О средствах, методах и процедурах гуманитарной экспертизы

В своей технической части средства, методы и процедуры, характерные для гуманитарной экспертизы, принципиально не отличаются от аппарата, используемого в других видах и формах экспертизы. Поэтому здесь мы сосредоточимся лишь на том, в ч&м выражается ее специфика.

Прежде всего, для гуманитарной экспертизы характерно особое соотношение специальных, технических моментов, с одной стороны, и того, что относится к сфере ценностей, - с другой. Было бы неверно утверждать, что результаты гуманитарной экспертизы не могут быть объективными и обоснованными. В тех случаях, когда это обнаруживается, можно не сомневаться, что при проведении экспертизы были допущены процедурные и методические ошибки - допустим, в составе экспертной группы не были в должной мере представлены интересы различных социальных групп. Но проблема в том, что сама "объективность" и "обоснованность" здесь принципиально иная, отличная, скажем, от обоснованности решений технико-экономической экспертизы. Ведь "материя", с которой имеет дело гуманитарная экспертиза, - это именно интересы и ценности, т.е. то, что определяется человеческой субъективностью. Поэтому, между прочим, для гуманитарной экспертизы принципиальное значение имеет то, что она строится как диалог, как коммуникация индивидов и групп, обладающих существенно разными интересами и ценностными установками. В этом смысле она представляет собой механизм согласования, подготовки компромиссных решений и, помимо всего прочего, выхода на более фундаментальные уровни общих интересов, выработки платформ, на которых возможен переход от логики противостояния и конфронтации к логике объединения и взаимодействия. Данное обстоятельство, несомненно, имеет особый смысл применительно к современным российским реалиям.

Более того, гуманитарная экспертиза - это не просто средство для перехода к такой логике, в ней же самой этот переход и начинает осуществляться. Поэтому прилагательное "гуманитарная" в ее названии имеет не только тот смысл, что речь идет о человеке и человеческом, но и о ее возможностях в смысле гуманизации человеческих взаимоотношений и взаимодействий, об особом типе этих взаимоотношений и взаимодействий.

Результат гуманитарной экспертизы никоим образом не ограничивается итоговым заключением, к которому пришла группа экспертов. Не менее важен и еще один результат - установление каналов, по которым и в дальнейшем может осуществляться взаимодействие, и формирование самих участников этого взаимодействия, осознающих и умеющих использовать его конструктивные возможности.

Отсюда следует еще и такой вывод. При всем нынешнем несовершенстве и неотработанности методик и процедур гуманитарной экспертизы ее конкретная реализация не должна откладываться "на потом", до тех времен, когда кто-то где-то (а кто и где?) создаст необходимый инструментарий, отвечающий самому взыскательному вкусу. Напротив, как и во многих других видах человеческой деятельности, мы сможем методически совершенствовать процедурные стороны гуманитарной экспертизы только тогда, когда непосредственно будем заниматься ею и осмысливать свои собственные шаги, достигнутое и неудавшееся. Последовательное накопление такого опыта будет еще одним значимым результатом гуманитарной экспертизы.

От редакции журнала "Человек"

Вопрос о соотношении и границах между правдой, ложью и умолчанием принадлежит не только к самым сложным, но и к самым "деликатным" проблемам культурологии, филологии, психологии, семиотики, словом, любой науки, имеющей дело с человеческим сознанием и его воплощением в Слове. Нам уже приходилось говорить об этом на страницах журнала.* Особенно сложно анализировать с этой точки зрения явления культуры, общественной мысли. Ведь, помимо всего прочего, они, родившись, стараются моментально забыть свое реальное происхождение, предпочитая найти себе почтенных предков где-нибудь в интеллектуальной истории.

А между тем хрестоматийное ахматовское "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда..." справедливо отнюдь не только для стихов. Так "растут" даже самые строгие научные теории. А строгость, доказательность, последовательность и непротиворечивость, осознанная связь с предшественниками и современниками - все это приходит потом, в ходе "обработки" уже родившегося. Когда мы "и так знаем", что увидевшееся нам - истина, и начинаем выстраивать, объяснять, доказывать эту истину другим. И немного - себе сами. Так, для верности. Этот факт хорошо известен даже по отношению к естественнонаучным теориям. Тем более справедливо это для явлений культурных, мировоззренческих. Только вот очень не хочется вспоминать о том "соре", из которого выросла твоя идея, концепция. Куда важнее кажется ее обосновать, защитить, поместить в контекст, наконец, опровергнуть другие, враждебные. В этом никакой "сор" не поможет - только помешает. И о нем совершенно искренне забывают, как о не слишком приятном сне.

Но - и об этом тоже говорилось на страницах нашего журнала - именно способность вспоминать свои сны и рассказывать о них зачастую бывает чрезвычайно полезна для творческого успеха. Не менее важной может оказаться и способность зафиксировать, запомнить и, особенно, пересказать реальный путь, которым сознание пришло к какой-то идее. "Комментированная стенограмма потока сознания" поможет разобраться в чем-то очень важном не только самому носителю этого потока, но и многим другим. И в частности, поможет разобраться с той самой проблемой правды, необходимой лжи и умолчания, которое бывает данью иногда правде, иногда - лжи. Во всяком случае там, где одну можно отличить от другой.

При подобном рассказе сама идея, "выросшая", или "оказавшаяся в конце пути потока сознания", имеет, наверное, второстепенное значение. Но "поток сознания", который сумел зафиксировать наш автор, вращается вокруг одной из "горячих точек" нашего нынешнего общественного сознания - "русской идеи". Причем таким образом, который вряд ли способен вызвать одобрение у у ее сторонников, и у ее противников. Но зато, как нам кажется, способен вызвать у тех и других интерес. Как, впрочем, и у "третьих" - у тех, кому сама по себе эта проблематика не кажется ни интересной, ни актуальной. История сознания интересна и актуальна всегда. И вдвойне - когда рассматривается в его, сознания, "горячих точках".

И еще одно. Больше двух десятилетий назад Г. Померанц ввел понятие "мифа-молчания" как высшего уровня мифа и мифопоэтического сознания. С. Воронцов начал в нашем журнале с полемики с Г. Померанцем (который, кстати, и предложил его полемические заметки вниманию редакции). Неявная, а порой и явная полемика с идеями Померанца присутствует и в этой статье. Но тема молчания как высшей точки культурного мифа - одна из основных и для нашего автора. Только рассматривается она здесь на принципиально ином, значительно более конкретном уровне, включая и уровень рефлексии, самоанализа. Изложить это гораздо сложнее. "Огласовка молчания", по определению, не может быть ясной и четкой - или будет, как показано в статье, ложью. Но право же, она стоит того, чтобы потрудиться над чтением даже довольно "темных" страниц.

Дата добавления: 2015-09-02