НЬЮ ЙОРК, 1 НОЯБРЯ, 1902

Хотя местность вокруг изменилась, тем не менее, цирк выглядел точно так же, как и на его полях, думает Бэйли, когда добирается наконец до забора, придерживая шарф и тяжело дыша, от быстрого бега по местности, которая оказалась больше лесистой, чем равнинной.

Но было, что-то большее, помимо этого различия. Ему требуется минута-другая, чтобы отдышаться и перевести дух около ворот, уставившись на табличку, на которой написано:

Закрыт из-за неблагоприятных погодных условий.

Вывешено над привычной вывеской, сообщающей время работы шапито.

Он понимает, что дело в запахе. Бэйли больше не слышит аромат карамели вперемешку с древесным дымом от согревающего костра. Вместо него в воздухе висит тяжелый запах чего-то жженого и влажного, с тошнотворно-сладким привкусом.

От этого запаха его начинает подташнивать.

За витой железной оградой не раздается ни звука. Шатры стоят не шелохнувшись. Только часы за воротами совершают какое-то движение, медленно отсчитывая минуты.

Бэйли быстро обнаруживает, что уже не может проскользнуть внутрь между прутьями ограды так же легко, как это у него получилось в десять лет. Зазор оказывается слишком узким и неважно как сильно он старается протолкнуть сквозь него свои плечи. Он ожидал, нет, скорее надеялся, что Поппета будет его здесь ждать, но не было видно ни души.

Забор слишком высок, чтобы перелезть через него и Бэйли решает просто посидеть до заката перед воротами, пока не обнаруживает ветку, которая не дотягивается до ворот, но всё же висит достаточно близко над извилистыми железными шипами на верху забора.

Откуда он мог бы срыгнуть. И если выбрать правильный угол прыжка, то можно было бы приземлиться в аккурат между шатрами. Но, если он ошибется, то при приземлении сломает себе ногу, но это будет малая из бед, ведь он, по крайней мере, окажется внутри цирка.

Взобраться на дерево оказывается достаточно легко, да и ветка довольно широкая, чтобы справиться с задуманным, пока он не подобрался по ней ближе к забору. Бэйли не смог удержать равновесия, и пока он пытался грациозно спрыгнуть, просто-напросто свалился вниз. При приземлении он скатывается по шатру и упав на землю изрядно обваливается в белом порошке.

Его ноги болят, но, похоже, что ни одна из них не была сломана, хотя плечо сильно саднит и ладони все в синяках да царапинах, не говоря уже о том, что он весь извалялся в порошке и грязи. Порошок легко стряхивается с рук, но намертво приклеивается к его новому пальто и брюкам. И вот теперь он опять стоит один, но уже посреди цирка.

— Желание или правда, — бормочет он себе под нос.

Сухие, хрупкие листья танцуют вокруг его ног, влекомые ветром сквозь прутья цирковой ограды. Приглушенные оттенки осени, размываются под натиском таких строгих черного и белого цветов.

Бэйли не знает куда податься. Он просто бродит по тропинкам, ожидая увидеть Поппету на каждом углу, но вместо нее ему попадаются на глаза лишь монохромные полосы и пустота. В конце концов, он направляется во внутренний двор, прямиком к костру.

Когда он сворачивает за угол и перед ним открывается широкое пространство внутривенного двора, его больше удивляет не тот факт, что костер больше не горит, а то, что его и в самом деле там кто-то ждет.

Но фигура, стоящая у железного котла, оказывается не Поппетой. Эта женщина слишком приземистая, а волосы у неё слишком темные. Когда она оборачивается, то Бэйли видит, что между губами у неё зажат серебряный мундштук, и она выпускает кольца дыма, напоминающие змей, вокруг своей головы.

Ему требуется всего несколько секунд, чтобы узнать в этой женщине акробатку, хотя прежде он видел её лишь в шатре на постаменте, где она завязывала себя в немыслимые фигуры.

— Ты, Бэйли, да? — спрашивает она.

— Да, — отвечает ей Бэйли, гадая, неужели все в этом цирке знают, как его зовут.

— Ты опоздал, — говорит ему акробатка.

— В каком смысле опоздал? — спрашивает обескураженный Бэйли.

— Сомневаюсь, что у неё хватит сил продержаться дольше.

— У кого? — спрашивает Бэйли, хотя ему тут же приходит в голову, что акробатка возможно имеет в виду сам цирк.

— И конечно, — продолжает она, — появись ты раньше, можно было бы сыграть по-другому. Время - такая чувствительная штука.

— Где Поппета? — спрашивает Бэйли.

— В данный момент, у мисс Пенелопы недомогание.

— Значит, она может не знать, что я здесь? — спрашивает он.

— Ей может быть лучше многих известно, что ты здесь, но это не отменяет того факта, как я уже говорила, что девушка не здорова на данный момент.

— Кто Вы? — спрашивает Бэйли.

Плечо его теперь пульсирует и он не может достаточно точно определить, когда же всё стало таким запутанным и потеряло смысл.

— Ты можешь звать меня Цукико, — говорит акробатка и сильно затягивается сигаретой.

Позади неё стоит пустая чудовищных размеров чаша с чугунными завитками. На земле под ней обычно выкрашенную спиральным узором в белые и черные цвета, ничего нет кроме черноты, как будто она была поглощена пустотой.

— Я думал, огонь никогда не гаснет, — говорит Бэйли, подходя ближе к котлу.

— Прежде такого не случалось, — говорит Цукико.

Подходя к краю всё еще горячих железных завитков котла, Бэйли встает на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь. Котел почти доверху заполнен дождевой водой, темная поверхность которой идет рябью от ветра. Земля под ногами - черная и грязная, и, когда он отступает назад, то случайно пинает черную шляпу-котелок.

— Что случилось? — спрашивает Бэйли.

— Это довольно трудно объяснить, — отвечает Цукико. — Это длинная и запутанная история.

— И Вы не собираетесь мне ничего рассказывать, не так ли?

Она слегка склоняет голову на бок, и он видит намек на улыбку в уголках её рта.

— Нет, не собираюсь, — говорит она.

— Потрясающе, — бормочет себе под нос Бэйли.

— Вижу, ты перенял знамя, — говорит Цукико, указывая сигаретой на его красный шарф. Бэйли не знает, как на это реагировать, но женщина не дожидаясь ответа, продолжает. — Полагаю, ты можешь называть это взрывом.

— Костер взорвался? Но каким образом?

— Помнишь, я же сказала, что это довольно трудно объяснить? Ничего не изменилось по прошествии пары минут.

— Почему же тогда не загорелся ни один из шатров? — спрашивает Бэйли, оглядывая кажущиеся бесконечными полосы.

Те шатры, что стоят ближе к костру, заляпаны грязью, но они не выглядят обгоревшими, несмотря на выжженную землю вокруг них.

— Это всё дело рук мисс Боуэн, — говорит Цукико. — Подозреваю, что без этой предосторожности, ущерба было бы нанесено гораздо больше.

— Кто такая мисс Боуэн? — спрашивает Бэйли.

— Ты задаешь слишком много вопросов, — отвечает Цукико.

— А Вы не на многие из них отвечаете, — огрызается Бэйли.

Теперь на лице акробатки появляется настоящая улыбка, и Бэйли находит её почти дружелюбной.

— Я только посланница, — говорит Цукико. — Я здесь выступаю в качестве конвоира, чтобы сопроводить тебя на встречу для обсуждения подобных вопросов, потому как полагаю, что на данный момент, я единственная живая душа, кто имеет хоть малейшие представление, что же произошло и почему ты здесь. Тебе лучше приберечь свои вопросы для кого-нибудь другого.

— И кто же это может быть? — спрашивает Бэйли.

— Ты всё увидишь, — говорит Цукико. — Тебе сюда.

Она манит юношу вперед, ведя его вокруг костра на другую сторону двора. Они идут совсем недолго, оказываясь на прилегающей ко двору тропинке, и Бэйли с тоской смотрит на свои начищенные до блеска туфли, когда к тем прилипает слоями грязь.

— Вот мы и пришли.

Цукико останавливается перед входом в шатер, а Бэйли подходит ближе, чтобы прочесть вывеску, прекрасно зная, что это за шатер, едва бросив взгляд на слова над входом в него.

Зловещие Чудища и Странные Создания

Чудеса из бумаги и тумана

— Вы пойдете со мной? — спрашивает Бэйли.

— Нет, — говорит Цукико. — Я всего лишь посланница, помнишь? Я буду во дворе, если понадоблюсь тебе.

Она кивает ему в знак вежливости и удаляется той же дорогой, которой они сюда пришли, и когда Бэйли смотрит ей в след, то замечает, что грязь не пристает к её обуви.

После того, как она исчезает за углом, Бэйли заходит в шатер.

Дата добавления: 2015-10-02