Первый груг Ада: 5. Три надлома 45 страница

– Зуо! Прекра… ти! – выдохнул я всего за пару мгновений до того, как все тело пронзило болезненно сильное удовольствие, сводящее судорогой кончики пальцев и взрывающееся в голове тупой болью. Пару минут я просто лежал, слушая собственное приходящее в норму дыхание и скрип кровати. Зуо явно что-то замышлял. И не надо было быть гением, чтобы понять, что именно! Не успел я толком восстановить дыхание, как уже был перевернут на живот и поставлен на колени. Только сейчас я внезапно вспомнил, что моя несчастная задница и без того болит просто кошмарно, но отпираться было поздно.

– Только… осторожнее! – заикаясь, пробормотал я, чувствуя, как мои штаны стягиваются до колен.

– Иначе и быть не может, – усмехнулся в ответ Зуо.

– Утром ты говорил так же, – недовольно заметил я.

– Разве я был не нежен? – холодный палец Зуо, обмазанный чем-то горячим, наверняка моей же спермой, скользнул внутрь меня без особых усилий со стороны сэмпая. Я даже немного обрадовался этому, но затем вспомнил, что у Зуо, пардон, член все-таки не с палец толщиной, и тяжело вздохнул. Тем временем к указательному пальцу присоединился средний. Я вновь начал возбуждаться, хотя возбуждение было каким-то жгуче неприятным, все же мой организм так быстро сам восстановиться не мог, а искусственно вызванное возбуждение носило какой-то горьковатый привкус боли.

– Расслабься, – послышался шепот Зуо, и я невольно рассмеялся. Ты сам-то сможешь расслабиться, если мне внезапно приспичит в заднице твоей поковыряться своими кривыми пальчиками? А? Вот именно! Ты мне никогда такого не позволял и не знаешь, дурак Зуо, что я в данный момент чувствую. Расслабься… если бы только это было так просто!

Но все же я набрал в легкие побольше воздуха, а затем медленно выдохнул, при этом стараясь расслабить все свое тело. Правда, все мои усилия пошли коту под хвост, потому что как только я ощутил у заднего прохода горячую головку члена Зуо, я моментально напрягся. Заметив это, мой сэмпай наклонился и поцеловал выпирающие на моей спине позвонки, один за другим, медленно поднимаясь к пояснице. Слегка погладил бедра и немного приподнял их, а затем без предупреждений, азбуки Морзе или хилых намеков вогнал в меня по самое не балуй.

– Ф-ф-ф-ф-ф-ф…бл-л-л-л-л-л-л… нах-х-х-х-х-х-х… Зуо! – выкрикнул я, и, поверьте, это был не тот сладострастный стон, это был мат сквозь зубы, где "Зуо" на данный момент лично для меня было самым ругательным словом, – Ты же обещал! – простонал я, чувствуя, что сейчас не кончу от удовольствия, а скончаюсь от раздирающей боли внутри.

– Т-с-с-с… сейчас будет приятно, – нет, это конечно довод неплохой. Действительно, скоро будет приятно! Но поход в туалет следующие пару дней будет для меня покруче сидения на электрическом стуле! Опять! Чертов психопат, не умеющий рассчитывать силы и в действительности, кажется, толком не понимающий понятия "нежность"! Впрочем, через пару минут свое обещание Зуо исполнил, и мне действительно стало приятно. Точнее, удовольствие пробивалось даже сквозь тупую боль, причем пробивалось довольно настойчиво, заставляя меня захлебываться собственными стонами, цепляться пальцами за края подушки и даже заставляя толкаться на встречу Зуо, не обращая внимания на то, что сам же усугубляю ситуацию.

– Тери… – послышалось тихое шипение со стороны Зуо, кажется, он уже был готов кончить. Поняв это, я вцепился в подушку сильнее, старательно насаживаясь на член Зуо и сам сходя с ума от удовольствия, – Тери Фелини… – прошипел он уже громче. Так… а по фамилии-то зачем звать?

– Фелини!

Я подскочил на стуле, как ошпаренный, и тупо оглянулся по сторонам. Так… погодите-кА… собственно, а где это я? Думалка очнулась только через пару секунд и намекнула мне на то, что я нахожусь в классе. А че я тут делаю? Думалка поработала еще пару секунд и со скрипом, но до меня все же доперло, что все те приятности, что наблюдались мной пару секунд назад, были самым клевым, самым непередаваемым, незабываемым и самым Издевательским сном за всю историю моих сновидений! Нет, ну так обломать! Я не против хороших снов, но бывает такие, что просыпаешься и думаешь «Бля-я-я! Верните меня обратно! Верните, демоны, хочу билет в тот конец и без возврата!» Вот именно в эту категорию попал сон с Зуо. Хочу обратно и насовсем! Сделаю все что угодно! Кого убить, кого зарезать, только верните меня в тот мир! Прошу вас!

Чем больше я осознавал, что все мне лишь приснилось, тем больше хотелось реветь! И я, вытерев слюнища, что пускал на клавиатуру все то время, пока смиренно спал на уроке, даже настроился действительно разреветься, но меня прервали:

– Фелини! Я с вами разговариваю! – послышался требовательный голос учительницы, на что я на автомате выпалил:

– …В 2145 году была разработана первая версия вирту-очков, которая…

– Фелини! – еще громче заорала учительница, стоящая у доски. И только сейчас до меня дошло, что историю кибернетики у нас всегда вел мужчина. Так! Что-то здесь явно не сходится, где то меня явно наебывают! А точнее, чего-то жестоко не догоняю я сам! Может, я еще не совсем проснулся? Проснулся… сон… Зуо… Господи, за что?!

– Вы, что же это, спали все это время? – тем временем не собиралась от меня отставать эта ведьма, в которой спросонок я даже человека идентифицировать был не в состоянии.

– Дурак… – процедила сквозь зубы Мифи, – история кибернетики закончилась два урока назад, сейчас у нас Биология!

Спасибо, Мифи! Главное, вовремя!

– Ой! Простите! Я задумался! – засмеялся я вяло, сам при этом гипнотизируя собственную оттопырившуюся ширинку. Вот это меня торкнуло! Вот это приснилось! Так, что встало все что надо и не надо. Точнее встало все, что не надо! И только оно…

– Задумался он… – фыркнула учительница, косясь на меня, – Расскажите мне о теории появления человека Чарльза Дарвина.

– Ну уж нет… – вообще-то у нас с биологичкой еще с давних младших классов была холодная война. Когда как она уверяла меня в том, что люди произошли от обезьяны, хоть убейте, но я в это верить не хотел ни в какую. Вот Эллити, может, от обезьяны и произошла. Может, и преподавательница, что меня уверяет в этом, также из потомков обезьян. Но я точно не от этих волосатых созданий, – Я не признаю теории Дарвина и не собираюсь ее рассказывать, – нагло заявил я.

– Опять начинается, – всплеснула руками учительница в ответ, – Фелини, данная теория самая разумная из всех, что были предоставлены многими учеными почти за целое тысячелетие, и ты смеешь оспаривать их?!

– Да, смею… – усмехнулся я, при этом, конечно же, думая совсем не о Дарвине с его обезьянами, а о том, что у меня стоит колом, да так, что, того и гляди, пуговица на джинсах не выдержит напора и отлетит со скоростью 100 км/ч в сторону окна, пробьет толстое стекло и выйдет за орбиту планеты! Благо на мне была длинная кофта, которая прикрывала мое возбуждение, но тем не менее!

– Фелини, на что это вы там смотрите? Шпаргалки?! – учительница с подозрением воззрилась на меня.

– Н…нет, что вы! – спохватился я.

– Но вы что-то прячете!

– Да ничего я не прячу, просто смотрю на свои гладкие коленки, красиво обтянутые серой джинсой. Знаете, у меня фетиш на собственные коленки!

– Фелини, не паясничайте! Встаньте! – никак не могла угомониться учительница.

– Не… не могу, – пробормотал я, слегка краснея.

– Если вы не встанете, я сама подойду к вам!

– А можно помощь зала для выбора одного из двух вариантов?

– Фелини!

– Ладно, тогда сами подходите!

– Я еще и сама должна к вам подходить?! Какая дерзость! Быстро вставайте!

– Ой, ну ладно… ладно, так и быть, раз вы так хотите знать, у меня встало, можно я выйду в туалет подрочить?!

– Фелини, да как вы смеете! – больше прежнего разозлилась преподавательница и в мгновение оказалась у моей парты, – Быстро показывайте, что прячете!

– Ну, раз вы так настаиваете, – пожал я плечами и поднял кофту, демонстрируя женщине свой стояк. Сама напросилась! Тут же глаза ее округлились, и она в молчаливом изумлении воззрилась на меня.

– Сегодня вы выглядите просто обворожительно! – брякнул я, естественно, совсем не собираясь кадрить пятидесятилетнюю взрослую женщину. Но, к сожалению, я зачастую сначала говорю, а затем уже понимаю, как это звучит в подобной ситуации. Учительница в ответ посмотрела на меня еще более изумленно:

– Садитесь на место, Фелини, – грозно провозгласила она, после чего пошла обратно к доске. Попрошу заметить, походкой от бедра! Я чуть со стула не свалился, Мифи же еще минут десять давилась от беззвучного смеха:

– Она теперь думает, что ночами ты на нее дрочишь! – прошептала она, вытирая с глаз выступившие слезы.

– Ха-ха-ха, очень смешно, – выдавил я, ловя на себе уже Игривый взгляд учительницы и старательно прячась от него за монитором, – Ты чего меня не разбудила после истории?! – буквально накинулся я на подругу.

– Разбудить? Тебя? О нет, ты так похихикивал все это время, что будить тебя было бы очень жестоко, смотри! – она вытащила телефон и включила запись, на которой я действительно довольно противно хихикал и чуть ли не хрюкал от явного удовольствия, – Поставлю себе на смски, – заявила моя подруга.

– Ты! Ты…

– Что? – как ни в чем не бывало спросила Мифи.

– Перекинешь и мне? Поставлю на Зуо, – улыбнулся я. Уже через минуту мой гнусавый смех был на моем телефоне, и я собирался слушать его до конца урока, когда до меня донесся чей-то шепот.

– Эй, посмотрите, что это там такое?

– Вау! Интересно, кто это сделал!

Волна шепота прошлась по всему классу и через пару мгновений превратилась в настоящий гул. Ученики, что сидели у дальних парт, начали медленно красться к окну, дабы увидеть нечто интересное. Я тоже заинтересованно взглянул в окно, и мое сердце бухнулось куда-то вниз к желудку. Десятками этажей ниже на асфальте перед школой красовались огромные кроваво-красные буквы, складывающиеся в небольшое послание. Послание для меня: "Лис, Твоя Эстафета;)"

****

После разговора с Тери ты так и не решился вернуться в класс. Почти час ты проторчал на все той же лестничной площадке, выкуривая одну сигарету за другой, давясь слезами и гневно растирая окурки по подоконнику. Было бы разумнее уйти из школы вовсе, иначе столкнись ты с Тери вновь, у тебя, возможно, началась бы настоящая истерика. Вот уже где позор из позоров. Но и домой идти не хотелось, только не сейчас и только не к отцу. Зайти к маме? Можно, но, опять же, позже. Перед ней плакать ты не хотел, о нет, перед ней ты всегда улыбался! К тому же еще и этот чертов Отбор. Пусть ты со своим сэмпаем сразу договорился носить антимагниты, которые накануне этого мероприятия создал для тебя твой отец и которые выводили из строя магниты в браслетах, тем не менее, антимагниты надо было активировать одновременно и в тот момент, когда включались магниты.

Выкурив почти полпачки, ты, наконец, немного успокоился и поплелся блуждать по школе. Что-то в ней все-таки было неуловимо-успокаивающее, когда во всех классах шли уроки и пустые коридоры наполнялись лишь тихим гулом учительских голосов, объясняющих нерадивым ученикам свои предметы. Так ты блуждал по длинным коридорам очень долгое время, обдумывая, что будешь делать теперь, и гадая, как же можно подавить в себе столь мерзкое чувство, как любовь. При мысли, что ты будешь видеть Его почти каждый день, невольно к горлу подкатывал комок, дышать тут же становилось сложнее, а на глазах наворачивались предательские слезы разочарования и обиды.

– Сдохнуть-то как охота, – пробормотал ты себе под нос, засовывая руки в карманы и продолжая свой поход по безликим серым коридорам. Так ты спустился на двадцать этажей вниз, медленно и не спеша проходя каждый коридор и вслушиваясь во всевозможные звуки. Ты уже добрался до этажей, где учились младшие классы, а здесь коридоры были наполнены какой-то детской наивностью, смехом и весельем. Вот только сквозь этот смех ты почти сразу уловил тихие всхлипы. Так не одному тебе в данный момент хочется поплакать? Что ж, раз ты не можешь успокоиться сам, быть может, сможешь успокоить малыша, что плачет наверняка из-за того, что над ним посмеялись в классе или из-за очередной двойки.

– Эй! Какова бы не была причина, не плачь, – негромко проговорил ты, надеясь на то, что на твои слова последует хоть какая-то реакция. И она последовала незамедлительно. Из-под одного из диванов, которые стояли на каждом этаже, выбралось маленькое нечто и буквально кинулось к тебе.

– Братик! – выкрикнула маленькая белокурая девочка с большими глазами цвета изумруда. Пышное розовое платьице с белыми рюшками и тонкие маленькие ручки девочки были перепачканы в чем-то красным и до жути походили на кровь. Мало того, это и пахло как кровь.

– Мари? – ты не сразу узнал в маленькой девочке детище своего отца. Дело в том, что помимо пяти боевых андроидов твой отец создал самые различные модели, дабы следить за учениками в школе, несколько моделей для постоянных слежек на улице, в метро, в общественном транспорте. Всего насчитывалось несколько десятков различных экземпляров с самыми разными образами. Мари – одна из первых работ твоего отца, овладевшая толикой эмоций. Она была плаксой, хныкала обычно с поводом и без него. Но сейчас повод явно был.

– Мари, что произошло? – ты сел на корточки, дабы сравняться с ней в росте, – И откуда… откуда столько крови? – при слове "кровь" Мари захныкала больше прежнего. Плакать она не могла, потому что в ее тело не были встроены имитаторы слезных желез, но и без них она справлялась совсем неплохо.

– Мари сломали! – сквозь белиберду хныканья наконец разобрал ты, – Мари сломали, сломали, сломали! – девочка уселась прямо на пол и начала старательно вытирать чью-то кровь со своих рук, тем самым лишь еще больше размазывая ее по гладкой коже.

– Мари! Успокойся и объясни, что произошло? – занервничал ты. Девочка лишь кивнула, поднялась на ноги, аккуратно, дабы не испачкать тебя, взяла тебя за руку и повела к окну.

– Смотри, братик, – прошептала она виновато и указала куда-то вниз. Ты посмотрел в окно и обомлел.

– Ты это сделала? – побледневшими губами прошептал ты.

– Мари… – кивнула девочка виновато.

– По приказу отца? – последовал новый не менее колкий вопрос.

– Нет…

Ответ девочки тебя обескуражил, ведь кроме твоего отца андроидами не мог управлять никто!

– Постой-ка… – с твоих губ сорвался нервных смешок, – постой-кА, постой-кА… Ты говоришь, что Это ты сделала Не по приказу моего отца? – ты просто не мог поверить своим ушам.

– Да, – кивнула Мари и вновь захныкала, – Мари же говорит, Мари сломали. Систему Мари, ворвались без спроса и отключили контроль над телом! Мари все видела, но ничего не могла поделать! Отец Мари теперь накажет, да? Мари ведь плохая девочка! Не защитила своего тела! Братик, что он теперь сделает с Мари? Что? Переделает Ее? Мари страшно! Мари очень-очень страшно! Мари не хочет переделываться! Не хочет снова забывать! – все хныкал и хныкал андроид, но тебя сейчас волновало не столько она, сколько все более явный запах крови.

– Чем ты… точнее твое тело писало эти слова?

– Кровью…

Ответ был очевиден, и все же… От ответа в горле у тебя все пересохло и перед глазами на мгновение все поплыло.

– Чьей?

– Кровью учеников… – уже тише прошептала Мари.

– Где они… веди меня… – без лишних слов приказал ты, и Мари, кивнув, побежала к лифту. Вы поднялись на последний этаж, где учились тринадцатые классы. Мари, недолго думая, подвела тебя к одному из классов. Ты глубоко вздохнул и только затем распахнул дверь класса. В аудитории было больше семидесяти человек. Все ученики сидели на своих местах в вирту-очках, и поэтому ты даже поначалу решил, что Мари перепутала класс и, лишь приглядевшись, начал понимать всю сложность ситуации.

– ПКО-вирус… – это был не вопрос, скорее утверждение, но Мари все же кивнула в ответ. Ты закрыл за собой дверь и начал проходить по рядам, всматриваясь в лицо каждого ученика.

Дело в том, что у тринадцатых классов почти все уроки проходили в виртуалии при глубоком погружении. Что это значит? Виртуалия была трех категорий. Когда человек одевал вирту-очки, он выбирал одну из категорий. Слабое погружение, среднее погружение и, наконец, это, самое глубокое погружение. При слабом погружении ты одновременно находился и в виртуалии, и в реальном мире, все твои ощущения также были подвластны именно реальному миру, то есть, если ты хотел есть в реальности, ты хотел есть, даже погрузившись в виртуалию. При среднем погружении ты ощущал голод, но мог обмануть свой мозг, наевшись, скажем, виртуальных пирожков. Все твои ощущения перекочевывали в виртуалию, но, тем не менее, они не были особенно остры, и поэтому если, скажем, очки с тебя при таком погружении ради шутки сняли бы глупые юмористы-дружки, некоторое время после этого ты бы чувствовал легкое головокружение и тошноту, но ничего более опасного с тобой бы не произошло. При глубоком погружении все обстояло иначе. Если в реалии ты голоден, то, попав туда, ты сам решал, что тебе чувствовать, а что нет. Глубокое погружение, к примеру, использовалось в онлайн-играх. И пусть многие игроки порой погибали от обезвоживания или сходили с ума от десятков бессонных ночей, игры подобного рода всегда были популярны и всегда таковыми останутся, ибо были самым лучшим средством убежать от реальности. Ведь перед тобой раскрывался совершенно иной мир, с обновленным тобой! Отказаться от такого даже под страхом смерти решился бы далеко не каждый.

Если снять очки при глубоком погружении в виртуалию, человек впадал в вирту-кому и мог больше никогда не очнуться, ибо мозг, не понимающий, какая из реальностей настоящая, словно зависал и в результате не воспринимал как реальность ни тот, ни другой мир, предпочитая заснуть на года, а то и навсегда.

Семьдесят учеников были в глубоком погружении, и, видимо, в этот момент их и настиг ПКО-вирус: запер их сознания в глубине виртуалии.

Ты подошел к одному из учеников и пощупал пульс на запястье.

– Они живы? – ты даже удивился.

– Все живы, – подтвердила Мари.

– Но кровь ты брала у них?

– Да…

– Сколько?

– Полтора литра с человека, – пробормотал себе под нос Андроид, смотря в пол.

– Они не погибнут?

– Нет, пока не погибнут...

Ты молча осмотрел пару учеников, одного парня даже ущипнул за руку, но тот никак не отреагировал.

– Если человек в глубокой виртуалии, он ничего не почувствует, даже если оторвешь ему руку…

– Да знаю я! – раздраженно бросил ты, – Их сознание заперто в глубине виртуалии, а если снять очки, они впадут в вирту-кому?

– Именно…

– Господи… Господи! Семьдесят учеников! – Ты не мог поверить своим глазам, – надо срочно вызвать скорую и… и полицию!

– Мари арестуют? – вновь захныкала Мари, начиная вытирать измазанными в крови ручками несуществующие слезы.

– Нет, что ты, Мари! – спохватился ты, – Никто никогда не узнает, что это сделала ты. Да и что ты сделала? Ну позаимствовала немного крови… кстати, куда и чем ты скачивала всю кровь?

– Тело Мари прошло на первый этаж в комнату уборщиков, там было много фляг и медицинское оборудование. Видимо, все это было заготовлено заранее. После того, как Мари сделала надпись, остатки крови и фляги Мари уничтожила наномашинами, что находятся в теле Мари, – тяжело вздохнула девочка.

"Так эта сволочь все продумала!" – с каждой секундой ты злился все больше. У каждого андроида были свои особенности, например, пятерка боевых роботов отличалась навыками и возможностью мгновенного сбора информации, Мари же была чем-то вроде мусорщика. Она убирала то, что могло остаться после миссий других андроидов. Она была слаба и мыслила как самый обыкновенный ребенок, единственное, что она могла — это утилизировать.

– Но как же ты умудрилась написать эту надпись? Сама? Никем не замеченная? – не успокаивался ты.

– Тело Мари стало таким легким и двигалось так быстро! Мари написала все это всего за пару секунд, это было так странно!

Плохо. Все было еще хуже, чем ты думал. Мало того, что разум Мари взломали, так они еще истратили все ее дополнительные ресурсы, а значит…

– Мари не хотела, Мари… – глаза девочки внезапно потухли, и хрупкое, пусть и искусственное, тельце упало на пол.

– Мари! – воскликнул ты, подбегая к андроиду.

– Запасы ресурсов исчерпаны… – тем временем бормотал робот, – Отключение произойдет через дес… сять, дев… вять, вос… семь…

Отключение подобного рода грозило перегрузкой всех систем андроида, т. е. полным уничтожением создавшейся личности и воспоминаний.

– Черт бы тебя побрал! – выругался ты, стараясь не обращать внимания на обратный отсчет. Но что делать? Благо пусть отец никогда ничему и не учил тебя, но ты столько времени провел в его лаборатории и часами наблюдал за тем, как он создает или переделывает своих андроидов, что кое-что о роботах знал и сам. Недолго думая, ты вытащил свой ППК, используя наномашины в своем теле, разломил компьютер на две половинки и выковырял из него аккумулятор. Затем без лишних церемоний перевернул девочку на живот, разорвал платье на спине и сорвал верхний слой искусственной кожи, под которым покоилось баснословное количество проводов и лампочек.

– Чет… тыре, т…три, дв…ва… – шептали губы девочки, когда как ты подключал аккумулятор к роботу, – Д…ва, д…ва, д…ва… – система зависла, зависла, но не отключилась! Аккумулятор давал тебе совсем чуть-чуть, но все таки времени, дабы спасти воспоминания андроида и через него, возможно, узнать, кто же прятался за маской создателя ПКО-вируса!

Закутав девочку в свою рубашку и тем самым скрыв ее разодранную тобой спину, ты взял робота на руки и быстро вышел из класса. По школе уже раздавался гул совсем иного рода. Шептались о надписи, что появилась в мгновение ока под окнами школы.

Ты закрыл за собой дверь, а затем тебе в голову пришла одна идея. В школе на каждом этаже по технике безопасности была сирена, которую включали в том случае, если что-то произошло. Причем под этим «что-то» подразумевался не пожар, ибо это техника и без людей бы заметила сразу. А вот ЧП иного рода как раз подходили для активации ручной сирены. Ты подошел к небольшому красному ящичку, без особых усилий сломал замок, открыл дверцу, за которым покоился большой, древний как мамонт, облупившийся рычаг, и нажал на него. Всю школу тут же наполнила оглушительная сирена. Ты же, прижимая медленно остывающее тело андроида к груди, направился домой.

****

– Началось! Шоу! Прямо сейчас и прямо здесь, в эту самую минуту! Начало! – провозгласил подросток, громко расхохотавшись. Он сидел на столе перед Первым создателем ПКО-вируса и ликовал.

– Началось, – согласился парень, который ненавидел кофе, – но одно дело убивать всякое отрепье и совсем другое – запирать в виртуальной тюрьме семьдесят ни в чем не повинных школьников, – нахмурился он, – Не думаешь ли ты, что мы переборщили? Да еще и выкачивание крови, нет… нет, нет мы не переборщили! – первый создатель также рассмеялся.

– Мы отомстим… сначала той мрази, что сломала наши жизни, а затем и всем остальным! – заулыбался подросток, беря в руки чашку с обжигающим кофе и отпивая черный напиток, – верно же, Лео? – прошептал он, вздыхая ни на что не похожий аромат.

– Верно, – согласился первый создатель, подходя к подростку и тоже отпивая из его чашки немного кофе, – И все-таки не понимаю я, как ты пьешь эту гадость, – скривился он, проглотив горячую жидкость.

– Ликуя! Я пью его, ликуя! Кофе – напиток победы! А мы с тобой победители! – воскликнул подросток, вскакивая со стола и начиная кружиться в танце с воображаемым партнером, – Я чувствую, что наша победа уже близко! Я вижу, как шаг за шагом мы прижимаем Его к стене. Мы сломаем Его! Сломаем, как обычно это делал Он!

– Аш идет, – внезапно напрягся Лео, – Еще пара этажей и будет здесь.

– Вот и чудненько, – усмехнулся подросток, – с информацией Инфа мы наконец-то перейдем к Эстафете Лиса! Да будет так!

– Да будет так…

Пятый круг Ада: 47. Чертово колесо

После Третьей Мировой Войны дождь в Тосаме, как, впрочем, и на всей планете, превратился в настоящий катаклизм. Он стал попросту опасен для жизни человека из-за своей ядовитости. Каждый новый дождь был чем-то вроде «русской рулетки», при которой могла пролиться с неба как обыкновенная вода (но это было крайне редко), так и наоборот, очень необыкновенная, прямо-таки Волшебная, живительная водица, из-за которой живительно слезала кожа, слепли глаза и вылезали волосы на голове. И это еще при самом удачном раскладе! Бывали случаи, когда из-за такого явления, как дождь, люди и вовсе погибали. Но что еще можно было ожидать после того, как в атмосферу было выброшено такое количество разнообразных ядов? Не уничтожили всю планету, берем с полки радиоактивный пирожок, давимся им, помалкиваем и радуемся малому!

Обычно, как только к городу приближались свинцовые тяжелые облака, переливающиеся в отблеске солнца настоящей палитрой самых разнообразных цветов, их старались разогнать. Если же этого сделать не получалось, то к облакам посылали метео-робота, который считывал ядовитость возможных осадков и предупреждал горожан об опасности, советуя либо и вовсе остаться дома, либо, как минимум, захватить с собой защитные костюмы. Иногда над городом появлялись одиночные небольшие облачка, которые могли быть самых разнообразных диких цветов. Они являлись концентратами ядовитых паров Тосама. В таких случаях вызывалась специальная служба, работники которой приезжали в назначенное место и с помощью нано-роботов попросту уничтожали ненормально-яркие облака.

Но сегодня в Тосаме произошло воистину странное явление. В тяжелых облаках, что наползли на город, как паук на свою жертву, метео-робот впервые за несколько десятков лет не обнаружил опасной концентрации ядов, которая при попадании на кожу человека убивала бы его или причиняла бы ему хоть какой-то вред. О нет, информация, собранная роботом, говорила о том, что природный дождь сулил быть самым обыкновенным и совсем не опасным для жизни! Естественно, обрадованные и удивленные сим фактом горожане сначала с подозрением выходили на улицы города, смельчаки настороженно вставали под холодные струи и, не чувствуя ровным счетом ничего, кроме мокрого холода, пронизывающего все тело, начинали как умалишенные бегать по улицам, прыгать в лужи и восторгаться столь когда-то обыкновенному явлению, а именно, дождю.

Энтони, как и многие другие жители Тосама, также не остался в стороне. Он уже час стоял под дождем, чувствуя, как холодные струйки бегут по шее и спине и как мокрые рубашка и белый халат прилипают к телу. Молодой ученый настолько увлеченно наблюдал природное явление, что не заметил, как выкурил почти всю пачку своих любимых сигарет. Лишь когда в упаковке осталось каких-то три сигареты, он внезапно спохватился, поспешно убрал сигареты в карман халата, выбросил уже докуренную сигарету в мусорное ведро и с неохотой все же поплелся обратно в офисное здание. Правда, мужчину вовсе не интересовали офисы, о нет. Пройдя просторный холл и кивнув охраннику, ученый зашел в служебный лифт и нажал на кнопку с пометкой «-10». Лифт вздрогнул, а затем мягко поехал вниз на десять этажей под землю. Когда лифт преодолел нужное расстояние, его дверцы разъехались бесшумно и быстро, и Энтони оказался в длинном узком коридоре, по обе стороны от которого шли десятки белых дверей с небольшими стеклянными окошками в каждом из них. Не успел мужчина пройти и пары шагов, как его окликнули:

- Профессор! Ну наконец-то! Я уже вас обыскалась! – голос был высокий и звонкий. Энтони от него уже коробило, но он, стараясь скрыть неприязнь, натянул на лицо милую улыбку и повернулся в сторону молоденькой девушки-медсестры, что бежала к нему с как всегда обеспокоенным видом. Помнится, в прошлый раз она умудрилась обнаружить чуму в стаканчике из-под кофе и развела по этому поводу настоящую панику. И даже после того, как ей объяснили, что чумы в стаканчике из-под кофе не может быть ну вообще никак, а если бы и была, определить это невооруженным глазом невозможно, медсестричка не верила, плакала и не успокоилась до тех пор, пока весь отдел с торжественным видом не сжег несчастный, ни в чем не повинный стаканчик на улице под старым деревом.

Дата добавления: 2015-10-24