В ПОГРЕБЕ 1 5 страница

- Видела, - ответила Джулия. - И хочу об этом написать. Я хочу написать обо всем этом. А на городском собрании вечером в четверг, думаю, не только я одна буду иметь серьезные вопросы к Джеймсу Ренни.

Она положила ладонь на предплечье Пита.

- Мне надо узнать детальнее об этих убийствах, и тогда уже я напишу из того, что буду иметь. Плюс редакторская колонка, по возможности более резкая, насколько у меня это получится без лишней демагогии.

- Она невесело хохотнула. - Правда, в области демагогии Джеймс Ренни вне конкуренции.

- Я не понимаю, что ты…

- Все нормально, просто уже начала работать. Еще пара минут, и я приду в себя. Тогда, вероятно, и решу, с кем надо поболтать в первую очередь. Потому что времени крайне мало, если мы хотим успеть в типографию уже сегодня.

- Ксерокс, - сказал он.

- А?

- К ксероксу успеть сегодня.

Она ответила ему неуверенной улыбкой и махнула, чтобы шел. Он оглянулся уже от дверей редакции. Жестом она показала, что с ней все нормально, а потом всмотрелась через запыленную витрину книжного магазина. Кинотеатр в центре стоял закрытым уже лет пять, и кинотеатра-паркинга для водителей, который когда-то работал за городом, тоже давно нет (теперь рядом с шоссе 119, где когда-то поднимался большой экран, находилась запасная стоянка бизнеса Ренни), однако Рей Таул как-то умудрялся содержать свою грязную империю печатного слова. Часть выставленного на витрине являла собой пособия типа «помоги себе сам». Остальное - это кучи книжек, бумажные обложки которых украшали обвитые туманом замки, страждущие леди и гологрудые качки - безлошадные и всадники. Кое-кто из вышеупомянутых качков размахивали мечами и были наряжены во что-то наподобие кальсон. «НЕ ЩАДИ МОНЕТЫ НА КРУТЫЕ СЮЖЕТЫ» - гласил рекламный лозунг в этом уголке витрины.

Точно, лихие сюжеты.

«Словно одного Купола нам недостаточно, хватило бы и этого зла, так на тебе - еще и выборный родом из ада».

Что ее больше всего беспокоит, поняла она, что больше всего ее пугает - это скорость, с которой все происходит. Ренни привык быть самым большим, самым нахальным петухом в этом курятнике, и она ожидала, что он будет стараться усилить собственный контроль над городом вскоре - скажем, через неделю или месяц после того дня, как их отрезало от мира. А тут прошло каких-то три дня, и уже таких перемены. А если бы Кокс с его научными работниками пробились к нам уже сегодня вечером? Или Купол сам по себе вдруг исчез? Большой Джим моментально уменьшился бы до своего бывшего размера, и оскандалился бы серьезно.

«А почему бы он оскандалился? - спросила она сама себя, так и тупясь глазами в КРУТЫЕ СЮЖЕТЫ.

- Объяснил бы, что старался сделать только лучше, исходя из обстоятельств, которые сложились. И они бы ему поверили».

Вероятно, что так. Но все равно неясно, почему этот парниша не потерпел, не выждал еще какое-то время? «Потому что что-то пошло не так, и он был вынужден прибегнуть к этим шагам. А также…»

- Также, я думаю, он не совсем в здравом уме, - доложила она куче книжек в бумажных обложках. - И не был никогда в здравом уме.

Ну, пусть так, но как объяснить ту передрягу в местном супермаркете, в которую втянулись люди, которые пока что дома имеют полные кладовки еды? Тут не прослеживается никакого смысла, кроме…

- Кроме того смысла, что это было спровоцировано именно им.

Но это же смешно, словно какой-то дешевый путч в кафе «Паранойя». Разве нет? Она подумала, что следует расспросить людей, которые были рядом с «Фуд-Сити» с самого начала, что они видели, однако не самое ли важное сейчас эти убийства? У нее, к сожалению, есть под рукой только одна настоящая журналистка, и это она сама…

- Джулия? Мисс Шамвей?

Джулия так глубоко погрузилась в собственные мысли, что едва не выскочила из туфель. Резко крутнувшись на месте, она могла бы упасть, если бы ее не поддержала Джеки Веттингтон. Рядом с Джеки стояла Линда Эверетт, это она ее позвала. Обе имели испуганный вид.

- Мы можем с вами поговорить? - спросила Джеки.

- Конечно. Слушать, что люди говорят, это моя специальность. Обратная сторона этой профессии состоит в том, что я пишу о том, что они мне рассказывают. Вам же об этом известно, леди, не так ли?

- Но вы не должны называть наши имена, - предупредила Линда. - Если вы не согласитесь на это, забудем и разойдемся.

- Насколько я понимаю, - произнесла Джулия с улыбкой, - вы обе можете быть просто источником, близким к следствию. Годится?

- Если вы пообещаете также ответить нам на наши вопросы, - сказала Джеки. - Соглашаетесь?

- Хорошо.

- Вы же были в супермаркете, не так ли? - спросила Линда. Все более и более странно.

- Да. И вы обе тоже. Итак, давайте поговорим. Сравним впечатления.

- Не здесь, - сказала Линда. - Не посреди улицы. Здесь люди. И не в редакции газеты.

- Расслабься, Лин, - сказала Джеки, кладя руку подруге на плечо.

- Сама расслабься, - ответила Линда. - Это не у тебя муж считает, что ты помогла упаковать в тюрьму невиновного человека.

- У меня нет мужа, - ответила ей Джеки, и вполне справедливо, подумала Джулия, это на ее счастье; мужья часто становятся усложняющим фактором.

- Зато я знаю место, куда мы можем пойти. Там уютно и всегда открыто, - она немного посудила, - так, по крайней мере, всегда было. Но с этим Куполом теперь я даже и не знаю.

Джулия, которая как раз перед этим думала, кого бы ей проинтервьюировать первым, не имела намерения выпускать из рук эту парочку.

- Идем, - сказала она. - И мимо полицейского участка мы пройдем по противоположной стороне улицы, правда?

Линда на это была в состоянии улыбнуться.

- Какая замечательная идея, - кивнула она.

Пайпер Либби осторожно присела перед алтарем Первой Конгрегационной церкви и упала на колени, морщась даже с молитвенной подушечкой, подставленной под свои разбитые, распухшие колени. Она обхватила себя правой рукой, прижав ей к туловищу недавно вывихнутую левую. Эта рука чувствовала себя неплохо - фактически, она болела намного меньше, чем колено, - но Пайпер не хотела подвергать ее испытанию. Руку очень легко вновь выбить из сустава; ей это вбили в голову (и очень сурово) еще тогда, в школе, после травмы на футбольном поле. Она сложила руки и закрыла глаза. И моментально ее язык оказался в той дыре, где еще до вчерашнего дня у нее был зуб. Но в ее жизни теперь была худшая дыра.

- Эй, Неотмирасего, - произнесла она. - Это вновь я, и я вновь прошу помощи от Твоего святейшества. - Слеза выкатилась из-под одного, того, что было распухшим, века и побежала вниз по напухшей (не говоря уже о ее цвете) щеке. – Есть ли там где-то рядом моя собака? Я просто спрашиваю, потому что очень по ней скучаю. Если она там, я надеюсь, ты дашь ей духовный эквивалент вкусной косточки. Она этого заслужила.

И вновь, и еще текут ее слезы, медленные и жгучие.

- Наверно, еѐ там нет. Большинство больших религий полагает, что собаки не попадают на небеса, хотя некоторые секты (а также «Ридерз Дайджест»[304], как мне кажется) с этим не соглашаются.

Конечно, если нет никакого рая, этот вопрос был не актуальным, сама идея такого безрайного существования, такая безрайная космология была тем приютом, куда то, что осталось от ее веры, полилось все более и более свободно. Возможно, забвение; возможно, что-то хуже. Бескрайняя пустая равнина под белым небом, например место, где время всегда - никогда, направление всегда - никуда, и рядом с тобой никого. Другим словом, просто большая, безграничная Несусветность: для плохих копов, женщин- проповедниц, детей, которые случайно застрелились, и немецких овчарок, которые погибли, стараясь защитить своих хозяек. He-Бытие без определения понятий добра и зла. Обращение с молитвой к такой концепции отдавало чем-то театральным (если не откровенно богохульным), однако иногда это помогало.

- Но дело даже не в раю, - подытожила она. - Дело сейчас сводится к тому, чтобы попробовать вычислить, сколько моей вины в том, что случилось с Кловером. Я понимаю, что сама виновата – поддалась своей вспыльчивости. Вновь. Однако же моя религия учит, что эту вспыльчивость в меня вложил Ты, а каким образом я с ней справлюсь, это уже сугубо мое дело, однако мне очень не нравится эта идея. Не то, чтобы я ее полностью отбрасывала, но она мне не нравится. Это мне напоминает то, как, обычно, сдаешь машину в ремонт и механики всегда находят средство возложить на тебя вину за неполадки в ней. Ты много на ней ездила, ты мало на ней ездила, ты забыла отпустить ручной тормоз, ты забыла закрыть окна, и дождем намочило электропроводку. И что самое плохое, знаешь? Если нет Тебя там, Неотмирасего, я даже крохотной частички вины не могу возложить на Тебя. Что тогда мне остается? Проклятая, сука, генетика? - Она вздохнула. - Прости мне мое богохульство; почему бы Тебе не прикинуться, словно ничего не было? Так всегда делала моя мать. Тем временем у меня есть другой вопрос: что мне нужно делать сейчас? В нашем городе происходят ужасные вещи, я хотела бы как-то помочь, но не знаю, не могу решить, каким образом. Я чувствую себя глупой, слабой, взволнованной. Думаю, если бы я была кем-то из тех ветхозаветных анахоретов, сказала бы, что нуждаюсь в знаке. В данном случае даже знаки «УМЕНЬШИТЬ СКОРОСТЬ В ШКОЛЬНОЙ ЗОНЕ» или «ОПАСНЫЙ ПОВОРОТ» подошли бы.

В тот миг, как она проговаривала эти слова, приотворились и с громким треском захлопнулись входные двери. Пайпер оглянулась через плечо, почти веря, что увидит там ангела в полном обмундировании - с крыльями и в лучезарно белом хитоне. «Если он хочет со мной бороться, то должен сначала излечить мне руку»[305], - подумала она.

Пришел не ангел, а Ромми Бэрпи. Перед рубашки выбился у него из брюк и свисал едва ли не до колен, и на лице у него была почти такая же прибитость, которую чувствовала в своей душе Пайпер. Он двинулся по центральному проходу, но заметил Пайпер и остановился, удивленный, что увидел ее здесь, не меньше, чем она его.

- О, да это ты, - произнес он, но с тем его льюистоновским прононсом это прозвучало: та-то-ши. - Извините, я не знал, что вы здесь. Я тогда зайду позже.

- Нет, - остановила его она, тяжело привставая с колен, вновь с помощью одной, правой, руки. - Я здесь уже закончила.

- Вообще-то, я католик, - сообщил он («Не врет», - подумала Пайпер). - Но в Милле нет католической церкви… о чем вам, конечно, известно, как проповеднице… Однако же, знаете, как вот говорят о первом- лучшем порту во время шторма. Я решил зайти, немного помолиться за Бренду. Мне всегда нравилась эта женщина. - Он потер рукой щеку. Среди тишины пустой церкви звук шкрябания ладонью по щетине прозвучал очень громко. Волосы, по обыкновению сбитые в высокий кок а-ля Элвис, сейчас повисли у него на ушах. - Я ее по-настоящему любил. Никогда не говорил ей об этом, и, думаю, она знала.

Пайпер смотрела на него с нарастающим ужасом. Она не покидала церковной усадьбы целый день и, хотя знала о том, что произошло в супермаркете (ей звонили по телефону несколько ее прихожан), о Бренде не слышала ничего.

- Бренда? Что с ней случилось?

- Убили. И еще других. Говорят, что это тот мальчик, Барби, сделал. Он арестован.

Пайпер хлопнула себя ладонью по губам и покачнулась. Ромми поспешил к ней и обнял за талию. Так они и стояли перед алтарем, словно мужчина и женщина, которые решили пожениться, когда вновь приотворились двери из вестибюля и вовнутрь вошли Джеки, Линда и Джулия.

- Хотя, возможно, это и не лучше место, - произнесла Джеки.

Говорила она негромко, но благодаря церковной акустике Пайпер с Ромео чудесно ее услышали.

- Оставайтесь, - произнесла Пайпер. - Не идите, если дело о том, что произошло. Я не могу поверить, что мистер Барбара… по моему мнению, он не способен. Он вправил мне руку после вывиха. Очень деликатно это делал, - она на мгновение задумалась. - Удивительно деликатно, особенно принимая во внимание обстоятельства. Заходите, говорите, не стыдитесь меня.

- Есть люди, которые могут вправить вывихнутую руку и вместе с тем, они вполне способны на убийство, - заметила Линда, вертя при этом на пальце обручальное кольцо и закусив себе губу.

Джеки дотронулась до ее запястья.

- Линда, мы же хотели об этом украдкой, помнишь?

- Поздно, - ответила Линда. - Они нас уже увидели с Джулией. Если она напишет статью, и они будут рассказывать, что видели нас вместе, вину все равно припишут нам.

Пайпер не имела ни малейшего понятия, о чем говорит Линда, но общую суть она уловила. Она подняла правую руку и повела ей вокруг. - Вы в моей церкви, госпожа Эверетт, все, что здесь сказано, здесь и остается.

- Вы обещаете? - спросила Линда.

- Да. Это почему бы нам не поболтать об этом? Я только что молилась о знаке, а тут вы все появились.

- Я не верю в такие штуки, - бросила Джеки.

- Да и я, если честно, - сказала Пайпер и засмеялась.

- Мне это не нравится, - сказала Джеки, обращаясь на этот раз к Джулии.

- Мало ли что она говорит, здесь много народа. Потерять работу, как Марти, это одно. Это я пережить могу, все равно зарплата, как у зайца под хвостом. А вот если на меня вызверится Джим Ренни… - она покачала головой. - Это весьма неприятная перспектива.

- Нас не много. Нас как раз столько, сколько надо. Мистер Бэрпи, вы умеете хранить тайну?

Ромми Бэрпи, который в свое время прокрутил немало сомнительных афер, кивнул, приложив палец себе к губам.

- Нем, как рыба, - пообещал он. Рыба у него вышла, как рыпа.

- Идем в пасторат, - предложила Пайпер. Заметив, что Джеки все еще колеблется, Пайпер протянула к ней свою левую руку… очень осторожно. - Идем, посудачим вместе. Может, заодно сделаем по глоточку виски?

Этому Джеки поддалась.

31 ОГОНЬ ОЧИЩЕНИЯ ОГОНЬ ОЧИЩЕНИЯ ЗВЕРЬ БУДЕТ ВВЕРГНУТ В ОЗЕРО ОГНЕННОЕ (АП. 19:20)

«ГДЕ БУДЕТ МУЧИТЬСЯ ДЕНЬ И НОЧЬ ВО ВЕКИ ВЕКОВ» (АП. 20:10)

СОЖЖЕМ ЗЛО

ОЧИСТИМ ПРАВЕДНОСТЬ

ОГОНЬ ОЧИЩЕНИЯ ОГОНЬ ОЧИЩЕНИЯ 31 31 ИИСУС ОГНЕННЫЙ ПРИХОДИТ 31

Трое мужчин, которые теснились в кабине дребезжащего грузовика «Общественные Работы», довольно удивленно смотрели на эту загадочную надпись. Она была нарисована черной краской по красному фону на здании, которое стояло позади студии РНГХ, буквами такими большими, что они покрывали почти всю поверхность.

Посредине сидел Роджер Кильян, фермер-птицевод и отец остроголовых потомков. Он обратился к Стюарту Бови, который сидел за рулем.

- Стюи, что это должно означать? Но ответил ему Ферн Бови:

- Это означает, что чертов Фил Буши пришел в неистовство больше, чем по обыкновению, вот что это означает.

Открыв бардачок, он отодвинул в сторону пару засаленных перчаток и добыл оттуда револьвер 38 калибра. Проверил, заряжен ли тот, щелкнул цилиндром, возвращая его на место порывистым кивком запястья, и засунул револьвер себе за пояс.

- Ты знаешь, Ферни, - заметил Стюарт, - это очень хороший способ отстрелить себе детородные органы.

- Не переживай за меня, переживай за него, - ответил Ферн, качнув головой назад, на студию. Оттуда до них долетало негромкое звучание музыки госпел. - Он беспрерывно прется на собственном продукте уже почти год и теперь стал таким же надежным, как нитроглицерин.

- Филу теперь нравится, когда его называют Мастером, - сказал Роджер Кильян.

Сначала они подъехали к фасаду студии, и Стюарт посигналил в громкий клаксон - и не раз, а несколько. Фил Буши не вышел. Он мог быть там, прятаться; мог блудить где-то в лесу вне радиостанции; возможно даже, подумал Стюарт, он сейчас сидит здесь, в лаборатории. В параноидальном настроении. Опасный. Но, вопреки всему, револьвер здесь лишний. Он наклонился, выдернул его у Ферна из-за пояса и засунул под водительское сидение.

- Да ну! - воскликнул Ферн.

- Нельзя там стрелять, - напомнил Стюарт. - Так ты нас всех отправишь на Луну. - А потом к Роджеру: - Когда ты последний раз видел этого сухореброго мазефакера?

Роджер пожевал губами.

- Четыре недели назад, тогда, когда последняя партия ушла из города. Когда тот большой «Чинук»[306] прилетал. - Он произнес название вертолета как «Шин-Уук». Ромми Бэрпи его бы понял.

Стюарт прикинул. Выглядело не очень хорошо. Если Буши в лесу, то еще ничего. Если забился в какой-то уголок студии, приняв их в своей паранойе за федералов, тоже не большая проблема… если, конечно, не решит внезапно выскочить, стреляя во все стороны.

А вот если он сейчас прячется в помещении склада… тут могут возникнуть проблемы. Стюарт обратился к брату:

- Там, в кузове, у нас лежат хорошие палки. Выбери себе одну. Если Фил вдруг нарисуется и начнет беситься, шарахнешь его.

- А если он будет с пистолетом? – вполне резонно спросил Роджер.

- Не будет, - возразил Стюарт. И хотя никакой уверенности у него не было, у него был приказ: срочно доставить два баллона пропана в больницу. «Остаток газа мы также должны перевезти оттуда как можно скорее, - сказал ему Большой Джим. - Мы по всей форме выходим из метамфетаминового бизнеса».

Это уже было облегчение; когда город лишится этого Купола, Стюарт был намерен выйти также и из похоронного бизнеса. Переехать куда-нибудь, где тепло, на Ямайку или на Барбадос. Он желал бы никогда больше не видеть новых мертвых тел. Но также он не желал быть тем, кто сообщит Мастеру Буши о том, что производство прекращается, об этом он сказал и Большому Джиму.

«Позволь мне самому позаботиться о нашем Мастере», - ответил ему Большой Джим.

Стюарт объехал на большом оранжевом грузовике здание и задом сдал к его пожарному выходу.

Двигатель оставил на холостом ходу, чтобы потом сразу включить лебедку и подъемник.

- Только посмотрите, - удивился Роджер Кильян. Он вытаращился на запад, где тревожным красным пятном собиралось садиться солнце. Чтобы вскоре совсем перепачкаться, утонув в большой черной полосе, которая осталась после лесного пожара. - Правда же, какое-то чудовищное зрелище?

- Не лови ворон! - оборвал его Стюарт. - Я хочу быстро закончить и айда отсюда. Ферни, пойди, возьми палку. Да крепкую выбери.

Ферни перелез через подъемник и выбрал один из дрючков, длиной приблизительно с бейсбольную биту. Схватился за нее обеими руками и резко взмахнул для пробы.

- Годится, - сказал он.

- Баскин-Роббинс[307], - мечтательно произнес Роджер. Прикрывая ладонью глаза, он все еще щурился на запад. Прищуривание ему не очень шло, оно делало его похожим на косоглазого тролля.

Пока открывал пожарный выход - довольно сложный процесс, в котором были задействованы сенсорная панель и два замка, - Стюарт еще молчал, и тогда спросил:

- С чего это ты так прешься?

- Привкус тридцати одного вида, - произнес Роджер. Он улыбался, показывая гарнитуру своих гниловатых зубов, которых никогда не видел ни Джо Боксер, ни другой дантист.

Стюарт понятие не имел, о чем говорит Роджер, однако понял его брат.

- Что-то не очень-то похожа эта надпись на стене на рекламу мороженого, - сказал Ферн. - Разве, только о «Баскин-Роббинс» упоминается где-то в Апокалипсисе.

- Заткнитесь оба, - громыхнул на них Стюарт. - Ферни, приготовь свою дубинку для этого придурка. - Он толкнул двери и заглянул внутрь. - Фил?

- Называй его Мастером, - посоветовал Роджер. - Он любит, чтобы его называли, как того нигера в

«Южном Парке»[308].

- Мастер? - позвал Стюарт. - Ты здесь, Мастер? Ответа не было. Стюарт начал щупать в темноте, ожидая, что в любой момент кто-то схватит его за руку, и, наконец, налапал выключатель. Освещенное помещение тянулось приблизительно на две трети длины здания. Стены деревянные, щели между их не струганными досками залиты розовой монтажной пеной. Помещение почти полностью было заполнено газовыми баллонами и канистрами всех размеров и брендов. Он не представлял, сколько всего здесь этого добра, но на глаз прикинул, что где-то от четырех до шести сотен.

Стюарт медленно пошел вдоль центрального прохода, присматриваясь к маркировке на баллонах. Большой Джим приказал ему, какие точно он должен забрать, сказал, что они должны стоять где-то позади и, слава Богу, там они и нашлись. Он остановился возле пяти баллонов муниципального размера с надписью БОЛЬНИЦА КР на их боках. Они стояли между другими баллонами, сворованными с почтового отделения и теми, на боках которых было написано МИЛЛ - СРЕДНЯЯ ШКОЛА.

- Мы должны забрать парочку этих, - сказал он Роджеру. - Принеси цепь, мы их зацепим. Ферни, а ты пойди, посмотри, закрыты ли двери лаборатории. Если нет, закрой, - протянул он ему связку ключей.

Ферни прекрасно обошелся бы и без этой задачи, но он был послушным братом. Он отправился дальше по проходу между баллонами с пропаном. Баллоны заканчивались в десяти футах от дверей, а двери эти, увидел он с замиранием сердца, стояли полуоткрытыми. Позади себя он услышал лязг цепи, потом визжание лебедки и низкий грохот первого баллона, который потянулся к машине. Эти звуки показались ему очень далекими, особенно, когда он представил себе притаившегося по ту сторону дверей Мастера, красноглазого и совсем одуревшего. Да нет, обдолбанного, еще и с ТЭС-9[309] в руке.

- Мастер, ты здесь, дружище? - позвал он.

Ответа не было. И, хотя он не имел для этого причин - сам, вероятно, был немного ошалевшим, если сделал это, - любопытство пересилило в нем страх, и Ферн толкнул своей палкой двери, открыв их настежь.

В лаборатории сиял флуоресцентный свет, но вообще эта часть склада «Царства Христового» выглядела пустой. Около двадцати варочных аппаратов - больших электрических печек, каждая подключенная к отдельному вытяжному вентилятору и баллону с пропаном - стояли отключенными. Котлы, мензурки и дорогущие колбы аккуратно стояли на полках. Здесь плохо пахло (всегда так было, всегда и будет, подумал Ферн), но пол был заметен, и вообще не виделось никакого беспорядка. На одной стене висел календарь «Подержанных автомобилей Джима Ренни», все еще развернутый на августе. «Наверное, этот уебан именно тогда потеряла связь с реальностью, - решил Ферн. - Просто уплыл». Он сделал несколько шагов вглубь лаборатории. Благодаря ней все они стали богачами, но ему она никогда не нравилась. Тутошний запах слишком напоминал ему препараторскую в подвале их похоронного бизнеса.

Один уголок был отгорожен тяжелой стальной панелью. С дверцей посреди нее. Там, как было известно Ферну, хранился конечный продукт Мастера, достойный головокружительной длинной стеклянной трубки кристаллический метамфетамин, расфасованный не по галлоновым пакетикам, а в большие мешки для мусора «Гефти»[310]. Конечно, очень вставляющие кристаллы, и их много. Никакой торчок из тех, кто шляется по улицам Нью-Йорка или Лос-Анджелеса в поисках раскумарки, не способен был бы профинансировать такой запас. Когда этот уголок был полным, там хранилось достаточно товара, чтобы обеспечить им все Соединенные Штаты на несколько месяцев, а может, и на целый год.

«Зачем Большой Джим позволил ему вырабатывать так много? – удивлялся Ферн. - А мы зачем в это полезли?» Он не находил ответов на эти вопросы, кроме самого очевидного: потому что имели возможность. На них умопомрачительно подействовал гений Фила Буши в комбинации с дешевыми китайскими ингредиентами. А еще, таким образом, финансировалась корпорация РНГХ, которая занималась Божьим делом по всему Восточному побережью. Если у кого-то возникали какие-то вопросы, Большой Джим всегда указывал на это. Цитируя при этом святое писание: «Достоин работник своей награды» (Лук. 10:7) и «Не вяжи рот волу, который пашет» (1 Тем. 5:18).

Что касается волов, Ферн так никогда и не смог понять смысла этой цитаты.

- Мастер? - продвинулся он еще немного глубже. - Дружище?

Ничего. Он посмотрел вверх, на длинные деревянные антресоли, которые шли по обеим сторонам здания. Там тоже кое-что хранилось, и содержимое этих картонных ящиков, вероятно, очень заинтересовало бы ФБР, вместе с Управлением контроля за лекарствами и питанием и Бюро контроля за табаком, алкоголем, огнестрельным оружием и взрывными веществами. Никто там не прятался, но Ферн заметил там кое-что новое: закрепленный большими скобами белый провод, который тянулся вдоль краев обеих антресолей. Какой-то электрический шнур? А к чему он ведет? Неужели этот упрямец установил дополнительные варочные аппараты? Однако Ферн ничего такого не заметил. Шнур был слишком толстым, чтобы питать какие-то обычные электроприборы, наподобие телевизора или ра…

- Ферн! - позвал Стюарт, заставив его вздрогнуть. - Если его там нет, иди сюда и помоги нам! Я хочу быстрее отсюда убраться! По телевизору говорили, что в выпуске новостей в шесть часов будет какое-то свежее сообщение, я хочу увидеть, что там они придумали!

«Они» - так все чаще в Честер Милле называли все и всех, кто находился в мире за пределами их города.

Ферн отправился назад, не взглянув поверх дверей, и, таким образом, он не увидел того, к чему вел белый шнур: большой кирпичины из белой глинистой массы, которая хранилась на отдельной полочке. Это была взрывчатка.

Изготовленная по собственной рецептуре Мастера.

Когда они уже ехали назад, Роджер произнес:

- Хэллоуин. Это тоже тридцать один.

- В тебе просто пропасть бесценной информации, - заметил Стюарт. Роджер постучал по странной формы черепу.

- Все хранится вот тут. Я не запоминаю ничего умышленно. Просто привычка.

Стюарт подумал: «Ямайка. Или Барбадос. Конечно же, туда, где тепло. Сразу, как только позволит Купол. Чтобы никогда в жизни не видеть больше никакого Кильяна. Или кого-нибудь другого из этого города».

- А еще в колоде тридцать одна карта, - произнес Роджер. Ферн выпятился на него.

- Что ты такое к херам…

- Просто шучу. Просто с вами шучу, - ответил Роджер, взорвавшись трусливо визгливым хохотом, от которого у Стюарта голова заболела.

Они уже приближались к госпиталю. Стюарт увидел, что от больницы имени Катрин Рассел отъезжает серый «Форд Таурус».

- Гляньте-ка, это доктор Расти, - воскликнул Ферн. - Я уверен, он обрадуется, что получил назад свой газ. Посигналь ему, Стюи.

Стюарт посигналил.

Когда безбожники уехали, Мастер Буши наконец-то выпустил из рук пульт управления воротами гаража. Он наблюдал за братьями Бови и Роджером Кильяном из окна мужского туалета студии. Буши держал большой палец на кнопке все время, пока они находились на складе, рылись среди его вещей. Если бы они появились оттуда с продуктом, он нажал бы кнопку, и вся фабрика взлетела бы в воздух.

- Все в Твоих руках, мой Иисус, - пробурчал он. - Как мы приговаривали в детстве, «я не хочу, но должен».

И Иисус все уладил. Мастер ощутил, что все обойдется, что Он все уладит, когда услышал, как по команде спутниковой программы Джордж Доу и его «Хоспел-Тона» запели «О Боже, как хорошо ты проявляешь заботу обо мне», и это было верное ощущение, правдивый Знак Небес. Они приехали не за долгоиграющими трубочными кристаллами, они приехали всего лишь за двумя газовыми баллонами.

Он проводил их взглядом, а потом поплелся по тропинке между задними дверьми студии и складом- лабораторией. Теперь это было его здание, и все кристаллы принадлежали ему, по крайней мере, пока не придет Иисус, не завладеет всем этим.

Возможно, на Хэллоуин. Возможно, раньше.

Много о чем надо подумать, а размышлять ему теперь стало намного легче, когда покуришь. Намного-намного легче.

Джулия выпила маленький бокальчик виски, первый и последний, зато женщины-полицейские хильнули лошадиные порции. Этого было недостаточно, чтобы они понапивались, но языки это им развязало.

- Факт в том, что я напугана, - сказала Джеки Веттингтон, смотря себе под ноги, крутя в руках фужер, но, когда Пайпер предложила ей налить еще виски, она покачала головой. - Никогда бы такого не случилось, если бы был жив Дюк. К этому я всегда возвращаюсь мысленно. Даже если бы у него были основания подозревать, что Барбара убил его жену, он все равно придерживался бы процессуальных правил. Таким уже он был. А позволить отцу жертвы спуститься в клетку, свести его с подозреваемым? Никогда! - Линда, согласно, кивала. – Мне страшно, что может случиться с этим парнем. А также…

- Если это могло случиться с Барби, это может случиться с кем-угодно? - спросила Джулия. Джеки кивнула. Кусая себе губы. Вертя в руках фужер.

- Если с ним что-то случится, я не имею в виду обязательно что-то худшее, наподобие линчевания, просто какой-нибудь инцидент в камере… Я не уверена, что смогу после того носить эту форму.

У Линды отношение к этому было более простыми и прямолинейными. Ее муж верил в то, что Барби не виновен. В запале гнева (под влиянием того, что они нашли в амбаре Маккейнов) она отвергла его мнение

- ведь жетоны Барби обнаружились в серой, закоченевшей руке Энджи. Но чем больше она об этом думала, тем сильнее ее охватывала тревога. Отчасти потому, что она всегда уважала и верила в здравый смысл Расти,

но также и из-за тех слов, которые прокричал Барби прежде чем Рендольф заткнул его слезоточивым газом.

«Скажите своему мужу, чтобы осмотрел трупы! Он должен провести экспертизу тел!»

- И еще одно, - сказала Джеки, не переставая крутить фужер. - Нельзя прыскать в глаза газом арестованному только за то, что он кричит. У нас по субботам, особенно после больших матчей, бывает, как в зоопарке во время кормления животных. Ты просто даешь им выкричаться. В конце концов, они утомляются и засыпают.

Дата добавления: 2015-09-02