Часть четвертая. Солнечные рыбки. 1 страница

"Дальше больше, дальше ближе,

до начала, до конца...

Ты кончай такие штуки,

ты давай не подыхай..."

Янка Дягилева, "Про чертиков"

Февраль 2001 года.

1.

-- Блин, ну все... Я думал, точно не доживу, -- Шурик выдохнул облачко морозного пара, а потом затянулся. После пропахшего какой-то паленой дрянью кабинета химии воздух казался отчаянно острым. Со сладковатым запахом подтаявшего снега и неисстребимым ароматом тушеной капусты из столовки.

Тальберг независимо пожал плечами. Казалось, что ему вообще до фонаря, что сегодня пятница и впереди два с половиной дня нормальной жизни. Тем более, что валькина мать с утра умотала в очередную командировку, а Андрей Андреевич вроде бы собирался ночевать у себя.

Впрочем, особых планов на выходные Шурик не строил. Валька в последние дни был какой-то дерганный. И уже непонятно, что теперь лучше: в очередной раз извиняться и молчать или отсиживаться дома, вспоминая, как неделю назад у них все было хорошо.

Шурик попробовал прощупать почву:

-- Валь.. Ну что, домой пойдем?

-- А?

-- Ну... С Блэком там гулять и вообще...

С "вообще" у них тоже как-то не складывалось. В понедельник Тальберг заявился в школу прямо с вокзала, весь день отмахивался от расспросов, а вечером неожиданно заорал "Ну что ты меня вылизываешь, как котенка, надоело..." А Шурик ничего не вылизывал, просто прижимался к валькиной спине губами. И Тальбергу всегда такие вещи нравились. По крайней мере он сам раздевался и все такое. А теперь вот...

Впрочем, тогда все довольно быстро разъяснилось. Минут через десять Валька, привычно фыркая в чашку с чаем, признался, что у отца и его второй жены должен родиться ребенок. Не очень скоро, в августе, но все равно. И вроде бы с одной стороны он за них рад, а с другой -- совсем наоборот. Шурик попробовал бормотнуть что-то утешительное, но ничего толком не получилось: Тальберг отставил чашку в сторону и откинулся обратно на диван. Поманил Шурика к себе. А чуть позже уселся за комп с совершенно посторонним видом -- "Мы с папой эту программу в последний момент добили. Я на поезд почти опоздал". И Шурик еще долго выслушивал непонятные вещи про фотошоп и чего-то там, связанное с клиповой нарезкой. Но тогда Валька был хоть и взвинченным, но таким... нормальным. А сегодня он с самого утра находился в полной отключке, как будто с кем-то долго спорил, только молча.

-- Валь... Я говорю, тебя там Блэк заждался.

-- Что? Да нет, его Галина к себе забрала, я с утра эту суку еле уломал.

Шурик слегка обрадовался. Блэк постоянно царапался к ним в комнату, а в понедельник чуть не тяпнул Тальберга за палец, когда тот, наконец, открыл дверь в коридор.

-- А тогда чего мы стоим-то?

Валька не успел ответить: в этот самый момент его довольно сильно хлопнул по плечу Женек Каховский.

-- Пацаны, у вас до понедельника двадцатки не найдется? Я сразу верну.

-- Да откуда? -- отмахнулся Шурик. А Тальберг вытащил из кармана куртки помятую сотню:

-- Саше в понедельник отдашь, а то меня не будет.

-- В смысле, уезжаешь что ли?

Валька молча зашуршал фольгой. Кажется, на этот раз курево он подрезал у Андрея: на фоне шуркиной "Золотой явы" нераспечатанная пачка "Парламента" выглядела просто вызывающе.

-- Саша, держи.

-- Валь, я тоже возьму, ладно, -- Каховский осторожно потянул на себя ослепительно-белый фильтр: -- Давайте что ли с крыльца уйдем? А то сейчас...

-- Да ладно. Ты иди, если хочешь, а мы с Сашей еще постоим, -- Тальберг, вместо того, чтобы закурить, неожиданно начал разминать сигарету, а потом и вовсе разломал ее пополам.

-- Валь, ну ты даешь. Такой продукт переводить, -- Каховский перехватил у Шурика зажигалку: -- Слушай, может тебе на день рождения кубик Рубика подогнать? Будешь им нервы успокаивать. У тебя когда день рождения?

-- Сегодня, -- Валька потянулся за следующей сигаретой. Сейчас он не смотрел ни на Шурика, ни на Каховского.

-- Ты чего, серьезно? И зажал... Или ты вместе с Саньком отмечать будешь?

Шурик поперхнулся дымом и почти с ненавистью глянул на Каховского. А тот ничего не подозревал:

-- Ну, у Саньки же десятого, в следующую субботу. Сань, или ты в воскресенье проставляться будешь?

-- Там посмотрим, -- Тальберг, наконец, начал спускаться с крыльца. -- Саша, нам пора.

Шурик снова кивнул.

-- Ну ладно, до понедельника тогда...

Ответа Каховский не услышал -- из вестибюля на крыльцо вышла Надежда Петровна. Близоруко прищурилась, а потом ахнула:

-- Женя, и ты туда же... Вы бы хоть за угол отошли, а то выстроились тут, как на майской демонстрации.

-- А у нас выходные, -- Валька и не думал прятать сигарету.

-- Тальберг... Мне что, опять родителям звонить?

-- Ну, попробуйте...

Надежда Петровна только рукой махнула. В эту самую секунду из дверей показалась второклассница в распахнутой дубленке:

-- Мам, а я сменку найти не могу...

-- Оля... -- математичка развернулась и направилась обратно в школу. Каховский с сожалением разглядывал затоптанный бычок.

--- Валь, у тебя, правда, сегодня день рождения? -- Шурик упорно смотрел себе под ноги, хотя дорогу от школы до подъезда за эти восемь лет он реально выучил наизусть.

--- Ну, правда... а чего?

--- Ну, ты бы хоть сказал, а то у меня даже подарка нет.

--- А мне не надо.

--- Это как? -- Шурик слегка притормозил.

--- Саша... --- Тальберг на секунду глянул на него. Еле заметно улыбнулся: --- Ты просто сделай так, как я тебя попрошу. И все. Ладно?

--- Ну... --- В желудке у Шурика что-то привычно вздрогнуло, а ладони мгновенно вспотели, хотя на улице было довольно холодно. --- А ты чего попросишь?

Валька снова улыбнулся. Дождался, пока Шурик наклонит голову и очень спокойно выдохнул ему в самое ухо.

--- Я хочу... чтобы совсем по настоящему. Прямо сегодня.

Шурик никогда в жизни так не краснел. Хотя у подъезда они сейчас стояли вдвоем, да и говорил Валька очень тихо.

--- А когда? --- ему на секунду показалось, будто они сейчас разговаривают о какой-то не особенно приятной вещи, вроде визита к зубному или контрольной по физике.

--- А сейчас, --- Тальберг невозмутимо потянул на себя противно пищащую дверь подъезда.

В мутных сумерках на полу отчетливо белели рекламные листочки. Будто и правда -- старые контрольные. Или рецепты из поликлиники.

--- Валь... А... --- Шурик еле дождался, пока они войдут в лифт. Впервые за все это время он не стал прижимать Вальку к себе.

--- Да тебе-то чего бояться? -- Тальберг крутил на пальце связку ключей. --- Оно же вроде несложно.

Шурик совсем ничего не понял, но уточнять не стал. Тем более, что Валька с какой-то отчаянной решительностью добавил:

--- А я и анальгин могу выпить.

--- Какой... анальгин?

--- Ну, или но-шпу. Людка вчера Рудзиевской рассказывала, что когда они с Матросовым первый раз, она анальгин пила. Чтобы больно не было.

Шурика передернуло. Он внимательно посмотрел на черные кнопки лифта, а потом очень быстро выпалил:

-- Валь... А если это так, ну... Ну, хочешь, давай наоборот.

-- Не хочу. И вообще, с именинником не спорят, -- Тальберг первым вышел на лестничную площадку.

2.

-- Ну, все, с днем рождения, -- Валька торопливо закинул в рот таблетку и запил ее чаем. А только потом потянулся к коньяку.

Шурик осторожно посматривал на странно сервированный стол. Чайные чашки, высокие стаканы с узором из каких-то тропических листьев, две тарелки с остатками холодного мяса. Наполовину забитая пепельница, черная фляжка загадочного "Реми мартена", по которой фиг поймешь, сколько там осталось.

И небольшая косметичка, из которой торчали фольговые пластинки с таблетками.

-- Валь... -- Шурик никак не мог понять, кого из них двоих сейчас трясет больше. У Тальберга было какое-то странное выражение лица: как будто ему вообще жутко не хочется этим всем заниматься, но он себя пересиливает. Словно он с дерева прыгать собрался или, допустим, первый раз в жизни урок прогуливать. Но такие вещи люди делают классе в третьем, а у десятиклассников забавы получаются посерьезнее.

-- Минут через пятнадцать подействует, тогда и пойдем, -- Тальберг катал по столешнице тускло-зеленую оливку. Как крошечный мячик камуфляжного окраса.

--- А тебе плохо не станет, что таблетки с бухлом мешаются?

--- Да нет. Я в Инете посмотрел, там таблица есть, что смешивать можно, а чего совсем нельзя. А от чего точно умрешь, если дозу высчитать.

Шурик зябко повел плечами -- форточка была распахнута настежь, но дым, кажется, все равно растекся по квартире.

--- Валь, а тебе ничего не скажут, что мы это пьем? -- Шурик неуверенно глянул на "Мартен", а потом осторожно плеснул себе еще, на самое дно чайной чашки.

--- Не скажут. Слушай, ну чего ты все время трясешься, а? Самому не противно? -- оливка закатилась куда-то под стол.

--- Я за тебя боюсь. Что у тебя неприятности будут и вообще... --- Шурик прислонился к кафельной стене, на секунду закрыл глаза.

--- Не будут. Точно не будут. Саша... Сегодня все будет просто замечательно. Я тебе обещаю, -- Валька принялся накручивать на палец светлую лохмушку, -- Сигарету дай.

Шурик торопливо придвинул к Тальбергу "Парламент".

--- Это Андрея сигареты, да?

--- Да нет, он мне сам вчера купил в "Континенте". Сперва перекорежился, конечно... Сказал, что, если бы я был его родным сыном, я бы эти сигареты неделю вспоминал, когда садился, --- Валька чуть усмехнулся, а Шурик принялся разглядывать узор на стакане. Мысль о том, что кто-то может ударить Тальберга или сделать ему больно, в шуркиной голове почти не укладывалась. Но именно что "почти". Потому как перед глазами предательски заплясала очередная картинка, в которой невозмутимый Андрей Андреевич толкает Вальку в грудь, так, чтобы он рухнул на диван, стремительно переворачивает, а потом начинает сдирать с него одежду. А Валька не отбивается, а наоборот, почти хохочет, как тогда в ванной, в последний день каникул. Правда в тот раз всю малину испортил Блэк, решивший, что если в пене бултыхаются двое, то там найдется место и для третьего. В результате Блэк остался в ванне, а они пошли под одеяло. Типа греться.

--- Саша, ты меня слышишь вообще или как? --- Шурик слегка увлекся воспоминаниями.

--- Извини...

--- Саша, в общем, они заявление вчера подали...

--- Какое?

--- Ну, в ЗАГС, куда ж еще-то. Не на развод же. Так что все, через сорок дней поженятся.

-- Тальберг обхватил губами палец, попытался откусить заусенец. Выглядело это слегка неприлично. Наверное, потому, что Шурик прекрасно знал, какими именно солеными и податливыми могут оказаться валькины губы. И не только губы, а весь Тальберг.

Наверняка, со стороны казалось, что ему вообще по фиг, что именно Валька сейчас говорит. А это было совсем не так. И Тальберг вроде бы это понял:

--- Ну а чего ты хочешь, январь же кончился. Помнишь, я тебе про испытательный срок рассказывал? Ну вот, все, короче. Мне мама ночью сказала, когда такси ждала.

--- А ты чего?

--- Да ничего. Она когда такси ждет -- это вообще дурдом. В тот раз чуть загранпаспорт не забыла, в этот -- аптечку. Наверняка Андрей потом по "Шереметьево" носился, ей всякую фигню покупал. А то у нее с сердцем не очень, мы когда возвращались обратно, то кружили долго. Маму просто по креслу размазало, я эту дрянь -- Тальберг ткнул в голубоватую упаковку таблеток, -- у нее в сумочке нашел, все вроде обошлось. Андрея аж перекосило. Там же все пристегнутые были, а он в соседнем ряду.

--- Валь... А как ты теперь с ними?

--- Как-как. Об косяк. Все, пятнадцать минут прошло, пошли давай, -- Валька с хрустом потянулся и решительно загасил сигарету.

А Шурику опять стало страшно.

В каком-то журнале, из тех, что сверстывала у себя в издательстве мама, были всякие советы про первый раз. Правда, про такой... стандартный. Но это неважно, Шурик их все равно запомнил.

В принципе, совсем уж первым разом это все назвать было нельзя. Просто самого главного не было, а вот всего остального.... Так что Шурик много чего знал. И про такие вещи вообще, и про Вальку в частности. Например, о том, что Тальберга нельзя целовать в шею: от щекотки тот выгибался и сдавленно хихикал, разбивая на хрен весь романтический настрой. И про то, что длина ни фига не зависит от роста человека. Потому как Валька его на голову ниже, а на всем остальном это не сказывается. Даже немножко наоборот.

А еще им сегодня будет нужна одна вещь. Причем Валька об этот вспомнил в тот момент, когда Шурик снимал с него рубашку.

--- У мамы там всякая фигня косметическая стоит, сейчас найдем чего-нибудь, -- Тальберг решительно поднялся с кровати. Шурик пару секунд думал о том, застегивать брюки или ну их, а потом отправился вслед за Валькой.

На полочках в ванной стояли всякие тюбики, баночки и флакончики. Рекламу чего-то из них Шурик явно видел по телевизору. Но разобраться в этой дребедени, да еще и после коньяка было невозможно. Хотя Тальберг довольно уверенно проглядывал этикетки.

--- Ночной увлажняющий для век... Блин, его тут хватит... разве что два пальца смазать. Тут вообще на французском, "Кларанс" какой-то... она же еще чего-то с собой увезла. Так, блин, он не размазывается ни фига....

--- Валь, может вот это? -- Шурик ткнул наугад в большой розовый тюбик.

Тальберг пригляделся к этикетке и захохотал.

--- Саша, это маска для лица. Укрепляющая и разглаживающая... Тебе надо что-нибудь разгладить?

--- Нет вроде... -- Шурик не сдержался и фыркнул.

--- А укрепить? Представь себе этикеточку -- "крем возбуждающий, для стареющего члена", -- Валька хохотал еще сильнее, чем от щекотки. Даже слезы из глаз потекли. А Шурик осторожно поглядывал в зеркало на их общее отражение.

В ванной было какое-то странное освещение, с кучей лампочек у зеркала и сверкающим потолком. Так что все было видно очень четко -- и то, как у Тальберга смешно проступают ребра, и еле заметные веснушки на шуркиных плечах -- он почему-то их дико стеснялся. И еще какие-то волоски, царапинки, капельки пота... Но все слегка ненастоящее. Будто грим у актеров.

--- Вроде нашел... -- Тальберг принюхивался к содержимому зеленовато-золотистого флакона. --- тут написано, что этим косметику смывают. Нормально, скользкое. Ну чего, пошли?

Хрень из бутылочки пахла одновременно аптекой и духами. И чем-то острым, почти как болотной тиной. Шурик кивнул.

3.

--- Сейчас, подожди, -- Тальберг зашарил пальцами по шее, отгоняя спутанные волосы. Нащупал замок от цепочки, чертыхнулся.

--- Тебе помочь?

--- У тебя руки скользкие, -- металлическая чешуйка крестика звякнула об пол. -- Вот теперь все. -- Валька послушно ткнулся носом в простыню.

Оказалось, что это можно делать и с закрытыми глазами. По крайней мере так Шурику было легче. Только вот мысли разные лезли.

Было слышно, как где-то на лестнице гудит лифт.

Пальцы почему-то прилипали к простыне.

Тальберг вцепился обеими руками в подлокотник дивана. Держался за него, как заяц из какого-то детского мультика. Только там была река, мостик и зайца уносило холодным течением. А они оба были сейчас до одури горячие. И снаружи, и изнутри.

--- Сейчас... все... нормально... будет... -- с каждым выдохом Шурик слегка продвигался вперед.

--- Не надо... пожалу... -- Валька не договорил и, кажется, прикусил губу. А потом коротко вскрикнул.

Наверное, надо было остановиться, притормозить или хотя бы не так сильно вдавливаться в валькину спину. Но он уже не мог, честное слово. Хотя и сдерживался, до одури, до каких-то зеленых пятен перед глазами. Шурик почти ненавидел себя за это. И себя, и, кажется, Тальберга тоже. Хотя нет, не ненавидел. Наоборот.

Оказалось, что это, все-таки, почти легко. Ну, как в первые секунды, когда вдруг понимаешь, что ты теперь умеешь плавать. Только там ты остаешься со своей победой наедине: воде как-то по фиг, что именно ты с ней делаешь. А тут совсем наоборот. И только буква "ш" подрагивает на валькиных губах, будто волна во время прибоя. "Сашша", "Сашшша".

-- Валь, у тебя там, кажется, синяк остался, сбоку...

-- Да черт с ним, с синяком, -- Тальберг перевернулся на бок, затылком к Шурику. А потом очень смущенно попросил:

-- Обними меня.

Теперь точно невозможно было понять, где кончается его скользкое тело, а где начинается валькино.

-- Тебе не больно было?

-- Не знаю. Наверное, анальгин подействовал, -- Тальберг прижался к Шурику затылком и спиной. -- Только от него спать хочется.

--- Это не от него, -- обрадовано выдохнул Шурик.

--- Да знаю я. Слушай, давай поспим?

--- А ты на поезд не опоздаешь?

--- Куда? Нет... -- Валька отодвинулся на край дивана и добавил каким-то металлическим голосом, -- А я будильник поставлю, на девять вечера. Трубу мне с кухни принеси. И сигареты. И одеяло с пола подними.

Сигареты казались отчаянно вкусными, только вот все время норовили выпасть из пальцев.

--- Сашша...

--- Что? -- Шурику жутко хотелось, чтобы Тальберг сказал ему что-то такое. Ну совсем на двоих, как он сам в новогоднюю ночь. Но Валька вместо этого потерся об него подбородком. Подбородок был совсем мягкий, даже без пушка. Как у первоклассника.

--- Я тебя... А мы с тобой теперь совсем взрослые, да, Саша?

Шурик проснулся от того, что кто-то осторожно тыкался ему в плечо. "Мама будить пришла. Так сегодня же суббота". Можно было свернуться поудобнее и провалиться обратно в сон. Даже не в сон, а в какой-то жутко хороший и немного страшноватый глюк. Про Тальберга и его самого. Шурик осторожно высвободил затекшую руку. Потом вздрогнул и стремительно проснулся. И так же стремительно, за секунду, а может и меньше, вспомнил все, что произошло сегодня днем. Осторожно обхватил Вальку -- как будто хотел удостовериться, что все это происходит именно с ними. Голова была тяжелая, а горло сухим. И глаза то и дело норовили закрыться обратно.

Он вернулся в комнату минут через пять. Ухватился за непривычную ручку стеклопакета, вдохнул ледяной, чем-то напоминающий минеральную воду воздух.

Потом нырнул обратно под одеяло. На самый краешек, чтобы не мешать Вальке. Осторожно закурил. Все вокруг было слегка ненастоящим -- из-за сумерек и тишины. Немножко как в книжке, немножко как в фильме. Будто Шурик до сих пор спал.

--- Блэк, уйди, а? -- Тальберг ткнулся локтем ему в бок, а потом отрубился обратно. Но совсем ненадолго. Почти сразу до Шурика донесся протяжный вздох и неуверенное "Не надо..."

--- Валь... Валя, ты чего...

Тальберг как-то смущенно потянулся.

--- Да ну, фигня всякая снилась.

--- Мне тоже.

--- А сколько времени?

--- Восемь с чем-то. Полежим еще или мне уходить?

--- Полежим. Я сейчас вернусь.

В темноте валькина кожа слегка светилась -- почти как снег на крыше соседнего дома. Только вот снег имеет обыкновение таять. А Валька сейчас вернется обратно и можно будет лежать дальше, прислушиваясь, принюхиваясь, переговариваясь, надеясь, что мобильный телефон сойдет с ума и не будет звонить.

К счастью, это был не будильник, а просто звонок.

--- Ага, здорово... Спасибо, Нон. Ладно. Ага, празднуем. Обязательно, -- Казалось, что Тальберг всю жизнь разговаривал по телефону только в тот момент, когда его... В общем, гладили. А может, ему и правда это нравилось. Шурика этот приветливо-равнодушный тон просто заводил. Фигово только, что Валька с такими же интонациями отвечал на уроках. Получалась просто пытка какая-то. Шурик понятия не имел, что слова "параграф тридцать семь" или "двуокись водорода" могут звучать так непристойно.

--- А оно уже толкается? Хорошо. Знаешь, пускай лучше девочка. Ну все, пока.

Валька привычно скинул мобилу на пол, но она сразу же отозвалась недовольным воем -- девять вечера, подъем.

--- Валь, это Нонна звонила, да?

Валька кивнул, а потом медленно подцепил с пола одежду.

--- А чего ты ей не сказал, что ты к ним едешь?

--- Что? А, пусть сюрприз будет, -- Тальберг почему-то фыркнул.

Шурик тоже стал одеваться, хотя пальцы ни фига не слушались.

--- Валь...

--- Ну чего еще? -- казалось, что Тальберг сейчас не просто отключился, а ушел и дверь за собой захлопнул. Поэтому Шурик сказал совсем не то, что собирался.

--- Слушай, на следующий год прикольно будет. Ноль два -- ноль два -- ноль два...

--- В смысле?

--- Ну, второе февраля две тысячи второго года.

--- А, ну наверное. Я как-то не думал. Саша, ты иди. А то мне еще собраться надо.

--- Хочешь, я тебя на вокзал провожу?

--- Проводишь еще, -- Тальберг смотрел на него так внимательно, будто решил пересчитать все немногочисленные шуркины веснушки. --- В общем, меня в понедельник в школе не будет. Ты... не удивляйся, ладно? -- на секунду Шурику показалось, что Валька хотел сказать что-то другое.

--- Ну ладно. Я с тобой уже вообще ничему не удивляюсь, -- Шурик осторожно притянул его к себе. Зарылся носом и губами в спутанные светлые волосы. Постоял так несколько секунд.

--- Саша, ты иди... А то я... не успею.

Шурик нехотя подхватил с пола рюкзак. Снова хотел что-то спросить, но Тальберг будто прочел его мысли.

--- Саша... Все классно было. Такие вещи... Они на всю жизнь запоминаются. Ты запомнишь?

У Вальки снова появились какие-то странные интонации, будто он сейчас расплачется. А может и правда расплачется. В том самом журнале было написано, что это как раз нормально.

--- Ну конечно. Валь, ты...

--- Ага. Спасибо, -- Валька осторожно заскрежетал задвижкой на двери.

4.

Второй раз Шурик проснулся от пронзительных мультяшных голосов за стенкой. Полседьмого утра, отец собирается на дежурство. К торопливому жужжанию бритвы примешивались умиротворенные родительские голоса. Пахло табаком и жареной рыбой -- мама собирала отцу обед и ужин на турбазу.

--- Сереж, ну чего ты его так врубил? Сашку сейчас разбудишь.

--- Его разбудишь... --- отец не ворчал, а наоборот, посмеивался. Наверное, они с мамой давно не спали. Может быть даже всю ночь. А вот интересно, когда им с Валькой будет под сорок... Шурик улыбнулся. И с удивлением понял, что спит на самом краешке дивана, как будто Тальберг лежал рядом с ним и фыркал ему в плечо.

Жужжание бритвы прекратилось, голоса зазвучали чуть четче.

-- Да ты что, не видел, какой он вчера домой пришел...

-- Пьяный что ли?

-- Типун тебе на язык. Глаза размером с блюдца, губы зацелованные и духами пахнет за километр.

Ой, бля... За духи мама, наверное, приняла эту жидкую дрянь из косметического флакона. Шурику очень хотелось натянуть одеяло на уши, но он боялся пошевелиться.

-- Во молодец, пацан...

-- Сереж...

-- А чего? Самое оно, ему шестнадцать через неделю.

-- Ты ему еще презервативы подари.

-- И подарю. А где это он так, кстати?

-- Да у Вальки своего на дне рождения гулял. Знаю я эти дни рождения... Пришел и спать свалился. Даже не поел.

-- Да там, наверное, кормили.

-- Да уж наверное. Сереж, где термос, я тебе туда сейчас лапши налью. И крышку мне дай.

-- Это чего, палтус?

-- Навага. Палтус у тебя после аванса будет, товарищ капитан.

Отец смущенно закашлялся, а потом сменил тему.

-- Юль, а ты не знаешь, к кому неотложка ночью приезжала? Я покурить высунулся, смотрю -- стоит.

-- Это когда? Когда я в ванной была?

-- Ну да, в первом часу.

-- Да к Ямщиковым наверное. У них ванькина жена родить должна. Я ее вчера в магазине видела, там живот в пальто не помещается.

-- Это какого Ваньки?

-- Ну с пятого этажа. У него еще старший брат был, журналист, это который потом спился. Не помнишь что ли?

-- Так он же пацан, вроде Сашки.

-- Кто, Ванька? Какой пацан, ему тридцатник скоро. Слушай, а помнишь, как он картошкой в твои "жигули" швырялся, когда ты нас из роддома забирал? Я чуть со страху не умерла.

-- Помню. Сам теперь жену из роддома забирать будет. Е-мое... Юль, еще чайку сделай.

-- Ты за рулем-то не уснешь? Ты мне с базы позвони, как приедешь.

-- Теперь точно не усну. Я может днем подремлю, прямо на КПП.

-- "Часовому на посту запрещается..." -- мама засмеялась и произнесла неразличимым голосом что-то совсем ласковое. Раньше Шурика такие вещи немного раздражали, а теперь -- совсем наоборот.

Родительский разговор свернул еще на каких-то соседей, а потом и вовсе растворился. Шурик потянулся и подумал, что когда отец уйдет, надо будет и правда смотаться на кухню, хотя бы молока попить. Сколько сейчас? Без десяти семь? Еще пять минут и все. А Тальберг, наверное, уже подъезжает к Питеру.

Выходные прошли тихо и незатейливо -- как и всегда, когда Валька был где-то в отъезде. В субботу вечером, пока отца не было дома, к маме заехала ее институтская подруга тетя Вера, и Шурик под благовидным предлогом смылся на "решетки".

В подъезде дома со сберкассой сидели Вовчик с Нелькой Рудзиевской, Тарханов, Маринка Спивак и сиротливый Юрка Матросов. Выясниось, что они с Людкой сегодня поругались и, наверное, навсегда. Маринка, внимательно изучая почтовые ящики, пообещала "поговорить", а потом быстро ушла. Она с того декабрьского вечера старалась вообще не попадаться Шурику на глаза. Юрец отдирал с пивной бутылки фольгу и требовал понимания. С пониманием вышли проблемы -- руки у Вовчика сегодня были заняты и вообще ему явно было не до гитары. Потом Нелька поправила куртку и начала осторожно прищелкивать пальцами. А Драников торопливо подбирал аккорды.

-- Нашим теплым ветром

Будет черный дым с трубы завода,

Путеводною звездою

Будет желтая тарелка светофора... -- Судя по всему, Рудзиевская пыталась копировать Янку. Выходило лучше, чем когда Вовчик пел под Летова.

До конца Нелька не дотянула, сбилась. Потом начала мурлыкать песню про телевизор.

-- А "железный Феникс", это кто? -- поинтересовался повеселевший Юрка.

Дата добавления: 2015-09-01