Падают розовые звезды 1 1 страница

Барби и Расти вышли во двор, наслаждаясь свежим воздухом. В нем ощущался привкус дыма от недавно погашенного пожара на западной окраине города, но после генераторных выхлопов в сарае дышать им было очень приятно. Дряблый ветерок трогал их щеки мягкими кошачьими лапками. В коричневом пакете для покупок Барби нес найденный им в старом бомбоубежище счетчик Гейгера.

- Это дерьмо нельзя так оставлять, - произнес Расти. Лицо у него было пасмурное и решительное.

- Что ты собираешься с этим делать? - спросил Барби.

- Сейчас? Ничего. Вернусь в госпиталь, сделаю обход. Но позже вечером я хочу постучать в двери Джима Ренни, и потребовать у него объяснений. Лучше бы он их имел, и лучше бы он где-то имел спрятанными остальные наши баллоны, потому что уже послезавтра в больнице пропан закончится, даже при том, что все второстепенные службы отключены.

- Послезавтра может все закончиться.

- Ты в это веришь?

Вместо ответа Барби сказал:

- Выборный Ренни может быть опасен, если ему сейчас резко задать этот вопрос.

- Только сейчас? Эти слова выдают в тебе новичка в нашем городе лучше, чем что-либо другое. Я слышал такое о Джиме Ренни в течение всех тех десяти тысяч с лишним лет, что он руководит нашим городом. Он или говорит людям «мотай отсюда», или призывает к терпению. «На благо города», - говорит он. Это выражение номер один в его хит-параде. В марте городское собрание это было вообще курам на смех. Вопрос об установлении новой канализационной системы? Извините, город не вытянет налогов. Вопрос о коммерциализации участков. Замечательная мысль, городу нужна прибыль, давайте позволим построить «Уолмарт»[235] на шоссе 117.

Лаборатория исследования экологии малых городов из Мэнского университета сообщает, что в озере Честер большой уровень загрязнения воды? Выборные рекомендуют отложить этот вопрос, потому что все же знают, что подобными научными исследованиями руководят радикальные гуманисты, мягкосердечные атеисты. Но больница, она на благо города, как ты считаешь?

- Считаю, да, - Барби немного удивился такой пылкости.

Расти, с руками, засунутыми в задние карманы джинсов, втупился глазами в землю. Потом поднял взгляд.

- Я так понимаю, что Президент подталкивает тебя к захвату всей власти. Думаю, сейчас наилучший момент тебе это сделать.

- Это идея, - улыбнулся Барби. – Разве только… Ренни и Сендерс имеют собственные полицейские силы, а у меня они откуда?

Расти не успел ответить, как зазвонил его мобильный. Он открыл телефонную трубку и посмотрел на маленькое окошко.

- Линда? Что? Выслушал.

- Хорошо, понимаю. Если ты уверена, что с ними обеими сейчас все хорошо. А ты точно уверена, что именно Джуди? Не Дженнилл? - Он еще немного послушал, и тогда произнес: - Я считаю, что на самом деле это хорошая новость. Я смотрел двух других детей сегодня утром - у обоих были кратковременные судороги, которые быстро прошли, задолго до того, как я их увидел, и оба чувствуют себя после этого хорошо. Еще по поводу трех нам сегодня звонили по телефону. Джинни Т. осматривала другого ребенка. Это может быть побочный эффект той силы, которая поддерживает этот Купол.

Он вновь начал слушать.

- Потому что у меня не было возможности, - ответил он. Тоном терпеливым, непротиворечивым. Барби представил себе тот вопрос: «Дети целый день в судорогах, а ты мне про это рассказываешь?»

- Ты заберешь детей? - спросил Расти. Снова послушал. - Хорошо. Хорошо. Если почувствуешь, что что-то не так, звони по телефону мне немедленно. Я моментально прилечу. И не забудь, Одри должна быть рядом с ними. Так. Ага. И я тебя люблю. - Он прицепил телефон на пояс и обеими ладонями пригладил себе волосы так сильно, что глаза у него на мгновение сделались совсем китайскими.

- Ради Христа, кто такая Одри?

- Наша собака, породы золотистый ретривер.

- Расскажи-ка мне про эти судороги.

Расти рассказал, не забыв о том, что Дженни говорила о Хэллоуине и что Джуди говорила о розовых звездах.

- Слова о Хэллоуине напоминают то, что проговаривал сквозь рыдания мальчик Динсморов, - заметил Барби.

- Конечно, разве нет?

- А другие дети? Кто-то из них говорил о Хэллоуине? Или о розовых звездах?

- Родители, с которыми я сегодня виделся, говорили, что их дети лопотали что-то, пока продолжались судороги, но они сами были весьма напуганными, чтобы обращать внимание на слова.

- А сами дети не помнят?

- Дети даже не знают, что у них были судороги.

- И это нормально?

- Это не ненормально.

- А не может быть так, что твоя младшая дочь копирует старшую? Может… ну, я не знаю… ревнует к вниманию?

Расти не рассматривал такой возможности, не было на это времени, вообще. Теперь он обдумал этот вариант.

- Возможно, но вряд ли, - он кивнул на желтый старинный счетчик Гейгера в сумке. - Собираешься заняться исследованиями с этой штукой?

- Я? Нет, - возразил Барби. - Эта деточка - собственность города, правителям которого я не очень нравлюсь. Не хотелось бы мне быть пойманным с этой машинкой, - он протянул пакет Расти.

- Я не могу. Именно сейчас я буду очень занят.

- Знаю, - сказал Барби и начал объяснять Расти, что он хочет, чтобы тот сделал. Расти внимательно слушал, слегка улыбаясь.

- О'кей, - согласился он. - Мне это подходит. А сам ты, что собираешься делать, пока я буду выполнять твою задачу?

- Готовить ужин в «Шиповнике». Сегодняшнее фирменное блюдо - цыплята а-ля Барбара. Хочешь, пришлю тебе порцию в больницу?

- Аппетитно звучит, - кивнул Расти.

По дороге к госпиталю Расти остановился возле редакции «Демократа» и передал счетчик Гейгера Джулии Шамвей.

Она выслушала инструкции Барбары с кроткой улыбкой.

- Этот мужчина знает, как передавать полномочия, надо отдать ему должное. Я позабочусь об этой вещи с радостью.

Расти хотел было предупредить ее, чтобы счетчик не попал на глаза кому не следует, но нужды в этом не было. Пакет с прибором исчез в промежутке для ног между тумбами ее письменного стола.

Дорогой в госпиталь он набрал Джинни Томлинсон и спросил у нее о том звонке по поводу судорог, на который она отвечала.

- Маленький мальчик по имени Джимм Викер. Звонил его дедушка. Кажется, Билл Викер? Расти его знал. Билл приносил им почту.

- Мать мальчика оставила его на дедушку, пока сама ездила заправиться. Кстати, в «Топливе & Бакалее» обычный бензин почти закончился, и Джонни Карвер имел наглость задрать цену до одиннадцати долларов за галлон. Одиннадцати!

Расти слушал терпеливо, думая, что лучше бы ему было об этом поговорить с Джинни с глазу на глаз. Он уже был почти рядом с самой больницей. Когда она закончила жаловаться, он спросил, не проговаривал ли что-то Джимми, в то время как у него случились судороги?

- Конечно, говорил. Билл сказал, что он что-то там болтал. Припоминаю, что-то о розовых звездах. Или о Хэллоуине. Или, может, я путаю с тем, что говорил Рори Динсмор после того, как его ранило. Люди потом еще об этом говорили.

«Конечно, говорили, - мрачно подумал Расти. - И еще будут говорить, если соберут в кучу то и другое.

А так оно, несомненно, и будет».

- Хорошо, - произнес он. - Благодарю тебя, Джинни.

- А ты когда вернешься, Рэд Райдер[236]?

- Я почти уже на месте.

- Хорошо. Потому что у нас новый пациент. Сэмми Буши. Она была изнасилована. Расти застонал.

- Ей уже лучше. Ее привезла Пайпер Либби. Я не смогла узнать от нее, кто это сделал, но, думаю, Пайпер узнала. Она от нее вышла такой, словно у нее волосы горят, словно ее кто-то за сраку… - пауза. Джинни так зычно зевнула, что даже Расти услышал. - Укусил.

- Джинни, сердце мое, когда ты спала последний раз?

- Я в порядке.

- Иди домой.

- Ты смеешься? - испуганным голосом.

- Нет. Иди домой. Поспи. И не включай будильник, - вдруг у него всплыла новая мысль. - Но зайди по дороге в «Розу-Шиповник», ты же сможешь? Они сегодня жарят цыплят. Я слышал это из надежных источников.

- Саманта Буши…

- Я осмотрю ее уже через пять минут. А тебе, пчелка, нужно к тому времени отлететь прочь. Она не успела запротестовать, как он сложил телефон.

Большой Джим Ренни чувствовал себя прекрасно, как для человека, который прошлой ночью убил другого человека. Отчасти благодаря тому, что он не считал это убийством, так же, как не считал убийством смерть своей покойной жены. Ее убил рак. Неоперабельный. Да, возможно, в последнюю неделю он давал ей много болеутоляющих таблеток, а в конце еще и помог ей подушкой (впрочем, легонечко, медленно перекрывая ей дыхание, он передал ее в руки Иисуса), но сделал он это из любви и из-за собственной доброты. То, что случилось с преподобным Коггинсом, было немного более грязным, это надо признать, но тот сам на него так наехал. Абсолютно неспособен был поставить благо города впереди собственной выгоды.

- А впрочем, он ужинает с Господом Богом Христом сегодня, - произнес Большой Джим. - Ростбиф, картофельное пюре с подливкой, сочное яблоко на десерт.

Перед ним как раз стояла большая тарелка фетучинни альфредо, благодарность компании

«Stouffer's»[237]. Конечно, многовато холестерина, но рядом не было доктора Гаскелла, который бы его этим упрекал.

- Я тебя пережил, старый засранец, - поведал Большой Джим своему пустому кабинету и искренне расхохотался. Тарелка с пастой и стакан с молоком (Большой Джим не употреблял алкоголя) стояли на столике. Он часто ел за письменным столом и не видел потребности в том, чтобы менять собственные привычки только потому, что в его кабинете встретил свою смерть Лестер Коггинс. Кроме того, в кабинете еще раз было убрано, и вычищено, и все выстирано. О, он подозревал, что какая-нибудь из тех следственных бригад, которые показывают по телевизору, смогла бы найти достаточно кровавых пятен с их люминалом, специальными лампами и всяким таким оборудованием, но никто из них не появится здесь в ближайшем будущем. А что касается Питера Рендольфа в роли детектива… сама мысль об этом отдавала абсурдом. Рендольф просто идиот.

- Однако, - сообщил Большой Джим пустому кабинету лекторским тоном, - он мой идиот.

Он всосал последние макаронины, промокнул свой обширный подбородок салфеткой и вновь начал строчить на разлинованных листах желтого блокнота, который лежал рядом на столике. С субботы он уже понаписывал многое, потому что так много дел надо было сделать. А если Купол будет оставаться на своем месте, их будет еще больше.

Большой Джим имел невысказанную надежду, что тот будет оставаться, по крайней мере, некоторое время. Купол бросал вызов, на который он чувствовал в себе способность достойно ответить (с Божьей

помощью, конечно). Первый закон бизнеса - консолидировать всю власть в своих руках. Для этого ему нужен был не просто козел отпущения, ему нужен был монстр. Лучше всего годился на эту роль Барбара, человек, которого объединенные комми[238] начальников штабов демократической партии пропихнули, чтобы он заменил Джеймса Ренни.

Двери кабинета открылись. Большой Джим поднял голову от своих записей, в двери стоял его сын. Лицо у него было бледное, невыразительное. Что-то было не то с Джуниором в последнее время. Даже очень занятый городскими делами (и тем бизнесом, который тоже требовал его контроля) Большой Джим это заметил. Однако он все равно не сомневался в своем сыне. Даже если Джуниор его подведет, Большой Джим был уверен, что как-то это переживет. Он всю жизнь положил на создание собственной удачи; и не должно теперь все перемениться.

Кроме того, мальчик убрал труп. Таким образом, стал соучастником. Что к лучшему - фактически, в этом суть жизни в маленьком городе. В маленьком городе каждый должен быть соучастником всего. Как там поется в той идиотской песенке? Мы одна команда, тебе нужно понимать.

- Сынок? - спросил он. - Все хорошо?

- Со мной - да, - ответил Джуниор. Он чувствовал себя не очень, но все равно лучше, чем до этого, последняя ядовитая головная боль наконец-то ослабла. Помогло пребывание с подружками, как он и думал. В кладовке Маккейнов не очень приятно пахло, но, посидев там некоторое время, подержав их за руки, он привык к тому запаху. Думал, что со временем тот ему даже начнет нравиться.

- Ты что-нибудь нашел в его квартире?

- Да, - Джуниор рассказал отцу, что он нашел.

- Это просто прекрасно, сынок. Действительно прекрасно. А ты уже можешь сказать мне, где ты спрятал тру… где ты положил его?

Джуниор медленно покачал головой туда-сюда, но его глаза при этом не шевелились - они не отрывались от отцовского лица. Это выглядело страшновато.

- Не следует тебе знать. Я тебе уже говорил. Место безопасное, и этого достаточно.

- Итак, теперь это ты мне указываешь, что мне следует знать, - хотя произнес он это без обычного запала.

- В данном случае - да.

Большой Джим внимательно присмотрелся к своему сыну.

- Ты уверен, что с тобой все в порядке? Что-то ты бледный.

- Я в порядке. Просто болела голова. Уже проходит.

- Почему бы тебе не поесть? В холодильнике есть еще фетучинни, а микроволновка чудесно их готовит, - он улыбнулся. - Можем пошиковать, пока есть время.

Внимательный взгляд темных глаз на мгновение переместился на лужицу белого соуса на тарелке Большого Джима, а потом вновь вперился в отцовское лицо.

- Я не голоден. Когда мне нужно обнаружить трупы?

- Трупы? - вытаращился Большой Джим. - Что ты имеешь в виду, под «трупы»?

Джуниор улыбнулся, губы его задрались достаточно, чтобы продемонстрировать острые концы зубов.

- Не переживай. Тебе только доверия больше будет, если удивишься не меньше, чем все другие. Скажем так - едва лишь мы нажмем на курок, весь город будет готов повесить Бааарби на ближайшей кривой яблоне. Когда тебе надо, чтобы я это сделал? Этим вечером? Потому что все готово.

Большой Джим размышлял. Он смотрел вниз, на свой желтый блокнот, усеянный записями (и забрызганный соусом альфредо), но лишь два слова были обведены: газетная сука.

- Не сегодня. Мы сможем использовать его не только с Коггинсом, если правильно все разыграем.

- А если Купол исчезнет, пока ты будешь разыгрывать?

- Все будет хорошо, - произнес Большой Джим, тем временем думая: «А если мистер Барбара каким-то способом сумеет выскользнуть из ловушки - хотя едва ли, однако тараканы умеют находить щели, когда включается свет - в запасе всегда есть ты. Ты и те твои другие трупы». - А сейчас все-таки возьми себе чего- нибудь поесть, хотя бы немного салата.

Но Джуниор не пошевелился.

- Не тяни слишком долго, отец, - произнес он.

- Не буду.

Джуниор взвесил его слова, взвесил его самого этими своими темными глазами, которые сейчас казались такими странными, и наконец, похоже, потерял интерес. Зевнул.

- Я пойду к себе в комнату, немного посплю. Поем позже.

- Только не забудь. Ты очень похудел.

- Худой в масть, - ответил ему сын вместе с фальшивой улыбкой, которая беспокоила еще больше, чем его взгляд. Большому Джиму она показалась улыбкой скелета. Это натолкнуло его на мысль о человеке, который называл себя теперь Мастером и этим словно перечеркивал прошлую собственную жизнь под именем Фил Буши. Когда Джуниор вышел из кабинета, Большой Джим вздохнул с облегчением, сам того не осознав.

Он схватил пальцами ручку: так много всего надо сделать. И он все это сделает, и сделает хорошо. Ничего невероятного нет в том, что, когда все это закончится, его портрет может появиться на обложке журнала «Тайм».

Пока ее генератор еще находился на ходу - хотя едва ли он продержится долго, если она не достанет запасных баллонов с пропаном - Бренда имела возможность завести принтер своего мужа и сделать бумажные копии всего, что содержалось в папке ВЕЙДЕР.

Невероятный список нарушений, составленный Гови, которому он, вероятно, уже собирался дать ход, но не успел из-за своей смерти, на бумаге ей казался более реальным, чем на компьютерном экране. И чем дольше она читала этот список, тем более те нарушения, в ее понимании, были к лицу Джиму Ренни, которого она знала большую часть своей жизни. Она всегда знала, что он монстр, только не знала, что он такой большой монстр.

Даже материалы, касающиеся Коггинсовской церкви Иисуса-гимнаста, доказывали… хотя если она правильно все поняла, это и не церковь вовсе, а большая ханжеская химчистка, где вместо белья стирают деньги. Деньги от производства наркотиков, по словам ее мужа - «чуть ли не одного из самых больших за всю историю Соединенных Штатов».

Но существовали проблемы, с которыми столкнулись шеф местной полиции Гови Дюк Перкинс и генеральный прокурор штата. Эти проблемы и послужили причиной того, что операция «Вейдер» так надолго застряла в фазе собирания доказательств. Джим Ренни был не просто большим монстром; он был хитрым монстром. Именно поэтому он всегда предпочитал оставаться вторым выборным. Тропинку для него протаптывал Энди Сендерс.

Он же и исполнял роль подставной фигуры. Длительное время Гови имел твердые доказательства только против одного Энди. Он был главным фигурантом, сам о том едва ли подозревая, этот идиот, всегда готов был радостно поздороваться с кем-нибудь. Энди был первым выборным, первым дьяконом Святого Спасителя, первым в сердцах жителей города, и его подписи стояли первыми на муниципальных документах, которые исчезали в туманных финансовых болотах на Больших Каймановых островах и в Нассо на Багамах. Если бы Гови с генпрокурором штата поспешили, он, несомненно, стал бы и первым, кому бы пришлось сфотографироваться, держа в руках свой номер. Возможно, и единственным, если верил неизменным обещаниям Большого Джима, что все будет хорошо, если Энди будет держать язык за зубами. Вероятно, он бы так и действовал. Кто лучше сможет играть роль дурачка, чем идиот?

Этим летом дело продвинулось к той границе, за которой Гови уже усматривал конец игры.

Тогда имя Ренни начало появляться на кое-каких бумагах, которые попали к прокурору, и наиболее интересные из них были связаны с зарегистрированной в Неваде корпорацией «Таун Венчерз». Деньги этой корпорации исчезали не на востоке, на островах Карибского бассейна, а на западе - в материковом Китае, стране, где лекарства против насморка, антиконгестанты, можно покупать хоть тоннами, и никто тебе не будет задавать неудобных вопросов.

Почему Ренни позволил себе таким образом вынырнуть на поверхность? Гови Перкинс имел на это один единственный ответ: денежные потоки стали слишком большими, слишком быстрыми, с ними уже не могла управиться одна прачечная. Постепенно имя Ренни проявилось на бумагах, которые касались и с полдесятка других фундаменталистских церквей на северо-востоке. «Таун Венчерз» и те церкви (не говоря уже о нескольких религиозных радиостанциях, FM и средневолновых, однако ни одна из которых не достигала мощности РНГХ) были первыми настоящими ошибками Ренни. От них потянулись ниточки.

За ниточки можно было дернуть и рано или поздно - по обыкновению это случается рано - открылась бы вся сцена.

«Ты же не сможешь остановиться, правда? - думала Бренда, сидя за письменным столом своего мужа, читая распечатанные бумаги. - Ты уже нагромоздил миллионы, возможно, десятки миллионов, и риски сильно возросли, но остановиться ты не можешь. Как та обезьяна, которая не способна выбраться с ловушки, потому что не может расцепить пальцы, выпустить добытую пищу. Ты наворотил огромные от черта деньги, но живешь в томже самом старом трехэтажном доме, барыжишь старыми машинами на этом своем торжище на шоссе 119. Почему?»

А впрочем, она знала почему. Не в деньгах дело, дело в городе. В городе, который он считал своим собственным. Сидя где-то на пляже в Коста-Рике, или в роскошном имении с нанятыми охранниками в Намибии, Большой Джим превратился бы в Малого Джима. Потому что человек без хоть какой-то целеустремленности, даже с набитыми деньгами банковскими счетами, всегда мелок.

Если бы она попробовала прищучить его со всем тем, что она на него имеет, получилось бы ей с ним договориться? Заставить его уйти в отставку в обмен на ее молчание? Уверенности не было. И она опасалась такой встречи с глазу на глаз. Кроме того, что хуже всего, это может быть и опасно. Надо взять с собой Джулию Шамвей. И Барби. Вот только на Барби сейчас тоже нарисована мишень.

В ее голове зазвучал голос Гови: «У тебя есть время еще немного подождать - я сам ждал нескольких окончательных доказательств, чтобы иметь полнейшую уверенность, но я бы не ждал слишком долго. Потому что чем дольше длится эта осада, тем более небезопасным он становится».

Она вспомнила, как Гови начал сдавать назад машиной, а потом остановился, чтобы поцеловать ее под ясным солнцем, вспомнила его губы, такие знакомые ей и такие же родные, как ее собственные. И как он гладил в тот миг ей шею. Словно знал, что приближается конец, и одним последним прикосновеньем старался отблагодарить ее за все. Как не безумно романтически и, бесспорно, высокомерно это было, но она почти в это поверила, и глаза ее исполнились слезами.

Вдруг все бумаги, со всеми зафиксированными в них махинациями, перестали казаться ей важными. Даже Купол стал не таким уже и важным. Перевешивала все теперь та дыра, которая так неожиданно появилась в ее жизни, дыра, которая всасывала в себя всю ту радость, которую до этого она воспринимала за будничность. Ей подумалось, чувствует ли сейчас что-то похожее бедный Энди Сендерс. Вероятно, что так, решила она.

«Отложим это на время. Если завтра вечером Купол еще будет стоять, пойду со всем этим к Ренни - с копиями этих материалов - и скажу, что он должен подать в отставку в пользу Дейла Барбары. Скажу ему, если откажется, что тогда он все о своих аферах с наркотиками прочитает в газете».

- Завтра, - прошептала она, закрывая глаза. Через две минуты она уже спала в кресле Гови. В Честер Милле настало время ужина. Некоторые из блюд (включая цыплят а-ля кинг - порций сто), были приготовлены на электрических или газовых конфорках, благодаря тем генераторам, которые еще работали в городе, но были также люди, которые вернулись к использованию своих дровяных печей, кто ради экономии топлива, а кто и из-за того, что, кроме дров, не имел другого выбора. Из сотен каминов в застывший воздух поднимался дым.

И расползался.

Передав счетчик Гейгера (адресат принял его радушно, даже приподнято, пообещав начать его использовать уже во вторник утром), Джулия с Горесом на поводке направилась в универсальный магазин Бэрпи. Ромео говорил ей, что имеет на складе пару абсолютно новых ксероксов фирмы «Киосера»[239], оба еще в оригинальной заводской упаковке. Сказал, что они в ее распоряжении.

- У меня есть также немного скрытого пропана, - сознался он, гладя Гореса. - Я обеспечу вас всем, чем надо, во всяком случае, столько времени, сколько смогу. Мы должны заботиться, чтобы газета продолжала выходить, я прав? Сейчас это еще важнее, чем всегда, как вы тумаете?

Именно так Джулия и «тумала», так она ему и ответила. А в дополнение еще и поцеловала его в щеку.

- Я ваша должница, Ромми.

- Я буду ожидать значительных скидок на мою еженедельную рекламную вставку о распродаже, когда это закончится, - постучал он себе сбоку по носу указательным пальцем так, словно они сейчас договаривались о чем-то весьма тайном. А может, так оно и было.

Уже выйдя во двор, она услышала чириканье телефона. Достав телефон из кармана брюк, произнесла:

- Привет, Джулия слушает.

- Добрый вечер, мисс Шамвей.

- О, полковник Кокс, как приятно слышать ваш голос, - игриво сказала она. - Вы даже не представляете себе, как это трогательно для нас, провинциальных мышек, получить звонок из-за черты нашего городка. Как там жизнь вне Купола?

- В целом жизнь, наверняка, идет хорошо, - ответил он. - Хотя сам я сейчас нахожусь на ее хреновой стороне. Вам известно о ракетах?

- Наблюдала, как они ударили. И отскочили. Хороший пожар принялся от них на вашей стороне…

- Это не мой…

- …и немного меньший на нашей.

- Я звоню, потому что мне нужен полковник Барбара, - перебил Кокс. - Который должен был бы теперь носить с собой собственный телефон, черт его побери.

- Очень справедливо подмечено! - подхватила она еще более веселым тоном. - А люди в чертовом аду должны были бы получать чертовы прохладительные напитки! - Она остановилась перед закрытым уже на все замки магазином «Топливо & Бакалея». Написанное вручную объявление в витрине гласило: «ЗАВТРА РАБОТАЕМ 11:00-14:00 ПРИХОДИТЕ ПОРАНЬШЕ!»

- Мисс Шамвей…

- Мы поговорим о полковнике Барбара через минуту, - ответила Джулия. - А сейчас я хочу узнать о двух вещах. Первая, когда будет разрешено приближаться к Куполу прессе? Потому что американский народ заслуживает на большее, чем правительственные недомолвки на эту тему, как вы думаете?

Она ожидала от Кокса чего-то на подобие: «Я не думаю, чтобы «Нью-Йорк Таймc» или Си-Эн-Эн появились возле Купола в ближайшем будущем». Но он ее удивил.

- Возможно, в пятницу, если наши другие, сейчас пока что секретные, акции не дадут результатов. О чем вы еще хотели бы узнать, мисс Шамвей? Говорите быстро, потому что я не в пресс-службе работаю, у меня другой уровень зарплаты.

- Это вы мне звоните, значит, это я вам нужна. Угождайте мне, полковник.

- Мисс Шамвей, со всем моим уважением, вы не единственная, кто имеет мобильный телефон в Честер Милле, я могу позвонить и кое-кому другому.

- Не имею относительно этого сомнений, но не думаю, что Барби захочет с вами говорить, если вы будете грызться со мной. Он вообще не очень рад своему новому назначению на сомнительную должность начальника концлагеря.

Кокс вздохнул.

- Какой еще у вас вопрос?

- Я хочу знать, какая сейчас температура с южной и восточной стороны Купола - то есть настоящая температура, без учета пожара, который вы там развели.

- Зачем…

- У вас есть такие данные или нет? Думаю, у вас они есть или можете легко получить. Думаю, вы именно сейчас сидите перед компьютером и имеете доступ к чему угодно, наверняка, включая информацию о размере нижнего белья, которое я ношу. - Она помолчала минутку. - Но если вы скажете мне, что там шестнадцать градусов, нашему разговору конец.

- Вы демонстрируете мне ваше чувство юмора или вы всегда такая, мисс Шамвей?

- Я утомлена и испугана. Спишите на это.

Теперь зависла пауза со стороны Кокса. Ей показалось, она слышит клацанье клавиш компьютера.

Наконец он заговорил.

- В Касл Роке сорок семь градусов по Фаренгейту. Вам достаточно?

- Да, - различие не было таким уж большим, как она боялась, но все равно значительное. - Я смотрю на термометр в витрине магазина. На нем пятьдесят восемь[240]. Итак, одиннадцать градусов различие между населенными пунктами, которые расположены друг от друга на расстоянии двадцати миль. Если этим вечером по западному Мэну не продвигается какой-то чрезвычайно мощный фронт теплого воздуха, я сказала бы, у нас здесь что-то происходит. Вы согласны?

Полковник не ответил на этот вопрос, но то, что он сказал, заставило ее забыть обо всем другом.

- Мы собираемся подвергнуть испытанию кое-что новое. Около девяти вечера, сегодня. Об этом я и хотел сообщить Барби.

- Остается надеяться, что план Б сработает лучше плана А. А президентский выдвиженец на данный момент времени, как я думаю, кормит огромное количество людей в «Розе-Шиповнике». По слухам, цыплятами а-ля кинг. - Она посмотрела в конец улицы, где маячил свет, и у нее заурчало в желудке.

- Вы можете меня выслушать и передать ему сообщение? - Непророненное им она тоже услышала:

«Придирчивая сука»

- С радостью, - ответила она, улыбаясь. Потому что и на самом деле была придирчивой сукой. Когда было нужно.

- Мы собираемся подвергнуть испытанию экспериментальную кислоту. Фтороводородное химическое соединение. В девять раз более едкое, чем обычная кислота.

- Улучшение жизни уже сегодня через химию.

- Мне сообщили, что теоретически ей можно прожечь дыру глубиной в две мили в геологическом пласте.

- На каких забавных людей вы работаете, господин полковник.

- Мы будем делать это там, где Моттонская дорога… - послышался шелест бумаг. - Где дорога из Моттона подходит к Харлоу. Я тоже собираюсь присутствовать там.

- В таком случае я скажу Барби, чтобы кто-нибудь другой помыл посуду вместо него.

- А будем ли мы иметь радость увидеть и вас в нашей компании, мисс Шамвей?

Она уже было раскрыла рот, чтобы сказать «такого события я пропустить не могу», как именно в это мгновение где-то дальше по улице разгорелся адский скандал.

- Что там происходит? - спросил полковник Кокс.

Джулия не ответила. Закрыв телефон, она кинула его в карман и побежала по улице в направлении возбужденных голосов. И чего-то еще. Чего-то, что звучало, как рычание.

Выстрел прозвучал, когда она уже была за полквартала оттуда.

Пайпер вернулась в пасторскую усадьбу, где и увидела Каролин, Терстона и юных Эпплтонов, которые ее ожидали. Она обрадовалась нежданным гостям, потому что они отвлекали ее от мыслей о Сэмми Буши. По крайней мере, на некоторое время.

Пайпер выслушала рассказ Каролин о судорогах Эйдена Эпплтона, хотя сейчас с мальчиком было на вид все хорошо - сейчас он уже доедал коробку инжирных «ньютонов»[241]. Когда Каролин спросила, следует ли показать мальчика врачу, Пайпер ответила:

Дата добавления: 2015-09-02