Глава 10 Беги, Драко, беги! 3 страница

– Мальчик мой… – прошептал Малфой побелевшими, дрожащими губами, прижимая к себе сына.
– Отец… – вдруг глухо застонал Драко. Слипшиеся ресницы вздрогнули, и парень приоткрыл глаза. – Отец, – прошептал он воспаленными губами, на которых выступила кровавая пена. – Я вернулся, отец… – и в следующий миг юноша снова потерял сознание.

Драко Малфой уже сутки находился в тяжелом состоянии, не приходя в сознание. Парень метался на сбитых шелковых простынях, в горячечном бреду то принимался звать Нарциссу, которая не отходила от постели больного сына ни на минуту, то потрескавшимися в кровь губами сбивчиво шептал слова раскаяния, мутным взглядом смотря куда–то в пространство, а затем снова проваливался в забытье. Драко сгорал от лихорадки и умирал от заражения крови. Нарцисса и Люциус пригласили лучших колдомедиков магической Британии, но многие эскулапы разводили руками и только выражали свое сочувствие, заявляя, что сделать что–либо нельзя – слишком поздно, мальчик умирает и ему не поможет уже никакое волшебство. Северус Снейп, поспешно явившийся в Малфой–Мэнор, и осмотревший умирающего Драко, сумел убедить отчаявшуюся мать, что сможет спасти жизнь своего крестника, но придется прибегнуть к применению запрещенной черной магии, а пораженную гангреной ногу спасти уже невозможно. Отчаявшиеся родители готовы были на все ради спасения жизни единственного сына, и Люциус дал согласие на ампутацию конечности для предотвращения дальнейшего заражения крови и сохранения жизни сына.
Для исцеления Драко Северус Снейп применил древние заклятия, используемые черными магами и некромантами. За использование подобных запрещенных методов врачевания декан Слизерина рисковал угодить в Азкабан, но Снейп в этот миг готов был нарушить любой закон и преступить любой моральный кодекс, лишь бы спасти жизнь молодого человека, своего крестника, который в столь юные годы уже успел наделать много ошибок, за которые так тяжело и сурово расплатился. Под утро стало ясно, что юноша выживет, опытному зельевару удалось остановить дальнейшее заражение крови и быстро распространяющееся омертвление тканей, а также снять горячку.
Драко спал беспокойным сном, время от времени вскрикивая от мучивших его кошмаров или глухо стонал, в кровь кусая губы. Нарцисса Малфой находилась в глубоком эмоциональном шоке, и когда стало ясно, что жизнь сына теперь вне опасности, Северусу Снейпу пришлось заняться матерью, которая так и не покинула комнату Драко во время его исцеления, операция по ампутации проходила на ее глазах. Люциус же только дважды посетил больного сына – сразу после прибытия колдомедиков, ни один из которых не взял на себя смелость излечить наследника Малфоев, и под утро, когда домовой эльф явился в кабинет хозяина, сидевшего за столом, залитым коньяком и уставленным пустыми бутылками, и передал ему сообщение от Снейпа, что жизнь сына уже вне опасности. Увидев перевязанную бинтами, ампутированную до колена ногу сына, Люциус, казалось, всего на миг потерял хладнокровие, губы надменного аристократа задрожали, а на лбу выступили капельки холодного пота, но мужчина сумел вернуть самообладание и привычную надменность. Протянув свою трость с набалдашником в виде змеиной головы уставшему Северусу Снейпу, под глазами которого залегли черные тени, Люциус Малфой охрипшим голосом попросил передать ее своему сыну в качестве отцовского подарка, когда тот придет в сознание. Не сумев стерпеть такого цинизма, Нарцисса, с трудом поднявшись с кресла, медленно подошла к полупьяному мужу, и, собрав последние силы, отвесила ему хлесткую пощечину:
– Будь ты проклят, Люциус Малфой! – прошипела она, с презрением взглянув на него. – Ты мог спасти его раньше… А когда мой мальчик стал одноногим калекой, ты даришь ему трость. Если бы не Северус, сегодня я похоронила бы сына. Никогда не прощу тебя, Люциус. Ты чудовище!
Малфой–старший резко развернулся и стремительно покинул спальню сына, слыша его приглушенные стоны и тихий плач жены.

Драко очнулся только под вечер. Жар полностью спал, многочисленные воспаленные и гноящиеся раны, в которых завелись паразиты, были залечены, Северусу Снейпу удалось излечить чахотку, разъедающую легкие юноши, и под действием постоянных исцеляющих заклятий организм Драко начал медленно восстанавливаться и излечиваться от болезней. Но парень был сильно истощен постоянным недоеданием и изнурительным трудом в каменоломнях – щеки запали, черты лица стали более резкими, под глазами появились черные тени. Юноша слегка вздрогнул, застонал и приоткрыл глаза. В комнате царил полумрак, только несколько свечей мерцали в старинном массивном бронзовом подсвечнике, а в камине горело небольшое пламя. Драко медленно перевел взгляд с мерцающего огня, рассматривая богатые старинные полотна с портретами бледных светловолосых людей, до конца не веря в то, что он очнулся в своей комнате в родовом имении, а не в грязном смердящем бараке, наполненном скованными цепями людьми, многие из которых уже разлагались заживо. Юноша увидел в дальнем углу расположившегося за массивным резным столом Северуса Снейпа, склонившегося над небольшим котлом, в котором пузырилась и сверкала какая–то жидкость. Парень невольно улыбнулся, увидев близкого человека, но тут же застонал – воспаленные, покрытые коркой губы треснули до крови. Нарцисса, уснувшая беспокойным, тревожным сном, в миг очнулась и склонилась над пришедшим в сознание сыном.
– Мама? – прошептал Драко и схватил Нарциссу за руку, сжимая ее ладонь своей холодной, как лед, рукой. – Мама, я дома? – спросил он. – Или это сон?
– Ты дома, мой мальчик, дома, – дрожащими губами произнесла Нарцисса, убирая прилипшую белокурую прядь со взмокшего лба сына.
– Как же я по тебе соскучился, мама, – слегка улыбнувшись, ответил юноша, продолжая сжимать руку Нарциссы, будто боялся, что она всего лишь видение, сон, и в любой момент может исчезнуть, и он снова окажется в аду на болотных топях.
Северус, услышав, что крестник очнулся, оторвался от приготовления зелья и бесшумно подошел к постели юноши.
– Как ты себя чувствуешь, Драко? – спросил он, с легкой тревогой всматриваясь в изможденное лицо больного.
– Ничего… терпимо, – попытался снова улыбнуться парень. – Только немного знобит и нога почему–то снова болит. Очень болит… но это ничего, я потерплю, это даже хорошо, что болит. Я боялся, когда перестал ее чувствовать. А раз болит, значит все в порядке.
Нарцисса закрыла лицо кружевным платком и зарыдала.
– Мама, не плачь, – прошептал парень, нежно сжимая ее руку. – Теперь все будет хорошо, я же вернулся, это главное.
Женщина склонилась над сыном, обнимая его и покрывая худое, осунувшееся лицо поцелуями.
– Драко, мальчик мой, – шептала мать. – Прости меня, прости, что не смогла уберечь тебя от этого, что не смогла спасти вовремя, прости, если можешь…
– Я люблю тебя, мама, я очень тебя люблю, – тихо произнес юноша, обнимая плачущую женщину. – Тебе не за что просить у меня прощения, это я во всем виноват. Только я один. Я совершил много ошибок, и если бы можно было достать хоть один маховик времени, чтобы все исправить… Мама, успокойся, если Северус здесь, значит, нет причин для беспокойства. Он вылечит меня, правда, крестный? – продолжая гладить Нарциссу по роскошным белым волосам и пытаясь успокоить ее, произнес Малфой, обращаясь к крестному.
Северус Снейп, сложив руки на груди, мрачно наблюдал за развивающейся перед ним сценой, понимая, что приближается роковой момент, когда семнадцатилетний парень должен будет узнать жестокую правду о том, что стал калекой.
– Я сделаю все, что в моих силах, Драко, чтобы ты исцелился как можно быстрее. Через пару дней ты полностью избавишься от приступов чахотки, в ближайшее время заживут следы от кандальных цепей, а многочисленные раны мне уже удалось залечить.
– Спасибо, крестный, – поблагодарил парень, слегка насторожившись, глядя в мрачное лицо Снейпа. – Это все, что ты хотел мне сказать или есть что–то еще? Что–то случилось? С моим отцом, да? Где он? Мама, где отец, почему его нет здесь?
– Люциус приходил к тебе, Драко, – медленно произнес Снейп. – Он оставил для тебя вот это… – декан Слизерина протянул своему бывшему студенту трость.
Холодный металл обжег руку Драко.
– Очень мило с его стороны, – тихо сказал юноша слегка дрожащими губами. – Но, думаю, в ближайшее время я излечусь, и она мне не понадобиться. Северус, верни, пожалуйста, трость моему отцу, раз он сам не хочет придти ко мне и не желает меня видеть.
– Она понадобится тебе, Драко, – произнес Снейп. – Она понадобится тебе до конца твоих дней.
Нарцисса снова беззвучно зарыдала, закрыв лицо платком.
– Почему? – охрипшим голосом глухо спросил юноша, ощутив неприятную тошноту от дурного предчувствия.
– Чтобы прекратить стремительно распространяющееся омертвление тканей и дальнейшее заражение крови, мне пришлось применить иссекающее заклятие и ампутировать ногу до колена, пока интоксикация не перекинулась на здоровую ткань. Эта была необходимая мера, ты умирал, Драко, и это был единственный шанс спасти тебе жизнь.
– О чем ты говоришь, Северус! – выкрикнул парень. – У меня нога болит, слышишь, болит!
Снейп молчал, а Нарцисса крепче сжала руку сына, не в силах прекратить душивший ее плач. Драко с ужасом начинал понимать, что крестный сказал жестокую правду, слезы матери были явным доказательством того, что он стал калекой, да и циничный подарок отца вдруг становился вполне уместным, но парень отказывался верить в жестокую правду, не мог и не хотел ее принимать, боялся своими глазами убедиться в своем ужасном увечье. Драко невыносимо трудно было сделать это, хотелось оттянуть тяжелый момент, хотелось закричать этим близким людям о том, что все это ложь, и он не мог стать одноногим жалким инвалидом, как Аластор Моуди, ведь он – Драко Малфой, слизеринский принц, любимчик многих девчонок в Хогвартсе, блестящий юный аристократ, подающий большие надежды, которым восхищаются все. С НИМ НЕ МОГЛО ТАКОГО СЛУЧИТЬСЯ! С кем угодно, только не с ним! Сжав зубы до хруста, Драко резко откинул одеяло и вместо левой ноги увидел перебинтованную культю. Лицо юноши стало мертвенно–бледным, губы задрожали, глаза наполнились слезами.
– Нет! – закричал он. – Я не хочу! – и, схватив трость, парень швырнул ее, растратив на это остаток сил. Застонав, Драко упал на подушки и закрыл лицо руками.
Трость отлетела в дальний угол комнаты и, врезавшись в большое волшебное зеркало венецианской работы, разбила его вдребезги. Нарцисса громко вскрикнула и с ужасом посмотрела на Снейпа. Даже в магическом мире разбитое зеркало считалось очень плохой приметой и предвещало несчастье в ближайшее время. Хрустальные осколки со звоном осыпались на пол, и наступила оглушающая тишина.
Драко Малфой был достойным сыном Люциуса, и многолетние тренировки самообладания и хладнокровности не прошли даром. Не смотря на ужасное потрясение, Драко нечеловеческим усилием сумел собрать всю силу воли и не позволил выплеснуться бушевавшим в нем эмоциям и проявить свою слабость при матери, чтобы не расстраивать ее еще больше. Глухим, охрипшим, но ровным и даже спокойным голосом, юноша медленно произнес:
– Не плачь, мама, слезами ничего нельзя исправить. Я смогу с этим смириться, обещаю. Я проживу без квиддича и верховой езды, но в Хогвартс я больше не вернусь. Никто не должен знать о том, что Драко Малфой – калека, – а, обернувшись к крестному, помолчав, парень добавил: – Северус, поблагодари отца от моего имени за его подарок. А сейчас я хотел бы, с вашего позволения, немного побыть один. Пожалуйста, оставьте меня на время, прошу...
Северус помог подняться плачущей Нарциссе и, обнимая убитую горем женщину за плечи, вывел ее из спальни сына.
– Ассио, трость, – было последним, что они услышали перед тем, как дверь в спальню юноши громко захлопнулась за ними.
Драко сжимал трость так, что побелели пальцы, а слезы капали на серебряный набалдашник в виде оскаленной пасти змеи с блестящими изумрудными глазами, так напоминавшими в этот момент взгляд других глаз, изумрудно–зеленого цвета, которые смотрели на него с нескрываемой ненавистью в день их последней встречи во время дисциплинарного слушания.
– У тебя есть основания ненавидеть меня, Поттер, но поверь мне, я искупил свою вину перед тобой. Я заплатил очень большую цену, Гарри, и, надеюсь, ты когда–нибудь, если не простишь, то хотя бы поймешь это.

Драко уже неделю испытывал непонятную тревогу и какое-то угнетающее предчувствие надвигающейся беды. Парень не мог избавиться от навязчивой мысли, что должно случиться что-то страшное и непоправимое, и он связывал это с предстоящей церемонией посвящения в Пожиратели Смерти. Было время, когда он мечтал о том моменте, когда сможет принять Черную Метку и присягнуть на верность Темному Лорду. Юный Малфой всегда и во всем стремился походить на своего отца, и вступление в ряды служителей Волдеморта казалось Драко достойным поступком, которым будет гордиться его отец. Очень часто, оставшись наедине со своим другом и любовником Блейзом Забини, Малфой восторженно предавался мечтам о том, как с гордостью примет особый знак Лорда, который украсит его левое запястье, как станет в ряды тех, кто служит великому темному магу и разделяет его взгляды о чистоте крови среди волшебников. Драко с детства был воспитан с мыслью о том, что полукровки — люди второго сорта, а грязнокровкам не место в магическом мире. Он искренне верил в правильность своих убеждений и считал, что магический мир по праву должен принадлежать только чистокровным магам, а таких, как Грейнджер надо вышвыривать в мир магглов, предварительно лишив их волшебных способностей, которых они не достойны. Блейз Забини, эгоистичный единоличник, презирающий любые общественные организации и движения, скептически относился к порывам своего друга вступить в ряды Пожирателей Смерти, считая это, мягко говоря, глупостью. Черную Метку, знак Волдеморта, циничный итальянец называл пошлой татуировкой, которая непременно обезобразит красивую кожу Малфоя; маски и скрывающие лица капюшоны Пожирателей Смерти Блейз приравнивал к шутовским карнавальным костюмам, а карательные вылазки прислужников Темного Лорда Забини считал идиотизмом, из-за которого можно оказаться в Азкабане. Парни часто ссорились из–за расхождений во взглядах, но, несмотря на хлесткие и едкие высказывания своего друга, Малфой твердо был уверен в правильности своего выбора, хотя бы уже потому, что его отец был Пожирателем Смерти, а Драко стремился во всем походить на Люциуса, который был для сына идеалом во всем.
С тех пор прошло несколько месяцев, за которые Драко повзрослел на несколько лет. Он пережил смерть Блейза, навсегда потерял парня, которого сам же унизил и оболгал, и о котором думал теперь постоянно, прошел весь ужас каторги, вернувшись оттуда калекой, и сейчас его взгляд на многие вещи изменился. Восторженный мальчик, который стремился служить великим идеалам Темного Лорда, превратился в повзрослевшего молодого человека, который теперь смотрел на жизнь по–другому. Безграничная преданность своему отцу прошла, Драко уже не стремился быть похожим во всем на Люциуса, а холодное презрение и отчуждение Малфоя–старшего поселили в сердце сына непроходящую обиду и боль.
Драко нервно ходил из угла в угол своей роскошной комнаты, украшенной старинными гобеленами и картинами. Парень слегка прихрамывал на одну ногу и опирался на отцовскую трость. Протез, который изготовил для него Северус Снейп, не доставлял молодому человеку особых неудобств при ходьбе. Изо дня в день, стиснув зубы, Малфой с маниакальным упорством изматывал себя тренировками, по несколько часов подряд, не прерываясь на отдых, взбирался на возвышенности и спускался с них, карабкался на деревья, совершал пробежки, спотыкаясь и падая, но снова заставлял себя подняться и шаг за шагом учился заново ходить, бегать, приседать. Юный Малфой даже пытался снова заняться верховой ездой, чтобы не чувствовать себя ущербным ни в чем, но вскоре понял, что великим наездником ему уже не стать, а о квиддиче придется забыть навсегда. Это сильно било по его самолюбию, но Драко сумел с этим смириться. В последнее время Малфой научился держать удары судьбы, и с маниакальной настойчивостью, изо дня в день, в любую погоду, тренировался и делал изнуряющие упражнения, и со временем добился того, что перестал замечать протез, который, казалось, стал частью его самого. Сложнее было смириться с мыслью о своей физической неполноценности. Парню больно было осознавать, что он теперь на всю жизнь останется хромым калекой, но он знал, что Северус Снейп сделал все возможное, и если бы не усилия крестного, он бы умер, не приходя в сознание, едва получив долгожданную свободу. Очень часто по ночам, оставшись один на один с тяжелыми мыслями и отшвырнув ненавистный протез, глядя на изуродованную культю вместо ноги, бывший слизеринский принц плакал, закрыв лицо ладонями, а утром, прошептав «Ассио, протез» и уже привычным движением закрепив его на ноге, снова превращался в надменного юного аристократа, надевал маску холодного безразличия и отправлялся на очередную изматывающую тренировку…

Драко в очередной раз пересек комнату, и наконец остановился у окна, задумчиво глядя на сумеречное небо. Этой ночью должен был состояться обряд вступления в ряды Пожирателей Смерти, и юному Малфою предстояло принести клятву верности, принимая Черную Метку. Парень остро ощущал, что именно сегодня в полночь должно произойти что-то такое, что навсегда изменит его жизнь, хотя за последние месяцы его жизнь и так была полностью разрушена.
Молодой человек понятия не имел, в чем заключается обряд посвящения, тетка Белла только намекнула, что в этот раз будет нечто особенное и он запомнит это на всю жизнь. Драко стал серьезно опасаться, что дело не обойдется только выжиганием знака Волдеморта на его запястье. Глядя в лицо Беллатрикс Лестрейндж и видя сумасшедшие огоньки в ее глазах, парень боялся, что во время ритуала посвящения Лорд Волдеморт, склонный к «театральным эффектам», как это называл Забини, может устроить нечто вроде жертвоприношения или какой-нибудь другой обряд черной магии, которые так любили проводить древние маги во времена Средневековья. Драко перерыл в библиотеке все книги, ища описание посвящения, но так ничего и не нашел, а спросить у отца не посмел — Люциус не разговаривал с сыном даже во время обеда, когда Драко спускался в столовую. Малфой-старший всем своим видом показывал, что сына для него не существует, и что Драко так и не прощен за свою гомосексуальную связь с Забини и Поттером.
В последнюю ночь перед посвящением Драко мучился от кошмаров, ему снились младенцы на алтарях, изнасилованные девственницы, распятые на кресте, Нарцисса в качестве жертвы, над которой занесен нож, он сам с отрубленными ногами, ползающий в луже собственной крови. Парень просыпался в холодном поту, еще слыша свой собственный крик. Он боялся того, что должно было произойти, всей душой противился неизбежному и искренне хотел избежать рокового момента, который изменит его и так сломанную жизнь.

Парень вздрогнул от неожиданности, когда у него за спиной раздался громкий хлопок. Драко резко обернулся, чуть не потеряв равновесие, и схватился за трость. Перед ним, низко склонив голову, так что уши касались пола, стоял домовой эльф в грязной наволочке.
– Молодого хозяина приглашают спуститься в гостиную, – пропищало жалкое существо и тут же поспешило исчезнуть, растворившись в воздухе.

На сердце у Драко было тяжело. За эти дни он много раз думал о том, как уклониться от принятия Черной Метки, но Люциус лично обещал Господину, что его сын по достижению совершеннолетия станет Пожирателем Смерти, а пустых обещаний Темному Лорду не давали. Драко понимал, что у него нет выбора — отказ служить Лорду Волдеморту приравнивался к смерти, тем более своим освобождением с каторги и самой жизнью он был обязан именно Лорду Волдеморту, а не отцу, и теперь пришло время платить по счетам.
Малфой медленно спускался по широкой мраморной лестнице, одной рукой опираясь на трость, другой придерживаясь за перила. Слегка прихрамывая, молодой человек вошел в гостиную и пораженно остановился. Вся мебель из огромного зала была унесена, кругом царил полумрак, только высоко под потолком парили черные свечи, освещая помещение зловещим мерцанием. Посреди пустой залы стоял большой каменный алтарь, который слегка мерцал, испуская холодный свет, похожий на лунный. На поверхности алтаря проступали древние рельефы, являющие собой тончайшую резьбу по камню, выполненную удивительно реалистично. Рельефы на алтаре оскверняли все, что считалось святым. В самом центре было изображено ритуальное лишение девственности фаллосом огромных размеров. Вокруг мужчины с козлиными головами предавались содомитской любви, а женщины с кошачьими лицами терзали младенцев и снимали кожу с повешенных. Драко почувствовал как у него на голове зашевелились волосы, казалось, стали оживать его ночные кошмары. Над алтарем вниз головой висело обнаженное тело женщины, оно медленно кружилось, будто движимое невидимой веревкой. Драко узнал в бесчувственной, вращающейся над алтарем фигуре свою бывшую преподавательницу по маггловедению – профессора Чарити Бербидж. Возле алтаря стояли безмолвные фигуры в масках, скрывающих лица, и без них. Драко легко узнавал в собравшихся родителей своих сокурсников, дальних родственников и хороших знакомых отца. На многих лицах, не скрытых масками, отражался ужас, с которым они взирали то на Лорда Волдеморта, то на медленно вращающееся в воздухе тело, которое, безо всяких сомнений, находилось здесь для того, чтобы стать жертвой. Драко успел заметить, что среди присутствующих не было его крестного Северуса Снейпа, Рабастана Лестрейнджа и некоторых других Пожирателей Смерти, которые, вероятно, нашли убедительный предлог, чтобы не являться на эту кровавую вакханалию, в которую превратится его посвящение в слуги Темного Лорда. В толпе присутствующих Драко сразу же увидел своих родителей – отец был бледнее обычного и не отрывал взгляда от висящего в воздухе тела, а мама застыла, как мраморное изваяние и только огромные голубые глаза смотрели на сына с ужасом, а бескровные, почти белые губы, заметно дрожали. Недалеко от алтаря стоял сам Темный Лорд, его кроваво-красные глаза с вертикальными зрачками смотрели на Драко, безгубый рот растянулся в подобии жуткой улыбки. Он поманил молодого человека к себе, и тот, не в силах оторвать взгляда от змеиных глаз Волдеморта, медленно подошел к нему. Темный Лорд протянул изящную руку с длинными тонкими пальцами, которую украшало массивное кольцо с черным камнем, и юноша медленно опустился на колено и слегка коснулся губами перстня.
– Я верю, Драко, что ты будешь служить мне гораздо лучше, чем твой отец, - произнес Темный Лорд. – Мне нужны преданные люди.
Юный Малфой, опираясь на трость, поднялся с колена и почтительно склонил голову, как преданный вассал перед своим сюзереном. Парня знобило, он испытывал необъяснимый ужас от всего происходящего, которое казалось каким-то гротескным бредом воспаленного сознания — этот древний алтарь в центре их гостиной, бесчувственное обнаженное тело профессора Хогвартса, эти молчаливые люди в масках, замершая от ужаса мама и отец, страшно побледневший при виде кольца с черным камнем.
– Ты станешь моим верным слугой, Драко, потому что обязан мне жизнью, – тихо сказал Темный Лорд, но в звенящей тишине его услышали все присутствующие в зале.
– Да, мой Лорд, – глухо ответил парень, сглотнув подступивший к горлу комок.
Волдеморт поднял палочку, направив ее на медленно вращающуюся над алтарем фигуру, и слегка взмахнул рукой. Женщина ожила, застонала и забилась, как будто пытаясь порвать незримые путы.
– Ты узнаешь нашу гостью, Драко? – спросил Волдеморт.
Парень пораженно смотрел на бьющуюся, как будто в невидимой паутине, Чарити Бербидж, и чувствовал, как у него от ужаса на затылке шевелятся волосы.
– Что же ты молчишь, Драко? – растягивая безгубый рот в жуткой ухмылке, поинтересовался Волдеморт. – Ты не узнаешь профессора маггловедения миссис Бербидж? Ну да, ты же не ходил на ее уроки, не так ли?
– Драко… помоги! – полным ужаса, надтреснутым голосом вскрикнула профессор Бербидж.
Парня затрясло, как в лихорадке, он сильнее оперся на трость, чтобы не упасть. Он видел как из глаз миссис Бербидж струятся слезы, стекая на волосы. Волдеморт взмахнул палочкой, и женщина с диким криком рухнула на алтарь, ударившись о каменную плиту с такой силой, что был слышен хруст ломающихся костей. Несколько Пожирателей Смерти с ужасом отпрянули от алтаря. В тот же миг нестерпимо яркий свет озарил всю залу – настолько яркий, что все происходящее мгновенно превратилось в черно–белый кошмар. С алтаря донесся жуткий крик, который надолго оставил в воздухе одну сводящую с ума высокую ноту, от которой хотелось закрыть ладонями уши, но крик все равно пронизывал все тело Драко насквозь. Не в силах оторвать взгляд от происходящего кошмара, парень смотрел на то, как Яксли, склонившись над все еще живой Чарити Бербидж, полоснул ритуальным обсидиановым ножом по ее груди. Три прислужницы Волдеморта, одной из которых была Беллатрикс Лестрейндж, сбросили с себя одежды и принялись намазывать свои обнаженные тела теплой кровью жертвы. Яксли еще раз вонзил нож в рану, проворачивая его, и Драко снова услышал душераздирающий крик несчастной жертвы. Юноше хотелось бежать из этого кошмара, но внезапная слабость поразила его, каждое движение, как в плохом сне, давалось с величайшим трудом. Руки были не в силах даже удержать трость, немеющие пальцы разжались, и она с грохотом упала на пол. Беллатрикс приблизилась к скованному неподвижностью племяннику и принялась рисовать кровью какие–то знаки на его лице.
– Вкуси плоть и кровь, стань Пожирателем Смерти, – прошипела Лестрейндж, размазывая по губам Драко еще теплую кровь.
Парня мутило, но у него не было возможности даже отступить. Он ощущал прикосновения чужих пальцев, как скольжение липкого холодного тумана. Перед его глазами дрожали улыбающиеся губы безумной Беллатрикс и приоткрывшиеся зубы, пропускающие черный раздвоенный язык… Драко подумал, что начинает сходить с ума – это был бред воспаленного сознания, галлюцинация или оживший ночной кошмар, Беллатрикс Лестрейндж никогда не была анимагом и не могла превращаться в змею, но жуткое видение не отступало и он чувствовал, как по его лицу стекает липкая жидкость. А потом он увидел сердце Чарити Бербидж, пульсирующее во вскрытой грудной клетке. Лорд Волдеморт, склонившись над принесенный в жертву женщиной, впился в это еще живое сердце острыми зубами. Драко дико закричал, ком обжигающей желчи подкатил под горло, парень рухнул на пол и, согнувшись пополам, начал исторгать содержимое желудка на мраморные плиты. Его выворачивало наизнанку, а где–то рядом раздавалось монотонное пение «Вкуси плоть и кровь, стань Пожирателем Смерти» и слышались отвратительные звуки – Беллатрикс Лестрейндж, Фенрир Сивый и Питер Петтигрю – ведьма, оборотень и анимаг, склонившись над телом жертвы, ели мясо Чарити Бербидж и пили ее кровь. Сознание Драко отказывалось воспринимать происходящее, и парень в какой–то миг провалился в спасительное забытье.
Он чувствовал, как чьи-то грубые руки подняли его с холодного пола и встряхнули. Парень медленно открыл глаза и не сумел сдержать крика — тело профессора Бербидж бесформенной кровавой массой лежало на полу, а крупная змея обвила его кольцами и медленно сжимала, дробя кости. Но не это вызвало крик Драко Малфоя. Его отца крепко удерживали с двух сторон мужчины, скрывающие свои лица за масками, но, судя по всему, Люциус был подвержен обездвиживающему заклятию и даже не мог сопротивляться. Темный Лорд подошел к Драко, приблизил свое окровавленное лицо к лицу слизеринца и прошипел:
– Ты будешь моим верным слугой или станешь таким же предателем, как и твой отец, Драко?
От охватившего его ужаса парень не мог произнести ни слова, а Волдеморт резко отвернувшись от него, вдруг обратился к Малфою-старшему:
– Я дал тебе последний шанс доказать свою верность, Люциус, но ты снова предал меня. Я доверил тебе очень дорогую мне вещь, кольцо Марволо, которое ты должен был охранять пуще собственной жизни, но ты опять не справился с моим поручением. Дамблдор слишком близко подобрался к моему кольцу, я успел забрать его в последний момент.
– Я всегда верно служил вам, мой Лорд, - хрипло ответил Люциус.
– Молчать! – крикнул Волдеморт и резко взмахнул палочкой, направляя поток магической энергии в хозяина Малфой-Мэннор.
Сногсшибательным заклятием Люциуса бросило на окровавленный алтарь.
– Отец! - закричал Драко и неуклюже бросился в центр залы в тщетной попытке помочь, но дорогу ему преградил Волдеморт.
– Чтобы стать моим слугой, ты должен доказать свою верность, Драко, - произнес Темный Лорд, протягивая парню жертвенный обсидиановый нож. – Принеси мне сердце твоего отца, которое мы с тобой вкусим вместе, и ты станешь истинным Пожирателем Смерти и моим верным сторонником.
– Нет! – в ужасе закричал слизеринец.
– Нет? – прошипел Волдеморт, направляя палочку на молодого человека. – Ты не хочешь убить своего отца–предателя, как это сделал я?
– Беги, Драко, спасайся! - закричал Люциус, но в следующий миг сразу несколько Пожирателей Смерти вонзили в его тело длинные ритуальные ножи.
Предсмертный крик Люциуса Малфоя превратился в жуткое хрипение, заглушаемое бульканьем крови.
– Нет! - душераздирающе закричал Драко, почувствовав горячую кровь отца, брызнувшую ему в лицо.
Волдеморт усмехнулся, направляя палочку в его сторону:
– Ты слабое и жалкое ничтожество, такое же, как Люциус, и ты мне не нужен. Авада Кедавра!
– Беги, Драко, беги! - дико закричала Нарцисса, бросившись к сыну и закрывая его своим телом от зеленого, смертоносного сияния.
– Мама!
Тело Нарциссы стало медленно оседать, мертвая мать упала к ногам сына, но Драко успел услышать ее последний шепот:
– Беги...
И он побежал. Спотыкаясь и падая, слыша у себя за спиной крики преследователей, уворачиваясь от заклятий, которые выпускали ему в спину, опираясь на трость и хватаясь за каменные стены, сбрасывая все, что попадалось под руку, пытаясь преградить путь преследователям. Единственной надеждой скрыться от погони было добраться до ближайшего тайного хода, которыми изобиловал древний замок Малфоев. Драко понимал, что ему, одноногому калеке, не удастся оторваться от преследующих его убийц, и он с отчаянием обреченного, выпускал одно смертельное заклятие за другим, чтобы хоть немного выиграть время и добраться до спасительного тайного хода. Сердце бешено билось в груди и готово было разорваться, перед глазами плыли разноцветные круги, а в ушах, заглушая крики преследователей, раз за разом звучали последние слова умирающей матери: «Беги, Драко, беги…». И он бежал, падал, полз, снова поднимался и бежал по извилистым темным коридорам старинного особняка. Получив пару незначительных ранений и небольшой ожог, юный Малфой сумел добраться до тайного прохода и, сотворив отпирающее заклятие, скрылся за потайной дверью. Драко получил временную передышку, но понимал, что это ненадолго. Необходимо было добраться до кабинета отца, где находился порт-ключ, о котором не знал никто. Однажды Люциус сказал ему, что если он попадет в беду, этот порт-ключ приведет его к человеку, которому он может доверять. И парень из последних сил, прикладывая нечеловеческие усилия, тяжело бежал, падал, разбивая в кровь колено и сдирая кожу с ладоней, скрипел зубами и обзывал себя самыми грязными ругательствами, проклиная свое увечье, но снова поднимался и снова бежал по узкому подземного коридору, а в ушах не смолкал дикий крик умирающей матери, закрывшей его своим телом: «Беги, Драко, беги». И он знал, что не имеет право умереть, иначе смерть родителей будет напрасной. Он обязательно выживет и отомстит убийцам матери и отца.

Парень уже слышал шаги преследователей и их злобные крики в соседнем коридоре, когда захлопнул дверь, ведущую в кабинет отца, и успел наложить на нее запирающее заклятие. Малфой из последних сил доковылял до стола, лихорадочно сбрасывая с поверхности ненужные предметы – ему необходим был только один, который спасет ему сейчас жизнь. Вот она – чернильница, которую когда–то показал ему Люциус. Этот предмет служил порт–ключом, но воспользоваться им мог только человек из рода Малфоев. Из коридора послышались удары, преследователи пытались выбить массивную дверь. Драко резко обернулся, готовый убить первого, кто ворвется в кабинет отца. По его подсчетам дверь должна была продержаться еще пару минут, которых ему должно хватить. Парень провел палочкой по запястью, вскрывая вену и поднес руку к чернильнице – порт–ключ можно было активировать только тогда, когда чернильница полностью наполнялась кровью – чистой кровью истинных Малфоев. Массивная дубовая дверь разнеслась в щепки в тот момент, когда кровь Драко полилась через край чернильницы. Парень обернулся, в последний раз взглянув в лица убийц своих родителей, и схватился рукой за порт–ключ.
– Держите мальчишку! – закричала Беллатрикс Лестрейндж, но портал уже был активирован.
В следующий миг Драко почувствовал, как неведомая сила бросила его тело в невесомое пространство, вокруг все потемнело, в ушах засвистел ветер, перед глазами с невероятной скоростью менялись одна картина за другой, как будто за долю секунды пронеслась вся его жизнь, а через мгновение парень упал на пол в крошечной тесной гостиной, производящей впечатление не то тюремной камеры, не то палаты в клинике для умалишенных. Полки на стенах были сплошь уставлены книгами, большей частью в старинных коричневых или черных кожаных переплетах. Единственной мебелью комнаты были потертый диван, старое кресло и колченогий столик, которые освещались тусклым светом от люстры со свечами, свисающей с потолка. Помещение выглядело неухоженным, как будто здесь давно никто не жил. Драко попытался встать, но в этот момент кто–то крепко схватил его и приподнял с пола. Парень вскинул палочку, готовый оказать сопротивление любому, но тут же опустил ее, увидев перед собой встревоженное лицо Северуса Снейпа.
– Ты воспользовался секретным порт–ключом, – произнес декан Слизерина, удерживая парня за плечи. – Что там произошло? Почему ты весь в крови?
– Убили… они убили их, – хрипло ответил Малфой, чувствуя, как горячие слезы потекли по щекам
– Кого убили, Драко? – спросил Снейп, прижимая к себе плачущего юношу.
– Маму… отца… миссис Бербидж… ее принесли в жертву, – давясь слезами, ответил Драко. – Они убили маму…пытались убить меня, потому что я отказался убить отца… они… Пожиратели Смерти, чудовища, нелюди…. Отец сказал, что если я буду в беде, смогу воспользоваться этим порт–ключом, который приведет меня к человеку, которому я могу доверять. Когда я спросил кто этот человек, отец тогда не ответил мне… Северус, у меня больше никого не осталось кроме тебя, никого, – Драко опустился в старое, пыльное кресло и, закрыв лицо руками, беззвучно заплакал.
Снейп подошел к окну, выглянув в щель между занавесками, окинул взглядом пустынную улицу и снова плотно задернул портьеры. Затем, обернувшись к тихо плачущему семнадцатилетнему мальчишке–сироте, прошедшему ужасы каторги, одноногому калеке, видевшему, как убивали его собственных родителей, Снейп мрачно произнес:
– Мы немедленно должны уходить отсюда, Драко. Здесь не безопасно. Обо всем, что там произошло, расскажешь позже. Я отведу тебя в надежное место, – помолчав, добавил мужчина. – Никто не должен знать, что ты был в этом доме. Я помогу тебе скрыться и сумею тебя защитить, – Северус направил волшебную палочку на стену, уставленную книгами – с треском распахнулась потайная дверь, открывая на обозрение узкую лестницу, ведущую в подвал.
Обнимая плачущего подростка за плечи, Снейп помог ему спуститься с лестницы. Они оказалась в просторном подвале, оборудованном под секретную лабораторию. Северус протянул Драко кубок с какой–то жидкостью, которую парень без лишних вопросов тут же проглотил.
– Я отведу тебя к людям, которые сумеют защитить тебя, – дождавшись, пока парень выпьет весь напиток, медленно произнес Снейп, тщательно обдумывая и взвешивая каждое слово. – Эти люди борются с Темным Лордом, все они являются членами тайной организации, которая была создана много лет назад в противовес Пожирателям Смерти и которую уже много лет возглавляет Альбус Дамблдор.
– Дамблдор? – пораженно переспросил Драко, чувствуя, как неимоверная усталость навалилась на него и появилась сонливость.
– Да, – подтвердил Снейп.
– Крестный, откуда ты знаешь о тайной организации, которая борется с Темным Лордом? – спросил парень, с трудом сдерживая зевок. – Ты же ведь Пожиратель Смерти.
– Я агент Ордена Феникса, Драко, – задумчиво произнес Снейп, глядя на молодого человека. – В ранней молодости я совершил ужасную ошибку, как и ты, Драко, и по моей вине погиб дорогой мне человек. Ее смерть всегда будет на моей совести, но чтобы хоть как–то искупить свою вину, я дал клятву помогать и оберегать ее сына, единственного человека, который может противостоять Темному Лорду.

– О чем ты говоришь, крестный? Я не понимаю… Кто этот человек, который может противостоять Темному Лорду? О ком ты? Кого ты поклялся оберегать? – вяло поинтересовался юный Малфой, продолжая с трудом удерживать меркнущее сознание. – Что ты мне дал, Северус?
– Всего лишь сонное зелье, – быстро ответил Снейп. – Ты не должен знать дорогу туда, куда мы сейчас отправимся. Я не являюсь хранителем этой тайны, но от нее зависят жизни многих.
Драко попытался сказать что–то еще, но в следующий миг трость выпала из его рук, голова безвольно упала на грудь, и парень погрузился в сон.
– Площадь Гриммо, двенадцать, – крикнул Северус Снейп, бросив горсть летучего порошка в камин и взяв на руки спящего Драко Малфоя, вступил с ним в зеленое пламя камина.

Драко очнулся в мрачной комнате с высоким потолком, голыми стенами с отстающими обоями и плотно зашторенным окном. Парень приподнялся с постели, но в следующий миг дверь приоткрылась, и на пороге появился Альбус Дамблдор, а за спиной у него стоял Северус Снейп.
– Как ты себя чувствуешь, Драко? – поинтересовался директор Хогвартса, присаживаясь на край кровати.
– Где я? – тихо спросил Малфой.
– В безопасном месте. В доме благороднейшего и древнейшего семейства Блэков, который когда–то принадлежал твоему прадеду, – Дамблдор попытался улыбнуться, но взгляд оставался серьезным и изучающим. – Сейчас этот дом принадлежит другому человеку, который временно отсутствует, но, думаю, он был бы не против твоего присутствия здесь.
Повисло неловкое молчание, затем Дамблдор произнес:
– Прими мои искренние соболезнования по поводу гибели твоих родителей, Драко.
Малфой ничего не ответил, лишь едва заметно кивнул головой. Помолчав, будто размышляя над чем–то, парень медленно произнес: – Я знаю о том, что вы возглавляете тайную организацию, которая борется с Темным Лордом. Крестный рассказал мне об этом.
– Очень неосмотрительно с его стороны, – сказал Дамблдор, поворачиваясь в сторону Снейпа.
– Я считаю, что Драко должен об этом знать, – скрестив руки на груди, ответил тот.
– Я хочу стать членом вашей организации, потому что я поклялся отомстить убийцам моих родителей, – произнес Малфой.
– Все не так просто, Драко, – задумчиво ответил Дамблдор. – Сначала я хотел бы услышать о том, что произошло в Малфой–Мэннор. Я понимаю, что тебе тяжело об этом говорить, разговор заставит тебя заново пережить смерть родителей, но эти сведения очень важны. Особенно постарайся вспомнить все, что касается кольца с черным камнем на руке Волдеморта. Если не ошибаюсь, именно из–за него погиб твой отец, который был хранителем этого артефакта.
– Я расскажу вам все, профессор Дамблдор, – сказал юноша. – Но вы примете меня в свою организацию, потому что Темный Лорд – это зло, которое необходимо остановить, а Пожиратели Смерти – нелюди, которых надо уничтожать как бешеных зверей. С того момента как они убили моих родителей, началась моя месть им. Я уничтожу Темного Лорда, даже ценой собственной жизни, я остановлю это чудовище.
– Ты не сможешь один победить Волдеморта, Драко, – медленно ответил Дамблдор, размышляя о чем–то.– В мире существует только один человек, которому самой судьбой предначертано противостоять Темному Лорду и, встретившись с ним в поединке, он имеет шанс уничтожить это зло.
– Только один человек? – спросил Драко.
– Да, только один человек, – подтвердил Дамблдор. – И я с детства готовлю его к этому поединку.
– Но кто он? – спросил Малфой.
Мужчины молча смотрели на бледного молодого человека, с надеждой ожидающего услышать имя того, кто сможет уничтожить убийцу его родителей.
– Кто он? – повторил вопрос Малфой. – Назовите мне его имя, и я клянусь, что сделаю все, чтобы помочь ему, я отдам за него жизнь, лишь бы он уничтожил Волдеморта.
– Драко, ты не понимаешь, о чем говоришь, – произнес Снейп.
– Я отлично понимаю, что говорю, крестный, – посмотрев на зельевара, резко ответил Малфой. – Я хочу дать Непреложный Обет в том, что посвящу свою жизнь ради мести за родителей, и если сам не смогу уничтожить убийцу, то сделаю все ради того человека, кому судьбой предназначено это сделать.
– Ты готов принести Непреложный Обет, Драко? – спокойно спросил Дамблдор и протянул свою правую руку, как будто принял какое–то решение.
– Да, готов, – твердо ответил юный Малфой, и взялся правой рукой за руку старого волшебника.
– Может быть, ты согласишься скрепить Обет, который хочет принести твой крестник, Северус? – спросил Дамблдор, обращаясь к Снейпу.
– Это поспешное решение, Драко, – холодно проговорил Северус. – Тем более, уже есть один человек, который поклялся жизнью защищать избранного.
– Этого недостаточно, – отозвался Дамблдор.
– Я принесу Непреложный Обет и это мое решение, крестный, – почти надменно произнес Малфой, в этот момент очень похожий на Люциуса.
Снейп достал свою палочку и коснулся ей сплетенных рук юноши и старика.
– Клянешься ли ты, Драко Люциус Малфой, посвятить свою жизнь борьбе с Темным Лордом и его сторонниками, Пожирателями Смерти? – спросил Дамблдор.
– Клянусь, – ответил парень.
Тонкий, сверкающий язык пламени вырвался из волшебной палочки, изогнулся, словно окружив их сцепленные руки докрасна раскаленной проволокой.
– Клянешься ли ты, Драко Люциус Малфой, отречься от ложных взглядов о превосходстве чистокровных магов перед другими и воспринимать окружающих тебя людей как равных тебе?
– Клянусь, – подтвердил Малфой.
Второй язык пламени вылетел из волшебной палочки и обвился вокруг первого так, что получилась тонкая, сияющая цепь.
– Клянешься ли ты, Драко Люциус Малфой, во всем помогать человеку, способному противостоять Волдеморту, а если потребуется, отдать жизнь за этого человека, закрыв его собой и приняв на себя смертельный удар, предназначающийся ему, как это сделала твоя мать, приняв твою смерть на себя?
На мгновение наступила тишина. Снейп молча смотрел на юношу и старца, касаясь волшебной палочкой их сплетенных рук.
– Клянусь, – сказал Малфой.
Лицо Северуса Снейпа осветила красная вспышка. Третий язык пламени, вырвавшись из волшебной палочки, сплелся с первыми двумя, опутал крепко стиснутые руки Драко Малфоя и Альбуса Дамблдора, словно огненная змея.
– Как его имя, сэр? – спросил парень, сжимая руку старого волшебника.
– Гарри Поттер, – ответил старик в тот момент, когда алое пламя охватило их руки, а затем вмиг исчезло.
Клятва была произнесена и принята высшими силами, Непреложный Обет стал нерушим на тысячелетия.

Дата добавления: 2015-10-02