Русская Православная Церковь в 1855-1881 гг.

Поражение в Крымской войне убедило нового императора Александра и в необходимости реформ, призванных оздоровить государственный строй и экономику России. Важнейшим преоб­разованием явилась отмена крепостного права, объявленная манифестом от 19 февраля 1861 г. За. этим актом последовал ряд других реформ — земская, военная, судебная.

В самом начале царствования был поставлен и вопрос о церковных преобразованиях. Сложившийся при Николае 1 и Про­тасове строй церковного управления вызывал критику с разных сторон. В конце 50-х годов за границей вышли книги бывшего профессора богословия Д.И. Ростиславова и калязинского свя­щенника И.О. Беллюстина с желчными, ядовитыми обличениями существовавших церковных порядков. Обе книги направлены глав­ным образом против иерархии и монашества и оттого носят гру­бо протестантствующий характер.

Но и людьми более церковных взглядов высказывались требования перемен. Славянофил К. С. Аксаков в 1855 году выступил за широкую гласность и свободу церковной печати “Деятельность мысли, духовная свобода есть призвание чело­века... Есля найдутся злонамеренные люди, которые захотят распространять вредные мысли, то найдутся люди благонамерен­ные, которые обличат их, уничтожат вред и тем доставят новое торжество и новую силу правде...”

Удивительно по своей прямоте и смелости высказывание Киевского митрополита Арсения (Москвина) — “Мы живем в век жестоких гонений на веру и Церковь под видом коварного об них попечения”.

С обоснованной критикой формализма и бюрократизма в синодальном и консисторском травлении выступил известный церковный ревнитель А. И. Муравьев, в прошлом служивший при обер-прокуроре Синода. Он писал — “Число светских чиновников по особым поручениям и за обер-прокурорским столом, и в раз-ных управлениях и канцеляриях умножилось до чрезвычайности”. Крайнее усиление обер-прокурорской власти он находил в том, что “два таинственных слова, “читал и исполнил”, которыми обер-прокурор пропускал синодальные определения к исполнению. “решают дела церковные, самые Верные, как и самые обыкновен-ные. Какой патриарх пользовался столь неограниченной властью”?

А.Н. Муравьев не помышлял ни об упразднении должности обер-прокурора, ни тем более об отмене самой синодальной системы управления. Он предлагал лишь ввести полномочия обер-прокурора в те рамки, в которых они держались до Голицына и Протасова и стремился к возвышению Первенствующего члена Си­нода. Муравьев выразил пожелание, чтобы Первенствующий член. “стоящий во главе Св. Синода.. который поставлен во главе всей Российской Церкви, пользовался особым уважением всех архие­реев, с некоторыми отеческими правами в отношении их. Если заметит он какие-либо беспорядки по епархиям, то пишет прямо от себя к архиереям, и каждый из них должен обращаться к нему за советом в затруднительных случаях... Первенствующий член сносится также и с Патриархами восточными от лица Св. Синода. Таким образом, в лице его сосредоточится единство всей Рос­сийской Церкви и восстановится древний порядок первенствующей Церкви Христовой”. Не ставя вопрос о восстановлении Пат­риаршества, Муравьев стремился к тому, чтобы и в рамках си­нодального управления соблюдалось 04 Апостольское Правило о первом епископе в катодом народе.

С Муравьевым вполне согласны были митрополит Петербург-ский Григорий (Постников) и епископ Камчатский святитель Ин-нокентий (Вениаминов). Митрополит Московский Филарет сочувст­вовал критике Муравьева, но находил его замечания слишком торопливыми и не продуманными до конца. Мудрый святитель опасался проведения позой реформы сверху, руками светской власти. Ведь свои предначертание А.Н. Муравьев направил обер-прокурору графу А.П. Толстому и выразил мысль, что “один лишь обер-прокурор может вывести Церковь из того положения, в какое она поставлена, явив себя графом Протасовым в обрат­ном смысле”.

Митрополит Филарет, обращаясь к Муравьеву, писал “Я возражаю не против сущности ваших замечаний на стеснитель­ное положение синодального действования, но против не точное ти изложения, от которой могут произойти два неблагоприятных последствия — первое, что могут сделать возражения против сей неточности, и все ваше замечание окажется опровергнутым, второе, что неверно означенная неправильность может получить такое исправление, которое вновь будет неправильно и неудов­летворительно”. По поводу сетований Муравьева на уничтожение Патриаршества Петром митрополит заметил “Хорошо было бы не уничтожать Патриарха, и не колебать тем иерархию, но восста-новлять Патриарха было бы не очень удобно, едва ли был бы он полезнее Синода. Если светская власть начала тяготеть над духовною, почему один Патриарх тверже вынес бы сию тягость, нежели Синод”.

В 1856 г., воспользовавшись приездом архиереев в Москву на коронацию Александрах и митрополит Филарет провел совеща-ние российского епископата., которое в печати получило наиме-нование “Московского собора”. По предложению святителя Фила­рета на совещании решено было возобновить труды по переводу Библии на русский язык. Решение “Московского собора” о зна-чительном увеличении числа епархий осталось неисполненным. Митрополит Филарет высказывался в эти годы и по вопросу об участии представителей иерархии в деятельности Государст­венного Совета. Он находил неудобным для духовных лиц заседать в этом учреждении, как. правило, епископов мало посвящали в дела, которые обсуждались в Совете, но соединенное с член­ством в нем безмолвное подписывание документов могло бы уронить их в общем мнении. Вместо этого он считал целесооб­разным проводить в отдельных случаях совместные заседания Святейшего Синода и Государе таенного Совета для обсуждения вопросов, одинаково важных и для государства и для Церкви.

Осторожная и трезвая линия митрополита Филарета в отно­шениях с правительством исходила из его стремления оградить самостоятельность Церкви и достоинство епископата. Но он убеж­ден был в том, что силы Русской Православной Церкви, подор­ванные Петровской реформой, недостаточны для решительного отпора светской власти.

После блаженной кончины митрополита Филарета в 1867 г. Московскую кафедру занял известный миссионер святой Иннокен­тий, переведенный в столицу из далекой Камчатской епархии.

Первенствующим членом Синода с 1856 г. был митрополит Новгородский и Петербургский Григории (Постников), почита­тель и друг митрополита Московского Филарета, в прошлом рек­тор Петербургской Духовной Академии, основатель выходившего с 1821 г. богословского журнала “Христианское чтение”. В 1825 г. он был хиротонисан во епископа Калужского, Перед пе­реводом в Петербург митрополит Григорий занимал Казанскую кафедру. Это был покровитель духовного просвещения (в свое время его очень любили студенты Академии) и замечательный проповедник. В проповедях он, в отличие от митрополита Фила­рета, избегал догматических тем, обращенные к. простому наро­ду, его проповеди исполнены искреннего религиозного одушев-ления и большой нравственной силы. Язык их чужд риторики и прикрас, прост ясен, доступен неученому человеку. В 1855 г. митрополит Григорий написал книгу “Истинно-древняя и истинно-Православная Церковь”, в которой спокойно и благожелательно полемизировал против старообрядческого раскола. Как и мит­рополит Филарет, он был настойчивым приверженцем перевода Священного Писания на русский язык.

Всего 4 года святитель занимал столичную кафедру, но паства успела за это время пособить твердого в вере, предель­но искреннего и прямого, благородного архипастыря. Внешне он бывал порой резок и даже грубоват; но в душе необычайно добр, мягок, отзывчив. После его кончины 17 июня 1860 года преемни­ком по Петербургской кафедре и в синоде стал митрополит Исидор (Никольский), многоопытный архиерей.

Обер-прокурорское кресло в первое десятилетие царство­вания Александра и занимали заурядные чиновники А.И. Карасев-ский и А.П. Ахматов. В период между ними, с 1856 по 1862 гг., обер-прокурором был граф А.П. Толстой, человек искреннего

благочестия, любивший бывать в Оптиной пустыни. А.И. Толстой возражал против перевода Библии на русский язык. и после “Мос­ковского собора” 1806 г., решившего возобновить перевод, су-мел заручиться поддержкой митрополита Киевского Филарета, что-бы затормозить это начинание, так что прошло еще два года, прежде чем, благодаря новым настойчивым усилиям митрополитов Московского Филарета и Петербургского Григория, работа над переводом была действительно возобновлена.

В 1865 г. обер-прокурора Ахматова сменил граф Л.А. Тол­стой, приобретший настолько сильное влияние на ход церковных дел, что все вспомнили тогда о временах Голицына и Протасова. Возобновляя опыт “двойного министерства”, Д.А. Толстой сов­мещал обер-прокурорскую службу с должностью министра народ­ного просвещения. Во внутренней политике, в постановке школь­ного дела он был убежденным консерватором, “главным ретрогра­дом”, как его тогда называли, ограждавшим сословный характер образования, добившимся запрета принимать в гимназии “кухар­киных детей”.

Но в отношении к Церкви, он был подобно ненавистям ему нигилистам, вольнодумец, попросту говоря, едва ли верующий и совсем нецерковный человек. Д.А. Толстой: не скрывал своего пренебрежения к епископату и духовенству. При нем опять зна­чительно усилилось давление на иерархию. Обер-прокурор ста­рался подорвать влияние духовенства на народную и государ­ственную жизнь. Он стремился отстранить духовенство от учас-тия в организации начального образования для крестьянских детей. Своей реформой гимназического образования, когда главными дисциплинами в школе стали классические языки, Тол­стой низвел Закон Божий на место второстепенного предмета. За годы обер-прокурорства его в России закрыто было более 2000 приходов.

В области церковного управления он стремился деятельности всех церковных инстанций придать как можно более государствен-но-упорядоченный, казенный, канцелярский характер, чтобы от­нять у Церкви всякую самостоятельность, чтобы обездушить ее. лишить ее ореола неотмирности. Для укрепления обер-прокурор-ской власти в 1865 году учреждена должность товарища обер-прокурора с правами товарищей министров. В 1867 г. при Синоде создано контрольное отделение, поставленное в зависимость от обер-прокурора. Для упорядочения законодательной и судебной деятельности Синода в 1868 г. начато было издание “Полного собрания постановлений и распоряжений по ведомству Правос­лавного исповедания Российской империи”.

В конце 60-х годов Д.П. Толстым был поднят вопрос о ре­форма церковного суда. О нецерковном подходе обер-прокурора к задуманной реформе говорит сама формулировка вопроса не над­лежит ли и церковные суды перестроить “сообразно тем началам, на которых преобразована судебная часть по гражданскому,, во­енному и морскому ведомству”, будто у Церкви нет своих кано­нов, независимых от государственного права.

Была образована комиссия во главе с архиепископом Твер­ским Филофеем (впоследствии митрополитом Киевским). Работа этой комиссии оказалась бесплодной; но в 1870 г. учрежден особый Комитет о преобразовании судебный части под предсе­дательством архиепископа Литовского Макария (Булгакова). в этот Комитет граф Толстой, с особой неприязнью относившийся к монашествующим, постараются включить лишь светских специа-листов по церковным делам н лиц из белого духовенства — ни одного епископа и монаха; кроме председателя. В 1873 году Комитет выработал проект реформы церковного суда, которым предполагалось перестроить его на тех же основаниях, на ко­торых проведена была ресформа светского судопроизводства. Проект исходил из той предпосылки, что не существует незави­симой от государства духовной юрисдикции, а судебные права принадлежат церковным учреждениям по полномочию от государ­ственной власти.

Проект вызвал единодушно резкую критику со стороны епис­копата, а архиепископ Волынский Агафангел ответил на него отзывом о незаконности и вреде обер-прокурорского надзора. В 60-е — 70-е годы на усиление обер-прокурорского давления епископат реагировал более остро и смело, чем в Николаевскую эпоху. Инициатору судебной реформы пришлось отказаться от своего замысла.

В 1867 году в области епархиального управления было произведено важное преобразование — отменялось разделение епархий на три класса, и титулы архиереев были обращены в их личное преимущество., без всякого отношения к достоинству епархии. С конца 60-х годов в жизнь Церкви вошло такое явле­ние-как регулярно проаодившиеся епархиальные депутатские съезды, на которые собирались представители духовенства. На съездах: обсуждались, гла.вным образом, постановка дел в Семи­нариях, Духовных училищах н женских епархиальных училищах. Осо­бое внимание сеъзды уделяли контролю над расходом средств, отпуска.вшихся на. учебные заведения. Пе:рсд епархиальными съездами отчитывались к свечные заводы. В 1869 году повышены били консисторские оклады, что способствовало изживанию за-коренелого зла подкупов и поборов. При Александре и открылось несколько новых епархий Таврическая, Унимскал, Туркенстанская, Енисейская, Якутская Алеутокая. На “Московском соборе” 1856 г. ставился вопрос о значительном увеличении числа епархий. Проблема эта была достаточно острой. Епархии в ту пору были очень велики по числу приходов — их могло быть более тысячи. В окормлении столь огромной периферии архиерей сталкивался с великими трудностями. Многие приходы десятки лет не посещались епис­копами.

В 1865 г. принято было половинчатое решение. Синод приз­нал целесообразным открытие в каждой епархии викариатств, если содержание их могло быть обеспечено на епархиальные средства. Но права и обязанности викарных епископов не были определены достаточно четко. В некоторых епархиях викарные архиереи управляли частью приходов и имели местопребывание в тех городах, но названиям которых титуловались. В других епархиях в ведении викариев находились свечные заводы, жен-ские монастыри, епархиальный суд, назначение псаломщиков. Особое положение было у епископов-ректоров Духовных Акаде-мий, вся деятельность которых сосредотачивалась на управле-нии вверенными их попечению школами.

Но увеличение епископата натолкалось на серьезную кад­ровую проблему. Число ученых монахов, способных к архиерей­скому служению, было весьма ограничено. И вот граф Толстой; известный своей неприязнью к “черному” духовенству, которое самим своим существованием символизировало неотмирную при-роду Церкви, пытался подготовить почву, чтобы поставить пе­ред Синодом вопрос о введении “белого” епископата. Но это его противоканоничное намерение встретило решительный отпор. Первоприсутствующий в Синоде митрополит Исидор твердо заявил, что с “белыми архиереями” он общения иметь не станет. Чтобы решить задачу, связанную с подбором подходящих кандидатов на занятие архиерейских кафедр, в 70-е годы стали чаще, чем прежде, хиротонисать принявши:, постриг вдовых сгя-щенников. Как правило, такие архиереи, лучше знавшие приход-скую жизнь, проявлялл больше заботы о нуждах приходского ду-ховенства. Из белого духовенства, вышли святитель Иннокентий, митрополит Московский, епископ Астраханский Герасим (Добра-дов), архиепископ Харьковский Амвросий (Ключарев), епископ Могилевский Виталий (Гречулевич).

В 60-70-е годы Русская Церковь упрочила свои вековые свя-зи с Православным Востоком, в особенности с Константинополь­ским Патриархатом. Святейший Синод через Русское правитель­ство постоянно прилагают усилия для защиты православных под­данных Турции от произвола султанской власти. В-1877 г. Россия ветрила в войну с Турцией ради защиты единоверных братьев на Балканах от геноцида. Война закончи-лась победой России и освобождением Болгарии от исландского ига. Православная Церковь благословила русское воинство на военную брань с вековых врагом христианства. В эти дни ректор Петербургской Академии протоиерей Иоанн Янышев говорил. “Мы, русские, прежде всего и больше всех должны помочь страдаю­щим христианам на Востоке. Русская Церковь, некогда дщерь, а ныне сестра Восточных Церквей, не забыла о во веки неразрывной духовной связи со страдающими восточными членами того же са - мого единого вселенского Тела Христова”. Архипастырские и пастырские воззрения всколыхнули страну. В образовавшейся тогда Славянский комитет стекались громадные пожертвования отовсюду. Синод пожертвовал на вьенные и сани­тарные нужды 100000 рублей., Члены Синода пожертвовали все свое жалование за время войны. Свои пожертвования несли епархиальные архиереи, монастыри, духовные школы, церковные братства, приходское духовенство. Московские монастыри и духовенство во главе со святителем Иннокентием за две недели собрали и отослали в Черногорию более 30 тысяч рублей. В народе война вызвала религиозный и патриотический подъем. В церквах произ­водился кружечный сбор. Прихожане, и не только состоятельные люди, но и простые крестьяне, с радостью жертвовали деньги и даже хлеб на нужды армии и на единоверных братьев.

При монастырях устраивались лазареты для раненых воинов. Около 200 монахов и до 700 инокинь посвятили себя уходу за ранеными и больными солдатами. Монастыри оказывали приют оси-ротевшим детям убитых воинов. Полковые священники, служившие в действующей армии, утешали раненых, напутствовали умиравших, под обстрелом противника служили молебны и панихиды.

Дата добавления: 2015-09-04