Глава 36. Не так уж много усилий я потратила, стоя в своей гардеробной и разглядывая наряды

Не так уж много усилий я потратила, стоя в своей гардеробной и разглядывая наряды, которые давно не надевала. Для нашего первого свидания с Карло я решительно выбрала длинное, до пола, платье. Черное, без рукавов, трикотажное, с низким воротником‑хомутом, оно подчеркивало мои относительно крепкие трицепсы, одновременно скрывая треугольные колени. Волосы я оставила распущенными, решив не стягивать их узлом на затылке.

Стук в дверь – Карло не пользовался дверным звонком. Когда я открыла входную дверь, тотчас увидела произведенный мной эффект. Зрачки его глаз расширились, и учащенный пульс можно было заметить по жилке на шее. Удивительное дело: я почувствовала, как в ответ участился и мой, словно наши сердца стали вдруг форсированными двигателями и разгоняли обороты для прибавления тяги. Я пыталась вспомнить, когда последний раз занималась сексом, и подумала, что предпочла бы сразу отправиться в постель, ведь обед будет бесконечным. Карло помог мне сесть в свой невпечатляющий «вольво», тыльной стороной ладони чуть задев мое голое плечо.

Но обед превзошел все мои ожидания. Мы рассказывали друг другу о себе. Он поделился со мной тем, что в прошлом был католическим священником и преподает с тех пор, как в свои сорок оставил иезуитов. О покойной жене Джейн, с которой прожил двадцать лет, он упоминал с выдержанной грустью, отчего‑то придававшей его лицу привлекательность. Я выдала ему смягченную версию своей истории о том, как работала в правоохранительных органах: ничего особенного, типично офисная должность, вышла на пенсию, вот, собственно, и все.

– Местные или федеральные? – поинтересовался Карло, игнорируя намек на то, что говорить мне об этом не хотелось.

– Федеральные. Я занималась расследованием нарушений авторских прав, – добавила я, дабы упредить возможные дополнительные вопросы, с легким сожалением о том, что первая ложь случилась так быстро.

Желая вновь сфокусировать беседу на нем, я бросила на Карло сострадательный, но с огоньком взгляд: «да ладно, мне‑то можешь рассказать».

– Трудно было быть священником? Жить бок о бок с таким количеством зла в мире.

– Нет, дело не в этом. Я открыл для себя, что люди по своей сути добры. В этом и состояла моя проблема с церковью.

– С каких пор?

Я отпила крошечный глоточек вина и благодарно посмотрела на краба в мягком панцире на тарелке перед нами. Карло привел меня в замечательное местечко.

– С каких пор люди стали добры, вы имеете в виду?

Я кивнула, макая крабью ножку в сливочный соус и пробуя ее.

– Они всегда были такими. И вся эта трескотня о первородном грехе – полная чушь, – сказал он, но очень мягко, без того напора, с которым люди обычно спорят о вере. Он отпил свой «Манхэттен», явно не собираясь продолжать. Не очень‑то по‑мужски – этот «Манхэттен», но кто не без греха. Затем поинтересовался: – Ну а как у вас складывалась жизнь?

Он и сам с удовольствием менял тему.

– «Кто знает, какое зло таится в сердцах мужчин»?[12] – спросила я.

– «Тень знает», – подхватил он.

Мы оба рассмеялись. Это был момент, когда ты соглашаешься признаться, насколько ты немолод. А затем я поняла, что Карло хотел получить прямой ответ, и, значит, уклоняться не стоило.

– Жизнь моя складывалась… – Я едва не брякнула что‑то легкомысленное, но вдруг осознала, что жажду произвести на него впечатление, показать, что могу держаться с ним на одном интеллектуальном уровне. – Самое ценное – это умение скрывать свои намерения.

– Интересно. Вы знакомы с Максом Бирбомом.

Похоже, у меня получилось сломать некий стереотип.

Карло удалось дополнить меня без покровительственных ноток:

– Писатель. В своем произведении он соглашается с твоей точкой зрения, только делает другой вывод. Хотите послушать или предпочитаете вернуться к теме мудрых изречений и флирта?

Я опешила, что со мной крайне редко случалось при общении с мужчинами. Карло Ди Форенца легко понял мой характер и никоим образом не собирался позволить мне контролировать ход этого вечера. От этого вдруг стало неуютно, но дискомфорт сам по себе ощущался как восхитительный, и впервые в жизни я отдала себя эмоциональному свободному падению, не задумываясь о страховочной сетке. Я применила прозвище, которое станет моим любимым ласковым обращением: так звали персонажа старого комикса «Пого».

– Будь по‑вашему, Перфессер.

Ди Форенца улыбнулся, дав понять, что понял аллюзию.

– Благодарю вас. – Он умолк, задумчиво прожевывая мараскиновую вишенку, а затем продолжил: – Один безнравственный и грешный мужчина влюбляется в невинную молодую женщину. Он заявляет о своей любви, но она видит, что он дурной человек. Его испорченность отражена на его лице. Она говорит, что у единственного, кого она сможет полюбить, будет лицо святого. И вот он идет в магазин масок и находит в ту, что в точности копирует лицо святого. Она влюбляется и дает согласие выйти за него. И тут он сталкивается с выбором. Чтобы сохранить ее любовь, он должен поддерживать фарс. И он раздает деньги бедным, показывает, как добр к детям и мелким животным, навещает больных. Все ради того, чтобы убедить ее в том, что он тот святой, каким она его считает. И каждое утро, до восхода солнца, он надевает маску, прежде чем она успеет увидеть, каков он на самом деле. Как вы сказали, «скрывает свои намерения». Но как‑то утром, спустя несколько лет после свадьбы, он тянется рукой под кровать, где прячет свою маску, но рука не находит ничего, кроме обрывков бумаги. Похоже, маску ночью сгрызла мышь, и надевать ему теперь нечего. Он начинает рыдать, решив, что его большой любви пришел конец. Ведь когда жена узнает, что он всего лишь лицемер, она оставит его. В окно заглядывает солнце, и, как всегда, его жена поворачивается так, что его лицо – это первое, что она видит, открыв глаза. И вот она смотрит на него глазами, полными любви, но не ужаса, как он полагал. Он осторожно целует ее, встает и украдкой бросает на себя взгляд в зеркало на ее туалетном столике. И поражается, увидев, что лицо его – точная копия той маски, что носил он эти годы… А вот и главное блюдо, – закончил Карло.

Он облизнул губы в предвкушении и занялся морскими гребешками с карамелизованными луковичками, как бы не замечая, что мои челюсти коротко сжались и что мне понадобилось мгновение, чтобы успокоить дыхание и смахнуть слезы ресницами, прежде чем пробормотать что‑то соответствующее о моем блюде – каменном окуне.

Я была благодарна за предупреждение. И в тот момент решила, что никогда не допущу, чтобы доктор Карло Ди Форенца увидел меня без маски. Тактика не подводила ни разу – до сегодняшнего дня.

Дата добавления: 2015-09-04