|
Читайте также: |
В канун праздника Казанской Богоматери, 7 июля 1822 года, Елизавета Алексеевна выехала с внуком и дядькой Андреем в Нижнеломовский монастырь на главный престольный праздник. День обещал быть жарким, поэтому в путь тронулись пораньше, рассчитывая добраться к обеду и остановиться в монастырской гостинице. В дороге бабушка принялась рассказывать Мишелю о местной чудотворной иконе, которую она очень чтила.
— Прежний нижнеломовский архимандрит отец Аарон сказывал, что образ наш многоцелебный явился конному казаку Андрею Набокову у источника. Узнал он Казанскую Божью Матушку, с благоговением приложился и поскакал скорей в город к воеводе Косогову. А у того сын тяжко болел.
— Как я три года назад? — спросил Мишель.
— Может, и тяжелее. Слушай дальше. Помолились они горячо, приложили болящего к обретённому образу, и тот исцелился. Распорядился воевода идти к источнику крестным ходом, воздавая хвалебное пение Пресвятой Богородице. Отписал Косогов в Москву государю Михаилу Фёдоровичу о чудесном исцелении сына. Царь повелел церковь на источнике поставить и основать святую обитель.
— Бабушка, а когда это было?
— В 1643 году. Почти сто восемьдесят лет прошло с тех пор, внучек. При пугачёвском бунте, слава Богу, чудотворный образ цел остался. Как узнал тогдашний архимандрит Исаакий о приближении разбойников, приказал все главные ценности монастырские в подвалах поглубже спрятать. Емелька государем Петром Третьим себя называл и по его указу, испугавшись, архимандрит встречал самозванца колокольным звоном и на службе отдавал ему царские почести.
— Изменник он, выходит, бабушка?
— Не станем судить внучек, да не судимы будем. Кабы Исаакий отказался, вздёрнули бы его на виселицу. Разбойники в здешних краях многих дворян, попов и купцов лютой смерти предали, имения и храмы разорили. Целыми семействами изводили, ироды. Помнишь, тебе Козьма Алексеич пещеру показывал близ Полян, где несчастные от бунтовщиков прятались? Таковые пещеры не одну жизнь спасли.
— А что же с настоятелем сталось?
— Отец Аарон говорил, что Исаакия тогда сана лишили и сослали куда-то. Потом, я слышала, простили, но в Нижний Ломов не вернули. Ну да царствие ему небесное.
Бабушка глянула на небо, и, увидев тучу, приказала кучеру:
— Ефим, поворачивай к Кочетовке, не ровён час, гроза грянет. Скорее!
Свинцовая туча наползает медленно, гроза глухо рокочет где-то вдали. По небу понизу большой тучи быстро летит маленькая тучка, которая кажется в лучах солнца чёрной-чёрной. Она, будто клубы дыма, меняет свои очертания. Мишелю это показалось удивительным. Сверкнула молния, загрохотал гром. Вот-вот хлынет ливень. Ефим подхлёстывает лошадей, и они быстро мчатся по сухой пока дороге. Показался купол Архангельской церкви, крайние крестьянские дома. Вот и скромная усадьба Красицких, дальних родственников бабушки. Успели!
Ливень громко забарабанил по крыше и стёклам окон. Хозяева — Марья Егоровна и Иван Семёнович — радушно встречают гостей, приказывают для них приготовить комнату и поставить самовар. Из детской выбегает их младший сын — семилетний Егорушка, здоровается с Елизаветой Алексеевной и радостно сообщает Мишелю:
— Привет! А у нас ещё гости есть. Угадаешь, кто, тогда выйдут!
— Великий Каракос и Маленький Мартирос! — быстро догадывается Мишель, зная, что Петя и Андрюша Максутовы, которых он в шутку называет армянскими именами за тёмные волосы и карие глаза, приходятся родными племянниками Марье Егоровне.
— Угадал! А ещё кто?
— Феня, — отвечает Мишель, не сомневаясь, что и сестра приехала с братьями.
— Верно! Пойду их позову!
Егорка открывает дверь, и в залу вбегают братья и сестра Максутовы.
— Бонжур, Мишель, — первой здоровается Феня, для комизма делая широкий книксен. — Мы тебя хотели разыграть, а ты сразу всё угадал.
— Бонжур! — вторит сестре Андрюша. — Маменька с папенькой тоже здесь. Мы завтра в Казанский монастырь на праздник едем.
— И мы! — говорит Лермонтов.
— Отлично! На ярмарке вместе интересней и веселей! — радуется Петя.
— Конечно, — соглашается Мишель. — А где Николай Егорович и Анна Максимовна?
— В столовой с твоей бабушкой беседуют, — отвечает Феня.
— Пойду, поздороваюсь с вашими родителями.
Скоро ливень прошёл, и после чая дети играли в саду, а потом взрослые повели их на вечернюю службу в Архангельскую церковь.
На рассвете пустились в Нижний Ломов, чтобы поспеть на литургию. Проехали вёрст шестнадцать и, немного не доезжая города, увидели вдали Казанский монастырь: колокольня и четыре храма обители заметны издалека. На пригорке — церковь Сергия Радонежского, ниже Богоявленская, Предтеченская церкви и главный Казанский собор — тот самый, что над источником, где явилась чудотворная икона. Монастырь обнесён побелённой зубчатой стеной. На площади перед нею хлопочут купцы, открывая лавки, и крестьяне на подводах, приехавшие торговать на ярмарке.
Елизавета Алексеевна ведёт внука в храм. У Святых врат снуют нищие в оборванной одежде. Бабушка достаёт кошелёк с приготовленной мелочью и подаёт им:
— Только не деритесь! — предупреждает она, — не то другой раз не подам.
У самых ворот скромно просит подаяние опрятно одетая молодая крестьянка. За руку она держит маленького русоголового мальчика, который Мишелю вначале показался хорошеньким, но сердце у него сжалось от жалости, когда ребёнок повернул лицо: на бледных щёчках змеились безобразные красные шрамы. Максутовы и Красицкие подали крестьянке мелочь и прошли внутрь, а Елизавета Алексеевна остановилась и стала расспрашивать:
— С праздником, милочка. Как твой малец?
— Благодарствую, барыня, лучше. Лекарь мази и примочки прописал. Рубцы подживают помаленьку. Спаси Господи за Вашу милость к нам, — крестьянка низко поклонилась.
— Вот тебе ещё на лечение сына, — бабушка дала ей купюру. — В Пензу надо вам ехать. Там хорошие доктора, помогут твоему сыночку.
— Спаси Господи, барыня, больше всех мне подаёте, — крестьянка снова низко поклонилась. — Барин наш туда скоро пустятся, обещались взять нас.
— С Богом, милочка.
Мишель порылся в кармане и положил мальчику в ручку пятак. Тот поклонился и поблагодарил, заикаясь:
— Сп-п-п-аси-б-б-бо.
— На здоровье, — ответил Мишель и, когда они с бабушкой отошли, спросил: — А отчего у него рубцы на лице? Обжёгся?
— Нет. Его совсем крошкой украли у матери нищие и изуродовали, ироды, чтоб больше им подавали. Пришли они сюда снова побираться, крестьянка увидела их, узнала сынка, кликнула народ и отбила ребёнка у нищих. Теперь на лечение собирает.
— Бабушка, а он выздоровеет?
— Бедняжечка сначала и не говорил, так его запугали. А уж худой-то был! Страшно взглянуть. Теперь он, Слава Богу, поправился. Многие им подают. И я уж не впервой даю. На это денег не жалко.
Зазвонили колокола, и они поспешили в Казанский собор, фасады которого украшали образа, написанные по штукатурке. Храм был уже переполнен, и к родственникам им встать не удалось. Елизавету Алексеевну здесь знали и пропустили с внуком поближе к алтарю. В празднично украшенном соборе всё навевало благоговейное настроение: поблёскивание пятиярусного золочёного иконостаса, Казанская явленная икона в сверкающей жемчугами ризе и в венке роз, мерцающие в клубах ладана оклады образов, само торжественное богослужение, которое вёл недавно назначенный архимандрит Антоний, облачённый в красную праздничную ризу и расшитую золотом митру. После Божественной литургии с пением прошёл по монастырю крестный ход. Впереди несли крест, хоругви и чудотворную икону. Потом все прикладывались к ней с молитвой. Миша просил за родных и друзей, за себя и за несчастного изуродованного мальчика.
С Максутовыми и Красицкими встретились у святых ворот. Вышли из обители, а на площади гуляет широкая ярмарка. В Нижний Ломов съехались купцы едва ли не со всей России. Здесь продают серебро, галантерею на любой вкус, шёлк, сукно, одежду, обувь, простую глиняную и изысканную китайскую посуду, великое множество заморских и исконно российских товаров. Пестреют торговые палатки, крестьяне с возов торгуют овощами, зерном, шерстью и всякой снедью, рядом продаётся скотина и птица. А от разномастных коней глаз не оторвать! Столько красивых лошадей Мишель не видел даже на Кавказе.
Лоточники предлагают румяные пирожки с аппетитными начинками, кулебяки и сладкие сдобные плюшки, в большой палатке разливают чай, вино, сбитень, медовуху, квас. Пройдясь по рядам и купив, что хотела, бабушка послала кучера отнести покупки в карету и там стеречь, а сама с внуком и родственниками пошла на середину базарной площади, где были поставлены круглые качели, карусели и виднелся флажок циркового балагана. Елизавета Алексеевна заплатила за всех. Дети прокатились, подкрепились и, увидев, что появились медвежатники, упросили бабушку подойти к ним.
Вокруг мишки быстро собралась публика.
— Ну-ка, мишенька, поклонись честному люду! — приказывает медвежатник.
Поднявшись на дыбы, учёный медведь кланяется, пока вожак не скажет:
— Ну будет, а теперь покажи барышню-модницу.
Медведь семенит на задних лапах и крутит плечами и мордой в наморднике.
— А теперь — как пьяный мужик идёт с кабака.
Мишка вначале раскачивается на задних лапах, переваливаясь, делает несколько шагов, становится на четвереньки и, наконец, ложится и ползёт.
Зрители покатываются со смеху. Много ещё забавного просит вожак показать мишку, потом берёт волынку, делает знак своему помощнику — мальчику лет двенадцати с обклеенной мехом деревянной козьей мордой на палке и с языком-трещоткой. И начинается пляска «козы» с медведем. Медвежатники поют:
Медведь с козою забавлялись
И друг на друга удивлялись.
Увидел медведь козу в сарафане,
А козонька Мише моргнула глазами.
И с этого раза они подружились,
Музыке и пляске вместе научились.
Пошли в услужение к хозяину жить:
Играть, плясать, винцо вместе пить.
Вожак с барабаном прибауточки врал,
За ихнюю пляску со всех денежки брал,
Привёл их к народу, раскланялся всем
И с прибауткой плясать им велел.
Мишка ещё пляшет, а «коза» идёт с шапкой по кругу. Публика хлопает и бросает в шапку денежки. Положив монетку, Мишель тянет бабушку дальше — к шарманщику с обезьянкой. Под нехитрую мелодию нарядная мартышка танцует, прыгает, кувыркается, строя смешные рожицы. Кончил шарманщик играть и предлагает детям взять её на руки за небольшую плату. У ребят обезьянка вертится, гримасничает, и всем весело.
— Какая славная! Бабушка, можно я её подержу?
— А не укусит? — спрашивает та у шарманщика.
— Что вы, мадам, она учёная.
— Ну ладно, — разрешила бабушка, — только недолго.
— А как её звать? — поинтересовался Мишель.
— Марта.
— Марта, Мартышечка, ты такая хорошая, красивая, умная, — хвалит мальчик обезьянку, поглаживая её.
Та заулыбалась и вдруг принялась копаться у Мишеля в голове.
— Что она делает? — забеспокоилась Елизавета Алексеевна.
— Ваш внук Марте понравился, мадам. Она вошек ищет. Это у обезьян знак высшей приязни.
— У него нет никаких вшей.
— Она этого ещё не знает, мадам. Смотрите, как старательно ищет.
— Довольно, Мишель, идём. Слышишь балаганный колокол? Сейчас представление начнётся.
— Благодарю, Марта такая славная! — сказал мальчик шарманщику, с сожалением отдавая обезьянку.
На балкон балагана вышел зазывала, наряжённый дедом: с льняной бородой, в русском кафтане и шляпе, обшитых красной и жёлтой тесьмой и лентами. И принялся потешать гуляющих на ярмарке:
Эх-ма, народу тьма!
Для ваших карманов
Понастроено балаганов,
Качелей и каруселей
Для праздничных веселий!
Веселись, веселись,
У кого деньги завелись.
А у кого в кармане грош да прореха,
Тому не до смеха.
Так-то. Ну-ну, шевелись,
У кого денежки завелись!
Господа! На новую пожалуйте.
Сейчас начинается,
Как худой муж
С хорошей женой мается,
Меня моя из сапог в лапти обула,
А, вишь, любила братца Федула,
Да и меня тоже.
Вишь, мы с ним очень похожи.
Вот и ходим вместо сукна в рогоже.
А вам, господа, так негоже,
Пожалуйте на представленье,
Будет вам увеселенье:
Жонглёры да акробаты —
Ловкие ребята,
Девица на шаре
Да клоун в ударе.
Деньжат не жалейте,
Заходите быстрей-то.
Не всем места хватит,
А только тем, кто заплатит.
Бабушка купила билеты на первые места, а сама пошла с Анной Максимовной и Марьей Егоровной в галантерейный ряд за красным товаром. Мишель с дядькой, Андрюша, Петя и Феня с Николаем Егоровичем и Егорка с отцом уселись на скамьях, обитых красным кумачом. Простонародная публика стояла сзади, в райке. Заиграла музыка, открылся занавес, и началось представление. Жонглёры ловко перебрасывали шарики и вертели тарелки, акробаты высоко прыгали, крутили сальто, кувыркались, становились в пирамиду. Худенькая в розовом пышном платьице девочка танцевала на большом голубом шаре. В перерывах между номерами публику забавил рыжий клоун в пёстром костюме и огромных ботинках, выходивший на арену с умным белым пуделем и голосистым петухом.
Из балагана дети потащили взрослых в ряд с игрушками и свистульками. В обратный путь пустились ближе к вечеру. Максутовы поехали к себе в Стяшкино, а бабушке с Мишелем пришлось опять заночевать в Кочетовке. В Тарханы они вернулись на другой день с выгодными покупками, подарками, а, главное, с незабываемыми впечатлениями.
Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Впечатления лета 1821 года | | | Военные рассказы и игры |