В ПОГРЕБЕ 1 6 страница

Тем временем Джулия наблюдала за Линдой. Когда Джеки замолчала, Джулия попросила:

- Повторите, пожалуйста, что именно сказал Барби.

- Он хотел, чтобы Расти исследовал трупы, особенно тело Бренды Перкинс. Он сказал, что их не будет в госпитале. Он знал это. Трупы лежат у Бови, а это неправильно.

- Черт меня побери, удивительно это как-то, если они действительно были убиты, - произнес Ромео. - Извините за бранное слово, госпожа преподобная.

Пайпер отмахнулась и спросила:

- Если он их убил, я не понимаю, зачем он настаивает, чтобы трупы исследовали? С другой стороны, если он не убивал, возможно, он думает, что вскрытие снимет с него обвинения?

- Бренда – самая свежая из жертв, это так? - спросила Джулия.

- Да, - кивнула Джеки. - Она уже окоченела, но еще не полностью. Мне так, по крайней мере, показалось.

- Нет, нет, - добавила Линда. - А поскольку трупное окоченение начинается где-то часа через три после смерти, плюс-минус, то значит, Бренда могла умереть между четырьмя и восьмью часами утра. Я бы сказала, ближе к восьми, но я не врач. - Вздохнув, она провела ладонью себе по голове. - Да и Расти, конечно, тоже, но он определил бы время смерти намного точнее, если бы его вызвали. Никто этого не сделал. И я в том числе. Я там была такая ошеломленная… так много всего навалилось…

Джеки отставила подальше фужер.

- Слушайте, Джулия, вы же были с Барби сегодня утром в супермаркете, так?

- Да.

- Почти сразу после девяти, когда началась эта передряга?

- Да.

- Кто из вас был там первым, вы или он? Потому что я не знаю.

Джулия не могла припомнить, но ей казалось, что первой прибыла туда она, что Барби появился позже, вскоре после Рози Твичел и Энсона Вилера.

- Мы успокаивали людей, и именно он нам объяснил, как это сделать. Наверно, таким образом, мы не одного человека спасли от серьезных травм. Я не могу соединить это с тем, что вы нашли в той кладовке. У вас есть какое-то представление, в каком порядке происходили смерти? Кроме того, что последней была Бренда?

- Первыми были Энджи и Доди, - сказала Джеки. - У Коггинса разложение не зашло еще так далеко, значит, он был убит позже.

- А кто их нашел?

- Джуниор Ренни. У него возникли подозрения, потому что он увидел машину Энджи в гараже. Но это неважно. Здесь самое важное - сам Барбара. Вы уверены, что он прибыл после Рози и Энсона, потому что это уже выглядит некрасиво?

- Уверена, потому что он не приехал в фургоне с Рози. Оттуда вышли только те двое. Итак, если мы предположим, что он не был в это время поглощен заботами об убийстве, где он тогда мог… - Но это же очевидно! - Пайпер, я могу воспользоваться вашим телефоном?

- Конечно.

Джулия быстро просмотрела тонюсенький местный телефонный справочник, а потом по мобильному Пайпер набрала номер ресторана. Рози отозвалась грубо:

- Мы закрыты на неопределенное время. Стая ублюдков арестовала моего повара.

- Рози? Это Джулия Шамвей.

- Ох, Джулия, - агрессивный тон Рози стал чуть-чуть помягче. - Чего вам надо?

- Я стараюсь вычислить возможный график для алиби Барби. Вы заинтересованы в том, чтобы мне помочь?

- Да чтоб вы всрались. Сама мысль о том, что Барби мог убить тех людей, смехотворна. Что вам нужно выяснить?

- Я хочу знать, находился ли он в ресторане, когда началась передряга в «Фуд-Сити»?

- Конечно, - в голосе Рози слышалось волнение. - Где же он еще мог быть сразу после завтрака? Когда мы с Энсоном оттуда уходили, он чистил печку.

Садилось солнце, и тени становились длинней, и все сильнее и сильнее беспокоилась Клэр Макклечи. Наконец она пошла на кухню, чтобы сделать то, что все время откладывала: воспользоваться мобильным телефоном своего мужа (который он забыл взять с собой утром в субботу; он его частенько забывал). Она с ужасом думала, что телефон может прозвонить четыре раза, и тогда она услышит собственный голос, свое

жизнерадостное чириканье, записанное еще до того, как город, в котором она жила, превратился в тюрьму с невидимой решеткой. «Привет, вы переадресованы на голосовую почту Клэр. Прошу, оставьте ваше сообщение после гудка».

И что ей тогда говорить? «Джой, перезвони мне, если ты еще жив?»

Она уже почти коснулась клавиш, но заколебалась. «Помни, если он не ответит с первого раза, это потому, что он как раз едет на велосипеде и не успел достать телефон из рюкзака, прежде чем связь переключится на голосовую почту. Он будет готов ответить на твой второй звонок, потому что будет знать, что это ты».

А если и во второй раз она получит предложение голосовой почты? И в третий? Зачем она вообще позволила ему туда ехать? Разве она сошла с ума?

Клэр закрыла глаза, и перед ней появилась четкая, словно в кошмарном сне, картинка: телефонные столбы и фасады магазинов на Мэйн-стрит заклеены плакатиками с фото Джо, Бэнни и Норри, похожими на кого-то из тех детей, лицо которых смотрят на вас с доски объявлений в зоне отдыха при любой автомагистрали, где в глаза всегда бросаются прописные буквы В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ВИДЕЛИ.

Она раскрыла глаза и, не давая себе времени на потерю решительности, быстро набрала номер. Уже приготовила сообщение:

«Я перезвоню через десять секунд, и тогда вам лучше ответить мне, мистер…» и очень удивилась, когда голос сына - ясно, четко - прозвучал уже после первого гудка.

- Мама! Эй, мама! - живой, да куда там, более чем живой: аж кипит от возбуждения, судя по голосу.

«Где вы?» - хотела было она спросить, однако сначала не была в состоянии произнести ни одного слова. Ноги у нее стали ватными, резиновыми; ей пришлось опереться об стену, чтобы не упасть прямо тут на полу.

- Мама? Ты слышишь меня?

Она услышала в телефоне, словно там где-то рядом прошелестела машина, и сразу голос Бэнни, издалека, но ясно, закричал:

- Доктор Расти! Чувак, эй, ура!

Наконец у ней получилось нащупать педаль газа своего голоса.

- Да, слышу. Где вы?

- Уже на городском холме, возле площади. Я тебе как раз собирался звонить, потому что уже темнеет, сказать, чтобы не волновалась, а тут телефон вдруг сам зазвонил у меня в руке. Я даже подскочил от неожиданности.

Ну, вы же понимаете, этими словами была всунута палка в вечное колесо родительской укоризны.

«Возле площади. Минут через десять они уже будут здесь. Бэнни наверное вновь захочет проглотить фунта три какой-нибудь пищи. Слава Тебе, Господи».

К Джо обратилась Норри. Слышалось что-то типа: «Скажи ей, скажи ей». И тогда вновь заговорил ее сын, и так громко и резко, что ей пришлось даже отодвинуть телефонную трубку немного подальше от уха.

- Мама, кажется, мы его нашли! Я почти полностью в этом уверен! Он в саду, на вершине Черной Гряды!

- Что нашли, Джой?

- Я не знаю точно, не хочу делать поспешных выводов, но, похоже, это та вещь, которая генерирует Купол. Почти наверняка это она. Мы видели проблесковый маяк, как те, что стоят на радиобашнях для предупреждения самолетов, только этот был на земле, и не красный, а пурпурный. Ближе, чтобы лучше рассмотреть, мы не подходили. Мы упали в обморок, все трое. А когда очухались, были в полном порядке, но уже начало смерка…

- Упали в обморок!? - Клэр это буквально прокричала. - Что ты имеешь в виду, как это вы упали в обморок? Немедленно домой! Немедленно езжай домой, чтобы я на тебя посмотрела!

- Все обстоит благополучно, мама, - успокоительно произнес Джо. - Я думаю, это было… ну, знаешь, как вот у людей, которые впервые дотрагиваются до Купола и получают электрический удар, а потом уже ничего. Понимаешь? Так и здесь, в первый раз ты теряешь сознание, а потом приобретаешь, ну, вероятно, какой-то иммунитет, так мне кажется. Становишься настроенным. И Норри так считает.

- Меня не интересует, что тебе кажется или что она считает, мистер! Ты немедленно должен быть дома, чтобы я могла тебя увидеть, потому что иначе порцию иммунитета получит твой зад!

- Хорошо, ма, но нам еще надо увидеться с этим чуваком, с Барбарой. Это же именно он придумал использовать счетчик Гейгера и, просто ховайся, как он это угадал. И доктору Расти нам надо рассказать. Он только что проехал мимо нас, Бэнни ему махал, но он не остановился. Мы пригласим его и мистера Барбару прийти к нам домой, хорошо? Должны прикинуть наши следующие шаги.

- Джо… Мистер Барбара сейчас…

Клэр заткнулась. А хватит ли ей духу сказать своему сыну о том, что мистеру Барбаре, которого много людей в городе уже начали называть «полковник Барбара», предъявлено обвинение в нескольких убийствах и арестовано?

- Что, - переспросил Джо. - Что с ним? - из радостно-триумфального его голос сменился на тревожный.

Она подумала, что сын улавливает ее настроение не хуже, чем она его. И ясно, что он возлагал большие надежды на Барбару, и Бэнни с Норри, наверняка, тоже. Это не та новость, которую она смогла бы от них спрятать (как бы ей этого не хотелось), но и по телефону рассказывать она об этом не будет.

- Двигай домой, - произнесла Клэр. - Здесь уже обо всем поговорим. И еще, Джо, я ужасно тобой горжусь.

Джимми Серойс умер в этот день под вечер, в то время, как Пугало Джо с друзьями мчались назад к городу на своих велосипедах.

Расти сидел в коридоре и обнимал одной рукой Джину Буффалино, позволив ей поплакать у себя на груди. Еще недавно он чувствовал бы себя крайне неловко, если бы ему пришлось так сидеть с девушкой, которой неизвестно исполнилось ли семнадцать, но теперь времена изменились. Достаточно было взглянуть на этот коридор, который, вместо флуоресцентных панелей с потолка, теперь освещали шипящие фонари Коулмена[311], чтобы понять, что времена изменились. Его больница превратилась в галерею теней.

- Тут нет твоей вины, - приговаривал он. - Ни твоей, ни моей, и даже его вины нет. Он не просил себе диабета.

Хотя, видит Бог, есть люди, которые сосуществуют с этой болезнью продолжительное время. Люди, которые проявляют заботу о себе. Джимми, который жил нелюдимом вдали от города, возле дороги Божий Ручей, не принадлежал к их числу. Когда, наконец-то, привез сам себя на машине в амбулаторию - в прошлый четверг это было, - он не мог даже своими силами выбраться из машины, просто сигналил, пока Джинни не вышла посмотреть, кто там и что случилось. Стянув со старика штаны, Расти, осмотрел его хлипкую правую ногу, она была холодной, синюшного цвета. Даже если бы Джимми со временем пошел на поправку, сосуды у него, вероятно, были уже поражены неоратимо.

- Доктор, мне там совсем не больно, - заверил его Джимми прежде чем впасть в кому. После того он то приходил в сознание, то вновь терял сознание, а нога выглядела все хуже, Расти откладывал ампутацию, хотя и понимал, что если у Джимми и есть какие-то шансы, то без нее не обойтись.

Когда выключилось электричество, капельницы продолжали подавать антибиотики Джимми и еще двум пациентам, но остановились флоуметры, из-за чего стало невозможным точно регулировать количество вливаемого раствора. Что хуже, у Джимми перестали работать кардиомонитор и аппарат искусственного дыхания. Расти отсоединил респиратор, пристроил к лицу старика маску мешка Амбу и быстро ввел Джину в курс того, как работать с этим ручным прибором искусственной вентиляции легких. Она хорошо поупражнялась, очень пунктуально, но около шести вечера Джимми все равно умер.

Теперь она сидела безутешная.

Подняв от его груди свое испачканное слезами лицо, она спросила у Расти:

- Может, я слишком много подавала ему воздуха? Или мало? Может, это я его так задушила, убила его?

- Нет. Джимми, вероятно, все равно умер бы, а таким образом он избежал очень тяжелой ампутации.

- Мне кажется, я больше не смогу ничего делать, - начала она вновь рыдать. - Это так страшно. Теперь это ужасно.

Расти не знал, что на это ответить, но ему и не пришлось.

- Все будет хорошо с тобой, - прозвучал скрипучий, сдавленный голос. - Ты будешь работать, милая моя. Потому что ты нам нужна.

Это была Джинни Томлинсон, она медленно шла к ним по коридору.

- Не следовало бы тебе подниматься, - сказал Расти.

- Возможно, что и так, - согласилась Джинни и, облегченно вздохнув, села по другой бок Джины. С перевязанным носом и полосками пластыря под глазами она была сейчас похожа на хоккейного голкипера после тяжелой игры. - Но я все равно вышла на дежурство, и так этому и быть.

- Может, лучше завтра… - начал Расти.

- Нет, сейчас, - она взяла Джину за руку. - И ты тоже, дорогуша. Вспоминаю, как в медицинской школе говорила нам старшая сестра, крутая такая: «Свободны вы только после того, как родео закончилось, когда уже сохнет кровь».

- А если я буду делать ошибки? - прошептала Джина.

- Все их делают. Хитрость в том, чтобы делать их по возможности меньше. И я буду тебе помогать.

Тебе и Гарриэт. Ну, что скажешь?

Джина с сомнением посмотрела на распухшее лицо Джинни, ранения которой немалой мерой были обусловлены старыми очками, которые Джинни где-то когда-то нашла.

- А вы уверены, что уже сможете работать, мисс Томлинсон?

- Ты будешь помогать мне, я - тебе. Джинни и Джина, боевые женщины, - подняла она кулак.

Сподобившись на кривенькую улыбку, Джина стукнула своими костяшками о костяшки кулака Джинни.

- Все это очень круто, по-студенческому легкомысленно звучит, но мы же здесь не дерьмо по трубам гоняем, - сказал Расти. - Поэтому, если только начнешь ощущать приближение слабости, найдешь себе кровать, ляжешь и отлежишься. Это официальный приказ доктора Расти.

Джинни скривилась в невольной улыбке, от которой взялись морщинками крылышки ее носа.

- Зачем кровать? Есть старый диванчик Рона Гаскелла в комнате отдыха.

У Расти зазвонил мобильный. Он махнул женщинам, чтобы шли. Они отправились прочь, о чем-то говоря. Джина обнимала Джинни за талию.

- Алло, Эрик слушает.

- Это жена Эрика, - прозвучал подавленный голос. - Она звонит по телефону, чтобы попросить у Эрика прощения.

Расти зашел в пустой осмотровый кабинет и прикрыл двери.

- Не надо извинений, - произнес он… хотя сам не был уверен, что это так. - Горячка, все такое. Его уже отпустили? - Он считал этот вопрос вполне уместным, учитывая то, насколько он уже успел узнать Барби.

- Я бы не хотела обсуждать это по телефону. Ты можешь приехать домой, дорогой? Пожалуйста. Нам надо поболтать.

Расти подумал, что именно сейчас он сможет. Он имел одного действительно критического пациента, который значительно упростил ему профессиональную жизнь тем, что умер. Однако, ощущая облегчение от того, что его отношения с любимой женщиной вдруг улучшились настолько, что они вновь могут говорить друг с другом, ему в то же время не нравилась эта новоприобретенная осторожность, которую он расслышал в ее голосе.

- Могу, - сказал он. - Но ненадолго. Джинни вновь на ногах, но если я за ней не буду присматривать, она доработается до коллапса. Поужинаем?

- Да, - произнесла она с явным облегчением, и Расти ощутил радость. - Я разморожу куриный суп. Нам надо съесть как можно больше замороженных продуктов, пока есть электричество для холодильника.

- Один вопрос. Ты все еще считаешь, что Барби виновен? Неважно, как считают другие. Как ты сама считаешь?

Длинная пауза. Наконец она заговорила:

- Мы поболтаем, когда ты приедешь домой, - и на этом отключилась.

Расти стоял, опершись ягодицами на смотровой стол. Какое-то мгновение он держал телефон в руке, потом нажал кнопку END. Во многом он не был сейчас уверен - чувствовал себя человеком, который плавает в море вероятностей, - но относительно одного уверенность он имел: его жена думала, что кто-то их может подслушать. Но кто? Армия? Служба национальной безопасности?

Большой Джим Ренни?

- Это просто умора, - произнес Расти в пустую комнату. И тогда пошел искать Твича, чтобы предупредить его, что ненадолго отлучится с госпиталя.

Твич согласился присматривать за Джинни, чтобы она не доработалась до переутомления, но попросил о взаимной услуге. Перед тем как уйти, Расти должен был осмотреть Генриетту Клевард, которая также пострадала во время рукопашного боя в супермаркете.

- А что у нее? - спросил Расти, опасаясь худшего. Генриетта была сильной и подтянутой, как для пожилой леди, но восемьдесят четыре есть восемьдесят четыре.

- Она говорит, я цитирую: «Одна из тех беспутных сестер Мерсиер сломала мне на хер сраку». Она думает, это была Карла Мерсиер. Которая теперь носит фамилию Венциано.

- Правильно, - сказал Расти, и тогда пробурчал, словно ни к чему: - Это маленький город, тебе нужно понимать, мы одна команда… Что там?

- Что, сенсэй?

- Сломано?

- Я не знаю. Мне она не показывает. Говорит, я вновь цитирую: «Я свои репетузы покажу только профессионалу».

Оба взорвались смехом, давясь, чтобы не делать это громко. Из-за закрытых дверей послышался надтреснутый, скорбный голос старой леди:

- У меня сломана срака, а не уши. Я все слышала.

Расти с Твичем захохотали во все горло. Твич раскраснелся. Генриетта из-за дверей произнесла:

- Если бы это у вас сраки были сломаны, мои юные друзья, посмотрела бы я, было ли бы вам так же весело.

Расти вошел с улыбкой на губах.

- Извините, миссис Клевард.

Она не сидела, она стояла и, к большому его облегчению, сама улыбнулась.

- Не, - сказала она. - Что-то в этой катавасии должно быть забавное. Пусть сейчас это я. - Она подумала. - Кроме того, я там воровала вместе со всеми. И, наверное, заслужила это.

Срака у Генриетты оказалась сильно ушибленной, но не сломанной. И очень хорошо, потому что перелом копчика - не тот случай, с которого следует хохотать. Расти дал ей обезболивающий крем, убедился,

что дома у нее есть адвил[312], и отпустил, хромающую, но удовлетворенную. По крайней мере, настолько удовлетворенную, насколько на это способна леди ее возраста и темперамента.

Вторая попытка бегства, где-то через четверть часа после звонка Линды, не получилась, когда уже выйдя за двери, он направлялся на стоянку, его остановила Гарриэт Бигелоу.

- Джинни говорит, вам следует знать, что Сэмми Буши исчезла.

- Куда исчезла? – переспросил Расти, согласно ученическому канону, который полагает, что единственным глупым вопросом является только тот, который ты не задал.

- Никто не знает. Просто исчезла.

- Может, пошла в «Шиповник» посмотреть, не подают ли там ужин. Я надеюсь, что это так, потому что, если она попробует дойти пешком до своего дома, у нее могут разойтись швы.

На лице Гарриэт отразилась тревога.

- Это она… это значит, что она может насмерть истечь кровью? Истечь насмерть кровью после вашей операции на ву-ву… это было бы ужасно.

Расти слышал много разных терминов для определения вагины, но этот был для него новым.

- Едва ли, но может возвратиться вновь к нам на более длинное время. А ее ребенок?

Гарриэт удивленно посмотрела на него. Ревностное создание, которое, нервничая, имело привычку беспомощно хлопать глазами за толстыми стеклышками очков; девушка того типа, подумал Расти, которая может довести себя до умственного истощения через пятнадцать лет после того, как с отличием закончит Смит или Вассар[313].

- Ребенок! Обожемой! Малыш Уолтер! - Если бы и хотел, Расти не успел бы ее остановить, она молнией бросилась по коридору и с облегченным выражением вернулась назад. - Здесь. Он не очень весел, но, похоже, для него это нормально.

- Итак, она наверняка вернется. Какие там не есть у нее проблемы, а ребенка своего она любит. На свой, недалекий манер.

- А? - вновь это самое безумное моргание глазами.

- Не обращай внимания, Гарри. Я скоро вернусь. Крепись.

- То есть? - Теперь ее веки мигали так, что, казалось, вот-вот высекут огонь.

Хорошо, что Расти не сказал по-госпитальному: «Держи член пистолетом». В терминологии Гарриэт пенис, наверное, назывался вау-вау.

- Работай нормально. Гарриэт расслабилась:

- Обязательно, доктор Расти, без проблем.

Расти развернулся, чтобы уйти, но теперь перед ним стоял мужчина - худой, довольно приятный на вид, если не учитывать его крючковатый нос. Он немного напоминал покойного Тимоти Лири[314]. Расти уже стало интересно, получится ли вообще у него когда-нибудь отсюда выбраться.

- Чем я могу вам помочь?

- Вообще-то я думал, что, возможно, это я смогу вам чем-нибудь помочь, - он протянул ему свою костлявую руку. - Терстон Маршалл. Мы с моей партнершей проводили уик-энд на озере Честер и задержались здесь из-за этого неизвестно чего.

- Сочувствую, - кивнул Расти.

- Дело в том, что у меня есть медицинский опыт. Во время вьетнамской эпопеи я был сознательным противником службы в армии. Думал убежать в Канаду, но имел кое-какие планы… впрочем, это неважно. Я записался на контракт и два года прослужил санитаром в госпитале для ветеранов в Массачусетсе.

Это уже звучало интересно.

- Мемориальный имени Эдит Hopс Роджерс[315]?

- Тот самый. Мои знания и практические навыки, вероятно, немного устарели, однако…

- Мистер Маршалл, у меня есть для вас работа.

Только Расти выехал на шоссе 119, как услышал автомобильный гудок. Он взглянул в зеркальце и увидел на повороте к госпиталю городской грузовик с надписью «Общественные Работы». Нелегко было точно рассмотреть в свете садящегося солнца, но ему показалось, что за рулем машины сидит Стюарт Бови. Присмотревшись внимательнее, Расти увидел такое, от чего у него душа обрадовалась: в кузове находились два газовых баллона. Откуда их привезли, он будет выяснять позднее, возможно, даже поставит несколько вопросов, но сейчас ему стало значительно легче на сердце, потому, что к ним, теперь вернется свет, вновь начнут работать аппараты искусственного дыхания и мониторы. Вероятно, газа надолго не хватит, но сейчас он находился в состоянии «перебиться-день-и-уже-хорошо».

На вершине городского холма он увидел своего знакомого пациента-скейтбордиста Бэнни Дрэйка с парочкой друзей. Один из них был тот мальчик Макклечи, который обеспечил прямую видеотрансляцию ракетного обстрела. Бэнни махал руками и что-то кричал, очевидно, желая, чтобы Расти остановился поговорить. Расти помахал ему в ответ, но не притормозил. Ему не терпелось увидеться с Линдой. Заодно и послушать, что она скажет, конечно, но главное - увидеть ее, обнять ее, окончательно помириться с ней.

Барби хотелось отлить, но он терпел. Имел опыт проведения допросов в Ираке и знал, как это делалось там. Неизвестно, дошла ли и сюда тамошняя практика, но это вполне возможно. Такие вещи распространяются очень быстро, а Большой Джим проявлял жестокую способность не отставать от времени. Как и большинство талантливых демагогов, он никогда не преуменьшал готовности своей целевой аудитории поверить в самое абсурдное.

Барби также мучила жажда, и он не очень удивился, когда перед ним вновь появился офицер со стаканом воды в одной руке и листом бумаги с прикрепленной к нему ручкой во второй. Итак, так это и происходит; именно так делается в Фаллудже, Таркете, Мосуле, Хилле и Багдаде. А теперь, значит, и в Честер Милле.

Этим офицером был Джуниор Ренни.

- Ну что, взгляни на себя, - начал он. - Похоже, ты сейчас уже не тот хуй, который был способен кого- нибудь побить с помощью своих армейских трюков. - Он поднял руку, в которой держал лист, и потер себе левый висок. Бумага явным образом дрожала.

- Ты и сам не очень хорошо выглядишь. Джуниор резко опустил руку.

- Я чувствую себя преотлично, как рыба на дне.

«Что-то здесь не так, - подумал Барби. - Люди по обыкновению говорят «как рыба в воде», а в других случаях кое-кто говорит «как камень на дне». Возможно, это ничего не значит, однако…»

- Ты уверен? Глаза у тебя совсем красные.

- Я чувствую себя офигительно классно. И пришел я сюда не для того, чтобы обсуждать это. Барби, зная, для чего сюда пришел Джуниор, спросил:

- Это вода?

Джуниор, словно только сейчас вспомнив о стакане в своей руке, взглянул на нее.

- Эй, шеф сказал, что ты, вероятно, хочешь пить. Как говорят, так пить хочется, что едва не уссыкаешься, - заржал он с такой радостью, словно сам только что придумал этот парадокс. - Хочешь?

- Да, пожалуйста.

Джуниор протянул ему стакан. Барби хотел было его взять. Но Джуниор отвел свою руку назад. Ну конечно, все, как запланировано.

- Почему ты их убил? Мне интересно, Бааарби. Разве только Энджи больше не хотела с тобой трахаться? И тогда ты попробовал Доди, но оказалось, что ей более по душе жрать крэк, чем глотать твой хер? А Коггинс случайно увидел что-то, чего ему не следовало бы видеть? А Бренда начала подозревать. А что? Она и сама давно превратилась в копа, ясная вещь. Через впрыскивание!

Джуниор зашелся визгливым смехом, но под его весельем пряталась черная внимательность. И боль. В отношении последнего у Барби не было сомнений.

- Что? Нечего сказать?

- Я уже сказал. Я испытываю жажду. Я хочу пить.

- Ой-ой, да, конечно же, так. Газок в глаза - проклятая штука, не так ли? Понимаю, ты моментально увидел свой Ирак. Как там?

- Жарко.

Джуниор вновь залился смехом. Немного воды со стакана выплеснулось ему на запястье. Похоже, у него чуточку дрожат руки?

И горящий левый глаз понемногу слезится. Мысленно: «Джуниор, что с тобой не в порядке, черт тебя побери? Мигрень, или что-то похуже?»

- Ты кого-нибудь убивал?

- Только своим кашеварством.

Джуниор улыбнулся, словно говоря: «Вот молодец, вот брехло».

- Поваром ты там не был, Бааарби. Ты был офицером по особым поручениям. Так, по крайней мере, написано в твоей служебной аттестации. Мой отец прогуглил тебя в интернете. Хоть там и немного, но кое- что есть. Он думает, что ты там был дознавателем. Возможно, проводил тайные операции. Ты был чем-то наподобие армейского Джейсона Борна[316]?

Барби молчал.

- Ну, расскажи, ты кого-нибудь убил? Или мне лучше спросить, скольких ты убил? Я имею в виду, кроме тех, которых ты захреначил здесь.

Барби молчал.

- Чувак, а вода такая хорошая. Прямо с холодильника наверху. Чилли Вилли[317]! Барби молчал.

- Вы так оттуда и возвращаетесь, с кучей разных проблем. Такое впечатление я вынес из того, что видел по телевизору. Правда это или ложь? Истина или сказки?

«Это не мигрень принуждает его к такому поведению. По крайней мере, я с такой мигренью никогда не сталкивался».

- Джуниор, а голова у тебя очень болит?

- Совсем не болит.

- Давно у тебя боли в голове?

Джуниор осторожно поставил стакан на пол. В этот вечер он был вооружен. Он извлек пистолет и нацелился им через решетку на Барби. Дуло слегка дрожало.

- Ты все еще желаешь продолжать играться во врача?

Барби смотрел на пистолет. Пистолета в сценарии не было, в этом он не сомневался - Большой Джим имел на него планы, скорее всего, неприятные, но в них не входила сцена, в которой Дейла Барбару могут застрелить в подвале полицейского участка, притом, что кто-то мигом прибежит сюда сверху на выстрел и увидит, что двери камеры заперты, а жертва безоружная. Однако ему не верилось, что Джуниор будет руководствоваться планом, потому что Джуниор болен.

- Нет, - ответил он. - Я не врач. Искренне извиняюсь.

- Конечно, извиняешься. Одним извинениям не откупишься, казарма. - А впрочем, похоже было, что Джуниор удовлетворен. Он засунул пистолет в кобуру и поднял с пола стакан с водой. - У меня есть своя теория: ты насмотрелся там всякого, сам делал всякое такое, а потом прибитый впечатлениями вернулся сюда. Посттравматическое стрессовое расстройство, неурядицы с сексуальным напряжением, зуд пениса. Моя теория говорит, что ты просто сорвался. Я прав?

Барби молчал.

А впрочем, похоже было, что Джуниора это вообще не касается. Он продвинул стакан через решетку.

- Бери, бери.

Барби потянулся за ним, ожидая, что его вновь обманут, но нет. Попробовал. Ни холодное, ни стоящее питья.

- Пей, пей, - ободрил его Джуниор. - Я натрусил туда только полстакана, для тебя это ничто, разве нет?

Хлеб же ты себе солишь, не так ли? Барби на него только взглянул.

- Ты солишь себе хлеб? Солишь его себе, ты, уѐбок? А? Барби протянул стакан назад сквозь решетку.

- Оставь, оставь себе, - великодушно велел Джуниор. - И это возьми тоже. Он протолкнул через решетку лист и авторучку. Барби взял и пробежал глазами бумагу. Это было как раз то, что он ожидал. Внизу отмечено место, где он должен поставить свою подпись. Он протянул бумагу назад. Джуниор пошел на попятную едва не танцевальными па, улыбаясь, качая головой.

- Оставь и это себе. Отец мне говорил, что сразу ты не подпишешь, но ты хорошенько подумай. Подумай о том, как получить стакан воды без соли. И пищу. Вообрази себе большой чизбургер. Можешь еще и колу получить. В холодильнике наверху стоит холодненькая. Хочется тебе бутылочку?

Барби молчал.

- Ты солишь себе хлеб? Давай, говори, не стыдись. Солишь, нет? Ты, срака с ручкой! Барби молчал.

- Ты подпишешь. Когда проголодаешься достаточно, и пить серьезно захочется, ты подпишешь. Так мой отец сказал, а он по обыкновению не ошибается относительно таких вещей. Бай-Бай, Бааарби.

Он уже было отправился по коридору, но вновь обернулся.

Дата добавления: 2015-09-02