Эмиль-Мишель Чоран. страненность, которая должна была бы быть нашим дол­гом и чаянием

страненность, которая должна была бы быть нашим дол­гом и чаянием, мы подменили событийностью; а ведь вся­кое событие затрагивает и терзает нас, поскольку наруша­ет наше равновесие и вредит нашей длительности.

Чем менее вероятным делается наше будущее, тем больше мы предаемся тому, что ведет нас к погибели. Ци­вилизация — наш наркотик, мы настолько отравлены им, что привязанность к ней представляет из себя феномен привыкания, являя смесь экстаза с отвращением. Такова, какова она есть, она прикончит нас, нет никаких сомнений на этот счет. Отказаться и освободиться от нее мы не смо­жем, и сегодня это менее вероятно, чем когда-либо преж­де. Кто примчится на помощь, чтобы освободить нас от нее? Антисфен, Эпикур, Хрисипп, считавшие уже слиш­ком сложными античные нравы, — что сказали бы они о наших, и кто из них, будучи вкорененным в современную жизнь, оказался бы обладателем достаточной выдержки, чтобы сохранить в ней свою безмятежность? Во всех от­ношениях более здоровые и более уравновешенные, чем мы, древние могли бы обойтись без мудрости, однако они ее все же выработали. Нас полностью разоблачает как раз то, что у нас нет ни потребности, ни способности обрес­ти собственную мудрость. Разве не знаменательно то, что первый из наших современников, обожествлявший приро­ду и яростно разоблачавший порочность цивилизованно­го человека, был полной противоположностью мудреца? Диагноз нашей болезни поставил безумец, более необыч­ный, более ненормальный, чем все мы, вместе взятые, яв­ный маньяк, предтеча и прообраз наших химер. Не менее знаменательным представляется нам недавнее появление психоанализа — садистского метода, направленного на то, чтобы скорее усилить нашу боль, чем успокоить ее, и странным образом искушенного в искусстве заменять

Портрет цивилизованного человека наши простые, бесхитростные недомогания недомогания­ми изощренными.

Любая потребность, обращенная к поверхности жиз­ни и скрывающая ее глубину, придает цену тому, что ее не имеет и не может иметь. Цивилизация со всеми свои­ми атрибутами покоится на нашей склонности к ирреаль­ному и бесполезному. Согласись мы сократить наши по­требности, свести их лишь к самым необходимым — и она бы рухнула в одночасье. Поэтому, чтобы продлить свое существование, она стремится пробуждать у нас все новые потребности и бесконечно множить их, ибо всеоб­щая практика атараксии имела бы для нее более тяжкие последствия, чем самая разрушительная война. Добавляя к естественным, неизбежным неудобствам еще и допол­нительные, она вынуждает нас страдать вдвойне, множит наши муки и усиливает наши физические недостатки.

Да перестанут нам твердить, что она исцелила нас от страха! На самом деле совершенно очевидна прямая зави­симость между увеличением наших потребностей и нарас­танием наших страхов. Желания, источник потребностей, порождают у нас постоянное беспокойство, невыносимое, но совсем в ином смысле, чем дрожь, сотрясающая нас в естественном состоянии, в момент возникшей опасности. Мы уже не вздрагиваем время от времени, мы дрожим по­стоянно. Что же мы выиграли, заменив страх тревогой? И кто стал бы колебаться, выбирая между кратковремен­ной и постоянной, непреходящей, паникой? Безопасность, которой мы кичимся, скрывает непрекращающееся бес­покойство, которое отравляет каждое настоящее и буду­щее мгновение, делая первые недействительными, а вто­рые невозможными. Желания смешиваются со страхами, и счастлив тот, кто не испытывает ни того ни другого! Но едва в нас рождается первое, как неукоснительно появля­ется и второе, соблюдая эту обидную и болезненную по-

Дата добавления: 2015-09-04