Духовное просвещение

ХУШ век называют веком “просвещенного абсолютизма”. Преемники Петра 1 продолжали его политику развития просвеще­ния. Не обойдена была вниманием правительства и Духовная школа, которая до самого конца столетия оставалась становым хребтом народного образования в России.

Архиепископ Феофан (Прокопович), влияние которого в Си-ноде в правление Анны было почти неограниченным, не жалел усилий, чтобы как можно скорее осуществить программу пере-стройки духовного образования, намеченную в “Регламенте”. В 1730-е годы в Духовных школах был введен более полный ла-тинский курс по образцу Киевской академии. Школы, сумевшие внедрить такой курс, получали название Семинарий, а остав­шиеся с одним только славяно-русским общением стали считать­ся низшими училищами.

К концу 30-х годов в России насчитывалось 17 Семинарий, в царствование Елизаветы число их выросло до 26. И обучалось в них уже около 6000 учащихся. Но полный курс, кроме двух академий, введен лишь в 8 Семинариях: первой высшей богос-ловский класс открыла Харьковская Семинария, которую назы-вали еще и коллегией, вслед за ней — Невская в Петербурге, Троицкая в Сергиевой Лавре, Казанская, Новгородская, Псковская, Тверская и Смоленская. В Тобольской, Рязанской и Нижегородской Семинариях выпускники завершали обучение философским классом, в остальных — риторическим. Из неполных Семинарий.. лучших учеников направляли доучиваться в Академии и полные Семинарии.

Главным недостатком семинарского образования оставался его схоластический, формальный характер, оторванность от приходской жизни, от храма. Преподавание велось на латинском языке. Много сил ученики тратили на заучивание латинских во­кабул и штудирование латинской грамматики, от которой было мало проку выпускнику, когда он выходил на поприще пастырс­кого сужения. И все же эти бесконечные зубрежки не пропада­ли даром, они развивали и память, и устные, и умственные спо­собности веников, изучение латинской словесности расширяло их кругозор, основательное знание латинского языка открывало доступ к еврейской богословской и светской науке.

Школьная дисциплина была весьма суровой. За провинности семинаристов секли розгами. И даже наставники не свободны были от телесных наказаний. Средства семинариям отпускались скудно и нерегулярно. Ректору часто не на что было починить полуразвалившиеся классы, общежития были тесными и холодными, не хватало дров для их отопления. Иногда из-за недостатка средств школы закрывались на неопределенный срок. Учителям выдавались нищенские жалования, а семинаристы, своекоштные и даже казеннокоштные, добывали себе пропитание уроками, пе­репиской бумаг, а то и подаяниями. В Киеве студенты зарабаты­вали гроши распеванием псалмов и кантов, произнесением “пре-диков” и декламацией виршей, разыгрыванием комедий.

В правление Екатерины и в школьном деле происходили важные перемены. В Семинариях было поколеблено господство латинского языка больше внимания стали уделять преподава­нию греческого, древнееврейского и новых языков. Расширился круг общеобразовательных дисциплин, вышедший за пределы классических тривиутт и квадривиума в учебные планы стали включать географию, историю, физику. Во всех Семинариях были открыты высшие философский и богословский классы. До середины ХVIII века богословие и философия преподава-лисъ в семинариях киевскими учителями, и в традициях Киеве-кой академии. Богословие изучали по конспектам Иоасас^а (Кро-ковского), в которых сказывалось влияние Фомы Аквината и Бел-лармина. Философия преподавалась по польским учебникам, где все строилось на системе Аристотеля. Во второй половине века в преподавании философии произошел поворот от Аристотеля к новейшим немецким мыслителям Лейбницу и Вольфу. В богослов­ских курсах католические влияния сменились засилием новой протестантствующей схоластики. Образцом для преподавателей стали служить киевские лекции Феофана (Прокоповича). В Семи-нариях польз овались также компиляциями и конспектами, состав­ленными по системам Буддея, Гергарда и других протестантских теологов. Георгий (Конисский) и Гавриил (Петров), впоследст­вии видные архипастыри, читали богословие в строго православном духе, но их лекции не были напечатаны и на первых порах не оказали заметного влияния на семинарское преподавание.

Для подготовки широко образованных учителей архиереи досылали семинаристов слушать лекции в открывшемся в 1755 г. Московском университете. В 1788 г. митрополит Гавриил преоб­разовал Невскую Семинарию в Главную Семинарию, которая стала готовить преподавателей для других Духовных школ. В Московс­кой Академии и Троицкой Семинарии благодаря участию митропо-лита Платона уровень образования поднят был выше уровня Ки-евской академии.

С усилением влияния ученых монахов великорусского про­исхождения было связано смягчение нравов в Семинариях, новые ректоры и наставники стали поговаривать об отмене телесных наказаний. Во всяком случае применялись они реже прежнего. улучшилось обеспечение Семинарий. В 1784 г. были введены новые и постоянные оклады для Семинарий, хотя они по-прежнему оставались недостаточными. Ректорский оклад составлял тогда 300 рублей в год, учительские -от 30 до 150 рублей, а на содержание студентов Академии полагалось от 7 до 15 рублей.

Существенным недостатком духовного образования было отсутствие ^бщей системы, единого руководства. Каждая Семи-нария зависела исключительно от своего епархиального архие­рея. Академии отличались от Семинарий не столько учебными программами, сколько уровнем образования. Так же, как и Се-минарии, они включали все классы, начиная с низших. Академии и Семинарии были не только школами, в которых

готовили пастырей, но и очагами богословской науки. Важней-шей богословской работой ХУШ века явилось исправление и но-вое издание славянской Библии, которое было исполнено науч-ными силами Духовных школ. До середины столетия в употребле-нии было московское издание 1663 года, перепечатанное с Острожской Библии и ставшее большой радостью. Мысль о переизда-нии новой исправленной славянской Библии принадлежала митрополиту Новгородскому Иову, который сам собирался приняться за этот великий труд.

В 1712 г. Петр 1 поручил исправление Библии Ректору Московской Академии архимандриту Феофилакту (Лопатинскому) и иеромонаху Софронию (Лихуду) вместе со справщиками Печат­ного двора. Общее наблюдение за исправлением было возложено на митрополита Стефана. В основу своей работы справщики по­ложили текст LХХ, но они пользовались и другими греческими переводами, а также Вульгатой и Масоретской редакцией. К 1720 г. работа была закончена, но печатание исправленного текста задержалась надолго.

В 1735 г. Синод постановил перенести печатание Библии из Москвы в Петербург, под смотрение архиепископа Феофана. Одновременно ведено было заново пересмотреть труд прежних справщиков. В Петербурге исправлением славянской Библии занимался архимандрит Стефан (Калиновский), но с возведе-нием его в сан епископа Псковского редакторская работа опять за­стопорилась.

В 1741 г. Синод распорядился снова перенести печатание Библии в Москву. В Москве за. исправление текста принялись префект Академии архимандрит Кирилл (Флоринский) и архиманд­рит Фаддей (Кокуйлович). К 1743 г. труд их был завершен и Синод приступил к рассмотрению исправленного текста, но и само рассмотрение оказалось весьма сложным и кропотливым де­лом. Была образована особая комиссия, в которую включили иеромонаха Иакова (Влонницкого) и вызванных из йюва учени­ков великолепного знатока еврейского языка и священной фило­логии Симона (Тодорского) — иеромонахов Варлаама (Лящевского) и Гедеона (Слонимского). В рассмотрении текста Библии комис­сия ближе всего сошлась с трудами горвых справщиков во главе с архимандритом Феофилактом (Лопатинским). Книги Товит и Иудифь были заново переведены с греческого языка, Третью кни-гу Ездры исправили по Вульгате. Все исправления старого сла­вянского текста были изложены в особой рукописной книге, а краткий обзор этих исправлений поместили в предисловии к Биб-лии. В 1751 г. исправленная славянская Библия была напечатана. В 1756,1757 и 1759 годах последовали переиздания. В истории Это издание получило название Елизаветинской Библии. В 1720-1730 годы богословская мысль в России была сос-редоточена на полемике вокруг “Камня веры” митрополита Сте-фана. Почитателю и ревностному защитнику богословских взгля­дов Местоблюстителя архиепископу Феофилакту (Лопатинскому) в этой полемике противостоял протестантствующий теолог архие-пископ Феофан. Спор закончился для святителя Феофилакта тюрем­ными узами. Его противник восторжествовал в борьбе за. церков-ную власть, стал одним из всесильных временщиков и подручным Бирона. Но в Духовной школе, несмотря на эту его победу, вплоть до середины века. преобладало направление оппонентов Феофана. Перелом произошел во второй половине века, когда бого­словская система Феофана стала штеснять влияние латинизиро­ванной школы. К последователям Феофана принадлежали ректор Московской Академии архимандрит Феофилакт (Горский), впослед­ствии епископ Коломенской, митрополит Киевский Самуил (Мис-лавский). По Феофану составлен был вышедший в 1802 г. на ла­тинском языке “Компендий богословия” ректора Киевской акаде­мии Иринея (Фальковского), который современники считали луч­шим руководством по богословию.

В экзегетике незаурядным явлением стали толкования на отдельные библейские книги митрополита Гавриила (Петрова). По своему времени замечательным справочником была “Симфония” на Священное Писание, составленная иеродиаконами Германом и Модестом (1773 г.). Классическим руководством по пастырскому богословию стала “Книга о должностях пресвитеров приходских”, написанная епископом Смоленским Паробением и архиепископом Георгием (Конисским) и изданная впервые в 1776 г. По этой “книге” готовили себя к пастырскому служению воспитавшими Духовных школ не только ХУШ, но и XIX века. Архиепископ Ге­оргий (Конисский) был также известным ученьем в области цер­ковной истории. Он великолепно знал церковную и гражданскую историю родного ему западно-русского края. В конце века по­явились первые исторические труды Евгения (Болховитинова), ставшего впоследствии митрополитом Киевским. Совершенно особое место в духовной литературе эпохи за-нимали творения святителя Тихона 3ад.сшского, который в век засилия инославных влияний, в век школьного богословом, с характерной для него искусственной книжной схоластикой, был верным выразителем святоотеческой традиции опытного и живого аскетического богословом.

Среди деятелей церковного просвещения одной из самых ярких личностей в екатерининскую пору был митрополит Москов­ской Платон (Левшин). Родился он в 1737 г. в семье дьячка из подмосковного села. Блестяще окончив Московскую Академию в 1758 г., он стал учителем риторики в Троицкой Академии. Пос­ле принятия пострига и рукоположения в сан иеромонаха был назначен ректором Семинарии. О годах, проведенных в стенах древней Лавры, митрополит Платон вспоминал как о лучшей поре своей жизни. Его связывала здесь тесная дружба со столь непо­хожим на него по складу ума и характера наместником Лавры архимандритом Гавриилом (Петровым), впоследствии, как и он, удостоившимся сана митрополита. Отец Гавриил был молчалив, сдержан, задумчив, суров к себе и требователен к другим, а его друг отличался живым.впечатлительным характером, общи­тельностью и остроумием.

Редкий проповеднический дар молодого монаха сделал его имя известным всей Москве. Когда Троице-Сергиеву Лавру посе­тила Екатерина П, с приветствием к ней обратился ректор Се­минарии. Его слово поразило императрицу высоким ораторским искусством. Екатерина спросила проповедника, зачем он пошел в монахи. “По Особой любви к просвещению”, — ответил Платон. “Но разве нельзя в мире пещись о просвещении своем?” — уди­вилась Екатерина. “Можно, но не столь удобно, имея жену, де­тей и окруженному суетою мирскою”.

Ответ понравился царице, и она пригласила ^тца Платона в Петербург, назначив его законоучителем наследника и придвор­ным проповедником. В 1766 г. архимандрит Платон был назначен наместником Троице-Сергиевой Лавры, а еще через два года воз­веден в сан епископа и введен в состав Синода. В 1775 году преосвященный Платон переведен с Тверской на Московскую ка­федру, а в 1787 г. возведен в сан митрополита. Произносимые им проповеди и речи производили одинаково сильное впечатление и на благочестивых простолюдинов, и на светское общество, и на ученых. На благодарственном молебне в Петропавловском соборе по случаю победы под Чесмой архипастырь произнес сло­во, в конце которого сошел с солеи, подошел к гробнице Пет­ра Великого и обратился к нему с патетическим призывом. “Встань теперь, великий монарх, Отечества нашего отец”. Впечатление, произведенное этим словом и, особенно, эс^ект-ным ораторском приемом, было настолько живым и сильным, что насмешливый граф К. Г. Разумовский с юмором шепнул своему соседу: “Чого вин его кличе? Як встане, то всих нас достане; Это слово по приказанию Екатерины было переведено на иност­ранные языки и сделано имя преосвященного Платона известным в Европе. Святителю нередко приходилось ворочаться с приез­жавшими в Петербург европейскими знаменитостями. И беседуя с ними, он проявлял великолепную эрудицию и редкое остроу­мие. Знаменита его беседа с энциклопедистом Дидро. Извест-ный атеист сказал собеседнику. “Знаете ли, отец святой, с^и-лософ Дидро говорит, что нет Бога”. “Это ещё и прежде него сказано; — спокойно заметил митрополит. — “Когда и кем?” -”Давид сказал. “Рече безумен в сердце своем: несть Бог. А вы то же говорите устами”. Остроумный и мудрый ответ святи­теля привел в замешательство философа, и тот, как говорят, обнял архипастыря.

Жизнь вблизи двора не погасила искреннего и сердечного благочестия митрополита Платона. Он свято хранил иноческие обеты и был покровителем монашества. Мудрый архипастырь мно­го трудов положил на устроение православных монастырей в своей епархии. Им был основан Лаврский скит в Вифании. По­кровительствуя монашеству, святитель вынужден бывал.часто сталкиваться с чрезвычайно влиятельным духовником Екатерины и недругом монахов протоиереем Иоанном Памфиловым, тем самым вызывая раздражение и недовольство императрицы. Не трепетал он и пред скорым на гнев и опалу императором Павлом. При ко­ронации Павла митрополит остановил царя, хотевшего войти в алтарь со шпагой на боку словами “Здесь приносится бескров­ная Жертва. Отыми, благочестивый государь, меч от бедра тво­его”. — И царь послышался иерарха, который некогда был его законоучителем. Последние годы жизни престарелый архипастырь провел в родной Вифанской обители. На его долю выпало пере-жить 1812 год в конце которого, дождавшись изгнания францу­зов из Москвы, он мирно скончался.

Митрополита Платона недаром называли “Петром Могилой Московской Академии”. При нем Спасская Академия и Троицкая Семинария переживали подлинный расцвет. Его содействием под Москвой была устроена еще одна — Висранская Семинария. Святи-тель много заботился о том, чтобы поднять культурный уровень духовенства. Он хотел, чтобы духовный чин в России стоял на вершине европейской культуры.

Митрополит Платон занял прочное место и в истерии рус-ской богословской науки. Среди многих его сочинений особенно значительны “Сокращенная христианская богословия”, изданная в 1765 г., три Катехизиса — для детей, для народа и для свя­щеннослужителей, а также “Краткая российская церковная исто-рия” (1805 г.). В богословских воззрениях митрополита Плато-на историки обнаруживали характерный для его эпохи перевес нравственно-практического учения над догматикой — так назы-ваемый “моралистический уклон”. Его Катехизисы упрекали в расплывчатости догматических, и особенно, эклезиологических определений, связанной с влиянием лютеранского пиетизма. Уп-реки эти справедливы. Но сердечность богословской мысли мит­рополита Платона, его искреннее благочестие, зго стремление Сблизить богословие с жизнью, наконец, естественный и выра-зительный язык его сочинений делают их замечательными памят-никами отечественной духовной литературы. 8. Монастыри и монашество

В первое кратковременное царствование после Петра Ве­ликого в положении русских монастырей не произошло заметных перемен. При Петре П, когда в церковных кругах оживились надежды на реставрацию допетровских порядков, изданы были указы, которыми смягчались прежние крутые меры. В “малобрат-ственных” монастырях, оскудевших до такой степени, что часто в них некому было служить, разрешалось увеличить число братии. Некоторые вконец разорившиеся и заброшенные при Петре 1 оби­тели были открыты заново.

Но эпоха бироновщины подвергла монастыри небывало тяж­ким испытаниям. Указом 1734 г. за постриг монаха в обход закона, а по закону разрешалось постригать только вдовых священников, на епархиального архиерея налагался штраф в 500 рублей, (по тем временам совершенно разорительная сумма), настоятель монастыря, в котором состоялся недозволенный пост­риг, осуждался на пожизненно ссылку, а сам новопостриженный инок лишался монашеского звания и подвергался телесному на­казанию. На настоятелей возлагалась обязанность доносить в Синод о малейших проступках на.сельников. Виновных монахов либо отдавали в солдаты, либо ссылали в сибирские рудники. Игумены и игумений то и дело вызывались в Петербург и там подвергались допросам в Тайной канцелярии. Тайная канцелярия проводила разборы монахов. Иноки, подозревавшиеся в полити­ческой неблагонадежности, а заподозрить можно было тогда кого угодно и по какому угодно поводу, изгонялись из обите­лей и ссылались на каторжные работы.

В результате этих гонений число монашествующих сократи­лось почти вдвое, в 1724 г. в монастырях насчитывалось 25207 монахов и монахинь, а в конце эпохи бироновщины в них оста­лось лишь 14282 насельника. В 1740 г., после смерти царицы Анны, Синод докладывал регентше, что одни монастыри стоят совсем пустые, а в других остались только дряхлые старики и некому совершать богослужение, что множество настоятелей взя­то под стражу и управление монастырское в плачевном состоящий, что вся жизнь монастырей в крайнем расстройстве.

И только в царствование Елизаветы с монастырей снята была правительственная опала. Прекратились разборы монахов. Возобновились постриги юных иноков. В 1749 г. вышел указ, по которому семинаристам постриг разрешался с 17 лет, а в 1761 г. было дозволено свободно постригать выходцев из всех сословий. Монастырям возвратили их вотчины. На средства казны восстано­вили две древние северные обители, пришедшие при Анне в пол­ный упадок — Валаамскую и Коневскую. Троице-Сергиев монастырь, который пользовался особым почитанием царицы, в 1744 г. был возведен на степень Лавры. Елизавета дарила Лавре щедрые по­жертвования. Денежная помощь из средств государственной каз­ны оказывалась и другим монастырям.

Чрезвычайно важным рубежом в истории монастырей.явилась секуляризация церковных вотчин, проведенная в 1764 г. Передача земельных владений Церкви в государственную казну лишила мо­настыри главного материального источника существования. Госу­дарство, правда, брало на себя обязательство содержать монас­тыри из части доходов, которые поступал:: от секуляризованной земли. Были составлены монастырские штаты, по которым все монастыри разделялись на три класса, и содержание каждому назначалось в зависимости от класса, к которому он причис­лялся.

К первое классу были отнесены две Лавры; Троице-Сергиева и Александро-Невская, 1й мужских и 4 женских монастыря, ко второе — 41 мужской и 18 женских обителей, к третьему -100 мужских и 45 женских монастырей. Таким образом, в штаты вошло 225 монастырей -менее четверти всех обителей, находив­шихся в великорусских епархиях, где проводилась секуляриза­ция. Из монастырей, оставшихся за рамками штатов, более 500 было упразднено, приблизительно 150 обителей не закрывались, но должны были существовать на приношения верующего народа и за счет маленьких участков ненаселенной земли, которая об­рабатывалась руками самих иноков.

В 1780 г. такая же реформа была проведена в юго-запад­ных епархиях. Закрылось еще более 40 монастырей.

Число монашествующих сократилось с 12 до 5 тысяч. За­крылись древние и прославленные обителиНило-Сорская пустынь и Спасо-Каменный монастырь — на севере, Киево-Братский, Межи-горский, Дивногорский и Святогорский монастыри — на юге. За­крытые монастыри обращались в казармы, госпитали и даже в дома сумасшедших. Дом сумасшедших был устроен в помещениях Максакогского монастыря т Черниговщине. В Симоновом монастыре целый год располагались казармы.

Суммы, выдававшиеся штатным монастырям из казны, были крайне: скудными. Их сдва хватало на содержание братии. Мо­настырские храмы, братские келлии, хозяйственные постройки из года в год ветшали и разрушались, а настоятели нс решались доносить об этом Синоду из-за опасений, что монастырь в этом случае будет и вовсе упразднен.

При императори Павле содержание штатных монастырей было удвоено, но и денежный курс к тому времени упал в дза. раза в сравнении с 1764 г. когда сводились монастырские штаты. Из государственной казны стали тогда выдавать содержалие и за­штатным монастырям — по 300 руб. в год. Монастырям было до-зволено увеличить принадлежавшие т незаселенные земельные участки, отведенные под огороды, покосы и выгоны. Секуляризация церковных имений и введение монастырских штатов, повлекшие за собой упразднение многих древних оби-телей, вызвало неоднозначную реакцию со стороны иерархии. Одни архиереи, вроде страдальца за Церковь митрополита Арсе-ния или Тобольского митрополита Павла открыто протестовали против ограбления монастырей, другие возмущались втайне и только в доверительных беседах с единомышленниками давали волю своему негодованию. Некоторые же архиереи, особенно из числа великороссов, вместо тщетных сокрушений о понесенных Церковью утратах, обдумывали пути устроения монастырской жиз-ни в новых условиях. В оскудении монастырей “селами и вино-градами”, в их обнищании они открывали новые возможности для возрождения в них подлинно аскетического духа.

Великим поборником аскетического возрождения был митро­полит Новгородский и Петербургский Гавриил (Петров). Он ро­дился в Москве в 1730 г, в семье синодального иподиакона и образование получил в Московской Академии, по окончании кото-рой был назначен справщиком синодальной типографии. Это был молчаливый, задумчивый человек, внимавший своей внутренней жизни. Чуждый искательства и честолюбия, он тем не менее до-вольно быстро поднимался по служебной лестнице. В 1758 году его перевели учителем в Троицкую Семинарию, а там настоятель Лавры архимандрит Годе он (Криновский) убедил его благочести­вого и смиренного преподавателя принять иноческий постриг. После пострига и рукоположения в священный сан иеромонах Гав­риил был назначен ректором Семинарии, а еще через месяц он стал наместником Лавры. Вскоре его перевели в Москву с наз­начением ректором родной ему Академии. В 1763 г. состоялась его хиротония в епископа Тверского, а через 7 лет он был переведён на столичную Петербургскую кафедру и назначен чле-ном Синода. В 1783 г. святитель Гавриил возведен в сан мит-рополита Новгородского и Петербургского.

Главной заботой архипастыря было возрождение духовной жизни в монастырях, разоренных разборами и реформами. Сам человек аскетического настроения, он поддерживал духовное общение со многими подвижниками благочестия из иноческой братии. Ближайшим помощником ему в управлении многочислен-ными обителями его епархии был его келейник архимандрит Фе-офан Новоезерский, старец, опытный в духовной жизни. Митрополит Гавриил находил неполезным, что настоятелями монастырей обыкновенно назначали ученых монахов, не прошед-ших настоящей школы духовного делания и рассматривавших по-рой свое настоятельское служение как ступеньку к занятию архиерейской кафедры. Это были люди крепкой веры, талантли­вые проповедники, прекрасные администраторы, но не особенно удачные учителя духовной жизни. Святитель Гавриил, вопреки почти всеобщей практике и расходясь в этом со своим другом митрополитом Платоном, старался назначать настоятелями силь­ных духом подвижников из обителей со строгих уставом. Таких духовно опытных старцев подбирал и представлял ему его ке­лейник. Особое внимание святитель уделял Валаамскому монас­тырю. По совету отца Феофана для возрождения в нем аскети­ческого подвижничества он вызвал из Саровской пустыни старца Назария. Саровский настоятель отец Пахомий, дорожа опытным подвижником, не желают отпускать его от себя. В письме мит­рополиту он отозвался о нем как о человеке малоумном. На это святитель ответил; “У меня много своих умников. Пришли­те мне вашего глупца”. Старцу Назарию обязан Валаамский мо­настырь новым расцветом в нем духовной жизни. В монастырях своей епархии митрополит Гавриил старался ввести общежительный: устав. Общежительные уставы были учреж­дены в Валаамском, Коневском, Иверском, Тихвинском, Новое-зерском, Саввино-Вишерск.ом монастыре и в других обителях Севера. Святитель сам (составил текст общежительского устава, взяв за образец Афонский устав. Он содействовал введению и укоренению в монастырях старчества. Монастыри он щедро ода­ривал духовной литературой — особенно аскетическими творени­ями святых отцов. Митрополит Гавриил состоял в переписке с великим старцем Паисием (Величковским) и много способство­вал ему в печатании его перевода “Добротолюбия”.

Известен он и как духовный писатель, его перу принадле­жит фундаментальный труд, “О служении и чиноположении Пра­вославной греко-российской Церкви”. Он составил “Последова-ние о посещении болящих”. Писал он глубокомысленные толкова­ния на Священное Писание.

Покровитель монашества, ревнитель аскетической жизни, святитель сам был суровым аскетом и молитвенником. Он целые ночи проводил в молитве, стоя на коленях и в слезах. Стол его был крайне скуден. Кусок белого хлеба, горшочек пшенной каши с черносливом и щи из капусты, которые варили ему сразу на несколько дней, составляли его обычную пищу. Почти все свое содержание он раздавал бедным, и его келейник отец Фе­офан должен был следить за тем, чтобы у архипастыря остава­лось хоть что-нибудь для себя. Несмотря на крайнюю занятость в Синоде и по делам епархии, святитель ежедневно совершал Богослужение. Близкие ему люди замечали в нем дар прозорли­вости. Однажды при посвящении ставленника он, пред Великим входом, снял с его головы покров и не стал рукополагать его. А вскоре открылось, что этот человек был виновен в тяжком преступлении. Первенствующий член Синода митрополит Гавриил был бли-зок к высшим правительственным сферам, и несмотря на то, что атмосфера, царившая при дворе, была ему совершенно чужда, он сумел избежать столкновений с правительством в царствование Екатерины. Но при своенравном и взбалмошном Павле он впал в немилость. В 1799 г. митрополита Гавриила пригласили в Гатчину на придворный спектакль, который давали по случаю свадеб великих княжон. Святитель счел неприличным для себя присутствовать на балете и уехал после торжеств до начала спектакля. Император рассердился — и вскоре вышел указ о разделении Новгородской и Петербургской епархии на две от-дельные епархии. Митрополит Гавриил был назначен на Новго-род с кую кафедру.

В Новгород он выехал больным, разбитым. Поселился там в низких и тесных келлиях близ храма святителя Николая и стал готовиться к смерти. Чувствуя близость кончины, он уси-лил свои аскетические подвиги. Святитель мирно отошел ко Гос-поду 26 января 1801 года. Погребли его в Новгородском Со­фийском соборе, в приделе Иоаннах Крестителя.

Дата добавления: 2015-09-04