной подворотне, подогревая себя мыслями что именно ему снизошло озарение о том, что он бич божий, карающий грешников, что его предназначение – очистить мир от дьявольской скверны.
Молодому человеку хватило одного взгляда на этого юнца, чтобы понять, какое зло, какой порок он собой олицетворяет. Подросток в мерзкой, развратной одежде маячил у перекрестка, останавливая проезжающие мимо машины, а чтобы привлечь внимание потенциальных клиентов, мальчишка совершал мерзкие, греховные телодвижения и, глядя на него, Адамсу казалось, что юный грешник просто дымится от скверны, исходящей от него. Комнатенка, в которую они вошли пятнадцать минут спустя, оказалась под стать владельцу – такая же дешевая, неприбранная, замызганная, точь-в-точь как Уильям видел в фильмах, показывающих всякие притоны разврата. Мальчишка принялся медленно раздеваться, улыбаясь своей порочной, распутной улыбкой. Адамс старался не смотреть на это юное исчадие ада, пытался отвлечься от греховных мыслей, терзавших его в этот момент и противостоять искушению Сатаны, но не сумел. Он просто не смог отвести глаз от красивого подростка, стоящего перед ним обнаженным, но с таким вызовом, с такой хлещущей через край наглостью. Наверное, все дело было в похотливой развращенности мальчишки, и Адамс не мог устоять перед этим мерзким содомитом и поддался дьявольскому искушению. Он набросился на это юное тело, такое горячее, податливое, доступное и раз за разом проникал в эту порочную плоть. Мальчишка умело подмахивал клиенту и сладострастно стонал, чтобы разбудить в нем еще большую похоть. Рядом с кроватью стоял стул, на котором в куче одежды лежали женские чулки. На миг приподнявшись с продажного тела, Уильям схватил чулок и закинул его на шею подростка. В этот момент, слыша бессвязное, хриплое бормотание юного грешника, вжимая его дергающееся в конвульсиях тело в кровать, Адамс испытывал непередаваемое чувство восторга. Его тело накрыла волна такого наслаждения, которое он не испытывал еще ни разу в своей жизни и он, крепче стягивая удавку, понял, что на него снизошла божья благодать. Мальчишка хрипел, глаза готовы были выскочить из орбит, а лицо побагровело и вовсе чуть не лопнуло от натуги, язык протиснулся между губами, раздвигая их, вывалился наружу, и с его кончика на подбородок стекла капелька густой слюны. Тело дернулось пару раз и обмякло, а Адамс, продолжая стягивать удавку и сотрясаясь от сильного оргазма, изливал свою сперму в мертвую плоть богомерзкого содомита. Когда все было кончено и свершилась божья кара, Уильям встал со смятой постели, быстро застегнул ширинку и, подняв с пола свой портфель, открыл его. Достав большие садовые ножницы для подрезки кустарников, он склонился над мертвым телом. «Господь дал своим тварям детородные органы и сказал: «Плодитесь и размножайтесь», но грязные содомиты презрели его заповедь и погрязли в смертельном грехе, совокупляясь друг с другом, а за такое чудовищное преступление против Господа не имеют право на жизнь и должны отправляться в геенну огненную, чтобы не осквернять землю своими богомерзкими поступками». Зажав в руке гениталии убитого хастлера, маньяк сильно оттянул их и, взяв садовые ножницы, принялся резать мертвую плоть…
«Это грязное создание никогда больше не сможет заниматься своим мерзким, отвратительным ремеслом», – думал Адамс, покидая квартиру убитого подростка. Кровавое пятно расползалось на грязной, смятой простыне под обезображенным трупом, в паху которого зияла глубокая рана, а из растянутого ануса выпирали окровавленные гениталии.
Вернувшись домой, Уильям Адамс рухнул на колени перед распятием и долго молился о прощении за свое грехопадение. Сам Сатана ввел его в искушение, а он оказался слаб и поддался ему, овладев телом мерзкого содомита. Молодой человек исступленно шептал слова молитвы, а слезы раскаяния текли по его щекам. Адамс знал, что отпущение грехов требует жертв. Он должен очистить душу от содеянных сегодня грехов, которые были совершены с благой целью. Он начал войну против врагов Господа и он заслужит его прощение. Уильям задернул шторы, разделся догола и преклонил колени в центре комнаты, глядя на большое деревянное распятие. На полу лежала плеть с тонкими кожаными ремнями, запачканными запекшейся кровью. Адамс прочитал короткую молитву, схватил плеть, зажмурился, предвкушая сильную очистительную боль за свое грехопадение, и хлестнул себя по спине через плечо, ощущая, как кожаные бичи впиваются в его плоть.
– Прости, Господи, ибо грешен я, – произнес он и снова хлестнул, уже сильнее, чувствуя, как по спине потекла горячая кровь.

Уильям Адамс ожидал, что о священной, очистительной войне, которую он начал против нечестивцев и грешников, напишут во всех утренних выпусках газет, сообщат в блоках новостей, но ничего этого не произошло. Появилась только единственная маленькая заметка в колонке криминальной хроники о том, что пятнадцатилетний Шон Тейлор, занимающийся проституцией, был обнаружен мертвым в квартире, которую снимал для работы со своим напарником. И Адамс решил, что второе убийство он совершит так, что о нем не только заговорят, но будут кричать на всех углах, а эти падшие грешники станут содрогаться от ужаса, в любой момент ожидая жестокой кары, которая постигнет всех богомерзких содомитов. Он начнет истреблять их – одного за другим, очищая землю от этой грязи и отправлять детей порока в огненную геенну, поглотившую Содом и Гоморру за их великие грехи и злодеяния против Господа.
Следующего мальчишку Адамс повстречал в пабе. Уильям занял место за столиком в дальнем углу зала, а грязный маленький выродок устроился у стойки бара, стреляя глазами в поисках клиентов. На мальчишке была ярко-красная куртка из латекса, майка-сетка, бесстыдно обтягивающие кожаные черные брюки и резко контрастирующие обесцвеченные, почти белые волосы, свисающие прядями почти до плеч. Мальчишка курил сигарету, закинув ногу на ногу, и беспрестанно вертел головой из стороны в сторону, пока не встретился взглядом с Адамсом, который тут же отреагировал, подмигнув юному хастлеру и словно ненароком вынул из кармана бумажник. Подросток сразу заглотнул наживку. Лениво соскользнув с высокого табурета, он небрежной походкой, вихляя бедрами как заправская шлюха, пересек бар, подошел к столику, за которым сидел поджидающий его маньяк, и опустился рядом, причем близко, почти вплотную, и, дотронувшись рукой до промежности будущего клиента, тихо произнес:
– Скучаешь, красавчик?
Уильяма словно окатило кипятком, он возбужденно задышал от предвкушения того, что он сделает с этим мерзким извращенцем.
– О, да ты уже готов, сладенький мой, – усмехнулся хастлер, поглаживая эрегированный член через ткань брюк. – Я живу недалеко, в соседнем квартале.
Идти пришлось действительно недолго. Только за ними захлопнулась дверь, мальчишка сразу же принялся раздеваться и лег на кровать, омерзительно раздвинув ноги и бесстыдно поглаживая свою чисто выбритую промежность, похабно ухмыльнулся. Уильям с трудом смог оторвать взгляд от этого греховного зрелища и посмотрел на валяющиеся на полу наручники. Подросток заметил это и, продолжая развратно улыбаться, томно произнес, облизнув губы:
– Если хочешь поиграть, придется доплатить. Десятка сверху.
Адамс нервно кивнул, вытащил десятифунтовую купюру и, бросив ее на кровать, принялся пристегивать запястья хастлера к изголовью кровати. Теперь перед ним лежал беззащитный и доступный, такой порочный и погрязший в грехе юный содомит, развратно раздвинув ноги и согнув их в коленях, совращая и призывая овладеть этим продажным телом, и Уильям Адамс не смог противостоять искушению Сатаны. Набросившись на прикованного к кровати подростка, он одним мощным толчком вошел в его призывно подставленную задницу и окунулся в этот омут порока, вкушая всю сладость греха. Мальчишка громко стонал, забросив ноги ему на спину, шепча всякие похабные словечки, чтобы распалить клиента еще сильнее. Остановиться и оторваться от этого сладкого тела было очень сложно, но Адамс уже чувствовал, что скоро на него снизойдет божья благодать и он изольется в это продажное тело своим семенем. А значит пришел момент, когда это грязное дитя порока должно отправиться в преисподнюю, где до Судного дня будет расплачиваться за свои тяжкие грехи. Молодой человек, тяжело дыша, приподнялся с подростка и потянулся за своим портфелем, стоящим рядом с кроватью. Мальчишка удивленно посмотрел на него, но вдруг его глаза расширились от ужаса, когда он увидел склонившегося над ним мужчину с призывно торчащим членом и зажимающим в руке длинный кухонный нож.
– Пожалуйста, не надо, – прошептал подросток, но Адамс, резко замахнувшись, вонзил острое лезвие ему в живот.
Кровь брызнула в лицо маньяка. Обезумев от охватившего его возбуждения, похоти и жажды убийства, он принялся орудовать ножом – полосовал, колол, кромсал, чуть ли не рубил, но все никак не мог достичь желанной цели. Мальчишка, несмотря на то, что был прикован, не лежал спокойно, и даже получив большую рану брюшной полости, сопротивлялся с отчаянием обреченного, пытаясь уклониться от смертоносного острия, полосующего его тело. Кроме того, он поднял ужасный крик и маньяку пришлось удвоить свои усилия, чтобы как можно скорее заставить грязную шлюху умолкнуть навсегда. Наконец подросток захрипел, изо рта пошла кровь, тело забилось в предсмертной агонии, а убийца, отбросив в сторону нож, принялся мастурбировать, наслаждаясь представшим перед ним зрелищем. Струя спермы брызнула на обнаженное тело подростка, почти полностью исполосованное и залитое кровью...

Уильям Адамс шел по улицам ночного Лондона, сжимая в руке портфель, в котором лежал кухонный нож и садовые ножницы. Ноги буквально подгибались от безумной усталости, но душа просто пела, и в целом он чувствовал себя по настоящему счастливым. Он знал, что придя домой, наложит на себя епитимью и займется самобичеванием до тех пор, пока спина не покроется кровавыми рубцами, а потом остаток ночи смиренно простоит на коленях перед святым распятием, раскаиваясь в том, что не смог усмирить плоть и вступил в греховную связь с совратившем его содомитом. Он слаб и грешен, но он наказал порок, и добродетель снова восторжествовала. Он самим Господом призван на очистительную войну от скверны, поглотившей весь мир, и он будет уничтожать их, проклятых содомитов, одного за другим, до тех пор, пока Господу это будет угодно.

На следующее утро Уильям Адамс проснулся знаменитым. Подробности жестокого убийства попали в прессу, а кто-то из репортеров дал ему меткое прозвище «Джек Потрошитель». Уильям купил все утренние номера газет и с удовольствием вырезал из них сенсационные статьи о появлении в Лондоне садиста, действующего как знаменитый маньяк позапрошлого века, выбирая своими жертвами проституток и с особой жестокостью убивая их. Некоторые из центральных газет опустили шокирующие подробности, но желтая пресса взахлеб рассказывала об убийстве шестнадцатилетнего подростка Ника Нортона, тело которого маньяк изрезал чуть ли не на куски, а в задний проход жертвы психопат засунул отрезанные гениталии. Детективы из Скотланд-Ярда, давая интервью перед видеокамерами, заверяли общественность, что это единичный случай и говорить о появлении серийного убийцы пока рано, но, тем не менее, заверяли, что психопат будет арестован в самое ближайшее время. С экранов не сходили передачи, поднимающие острые проблемы детской проституции и секс-индустрии в целом, выступали различные социальные работники, психологи, деятели общественных организаций и правозащитники, которые заявляли что несовершеннолетних, работающих на улице, надо отправлять в специализированные школы и интернаты, чтобы дети имели не только жилье, но и возможность получить образование, а не заниматься проституцией, куда их вовлекают люди из криминальных кругов.
Из-за поднявшейся в обществе шумихи Уильям Адамс решил на время отложить выполнение своей божественной миссии, чтобы не рисковать понапрасну, и отправился на третье убийство только спустя несколько месяцев. Этого подростка он подцепил прямо на улице. Быстро договорившись о цене, они направились в однокомнатную квартиру, которую мальчишка снимал для работы. Только подросток разделся, Уильям грубо толкнул его на кровать и хрипло произнес:
– Поиграем в непослушного сыночка, которого наказывает папочка? Если это стоит дороже – я доплачу.
– Двадцатка сверху, – ответил мальчишка, позволяя клиенту крепко связать себе руки за спиной веревкой, извлеченной из портфеля.
Выдернув из брюк широкий кожаный ремень, Адамс с силой размахнулся и стегнул по телу подростка. Мальчишка, сжав зубы, застонал, уткнувшись лицом в подушку. Молодой человек продолжал наносить зверские удары до тех пор, пока рука не начала болеть, а тело подростка к тому времени покрылось широкими, багровыми полосами и вздувшимися рубцами, в нескольких местах кожа лопнула и начала кровоточить. Поначалу мальчишка пытался вырываться и звать на помощь, но быстро понял, что ему это вряд ли поможет и решил действовать по–другому – громко рыдая, он начал умолять о пощаде.
– Мразь, шлюха! – бичуя кровоточащее тело подростка и тяжело дыша от возбуждения, приговаривал маньяк. – С чего это мне жалеть тебя, поганого содомита? Чем ты лучше тех, кто был до тебя? Такая же потаскуха, как и они, ничем не лучше.
Отбросив ремень, садист расстегнул ширинку, вынимая торчащий член, и набросился на свою жертву, насилуя ее. Мальчишка тихо скулил под клиентом, все тело превратилось в один очаг тупой, пульсирующей боли. Почувствовав приближение оргазма, маньяк слез со своей жертвы, перевернул подростка на спину и поспешно вытряхнув из раскрытого портфеля кухонный нож, коротко замахнулся и вонзил длинное лезвие в поганую, скверную плоть содомита. Лезвие попало прямо в кость, острая сталь соскользнула по ней, чуть съехав в бок, из раны брызнула яркая, алая кровь, струйкой стекая на помятое постельное белье. Мальчишка закричал благим матом, но Адамс схватил подушку и прижал ее к лицу жертвы. На этот раз убийца решил действовать как тот, с кем его теперь сравнивали. Сосредоточив свое внимание на плоском животе с небольшой татуировкой в виде игривого котенка, маньяк замахнулся ножом и резко засадил его в плоть. Он колол и кромсал до тех пор, пока живот жертвы не превратился в огромную рваную дыру, из которой наружу начали вываливаться внутренности и тугими, осклизлыми, чуть поблескивающими кольцами свисать вдоль тела. Отбросив нож, окровавленной рукой Адамс принялся быстро мастурбировать, и через несколько мгновений капли его спермы брызнули на окровавленные кишки мертвого шестнадцатилетнего подростка…

Дата добавления: 2015-10-02