В ПОГРЕБЕ 1 4 страница

- Привет, Энди. Это шеф Рендольф. У меня довольно неприятные новости для вас, мой друг. Наверное, вам лучше сесть.

Тяжелый это был разговор. Мерзкий, по правде. Когда он, наконец-то, закончился, Рендольф остался сидеть, барабаня пальцами по столу. Он подумал (в который раз), что не очень сожалел бы, если бы за этим столом сейчас сидел Дюк Перкинс. Может, и вообще бы не жалел. Эта работа оказалась намного более тяжелой и грязной, чем он себе представлял. Личный кабинет не достоин был такого напряжения. Даже зеленая машина шефа полиции не стоила этого; каждый раз, садясь за ее руль, когда его зад проваливался в ранее продавленные более тяжелыми ягодицами Дюка вмятины, в голове у него всплывала одна и та же мысль: «Ты не годишься для этого».

Сендерс скоро будет здесь. Хочет посмотреть в глаза Барбаре. Рендольф старался ему отказать, но посреди его тирады о том, что лучше бы Энди сейчас упасть на колени, молиться за души дочери и жены - не говоря уже о силе, чтобы нести свой крест, - Энди прервал связь.

Рендольф вздохнул и набрал другой номер. После двух гудков в ухо ему гаркнул раздраженный голос Большого Джима:

- Что? Что?

- Это я, Джим. Я понимаю, вы работаете, и мне неприятно вас отвлекать, но не могли бы вы приехать сюда? Мне нужна помощь.

Трое детей стояли под каким-то лишенным светлой глубины небом, которое теперь имело явный желтоватый оттенок, и смотрели на мертвого медведя возле подножия телефонного столба. Столб торчал криво и был надломлен. На высоте четырех футов от основания его пропитанный креозотом ствол был разрушен и забрызган кровью. И еще кое-чем. Чем-то белым, что, как считал Джо, похоже на фрагменты костей. А также сероватой, мучнистой массой, которая, наверняка, была моз…

Он отвернулся, стараясь сдержать спазм в горле. Ему это почти удалось, но тут первым вырвал Бэнни - с громким звуком юуурп, - а за ним и Норри. Джо сдался и тоже присоединился к клубу рыгателей.

Когда они собой, наконец, овладели, Джо полез в рюкзак и, достав оттуда «Снепл», раздал каждому по бутылке. Первым делом он прополоскал себе рот и выплюнул. Так же совершили Норри и Бэнни. И лишь потом они начали пить. Сладкий чай был теплым, но все равно Джо ощущал райское наслаждение в горле.

Норри сделала два осторожных шага к черному, обсиженному гудящими мухами сугробу возле подножия столба.

- Он - как те олени, - сказала она. - Перед бедным мишкой не было реки, в которую он мог бы броситься, и он разбил себе голову о телефонный столб.

- Может, у него было бешенство, - заметил Бэнни тоненьким голосом.

Джо рассудил, что технически такая вероятность существует, но он в это не верил.

- Я думал о версии самоубийства, - ему ненавистна была дрожь в собственном голосе, но, вопреки всему, он никак не мог ее унять. - Это делают и киты, и дельфины - выбрасываются на берег. Я видел по телевизору. А отец мне говорил, что и восьминоги такое делают.

- Что за речь, - предостерегла его Норри. - Осьминоги.

- Да какая разница. Отец говорил, что, когда их среда становится совсем загрязненной, они отгрызают сами себе щупальца.

- Чувак, ты хочешь, чтобы я вновь вырыгал? - спросил Бэнни. Голос у него звучал жалостливо и утомлено.

- И, именно это сейчас мы видим здесь, загрязнение среды? - спросила Норри. - То есть окружающей среды?

Джо покосился глазом на желтоватое небо. Потом показал на юго-запад, где остался висеть после причиненной ракетным обстрелом пожара черный осадок, лишая небо цвета. Этот мазок выглядел на футов триста в высоту и тянулся где-то на милю в ширину. Может, и больше.

- Конечно, - согласилась она. - Но есть и кое-что другое. Разве нет? Джо пожал плечами.

- Если нас ожидает внезапный порыв к самоубийству, то, может, нам лучше просто сейчас вернуться назад? - произнес Бэнни. – У меня есть кое-что, ради чего следует еще пожить. Я пока еще не начал побеждать в «Боевом молоте»[300].

- Проверь счетчик на медведе, - сказала Норри.

Джо потянулся сенсорной трубкой к медвежьему трупу. Стрелка не опустилась, но и не поднялась. Норри показала на восток. Прямо перед ними дорога выходила с густо поросшей черным дубом[301]

полосы, от которой она когда-то и получила свое название. Выбравшись из этой дубравы, подумал Джо, они смогут увидеть на верху холма яблоневый сад.

- Давайте проедем дальше, пока, по крайней мере, не выедем из-под деревьев, - сказал он. - Замеряем оттуда, и, если уровень будет возрастать, сразу вернемся в город и расскажем обо всем этом доктору Эверетту, или этому парню, Барби, или им обоим. Пусть решают, что дальше.

Бэнни посмотрел с сомнением в глазах.

- Ну, я не знаю…

- Если почувствуем что-то плохое, сразу же разворачиваемся и назад, - сказал Джо.

- Если мы способны помочь, мы должны это сделать, - сказала Норри. - Я предпочитаю выбраться из Милла раньше, чем ополоумею от клаустрофобии.

Она улыбнулась, показывая, что это только шутка, но голос у нее звучал далеко не шуточно, и Джо отнесся к ее словам серьезно. Многие любили насмехаться с Милла, какой он крохотный - возможно, именно поэтому здесь была такой популярной эта песня Джеймса Макмертри - и городок действительно, в формальном смысле, был маленький. И в демографическом. Он смог припомнить у них лишь одну американку азиатского происхождения - Памелу Чен, которая иногда помогала Лиссе Джеймисон в библиотеке. А черных жителей, после того как семья Леверти переехала в Оберн, у них нет совсем. В городе не было «Макдоналдса», не говоря уже об «Старбакс»[302], и местный кинотеатр давно закрыт. Но до сих пор Милл всегда казался ему географически большим, богатым еще неизведанными местами. Удивительно, как город вдруг уменьшился в его воображении, только он осознал, что они с мамой и отцом не могут больше сесть в машину и просто уехать в сторону Льюистона, купить у Йодера жареных устриц и мороженого. Конечно, ресурсов у них полно, но они же не вечные.

- Правильно, плач!

Голос долетал откуда-то издали, Барби старался пробиться в ту сторону, но тяжело было раскрыть пылающие глаза.

- О многом же ты еще должен поплакать!

Голос, который сделал это заявление, звучал так, словно его хозяин и сам плачет. Знакомый откуда-то голос. Барби старался рассмотреть, но тяжелые, распухшие веки его не слушались. Глаза под ними пульсировали в такт сердцебиению. Носовые пазухи были забиты так, что каждый глоток воздуха отдавался ему выстрелом в ушах.

- Зачем ты ее убил? Зачем ты убил мой ребенка?

«Какой-то сучий потрох прыснул мне в глаза газом. Дентон? Нет, Рендольф».

Барби был в состоянии раскрыть глаза, только приложив ладони себе к бровям и сдвинув их кверху. И увидел Энди Сендерса, тот стоял за решетчатыми дверями, и слезы катились ему по щекам. А что видел Сендерс? Мужчину в камере, а человек в камере всегда выглядит виноватым.

Сендерс вскрикнул:

- Она была для меня всем!

Позади него стоял Рендольф с расстроенным видом, он переминался, словно ученик на двадцатой минуте после того, как не получил разрешения на свою просьбу выйти в туалет. Барби не удивило то, что

Рендольф позволил Сендерсу спустись сюда. Это не потому, что Сендерс первый выборный, а потому что Рендольф просто не в состоянии был сказать ему «нет».

- Хорошо, Энди, - произнес Рендольф. - Достаточно уже. Вы хотели его увидеть, и я вам позволил, хотя это абсолютно против правил. Он закрыт крепко и надежно и заплатит сполна за все, что наделал. Итак, идем уже наверх, и я налью вам чашку…

Энди вдруг схватил Рендольфа за грудь форменной рубашки. Рендольф был выше Энди на четыре дюйма, но на его лице отразился испуг. Барби не мог его осуждать. Мир он видел сквозь красную пелену, но насколько сейчас обозлен Энди Сендерс - ему было достаточно ясно видно.

- Дай мне твой пистолет! Суд для него слишком легкий исход! Он все равно выкрутится! Имеет друзей наверху, мне Джим говорил! Я хочу ему отомстить! Я заслуживаю мести! Давай мне свой пистолет!

Барби не верилось, что услужливость Рендольфа зайдет так уж далеко, и он передаст свое оружие Энди, чтобы тот застрелил его прямо здесь, в камере, как какую-то крысу в водостоке, но полной уверенности у него не было; кроме трусливой льстивости, за всем этим могла прятаться и другая причина, которая побуждала Рендольфа привести сюда Сендерса, и привести его одного.

Барби был в состоянии подняться:

- Мистер Сендерс, - немного перечного газа попало ему в рот. Язык и горло распухли, голос неубедительно гундосил. - Я не убивал вашей дочери, сэр. Я никого не убивал. Если вы рассудите здраво, сами поймете, что вашему приятелю Ренни просто нужен козел отпущения, а моя кандидатура годится лучше все…

Но Энди находился не в том состоянии, чтобы хоть что-то осознавать. Он уцепился в кобуру Рендольфа кобуру, стараясь вытянуть пистолет. Рендольф старался ему помешать.

В это мгновение на ступеньках появилась угловатая фигура, вопреки своим габаритам, Большой Джим спускался грациозной походкой.

- Энди! - гаркнул Большой Джим. - Энди, друг мой! Иди-ка сюда!

Он развел руки. Энди перестал бороться за пистолет и бросился скорей к нему, словно заплаканное дитя папочке в объятия. И Большой Джим его приласкал.

- Я хочу пистолет, - канючил Энди, задрав свое зареванное, все в соплях, лицо к лицу Большого Джима.

- Дай мне пистолет, Джим! Сейчас! Прямо сейчас! Я хочу его застрелить за то, что он сделал! Это мое право как отца! Он убил мою девочку, мою кровиночку!

- Может, и не только ее, - сказал Большой Джим. - Может, не только Энджи, Лестера и несчастную Бренду.

Словесный поток прекратился. Энди впялился в глыбу лица Большого Джима. Ошарашенный.

Привороженный.

- Возможно, также и твою жену. И Дюка. И Майру Эванс. И всех других.

- Но…

- Кто-то же виноват в том, что появился Купол, друг… или я не прав?

- Ко… - на большее Энди был не в состоянии, однако Большой Джим великодушно кивнул.

- И, как мне кажется, люди, которые это организовали, должны были иметь, по крайней мере, одного сообщника внутри. Того, кто будет помешивать заваренную ими кашу. А кто же лучше в помешивании каши, чем ресторанный повар? - Он положил руку на плечо Энди и повел его к Рендольфу. На покрасневшее, распухшее лицо Барби Большой Джим взглянул, словно на какую-то разновидность насекомого. - Мы найдем доказательства. Несомненно. Он уже продемонстрировал, что ума у него недостаточно, чтобы скрывать собственные следы.

Барби привлек внимание Рендольфа.

- Это манипуляции, - произнес он своим гнусавым, трубным голосом. - Это могло начаться потому, что Ренни хотел прикрыть себе сраку. Но сейчас уже речь идет о неприкрытом захвате им полной власти. Пока что вы нужны, шеф, но вы такой же кандидат на расходный материал.

- Замолчи, - грохнул Большой Джим.

Ренни ласкал волосы Энди. Барби вспомнил свою мать, как она гладила их кокер-спаниеля Мисси, когда Мисси постарела, подурнела и страдала недержанием.

- Он сполна заплатит, Энди. Даю тебе слово. Но сначала мы узнаем обо всех деталях: что, когда, почему и кто еще является его соучастником. Потому что он действует не сам, хоть ты на все свое наследство спорь. У него есть соучастники. Он за все заплатит, но сначала мы выжмем из него всю информацию. Досуха.

- Какую цену? - спросил Энди. Теперь он смотрел вверх, в лицо Большого Джима чуть ли не в экстазе. - Какую цену он заплатит?

- Ну, если он знает, как поднять Купол - а я не исключаю такой возможности, - думаю, мы можем удовлетвориться тем, что его отправят в Шоушенк. На пожизненное, без права на досрочное освобождение.

- Не очень это хорошо, - прошептал Энди. Ренни не переставал гладить Энди по голове. - А если Купол никуда не денется?

Он улыбнулся.

- В таком случае, мы будем судить его сами. И когда выясним, что он виноват, мы его казним. Тебе так больше нравится?

- Больше, - прошептал Энди.

- И мне, друг… - Он гладит, гладит. - И мне.

Они вышли из рощи вместе, бок о бок, и остановились, глядя на сад.

- Вон там что-то есть! - сказал Бэнни. - Я вижу! - голос у него был взволнованным, но Джо услышал его как-то удивительно, словно издалека.

- И я, - сказала Норри. - Оно похоже на… на… «Радиомаяк» хотела она сказать, но так и не произнесла этого слова. Была в состоянии только на ррр-ррр-ррр, как вот рычат малыши, играясь в песочнице машинками. А потом она свалилась со своего велосипеда и растянулась на дороге, дрыгая руками и ногами.

- Норри? - посмотрел Джо на нее сверху, скорее изумленно, чем встревожено, а потом поднял глаза на Бэнни. Их взгляды встретились лишь на миг, и Бэнни тоже брыкнулся, потянув велосипед прямо на себя. Он начал дрыгать ногами, словно отбиваясь от своего «Рейнджера». Счетчик Гейгера отлетел, шлепнувшись в канаву шкалой вниз.

Джо рысью побежал и дотронулся до него рукой, которая у него потянулась, словно резиновая, как ему показалось. Перевернул счетчик шкалой кверху. Стрелка подскочила до +200, лишь чуточку не достигая опасной зоны. Он успел это увидеть, а дальше и сам провалился в черную яму, полную оранжевого пламени. Джо подумалось, что это вспышки исполинского погребального костра, составленного из хэллоуиновских тыкв-светильников. Откуда-то гремели голоса: потерянные и испуганные. Потом его проглотила тьма.

Когда Джулия, выйдя из супермаркета, вернулась в редакцию «Демократа», там сидел, набирая что-то на ноутбуке, Тони Гай, бывший спортивный репортер, который теперь олицетворял отдел новостей. Она вручила ему камеру и сказала:

- Прервись и напечатай это.

Сама она села к компьютеру писать статью. Ее начало она держала в голове всю дорогу, пока шла сюда по Мэйн-стрит: «Эрни Келверт, бывший директор «Фуд-Сити», призвал людей заходить с обратной стороны. Сказал, что он открыл задние двери. Но уже было поздно. Стихийный мятеж начался». Это было хорошее вступление. Проблема заключалась в том, что она не могла его написать. Она все время била не по тем клавишам.

- Пойди наверх и полежи, - сказал Тони.

- Нет, мне нужно написать…

- В таком состоянии ты ничего не сможешь написать. Ты дрожишь, как осенний листок. Это шок. Полежи хотя бы часок. Я напечатаю кадры и перешлю на рабочий стол твоего компьютера. Наберу также записи из твоего блокнота. Иди наверх.

Ей не нравилось то, что он говорил, но она вынуждена была признать правильность его совета. Вот только оказалось, что ей понадобилось больше часа. Она ни раза толком не поспала с прошлой пятницы, которая была, как казалось, сто лет тому назад, итак ей стоило только коснуться головой подушки, как она провалилась в глубокий сон.

Проснувшись, Джулия запаниковала, увидев, какие длинные уже тени. День склонялся к вечеру. А Горес! Он, наверняка, уже напрудил где-то в уголке, и будет смотреть на нее беспредельно виноватыми глазами, словно это его вина, а не ее.

Она запрыгнула в кеды, побежала в кухню и увидела, что ее корги не скулит под «прогулочными» дверьми, а мирно спит в своей кровати - на одеяле между холодильником и печкой. На кухонном столе нашлась прислоненная к перечнице и солянке записка.

15:00

Джулия,

Пит Ф. и я вместе потрудились над материалом о супермаркете. Вышло не супер, но станет таким, когда ты пройдешься по нему своей рукой. Кадры, что ты там сняла, неплохие. Приходил Ромми Бэрпи, говорил, что у него полно бумаги, итак с этой стороны у нас все о'кей. Также он сказал, что тебе надо написать редакторскую колонку о том, что произошло. «Абсолютная дрочь, - сказал он. - И абсолютная некомпетентность. Разве что они хотели, чтобы именно это и произошло. От этого кадра всего можно ждать, и я имею в виду не Рендольфа». Мы с Питом согласны, что редакторская колонка нужна, но нам надо быть осторожными, пока не станут известными все факты. Также мы согласились с тем, что, если бы написать колонку так, как она должна быть написана, тебе нужно выспаться. Мисс, у вас настоящие мешки под глазами! Я иду домой, увижусь с женой и детьми. Пит пошел в ПУ. Сказал что, что-то «крутое» там случилось, и он хочет выяснить, что и как.

Тони Г.

P.S. Я выгулял Гореса. Он сделал все свои дела.

Не желая, что бы Горес забывал, что это она свет его души, Джулия разбудила его еще до того, как наступило время поглощения им «Тугих полосок»[303], а потом спустилась в офис, чтобы причесать

репортаж и написать редакторскую колонку, на которой настаивали Тони с Питом. Как только она начала работать, зазвонил мобильный.

- Шамвей слушает.

- Джулия! - голос Питера Фримэна. - Думаю, тебе следует прибыть сюда. За стойкой сидит Марти Арсенолт, и он меня не пускает. Говорит, чтобы я подождал где-то от-черта-в-стороне! Он никакой не коп, обычный тупой лесоруб, который немного подрабатывает летом регулировщиком дорожного движения, но сейчас строит из себя такое цебе большое, как член у Кинг-Конга.

- Пит, у меня здесь куча работы, и пока…

- Бренда Перкинс мертва. А также Энджи Маккейн, и Доди Сендерс…

- Что? - она вскочила так стремительно, что перекинулся стул.

- …и Лестер Коггинс. Они были убиты. И, слушай сюда, за эти убийства арестовали Дейла Барбару. Он сейчас сидит здесь в камере, в подвале.

- Я сейчас же буду там.

- Вот бля, - ругнулся Пит. - Сюда идет Энди Сендерс, весь такой, к черту, заплаканный. Может, мне попробовать взять у него интервью или…

- Ни в коем случае, человек потерял дочь всего через три дня после того, как потерял жену. Мы же не

«Нью-Йорк Пост». Я сейчас же буду там.

Не ожидая ответа, она оборвала разговор. Сначала она чувствовала себя довольно спокойной; даже не забыла запереть редакцию. Но только ступила на тротуар, в жару, под небо, словно закопченное табачным дымом, куда и делся ее покой. Джулия побежала.

Джо, Норри и Бэнни судорожно дергались, лежа в каком-то очень рассеянном свете солнца на дороге Черная Гряда. Сверху их обдавало горячим жаром. Отнюдь не склонная к самоубийству ворона уселась на телефонном проводе и хлопала на них яркими, умными глазами. Каркнув один раз, она взмахнула крыльями и полетела прочь под этим странным дневным небом.

- Хэллоуин, - бормотал Джо.

- Пусть они перестанут кричать, - стонал Бэнни.

- Солнца нет, - произнесла Норри. Ее руки хватали воздух. Она плакала. - Нет солнца, о, Боже мой, здесь нет солнца.

На вершине Черной Гряды, в яблоневом саду, из которого было видно весь Честер Милл, ярко вспыхнул розово-лиловый огонек.

Он вспыхивал вновь и вновь, каждые пятнадцать секунд.

Джулия бегом поднялась по ступенькам полицейского участка, с лицом, еще опухшим ото сна, с волосами, торчащими на голове. Когда возле нее вынырнул Пит, она помотала головой.

- Лучше побудь здесь. Я тебя могу позвать, когда уже буду брать интервью.

- Люблю тех, кто положительно мыслит, но черта лысого, - сказал Пит. - Вскоре после Энди, угадай, кого принесло? - Он показал на «Хаммер», припаркованный возле пожарного гидранта.

Возле машины стояли Линда Эверетт и Джеки Веттингтон, поглощенные разговором. Обе женщины выглядели серьезно озадаченными.

Первое, что поразило Джулию внутри участка, это духота, кондиционер было отключен, наверняка, ради экономии горючего. Второе - количество юношей, которые там сидели, между ними и двое из неизвестно - скольких братьев Кильянов - этих невозможно было не узнать по шнобелям и коническим головам. Очевидно, все эти молодчики были заняты заполнением официальных форм.

- А если кто-то не имел последнего места работы? - спрашивал один из них у другого. Из подвала слышались плаксивые вопли Энди Сендерса.

Джулия сразу направилась к дежурной части, куда заходила годами и даже делала добровольные взносы в здешний кофейно-пончиковый фонд (плетеная корзина). Никогда прежде ее не останавливали, но сейчас Марти Арсенолт сказал:

- Вам нельзя туда, мисс Шамвей. Приказ.

Произнес он эти слова к ней примирительным тоном, которого, несомненно, не применял к Питу Фримэну.

Как раз в этот миг по ступенькам из подвала, который офицеры Милловского департамента полиции между собой называли «клетью», поднялись Большой Джим Ренни с Энди Сендерсом. Энди плакал. Большой Джим, приговаривая что-то успокоительное, обнимал его за плечи. Вслед за ними появился Питер Рендольф. Униформа на нем сияла, но лицо у него было человека, который только что едва спасся от взрыва бомбы.

- Джим! Пит! Я хочу поболтать с вами, для «Демократа»! - позвала Джулия.

Большой Джим довольно долго разворачивался, но только ради того, чтобы окинуть ее взглядом типа

«жителям ада тоже хотелось бы воды со льдом». А потом повел Энди в кабинет шефа. Говорил он что-то о молитвах.

Джулия направилась мимо стойки. С тем самым виноватым лицом Марти схватил ее за руку.

- Когда в прошлом году вы, Марти, попросили меня не подавать в газете материал о том скандальчике с вашей женой, я вам поспособствовала. Потому что иначе вы бы потеряли работу. Итак, если у вас есть хоть унция признательности, пропустите меня.

Марти отпустил ее, пробурчав:

- Я старался вас удержать, но вы меня не послушались. Не забудьте. Джулия бросилась бегом через дежурную часть.

- На минуточку, голубчики, - окликнула она Большого Джима. - Вы с Питом Рендольфом чиновники на службе нашего города и поэтому будете говорить со мной.

На этот раз взгляд, подаренный ей Большим Джимом, содержал в себе злость вместе с пренебрежением:

- Нет. Не будем. Вы не имеете на это сейчас права.

- А он имеет? - спросила она, кивнув на Энди Сендерса. - Если то, что я слышала о Доди, правда, то он последнее лицо, которому можно было бы позволить спускаться в подвал.

- Этот сукин сын убил мою драгоценную девочку! - завопил Энди. Большой Джим ткнул в сторону Джулии пальцем.

- Вы получите материал, когда мы будем готовы его предоставить. И не раньше.

- Я хочу увидеть Барбару.

- Он под арестом за совершение четырех убийств. Вы с ума сошли?

- Если отец одной из его предполагаемых жертв смог там побывать, почему я не могу?

- Потому что вы ни жертва, и ни близкая родственница, - ответил Большой Джим. Верхняя губа у него задралась, оголив зубы.

- У него есть адвокат?

- Разговор закончен, жен…

- Ему не нужен адвокат, ему нужна веревка на шею! ОН УБИЛ МОЮ ДРАГОЦЕННУЮ ДЕВОЧКУ!

- Идем, друг мой, - произнес Большой Джим. - Вознесем за это молитву Богу.

- Какие у вас доказательства? Он сознался? Если нет, какое алиби он предложил? Как это согласовывается со временем наступления смерти? И знаете ли вы вообще, когда наступила смерть? Если тела только что были найдены, откуда вы можете это знать? Были ли они застрелены, или зарезаны, или…

- Пит, избавьтесь от этой надоедливой ведьмы, чье имя рифмуется со словом «пядь», - бросил, не оборачиваясь, Большой Джим. - Если не пойдет добровольно, выкиньте ее отсюда. И скажите, кто там у нас сидит на рецепции, что она изгнана отсюда навсегда.

Марти Арсенолт скривился, проведя себе рукой по глазам. Большой Джим подтолкнул Энди Сендерса в кабинет шефа и прикрыл за собой двери.

- Ему выдвинуто обвинение? - спросила Джулия у Рендольфа. - Вы не можете этого делать без адвоката. Это незаконно.

И тогда, хотя все еще не опасный на вид, а только взволнованный, Рендольф произнес слова, от которых у нее похолодело сердце:

- Пока будет стоять Купол, Джулия, я думаю, законным здесь будет то, что решим мы.

- Когда они были убиты? Скажите мне хоть это, по крайней мере.

- Ну, похоже на то, что две девушки были перв…

Тут настежь распахнулись двери кабинета, она не сомневалась, что Большой Джим стоял за ними, подслушивая. Энди сидел за столом, который теперь принадлежал Рендольфу, спрятав лицо в ладони.

- Убери ее отсюда прочь! - гаркнул Большой Джим. - Я не желаю тебе дважды тоже самое повторять.

- Вы не имеете права запрещать ему общение и лишать информации жителей нашего города! - закричала Джулия.

- Вы не правы по обеим пунктам, - улыбнулся Большой Джим. - Слышали такое выражение: «Если вы не принадлежите к решению проблемы, значит, вы есть часть самой проблемы»? Итак, вы ничего не решаете, оставаясь здесь. Вы надоедливая вошь. И всегда были ею. Если вы сейчас же не уйдете отсюда, будете арестованы. Предупреждаю честно.

- Прекрасно! Арестовывайте меня! Давайте, тяните в подвал! - она протянула руки, сложив запястья вместе, как под наручники.

Какое-то мгновение она была уверена, что Большой Джим сейчас ее ударит. Это желание ясно читалось на его лице. Вместо этого он заговорил с Питом Рендольфом:

- Последний раз говорю: избавься от этой вши. Если будет сопротивляться, выкинь ее на улицу, - и захлопнул двери.

Пряча глаза, со щеками цвета только что обожженного кирпича, Рендольф взял ее за руку. Джулия не сопротивлялась, она пошла сама. Когда проходила мимо стойки дежурного, Марти Арсенолт произнес - скорее скорбно, чем сердито:

- Вот так. Теперь я потерял работу, мое место займет кто-то из этих долбоебов, которые не способны отличить собственной сраки от локтя.

- Ты не потерял работу, Марти, - успокоил его Рендольф. - Я с ним поговорю, и все будет нормально. В следующий миг она оказалась на улице, моргая от солнечного света.

- Ну, как? - спросил Пит Фримэн. - Как там прошло?

Первым очухался Бэнни. Но, кроме распаренности – рубашка прилипла ему к груди, - он чувствовал себя хорошо. Он подполз к Норри и потряс девочку. Она раскрыла глаза, посмотрела на него мутными глазами. Волосы у нее прилипли к вспотевшим щекам.

- Что случилось? - спросила она. - Я, наверное, заснула. Даже видела сон, только не помню, о чем.

Только то, что он был плохим. Это помню точно.

Джо Макклечи перевернулся на живот, тяжело поднялся на колени.

- Джо-Джо? - позвал Бэнни. После четвертого класса он ни разу не обращался к своему другу Джо-Джо.

- С тобой все обстоит благополучно?

- Эй. Пылал костер из тыкв.

- Каких тыкв?

Джо потряс головой. Не смог вспомнить. Он знал единственное: ему сейчас надо в тень и допить, что там осталось в бутылке «Снепла». Потом он вспомнил о счетчике Гейгера. Извлек его из канавы, увидев с облегчением, что тот все еще работает - похоже, в двадцатом столетии вещи делали очень крепкими.

Джо показал Бэнни на шкалу, где было +200, хотел было показать Норри, но она засмотрелась на холм, где на верхушке Черной Гряды стоял сад.

- Что это? - спросила она, показывая пальцем.

Джо сначала ничего не увидел. Потом вспыхнул яркий пурпурный огонек. Такой яркий, что тяжело было смотреть. Через паузу он вспыхнул вновь. Джо посмотрел на свои часы с намерением высчитать периодичность вспышек, но часы остановились в 16:02.

- Думаю, это то - самое, что мы ищем, - сказал он, вставая в полный рост. Боялся, что ноги будут ватными, но нет. Если не учитывать накаленность организма, чувствовал себя он вполне хорошо. - А теперь давайте убираться отсюда, пока оно нас не стерилизовало или еще что-нибудь.

- Чувак, - сказал Бэнни. - Кому нужны дети? Они же могут родиться похожими на меня. - Однако он уже оседлал свой велосипед.

Назад они катили тем же путем, не останавливаясь на передышку, не затормозив, чтобы попить, пока не переехали мост и пока не выбрались на шоссе 119.

СОЛЬ 1

Женщины-офицеры все еще стояли, разговаривали возле «Х-3» Большого Джима, Джеки теперь нервно курила сигарету, но, увидев Джулию, которая как раз проходила мимо них, дамы прервали свою беседу.

- Джулия? - обратилась нерешительно Линда. - Можно вас…

Джулия не остановилась. Меньше всего, чего ей хотелось сейчас в ее возмущенном состоянии, это беседы с кем-то из представителей тех органов законности и того порядка, какой, похоже, теперь устанавливается в Милле. Пройдя уже полдороги к «Демократу», Джулия осознала, что злость не единственное из чувств, которые она сейчас переживает. И даже не главное из ее чувств. Она остановилась под тентом с надписью «Новые & Подержанные книги» («ЗАКРЫТО ДО ОСОБОГО РАСПОРЯЖЕНИЯ» гласило написанное от руки объявление в витрине), чтобы перевести дух, но также и заглянуть вглубь самой себя. Это не заняло много времени.

- В общем-то, я напугана, - произнесла она, слегка вздрогнув от звука собственного голоса. Она не собиралась ничего говорить вслух.

Ее догнал Пит Фримэн.

- Как ты, в порядке?

- Нормально, - это было вранье, но ответ прозвучал довольно решительно. Конечно, она не могла знать, что написано у нее на лице.

Потянувшись рукой себе за голову, она пригладила волосы, которые так и торчали на затылке после ее дневного сна. Волосы улеглись… и вновь встали торчком. «Еще и прическа идиотская вдобавок ко всему, - подумала она. - Очень хорошо. Финальный штрих».

- Я думал, Ренни на самом деле заставит нашего нового шефа тебя арестовать, - сказал Пит. Глаза у него были широко раскрыты, и в это мгновение он выглядел намного младше своих тридцати с чем-то лет.

- Я надеялась. - Джулия взмахнула руками, взяв в кавычки невидимый заголовок. - РЕПОРТЕР

«ДЕМОКРАТА» ПОЛУЧИЛ ЭКСКЛЮЗИВНОЕ ИНТЕРВЬЮ В ТЮРЬМЕ С ОБВИНЕННЫМ В УБИЙСТВАХ.

- Джулия, что это такое у нас происходит? Не говоря уже о Куполе, что это такое? Ты видела тех ребят, тех, что пишут там заявления? Это уже пугает.

Дата добавления: 2015-09-02