Последствия неудавшейся мести

Тишина звенела напряжением, и Суад едва заставил себя разлепить пересохшие губы:
- Я… я не хотел… убивать – голос упал почти до шепота. Корсак помялся, но больше ничего не сказал. Все равно ведь не поверит. Злость и досада постепенно пересилили испуг – умирать, так с гордостью. Не будет он унижаться. Лекарь молчал, поигрывая кинжалом. Сверлил взглядом так, что Суад едва сдержался, чтобы не поежится. И ведь мальчишка совсем, младше его самого! А осматривает – как вещь, без стыда. Словно и не человека вовсе.
Ялмир думал. Отпустить разбойника просто так не позволяла совесть. А…наказать? Мысли неожиданно свернули в совсем другую плоскость. Он, оказывается, ничего, лис рыжий. Симпатичный даже, когда не корчит из себя слабоумного. Мелькнувшая в голове идея тут же была отвергнута, как полная чушь. Но привкус остался. Приручить. Как зверя дикого. Вон как глаза мерцают – оборотни что ли у него в предках были?
Суаду странное выражение лица лекаря не понравилось вовсе. И взгляд стал такой… Корсак почувствовал, что краснеет. Он так смотрел разве что на жгучих степных красавиц.
- Хочешь, я оставлю все в тайне? – деловито поинтересовался лекарь. Он принял решение, и жмурился, как сытый кот. – Я ничего никому не скажу, а ты за это будешь исполнять все, что я захочу. Ну, допустим, до следующего новолуния.
Издевается он что ли?! Суад аж на месте подпрыгнул, сжимая руки в кулаки. Это его в рабы определить хотят? Но кинжал, мгновенно развернувшийся к нему острием, немного сбавил пыл.
- Ты думай, думай. Может быть, все не так плохо. – «утешил» Ялмир. Впрочем, сам он в ответе уже не сомневался. Если не попытался убить сразу – значит смирится. Но наблюдать было забавно. Лис думал, метался взглядом по шатру, то сжимая кулаки, то бессильно их разжимая. Посмотрел, наконец, из-под нахмуренных бровей. Процедил, словно через силу:
- Что я должен буду делать?
- Да ничего страшного, успокойся – Ялмир даже улыбнулся, чего не делал уже очень давно – будешь в лечебнице помогать, да травы собирать. Что здесь еще делать то? Я человек незлой, ноги целовать не заставлю.
Суад недовольно стрельнул взглядом в веселящегося лекаря. Настроение было такое, что хотелось выть. Или вцепиться в тонкую шею, навсегда отбив желание веселиться. Он даже отвлекся, представляя, как бьется под пальцами жилка, как хрипит воздух в груди… увы, даже если удастся его убить, подозреваемый будет только один. Конечно же, чужак, возможно разбойник, появившийся в лагере последним. Так что умирать ему все равно придется – либо от рук мстителей, либо от жажды и голода в степи. Может, и вправду попробовать перетерпеть это унижение?
Очнувшись, Корсак с удивлением заметил, что Ялмир успел перебраться в другую часть шатра, пока он витал в облаках. Лекарь не спеша стащил одежду, и забрался под одеяло. Видимо, посторонний в доме его вовсе не смущал. Суад оценил расстояние до выхода, надеясь, что сегодня его мучить не будут. От переживаний и постепенно стихающего страха голова казалась тяжелой, как чугун, и усталость давила на плечи. Но неумолимо-спокойный голос, раздавшийся от вороха шкур, заставил его скривиться:
- Гаси лампу, и иди сюда.
Неизвестно, сколько десятков неприличных мыслей Суад успел передумать, пока добрался до постели.
Но Ялмир, видимо, мыслил совсем не как нормальный человек. Он отвернулся к стене, ощущая, как Корсак забирается под одеяло рядом, и безразлично бросил:
- Спокойной ночи. Утром перенесешь свои вещи ко мне.
Суад даже вздохнул от облегчения, стараясь устроиться как можно дальше от лекаря. Нет, не то, чтобы он боялся того, чего мог потребовать Ялмир, но чувствовать себя игрушкой для утех – это много хуже, чем просто рабом. Да и Ялмир этот – не красавец писанный, чтобы ему на шею бросаться. Но завтра наверняка придется нелегко. Если уж ему придется здесь жить… можно представить, какие слухи пойдут. И, что особо обидно – отдуваться ведь будет именно он, к лекарю с глупыми вопросами точно не пристанут. О боги, это ж надо было так глупо попасть…

19. Дождался таки!

Кэль глубоко вздохнул, стараясь успокоиться хоть немного. Попытался еще раз обернуться, чтобы посмотреть в зеркало, но Див, потеряв терпение, толкнул в плечи:
- Да сколько можно?! Пошли уже, а то жених не дождется.
- Точно все нормально? – переспросил Кэль, волнуясь за костюм, который сам же и шил, прячась от любопытных глаз. Еще вчера все выглядело крайне неплохо, но стоило настать решающей минуте, и он готов был переодеться в обычные штаны и рубаху. Див мученически вздохнул, отступил на шаг, оглядывая его с ног до головы.
Честно говоря, Кэль себе всю голову сломал, пытаясь выбрать одежду. Если бы он был дома, то одежда лишь подчеркнула бы статус младшего мужа – длинная юбка в пол, приталенная рубаха с вышивкой… Но в Степи нужных тканей не найдешь, да и не настолько хорошо он шьет. К тому же, пришлось приспосабливать костюм к верховой езде. Не хотелось бы грохнуться с Безликого, попросту запутавшись в юбке. В итоге получилось что-то среднее между «могу» и «хочу». Длинная туника все же напоминала платье, но разрезы по бокам не мешали движеньям, штаны удобные, не в пример нынешней моде. Цвет, конечно, белый. Волосы свободно падают на спину, скреплены лишь несколькими лентами.
Поднырнув Диву под локоть, Кэль все же покрутился в последний раз перед зеркалом, оправил ленты, встряхнул головой, и выскочил из шатра, спасаясь от весьма красноречиво замахнувшегося друга.
Задышал чаще, опустил глаза, спасаясь от любопытных взглядов. Конечно, на такое событие собрались все, кто смог. Пастухи ободрительно шумели, степняки смотрели оценивающе, цокали языками, переговариваясь между собой. И те и другие давно смешались в одну толпу, расступавшуюся перед ним. Боже, разве может дорога до центра лагеря быть настолько длинной?! Он шагал, считая вдохи и выдохи. И ведь должен пройти обязательно один, демонстрируя, что согласился добровольно, без принуждения. Прошла, наверное, вечность, прежде чем он наконец встретился глазами с Эмилом. Читать восхищение в чужом взгляде оказалось приятно. Не зря, значит, старался. Да и жених, оказывается, мог одеваться прилично, когда хотел, еще и волосы заплел в сложную косу, совсем по-праздничному.
Кэль не выдержал, улыбнулся едва заметно, становясь плечо к плечу. Конечно, клятву читал Золин, как самый старый и опытный. Сто раз слышанные слова давно отложились в памяти, и Кэль практически не слушал, больше отвлекаясь на людей вокруг. Стоял, правда, неподвижно. Золин посмотрел прямо в глаза, задавая самый главный, сакраментальный вопрос. И Кэль едва смог судорожно кивнуть, испуганный необычайной серьезностью прозрачного от старости взгляда. Эмилово «да» прозвучало громко и решительно. И, с той же уверенностью, степняк первым шагнул вперед, протягивая ладонь. Потертый и невероятно старый нож, зажатый крепкой еще рукой старика, быстро полоснул по коже, пуская кровь. Эмил даже не вздрогнул, хотя лезвие острым не выглядело. Кэль внутренне дрожал, как испуганная мышь, повторяя действия жениха. Это не больно. И не страшно. – убедить себя оказалось очень сложно. Протянутая ладонь едва заметно подрагивала, и пришлось очень постараться, чтобы не отдернуть ее, когда холодный метал коснулся кожи. Кэль зажмурил один глаз, готовясь к боли, но ладонь обожгло все равно резко. И Золин вцепился костлявыми пальцами, удерживая. Старик что думает, что он вырываться будет?! Кэль даже глаз открыл, возмутившись. К его гордости, ладонь не дрогнула ни разу. Он несколько мгновений смотрел, как алые капли падают на землю, мгновенно исчезая, пока Золин, наконец, не соединил их ладони, читая заключительные слова клятвы. Эмил успокаивающе сжал его руку, стрельнув глазами из-под ресниц, и Кэль опять едва сдержал улыбку. Даже порез, кажется, болеть перестал.
А дальше был пир. Можно было лишь удивляться, откуда взялись, свежие фрукты, например, и прочие радости. Они ведь давно уже не встречали торговцев. Кэль подозревал, что это степняки расщедрились, но спрашивать было неудобно. Он с удовольствием жевал свежие яблоки, время от времени поправляя повязку на ладони. Просто, чтобы убедиться, что все это на самом деле. Эмил все время находился рядом, обнимал, срывая иногда поцелуи с губ законного уже мужа. Никуда уходить степняк явно не собирался, ревностно стерег добычу. А Кэль со все большей тревогой бросал осторожные взгляды на Дива. Тот должен был ему помочь, отвлечь Эмила хоть ненадолго. Но мужчина на взгляды не реагировал, а затем и вовсе исчез.
Кэль почти решился действовать самостоятельно, когда откуда то из-за шатров послышался истошный крик. Женский. Даже Кэль узнал голос Нуар, с которой практически не общался теперь. Конечно, туда сразу бросились люди, и Эмил тоже отвлекся на миг, с тревогой вглядываясь в суматоху. Кэль сделал шаг назад. Осторожно обогнул стол, все так же пятясь. Какой-то степняк, стоящий рядом, понимающе оскалился, но шума поднимать не стал, шагнул, наоборот, вперед, закрывая Кэля широкой спиной. Конечно, этим стоило пользовался, и Кэль ускорил шаг, а затем и побежал, прячась за людьми. Похоже, его решили не выдавать. Он беспрепятственно добрался до Безликого, спокойно щипающего траву у крайних шатров, и лишь здесь услышал шум погони. Сердце забухало в груди, и он от испуга едва распутал веревку, стреножившую коня. Заскочил на спину, погоняя резко, чувствуя, что не успевает. Безликий, соскучившийся по прогулкам, резво рванул вперед, но уйти далеко не получилось – из лагеря вырвался черный жеребец, и понесся вслед огромными скачками. Кэль едва не зарычал от досады, зло комкая жесткую гриву Безликого в ладонях.
- Ты же самый лучший, забыл?! – попенял он коню, крепче стискивая бедрами вздымающиеся бока. Безликий заржал, словно поняв сказанное. Или просто отреагировав на голос хозяина? Но ходу прибавил. На этот раз страха не было. Был азарт, чем он хуже? Или, коль не в Степи родился, так и не годится ни на что?! Кэль прекрасно знал, что за их гонкой наблюдают из лагеря, и ему очень не хотелось так просто сдаваться. Ничего, он уже ученый, знает, что паниковать нельзя. Земля гулко звенела от ударов копыт, шелковые белоснежные ленты, подхваченные ветром, развевались сзади, а истинные дети этой земли, жмуря черные очи, довольно улыбались, следя за тонкой фигуркой на лошади, ловко избегающей брошенного аркана. Хорошего мужа выбрал Эмил.
Конечно, долго продолжаться так не могло, Кэль устал и вымотался. Черный конь, которого он побаивался, оказался совсем рядом. Эмил, отбросив аркан, просто наклонился вбок, и подхватил его за талию, перебрасывая к себе. Усадил спереди, обнимая, чувствуя, как дрожит муж от пережитого испуга. Сам Эмил сейчас чувствовал далеко не испуг, сжимая ладное, горячее тело.
В лагерь они возвращались не спеша, но немного пришедший в себя Кэль, то и дело оглядывался на Безликого, покорно бредущего следом. Сидеть спокойно было невозможно. Мало того, что Кэль никогда не ездил на одной лошади с кем-то еще, так еще и Эмил, одной рукой целомудренно обнимающий его за пояс, второй бесстыдно оглаживал бедра, нашептывая на ухо неприличности. Хоть бы людей постеснялся! Им, между прочим, все прекрасно видно. Не выдержав, Кэль ударил ладонью по обнаглевшей руке, но все равно покраснел, стоило только въехать в лагерь. Он и подумать не успел, как Эмил, соскочивший с коня, подхватил его на руки, вызывая свист и улюлюканье. Прижал крепко, не давая вырваться, и потащил прочь от веселящейся толпы, к своему шатру. Не надо иметь выдающегося ума, чтобы сообразить, что Эмил, здорово натерпевшийся от упрямого недотроги-мужа, решил устроить брачную ночь чуть пораньше, чем положено.

Дата добавления: 2015-10-02