В ПОГРЕБЕ 1 7 страница

- Не следовало тебе трогать меня даже пальцем, пойми. Это была твоя главная ошибка.

Когда Джуниор поднимался по ступенькам, Барби заметил, что тот вроде бы немного прихрамывает, скорее, подтягивает ногу. Именно так, волочит левую ступню, хватаясь правой рукой за перила для равновесия. Интересно, подумал он, как оценил бы Расти эти симптомы? А еще подумал, будет ли у него когда-нибудь возможность об этом спросить.

Барби внимательно прочитал признание без подписи. Он радушно порвал бы эту бумагу на мелкие кусочки и выбросил их в коридор. Но это была бы лишняя провокация. Он попал кошке в когти, и лучше всего, что он может сейчас делать, это не делать никаких движений. Лист он положил на топчан, и ручку поверх него. Потом взял стакан с водой. Соль. Отравлено солью. Он слышал ее запах. И ему подумалось, что это похоже на то, чем стал Честер Милл теперь… но разве город не был таким и раньше? Еще до Купола? Разве Большой Джим с его друзьями довольно длительное время не засаливали здешнюю почву? Барби ответил себе: да. И еще подумал, если он выберется из этого полицейского участка живым, то только благодаря какому-нибудь чуду.

Однако в этом деле они были любителями; они забыли о туалете. Вероятно, никто из них не бывал в такой стране, где даже застоявшаяся лужа кажется подарком, когда на тебе девяносто фунтов экипировки, а температура воздуха сорок шесть градусов по Цельсию. Барби вылил соленую воду в уголок камеры. Потом помочился в стакан и спрятал его под топчан. И тогда, словно какой-то священник, он упал на колени перед унитазом и пил, пил, пока не почувствовал, как у него раздулся желудок.

Линда сидела на переднем крыльце, когда подъехал Расти. На заднем дворе Джеки Веттингтон качала качели, на которых сидели маленькие Джей-Джей, прося ее толкать еще сильнее, посылать их еще выше.

Линда пошла ему навстречу, расставив руки. Поцеловала его в губы, отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, потом вновь, держа ладонями его за щеки, припала раскрытым губами к его устам. Он ощутил короткое влажное прикосновенье ее языка, и в тот же миг у него началась эрекция. Она тоже это ощутила и еще крепче прижалась к нему.

- Эй, - произнес он. - Нам чаще надо ругаться на публике. А если ты не отстранишься, мы сейчас сделаем прилюдно и кое-что другое.

- Мы сделаем это, но не на публике. И сначала… должна ли я еще раз извиниться, сказать, как мне жаль?

- Нет.

Она взяла его за руку и повела к крыльцу.

- Хорошо. Потому что нам надо кое о чем поговорить. О серьезных вещах. Он положил свою свободную руку поверх ее ладони.

- Я слушаю.

Она рассказала ему о том, что произошло в участке: как выгнали Джулию, тогда как Энди Сендерсу было разрешено спустись вниз, увидеться с арестантом. Рассказала, как она и Джеки пошли с Джулией в церковь, чтобы поболтать там с ней частным образом, и о дальнейшем разговоре в пасторате с Пайпер Либби и с Ромми Бэрпи вдобавок. Когда она рассказала ему о том, что у Бренды Перкинс трупное окоченение было на начальной стадии, Расти навострил уши.

- Джеки, - сказал он. - Насколько ты уверена в том, что касается окоченения?

- Полностью, - откликнулась она.

- Привет, папуля! - позвала его Джуди. - Мы с Дженни хотим на качелях сделать солнце!

- Нет, нельзя, - сказал ответ Расти и послал девочкам воздушные поцелуи с обоих ладоней. Обе дочурки их поймали; когда речь шла о воздушных поцелуях, девочки были ассами.

- В котором часу ты увидела тела, Лин?

- Думаю, около десяти тридцати. Катавасия в супермаркете давно к тому времени завершилась.

- Итак, если Джеки права и окоченение только начиналось… хотя мы не можем уверенно этого сказать, разве не так?

- Да, но послушай-ка. Я говорила с Рози Твичел. Барбара пришел в «Розу-Шиповник» без десяти минут шесть! С того момента и до того, как были найдены тела, у него алиби. Итак, когда он мог ее убить? В пять часов? В пять тридцать? Разве это вероятно, если окоченение началось только через пять часов?

- Едва ли, но не исключено. На трупное окоченение влияют разные факторы. Температура места, где лежит тело, прежде всего. В той кладовке было жарко?

- Тепло, - уточнила она и, скрестив руки на груди, положила ладони себе на плечо. - Там было тепло и очень пахло.

- Понимаешь, что я имею в виду? В таком случае он мог убить ее где-то в четыре часа утра, а потом доставить ее туда и запаковать в…

- Я думала, ты на его стороне.

- Так и есть, но это едва ли, потому что в четыре часа утра в кладовке намного прохладнее. А вообще, каким образом он мог оказаться возле Бренды в четыре часа утра? Что говорят копы? Он что чпокал ее? Даже если пожилые женщины - намного старше - это его тема… то, как могла она, через три дня после гибели своего мужа, с которым прожила тридцать с гаком лет?

- Они говорят, что там было не по согласию, - произнесла она мрачно. - Они говорят, это изнасилование. Тоже самое они говорят и о тех двух девушках.

- А Коггинс?

- Если Барби шьют дело, что-то выдумают.

- А Джулия хочет об этом у себя напечатать?

- Она хочет написать статью и поднять в ней кое-какие вопросы, но о том, что окоченение было на ранней стадии, она не будет упоминать. Рендольф, тот, возможно, достаточно туп, чтобы вычислить, откуда ей досталась эта информация, однако Ренни догадается.

- Все равно это может быть опасным, - сказал Расти. - Если они будут затыкать ей рот, она же не может обратиться в Союз защиты гражданских прав.

- Не думаю, чтобы ее это волновало. Она разозлилась до крайности. Она даже подозревает, что бунт в супермаркете мог быть подстроенным.

«А может, так оно и есть», - подумал Расти, но произнес.

- Черт, мне бы увидеть эти тела.

- Может, ты еще и успеешь.

- Я знаю, что ты думаешь, дорогуша, но вы с Джеки можете потерять работу. Или что-то похуже, если большой Джим, таким образом, лишается раздражающих проблем.

- Мы просто не можем оставить все, как сейчас…

- А также сейчас это, возможно, ничего и не даст. Возможно. Если у Бренды Перкинс окоченение только началось где-то между четырьмя и восьмью, то сейчас она, наверняка, уже в полном окоченении и едва ли я что-то узнаю из ее тела. Окружной судебно-медицинский эксперт, вероятно, сумел бы, но он для нас недосягаем, как и Союз гражданских прав.

- Может, там есть что-нибудь другое. Что-то такое в ее трупе или у кого-то из других. Ну, знаешь, какой-то знак, который проявится во время вскрытия? «Когда мертвые говорят с живыми»?

- Мало шансов. А знаешь, что было бы лучше? Если бы кто-то видел Бренду живой после того, как Барби появился на работу в пять пятьдесят этим утром. Это бы пробило у них в пароходе такую дыру, которую тяжело залатать.

Прибежали за объятиями одетые в пижамы Джуди и Дженнилл. Расти честно исполнил свой долг.

Джеки Веттингтон, которая шла вслед за девочками, слышала его последние слова, и сказала:

- Я порасспрашиваю людей.

- Только осторожно, - попросил он.

- Конечно. Но должна признаться, я все еще сомневаюсь. Это его жетоны нашлись в руке Энджи.

- И он ни разу не заметил, что они пропали, и узнал об этом, только когда нашли тела?

- Какие тела, папа? - спросила Дженнилл.

- Это очень сложно, дочурка, - вздохнул он. - Особенно для маленьких девочек.

Глазами она показала, что согласна. Тем временем ее меньшая сестричка пошла сорвать себе несколько поздних цветов, но вернулась с пустыми руками.

- Они умирают, - доложила Джуди. - Все коричневые и по краям гадкие.

- Вероятно, жарко им сейчас, - сказала Линда, и Расти показалось, что она вот-вот заплачет. Он бросился в прорыв.

- Девочки, идите в дом и почистите зубы. Воду себе налейте из того кувшина, который стоит на кухонном столе. Дженни, ты назначаешься наливальщицей воды. Ну, двигайте, - он вновь обернулся к женщинам. К Линде, то есть. - Как ты, все хорошо?

- Да. Это просто… просто оно жалит меня с самых неожиданных сторон. Я подумала: не должны были те цветы так умирать, и тогда - ничего этого не должно было случиться, прежде всего.

Они помолчали, обдумывая ее слова. И тогда заговорил Расти:

- Надо подождать, посмотреть, попросит ли Рендольф меня осмотреть трупы. Если так, я сделаю это без всякого риска подставить вас. Если нет, это нам уже о чем-то скажет.

- А тем временем Барби сидит в камере, - напомнила Линда. - Возможно, именно сейчас из него вытягивают признания.

- Предположим, вы со своими значками проведете меня к похоронному салону? - спросил Расти. - Далее предположим, я найду что-то такое, что оправдывает Барби? Вы думаете, они закричат: «Ой, черт, мы обосрались» и выпустят его? А потом еще и отдадут ему власть? Потому что именно этого хочет правительство; контроля над всем городом. Вы думаете, Ренни может такое позволить…

Вдруг громко отозвался его телефон.

- Самое паскудное из человеческих изобретений, - произнес он, и, благодарить обстоятельства, сейчас его хотя бы не из госпиталя прервали.

- Мистер Эверетт? - женский голос. Знакомый, но он не смог припомнить, кому именно он принадлежит.

- Да, но если у вас что-то не очень срочное, я сейчас немного заня…

- Я не знаю, насколько оно срочное, но это очень, очень важный вопрос. А поскольку мистер Барбара (то ли полковник Барбара, как я понимаю) арестован, единственный человек, кого оно сейчас касается, это вы.

- Миссис Макклечи?

- Да, но вам надо поговорить с Джо. Передаю ему телефонную трубку.

- Доктор Расти? - голосом поднятым, чуть ли не запыхавшимся.

- Привет, Джо. Что там такое?

- Кажется, мы нашли генератор. Что мы должны теперь делать?

Сумерки упали так внезапно, что все трое ахнули, а Линда схватила Расти за руку. Но это была лишь большая полоса копоти на западной стороне Купола. Это просто солнце за нее зашло. - Где?

- Черная Гряда.

- А с радиацией там как, сынок? - понимая, что там должна была быть радиация, конечно, потому что как иначе они могли его найти.

- Последний показатель был плюс двести, - ответил Джо. - Это не совсем опасная зона. Что нам теперь делать?

Расти поскреб себе затылок. Так много всего происходит. Так много и так быстро. Особенно, как для городского лепилы, который никогда не считал себя таким, кто умеет принимать решения, не говоря уже о том, чтобы быть лидером.

- Сегодня ничего. Уже почти ночь. Разберемся с этим завтра утром. А тем временем, Джо, тебе нужно мне пообещать держать это в секрете. Знаешь ты, знают Бэнни и Норри, и твоя мама знает. Пусть так и остается.

- Хорошо, - голос Джо прозвучал угнетенно. - У нас так много есть о чем вам рассказать, но я думаю, это может подождать до завтра. - Он перевел дух. - Немного страшно от всего этого, правда?

- Да, сынок, - согласился Расти. - немного страшно.

Тот, под чьим контролем находилось настоящее и будущее города, сидел в своем кабинете и ел сэндвич, отгрызая большие куски солонины с рисовым хлебом, когда в двери зашел Джуниор. Перед этим Большой Джим получил сорок пять минут восстановительного сна. Теперь чувствовал себя свежим, готовым к новым действиям. Поверхность его стола была захламлена желтыми листами линованной бумаги, записями, которые он позже сожжет в инсинераторе на заднем дворе. Лучше предостеречься, чем потом жалеть.

Кабинет освещался ослепительно-белыми газовыми фонарями Коулмена. Знает Бог, пропана в его распоряжении вдоволь - хватило бы освещать весь дом и питать все оборудование в течение пятидесяти лет, но сейчас лучше уже Коулмены. Он хотел, чтобы люди, проходя мимо его дома, видели это белое сияние и знали, что выборный Ренни не имеет никаких особых льгот. Чтобы они понимали: выборный Ренни точно такой же, как они, только более ответственный.

Джуниор хромал. Лицо у него кривилось.

- Он не подписал признания.

Большой Джим и не ожидал, что Барбара сдастся быстро, поэтому проигнорировал эту весть.

- Что с тобой? У тебя совсем изможденный вид.

- Снова разболелась голова, но сейчас уже легче. - Это была правда, хотя ему действительно было неважно во время разговора с Барби. Или, в самом деле, те серо-голубые глаза видели так глубоко, или просто показалось.

«Я знаю, что ты делал с ними в той кладовке, - говорили они. - Я все знаю».

Ему понадобилась вся его воля, чтобы не нажать на курок пистолета, когда он просунул его через решетку, чтобы погасить навсегда тот проклятый любознательный взгляд.

- Ты еще и прихрамываешь.

- Это из-за тех детей, которых мы нашли там, на озере Честер. Я одного малого нес на руках и, кажется, растянул себе связки.

- Ты уверен, что не что-то худшее? Тебя с Тибодо ждет работа через… - Большой Джим взглянул на часы, - через три с половиной часа, и ты должен ее сделать аккуратно. Без погрешностей.

- А почему не сразу, как потемнеет?

- Потому что ведьма еще будет делать газету со своими двумя троллями. С Фримэном и тем, другим.

Спортивным репортером, который всегда поносит «Уайлдкетс».

- Тони Гай.

- Да, именно он. Я вообще не против, пусть бы им досталось, особенно ей, - верхняя губа Большого Джима поддернулась вверх в его собачьей имитации улыбки. - Но там не должно быть свидетелей. Никаких очевидцев, я имею в виду. А вот что люди будут слышать… это совсем другая куча навоза.

- А что ты хочешь, чтобы они услышали, отец?

- Ты уверен, что способен это сделать? Потому что вместо тебя я могу послать с Картером Фрэнка.

- Нет! Я помог тебе с Коггинсом, и со старой леди я тебе помог сегодня утром, я заслужил эту работу! Большой Джим окинул его оценивающим взглядом. И тогда кивнул.

- Хорошо. Но только чтобы тебя не поймали, чтобы даже не увидели.

- Не волнуйся. Так что ты хочешь, чтобы услышали… слушатели? Большой Джим ему объяснил. Большой Джим рассказал ему все.

Это хорошо, подумал Джуниор. Он должен был признать: его папаша ничего не оставляет без внимания.

Когда Джуниор поднялся вверх, чтобы «дать отдых ноге», Большой Джим прикончил свой сэндвич, вытер жир с подбородка, и тогда позвонил по телефону на мобильный Стюарту Бови. Начал он с того вопроса, который понимают все, кто звонит по телефону кому-то на мобильный.

- Где ты?

Стюарт доложил, что они направляются к похоронному салону, немного выпить. Зная отношение Большого Джима к алкоголю, он произнес это с классической интонацией трудяги: «Работу я сделал, теперь имею право и удовольствие получить».

- Хорошо, но не больше, чем по рюмочке. У тебя еще есть дела этим вечером. И у Ферна с Роджером

тоже.

Стюарт энергично запротестовал.

Выслушав его аргументацию, Большой Джим продолжил:

- Мне надо, чтобы вы трое в девять тридцать были в средней школе. Там будут новые офицеры (кстати,

среди них также и сыновья Роджера) и я хочу, чтобы и вы там были. - Вдруг его посетила Муза. - Фактически, ребята, я хочу сделать вас сержантами Службы внутренней безопасности Честер Милла.

Стюарт напомнил Большому Джиму, что его с Ферном ждут четыре новых трупа, которые им надо обрабатывать. С его крутым янки-акцентом ключевое слово прозвучало как труупа.

- Квартет из маккейновской усадьбы может подождать, - сказал Большой Джим. - Они уже мертвые. А у нас здесь чрезвычайная ситуация, если ты этого еще не знаешь. Пока она не решится, все мы должны

тянуть гуж. Напрягаться. Поддерживать команду. В девять часов тридцать минут в школе. Но перед этим тебе нужно выполнить еще кое-какую работу. Времени много не займет. Дай-ка мне Ферна.

Стюарт спросил, зачем Большому Джиму понадобилось поболтать с Ферном, которого он сам считал (не безосновательно) тупым братом.

- Не твоя печаль. Просто передай ему телефонную трубку. Ферн поздоровался. Большой Джим себя этим не обременил.

- Ты когда-то был в добровольцах, не так ли? Пока их не расформировали?

Ферн подтвердил, что действительно входил в состав вспомогательной бригады пожарной части Честер Милла, не уточняя, что бросил это дело еще за год до того, как волонтерскую службу отменили (после отказа выборных заложить в бюджет 2008-го средства на их содержание). Также он не уточнил, что регулярная занятость волонтеров по уик-эндам в акциях по сбору пожертвований на пожарную службу очень конфликтовала с его пивными привычками.

Большой Джим сказал ему:

- Я хочу, чтобы ты пошел в полицейский участок и взял ключ от пожарной части. Потом посмотри, лежат ли там, в сарае, те портативные помпы, которыми вчера пользовался Бэрпи. Мне говорили, что он с женой Перкинса их именно туда положили, и хорошо, чтобы так оно и было.

Ферн заметил, что, насколько ему известно, те наплечные помпы сначала были взяты со склада Бэрпи, и они являются собственностью Ромми.

У волонтеров было своих несколько штук, но после расформирования этого подразделения они их продали на еBay[318].

- Они были его собственностью, но сейчас уже нет, - произнес Большой Джим. - Пока будет продолжаться кризис, они принадлежат городу. Так же мы поступим с любой вещью, которая нам понадобится. Это всем на благо. А если Ромео Бэрпи думает, что вновь может организовать волонтерскую бригаду, ему придется быстренько передумать.

Ферн осторожно заметил, что, как он слышал, Ромми хорошо управился с тем пожаром, который занялся на Малой Суке после ракетного обстрела.

- Сколько там было того пожара, скорее, похоже на пару сигарет, которые тлеют в пепельнице, - пренебрежительно хмыкнул Большой Джим. На виске у него пульсировала жила, и сердце сильно билось. Он понимал, что - вновь - ел слишком быстро, но ему просто не под силу было сдерживаться. Проголодавшись, он глотал без перерыва все, пока стол перед ним не становился пустым. Такую имел натуру. - Любой его погасил бы. Ты его погасил бы. Наиболее интересно то, что я знаю, кто в последний раз голосовал за меня, а кто нет

Кто был против, не получат и никчемной конфетки.

Ферн спросил Большого Джима, что он, Ферн, должен делать с помпами.

- Только проверь, лежат ли они в сарае. И тогда приходи в среднюю школу. Мы будем в спортивном

зале.

Ферн сказал, что что-то хочет спросить Роджер Кильян. Большой Джим подкатил глаза, но подождал.

Роджер хотел знать, кто именно из его ребят станет копами.

Большой Джим вздохнул, порылся в разбросанных на столе листах и нашел тот, где был список новых

офицеров. Большинство из них были старшеклассниками, и все были мужского пола. Самому молодому, Мики Вордло, исполнилось только пятнадцать, но он был качком. Правым полузащитником на футбольном поле, пока не выгнали за пьянство.

- Рики и Рэндол.

Роджер запротестовал, говоря, что это его старшие, единственные, кому можно доверить ежедневную работу на ферме. Кто, спросил он, будет помогать ему теперь с цыплятами?

Большой Джим закрыл глаза и попросил у Бога терпения.

Сэмми очень четко ощущала ту дергающую боль, которая перекатывалась у нее в животе - похожую на менструальные спазмы - и намного более острые подергивания, которые поступали из ее подбрюшья. Их тяжело было не ощутить, поскольку каждый ее шаг ими отдавался. Однако она продолжала брести вдоль шоссе 119 в сторону Моттонской дороги. Она будет чапать, не смотря ни на что, какой бы не была боль. Она четко знала, куда идет, но не имела целью свой трейлер. Все необходимое было не в трейлере, и она знала, где его найдет. Она туда будет идти хоть целую ночь. Если боль станет совсем невыносимой, в кармане джинсов у нее лежит пять пилюль перкоцета, она сможет их разжевать. Разжеванные, они действуют быстрее. Ей об этом говорил Фил.

Трахай ее.

А мы тогда вернемся сюда и уже надлежащим образом тебя заебѐм. Трахай эту суку.

Держи лучше рот на замке, пока тебе не прикажут сосать. Трахай ее. Трахай эту суку.

Никто тебе все равно не поверит.

Но преподобная Либби поверила, и что с ней случилось? Выбитое плечо, мертвая собака. Трахай эту суку.

Сэмми подумала, что этот голос, этот возбужденный свиной визг будет звучать в ее голове до скончания веков.

Так она и шла. Над ее головой затеплились первые розовые звезды, словно искорки, которые проглядывают через грязное оконное стекло.

Автомобильные фары заставили ее тень прыгнуть вдоль дороги далеко впереди ее. Подъехал и остановился расшатанный фермерский пикап.

- Эй, ты, давай, садись, - позвал мужчина за рулем. Хотя прозвучало это как «Ва-вай-саись», потому что за рулем сидел Алден Динсмор, отец покойного Рори, и он был пьян.

И что там, Сэмми все равно полезла в кабину - двигаясь с осторожностью инвалида.

Похоже, что Алден этого не заметил. Между ногами у него стояла полулитровая жестянка

«Будвайзера», а рядом с ним полупустой ящик. Жестянки из-под уже выпитого пива накатывались на ноги Сэмми.

- Тебе куда надо? - спросил он. - Порлен? Посмут? - и засмеялся, показывая, что хоть он и пьяный, а пошутить умеет.

- Только до Моттонской дороги, сэр. Вы едете в том направлении?

- В л'бом направ'ии, куда толь'о захочешь, - ответил Алден. - Я просто катаюсь. Катаюсь и думаю о моем мальчике. Он умер ф с'боту.

- Мне так жаль, я сочувствую вам, это такая потеря. Он кивнул и выпил.

- Мой отец умер прошлой зимой, ты знала? Задохнулся насмерть, бедный старик. Эмфа-зема.

Последние годы жизни провел на кислороде. Обычно Рори менял ему баллоны. Он лю'ил старую лису.

- Мне так жаль, - она уже это говорила, но что другое тут можно еще сказать? Слеза скатилась ему по щеке.

- Я поеду, куда скажешь, мисси Лу. Буду ехать, пока пиво не закончится. Хо пива?

- Да, благодарю. - Пиво было теплым, но она пила жадно. Ее мучила жажда. Выловила из кармана одну пилюлю и запила ее вторым длинным глотком пива. Ощутила, как загудело в голове. Очень приятно. Она добыла еще одну пилюлю перкоцета и предложила Алдену. - Хотите? От этого вам полегчает.

Он взял пилюлю и тоже проглотил, запив пивом, даже не поинтересовавшись, что это такое. Вот и Моттонская дорога. Он поздно заметил перекресток и резко завернул, сбив почтовый ящик Крамли. Сэмми не обратила внимания.

- Бери еще, Мисси Лу.

- Благодарю вас, сэр, - она взяла следующую жестянку и хлопнула лючком открывалки.

- Ты види'а моего мальчика? - В свете приборной панели глаза Алдена влажно отсвечивали желтым.

Это были глаза собаки, которая на бегу наткнулась на яму и сломала себе ногу. Ты види'а моего мальчика?

- Да, сэр, - кивнула Сэмми. - Конечно же, я видела. Я тогда тоже там была.

- Там тогда все были. Я сдал в аренду мое поле. Мож'т, так помог ему погибнуть. Неизвестно. Нам никогда ничего не узнать, а?

- Конечно, - согласилась Сэмми.

Алден запустил руку в карман своего комбинезона и извлек оттуда истрепанное портмоне. Открыл его обеими руками, бросив руль, и начал искоса заглядывать в целлулоидный карманчик кошелька.

- Это мои ребята подарили мне это по'моне, - сообщил он. - Рори и Олли. Олли еще живой.

- Хороший кошелек, - похвалила Сэмми, наклоняясь, чтобы перехватить руль.

Она так делала, когда они еще жили вместе с Филом. Часто. Пикап мистера Динсмора медленно двигался довольно импозантным курсом, словно имел намерение врезаться в следующий почтовый ящик. И все пока обстояло благополучно; бедный дядечка ехал всего лишь со скоростью двадцать миль, и Моттонская дорога лежала впереди пустая. Потихоньку играло радио, по РНГХ «Слепые Ребята из Алабамы»[319] пели «Сладкую надежду Небес».

Алден вручил кошелек ей.

- Там он есть, мой мальчик. С его де'ушкой.

- Вы поведете машину, пока я посмотрю? - спросила Сэмми.

- Конечно, - вновь взялся за руль Алден. Пикап поехал чуточку быстрее и чуточку ровнее, хотя и гулял относительно осевой линии.

На выцветшем цветном снимке обнимали друг друга мальчик и старый мужчина. На старике была кепка «Рэд Сокс» и кислородная маска. У мальчика на лице сияла широкая улыбка.

- Он был красивый мальчик, сэр, - сказала Сэмми.

- Эй, красивый мальчик. Хороший, умный мальчик, - Алден резко, без слез, болезненно застонал.

Словно заревел ишак. С губ у него брызнула слюна. Машина вильнула, потом выпрямилась.

- У меня тоже есть хороший мальчик, - сказала Сэмми. И начала плакать. Когда-то, припомнила она, ей нравилось мучить кукол «Братц». Теперь она сама знала, как это чувствовать себя в микроволновке. Как адски больно мучиться в горящей печи. - Я его поцелую, когда увижу. Всего расцелую.

- Поцелуй, - кивнул Алден.

- Да, поцелую.

- Ты его поцелуй, и обними, и прижми к себе.

- Я так и сделаю, сэр.

- Я бы тоже поцеловал моего мальчика, если бы смог. Я бы расцеловал его в обе щеки.

- Я знаю, вы так бы и сделали, сэр.

- Но я его похоронил. Сегодня утром. Прямо на том месте.

- Мне так жаль, это такая потеря.

- Возьми себе еще пива.

- Благодарю вас. - Она взяла жестянку. Она уже начала пьянеть. Так хорошо пьянеть.

Таким образом, они продвигались дальше, в то время как розовые звезды над ними разгорались ярче, мерцали, но не падали, никакого метеоритного дождя не было в эту ночь. Так они проехали и трейлер Сэмми, куда она уже никогда больше не вернется, даже не притормозив, проехали.

Было где-то четверть восьмого, когда Рози Твичел постучала в стеклянную панель дверей «Демократа». Джулия, Пит и Тони стояли около длинного стола, собирая экземпляры свежей черырехлистовой газеты. Пит и Тони складывали листы в кучу, а Джулия скрепляла их степлером и укладывала в пачки.

Увидев Рози, Джулия энергично ей махнула: дескать, заходи. Рози приоткрыла двери и те немного покачнулись:

- Боже, как здесь у вас жарко.

- Выключили кондиционер для экономии топлива, - объяснил Пит Фримэн. - А ксерокс очень греется, когда долго работает. А сегодня ему пришлось поработать хорошенько. - Но произнес он это с гордым видом. Рози подумала, что у них у всех троих сейчас горделивый вид.

- Я думал, у вас сейчас должна бы быть бешеная толпа в ресторане, - произнес Тони.

- Совсем наоборот. Сегодня вечером там хоть на оленей охоться. Думаю, многие люди не хотят меня видеть, потому что мой повар арестован за убийство. И еще я думаю, они стыдятся смотреть друг другу в глаза после того, что случилось сегодня утром в «Фуд-Сити».

- Иди-ка сюда ближе, возьми, посмотри газету, - позвала ее Джулия. - Ты у нас героиня, девушка с обложки, Рози.

Вверху было напечатано красными буквами БЕСПЛАТНЫЙ ВЫПУСК - КРИЗИС ПОД КУПОЛОМ - БЕСПЛАТНЫЙ ВЫПУСК.

Под этой шапкой шестнадцатым курьером, который Джулия до последних двух выпусков «Демократа» никогда не использовала, шел заголовок:

ПЕРЕДРЯГА И УБИЙСТВА С УГЛУБЛЕНИЕМ КРИЗИСА

На фото была Рози. В профиль. Возле губ она держала мегафон. С кудряшкой, которая упала ей на лоб, выглядела она чрезвычайно красивой. За ней виднелся проход отдела макаронных изделий и соков, где на полу, похоже, валялось несколько разбитых бутылок соусов к спагетти. Подпись гласила: Усмирение толпы: Рози Твичел, учредительница и хозяйка «Розы-Шиповника», усмиряет толпу с помощью Дейла Барбары, который был арестован за убийства (см. репортаж ниже и статью на стр. 4).

- Святой Боже, - выдохнула Рози. - Ну… по крайней мере вы сняли меня с лучшей стороны. Если я ее вообще имею.

- Рози, - торжественно произнес Тони Гай. - Вы выглядите, как Мишель Пфайфер.

Рози фыркнула, показав ему средний палец. Она уже начала читать редакционную статью.

СНАЧАЛА ПАНИКА, ПОТОМ СТЫД

Текст Джулии Шамвей

Не каждый житель Честер Милла знает Дейла Барбару (он не так давно в нашем городе), но много людей пробовали приготовленные им блюда в «Розе-Шиповнике». Те же, кто его знали - до сегодняшнего дня, - могли бы сказать, что он оказался добрым пополнением для нашей общины, если припомнить его судейство матчей по софтболу в июле и августе, участие в сборе книжек для средней школы в сентябре и уборку мусора в День чистого города всего лишь две недели назад.

И вот сегодня «Барби» (так его зовут те, кто знаком с ним) был арестован за четыре шокирующих убийства.

Убийства людей, которых хорошо знали в городе и любили. Людей, которые, в отличие от Барбары, прожили здесь всю жизнь.

При нормальных обстоятельствах «Барби» направили бы в тюрьму округа Касл, ему бы предоставили возможность сделать один телефонный звонок и обеспечили бы адвоката, если бы он не имел возможности нанять его сам. Ему бы выдвинули обвинение, а эксперты, которые хорошо разбираются в своем деле, начали сбор доказательств.

Ничего этого не произошло, и мы все знаем почему: из-за Купола, который запер наш город, отделив нас от остального мира. Но разве здравый смысл и процессуальные правила тоже заперты? Несущественно, насколько шокирующее преступление произошло, недоказанных обвинений недостаточно для оправдания

такого обращения с Дейлом Барбарой и объяснения того, что новый шеф полиции отказался отвечать на вопросы, а также дать разрешение вашему корреспонденту убедиться, что Дейл Барбара еще жив, хотя отцу Доди Сендерс - первому выборному Эндрю Сендерсу - было разрешено не только посетить официально не обвиненного арестанта, но и унижать его…

Дата добавления: 2015-09-02