Избит и арестован 1 страница

«Эглантерия» закрылась до пяти вечера, когда Роуз намеревалась предложить посетителям легкий ужин, в основном то, что оставалось после обеда. Она готовила картофельный салат и одним глазом смотрела телевизор, когда в дверь постучали. Пришли Джекки Уэттингтон, Эрни Кэлверт и Джулия Шамуэй. Роуз пересекла пустой зал, вытирая руки о фартук, открыла дверь. Корги Горас трусил у ноги Джулии, с ушками торчком, дружески улыбаясь. Роуз пригласила их войти, убедилась, что табличка «ЗАКРЫТО» на месте, потом заперла за ними дверь.

— Спасибо, — поблагодарила ее Джекки.

— Не за что. Я, кстати, хотела повидаться с тобой.

— Мы пришли ради этого, — указала Джекки на телевизор. — Я была у Эрни, а Джулию мы встретили по пути. Она сидела напротив пожарища, скорбела об утрате.

— Я не скорбела, — покачала головой Джулия. — Мы с Горасом думали, как выпустить газету после городского собрания. Она будет маленькая, в две странички, но все равно газета. Я решила, что обязательно ее выпущу.

Роуз глянула на телевизор. На экране красивая молодая женщина смотрела прямо в объектив. Под ней на бегущей строке повторялась фраза: «СЕГОДНЯШНЯЯ СЪЕМКА, С РАЗРЕШЕНИЯ ЭЙ-БИ-СИ». Тут же что-то грохнуло, в небе расцвел огненный шар. К этому моменту камера уже не смотрела на женщину Оператор снимал падающие на землю обломки авиалайнера «Эр Айленд».

— Это всего лишь повтор съемки катастрофы. — На лице Роуз не читалось никакого интереса. — Если вы не видели раньше, конечно же, посмотрите. Джекки, утром я виделась с Барбарой. Отнесла ему сандвичи, и мне разрешили спуститься в подвал, где камеры. Меня сопровождал Мелвин Сирлс.

— Тебе повезло, — фыркнула Джекки.

— Как он? — спросила Джулия. — В порядке?

— Выглядит как страх Господний, но, думаю, да. Он сказал… может, мне стоит передать это только тебе, Джекки?

— Что бы там ни было, думаю, ты можешь говорить в присутствии Эрни и Джулии.

Роуз задумалась над ее словами лишь на мгновение. Если она не могла доверять Эрни Кэлверту и Джулии Шамуэй, то кто вообще заслуживал доверия?

— Он сказал, что я должна поговорить с тобой. Помириться, как будто мы ссорились. Он просил передать тебе, что я хорошая.

Джекки повернулась к Эрни и Джулии. Роуз показалось, что она задала вопрос и получила ответ.

— Если Барби так говорит, значит, так оно и есть. — Эрни энергично кивнул. — Дорогая, вечером мы проводим небольшую встречу. В доме Пайпер. Это в каком-то смысле секрет…

— Во всех смыслах, — поправила его Джулия. — И с учетом того, как развиваются события в городе, ему бы лучше остаться секретом.

— Если я правильно понимаю, о чем пойдет речь, то я с вами. — Роуз понизила голос: — Но не Энсон. Он носит одну из этих чертовых синих нарукавных повязок.

В этот самый момент на экране появилась заставка «ЭКСТРЕННЫЙ ВЫПУСК НОВОСТЕЙ СИ-ЭН-ЭН», сопровождаемая раздражающим музыкальным отрывком, которым канал предварял каждый новый материал о Куполе. Роуз ожидала увидеть Андерсона Купера или своего любимого Вольфи — оба теперь базировались в Касл-Роке, но на экране появилась Барбара Старр, пентагоновский корреспондент канала. Она стояла около палаточного городка передовой армейской базы в Харлоу.

— Дон, Кайра… полковник Джеймс Оу Кокс, специальный уполномоченный Пентагона с того самого момента, как в субботу возникла эта гигантская загадочная преграда, именуемая Куполом, собирается выступить перед прессой, всего лишь второй раз с начала кризиса. Тему репортерам объявили только что, и она, конечно же, привлечет внимание десятков тысяч американцев, близкие которых проживают в отрезанном городке Честерс-Милл. Нам сообщили… — Она послушала, что ей говорили по наушнику. — А вот и полковник Кокс.

Четверо в ресторане, которые смотрели телевизор, расположившись на высоких стульях у стойки, наблюдали за сменой картинки: включилась камера внутри большой палатки. Примерно сорок репортеров сидели на складных стульях, еще больше стояли за их спинами. Многие тихонько переговаривались между собой. В дальнем конце палатки находилось наскоро сооруженное возвышение. На нем стояла трибуна, уставленная микрофонами, с американскими флагами по бокам. За трибуной белел экран.

— Очень профессионально для полевых условий, — пробормотал Эрни.

— Я думаю, это домашняя заготовка, — заметила Джекки. Она вспоминала разговор с Коксом. «Мы, со своей стороны, приложим все силы для того, чтобы осложнить Ренни жизнь».

На левой стене палатки откинулся полог, и в нее вошел невысокий подтянутый мужчина с седеющими волосами. Пружинистым шагом направился к возвышению. Никто не удосужился снабдить платформу с трибуной парой ступеней или хотя бы ящиком, чтобы встать на него, но ожидаемый всеми оратор прекрасно без этого обошелся. Легко запрыгнул на возвышение, даже не сбавив шага. На пресс-конференцию он пришел в простой полевой форме цвета хаки. Если его и награждали государственными наградами, орденские планки отсутствовали. Имелась лишь нашивка с надписью «П-К ДЖ. КОКС». Никаких бумажек в руках он не держал. Репортеры разом притихли, и Кокс одарил их легкой улыбкой.

— Этому парню следует постоянно проводить конференции, — прокомментировала Джулия. — Он хорошо смотрится.

— Помолчи, Джулия, — вырвалось у Роуз.

— Дамы и господа, спасибо, что пришли, — начал Кокс. — Я сделаю короткое сообщение, а потом отвечу на несколько вопросов. Ситуация, связанная с городом Честерс-Милл и тем, что мы называем Куполом, такова: город по-прежнему отрезан, мы по-прежнему понятия не имеем, по какой причине возник Купол и каким образом, и пока нам не удалось пробить этот барьер. Вы бы обязательно узнали, если б удалось. Лучшие ученые Америки — лучшие во всем мире — занимаются этой проблемой, и мы рассматриваем несколько возможных вариантов ее решения. Не спрашивайте меня о них, потому что в этот раз никаких ответов вы не получите. — Репортеры недовольно загудели. Кокс им не мешал. Под ним Си-эн-эн высветила фразу: «НА ЭТОТ РАЗ НИКАКИХ ОТВЕТОВ». Когда ропот смолк, Кокс продолжил: — Как вам известно, мы ввели карантинную зону вокруг Купола, сначала в милю, в воскресенье расширили ее до двух миль, во вторник — до четырех. Для этого имелись веские причины, и самая важная из них состоит в том, что Купол опасен для людей с вживленными приборами, такими, скажем, как кардиостимулятор. Вторая причина — мы полагали, что энергетическое поле, создающее Купол, может оказывать на человека некое вредное воздействие, о котором нам пока неизвестно.

— Вы говорите о радиации, полковник? — спросил кто-то.

Кокс заморозил его взглядом, а когда посчитал, что репортер получил должную выволочку (не Вольфи, удовлетворенно отметила Роуз, а какой-то лысеющий япповатый парень из «Фокс ньюс»), продолжил:

— Теперь мы уверены, что вредного воздействия это силовое поле не оказывает, во всяком случае, за короткое время, а потому запланировали провести в пятницу, двадцать седьмого октября, послезавтра, День встреч у Купола.

После такого заявления Кокса, понятное дело, закидали вопросами. Полковник подождал, пока репортеры не выдохнутся, а когда их словесный напор ослабел, взял с полочки трибуны пульт дистанционного управления и нажал на кнопку. Фотография высокого разрешения (по мнению Джулии, гораздо лучшего качества, чем те, что загружались с сайта «Гугл-Земля») появилась на белом экране. Она показывала Милл и оба города, расположенных южнее, Моттон и Касл-Рок. Кокс отложил пульт и взял лазерную указку.

Строка под ним поменялась: «ПЯТНИЦА ОБЪЯВЛЕНА ДНЕМ ВСТРЕЧ У КУПАЛА».

Джулия улыбнулась. Кокс подловил Си-эн-эн: в спешке они забыли подключить к ленте опцию «Проверка орфографии».

— Мы уверены, что сможем принять и доставить к Куполу тысячу двести гостей, — продолжил Кокс твердым голосом. — Это будут только близкие родственники… и мы все надеемся и молимся, что второй такой встречи не потребуется. Места сбора — здесь, на территории ярмарки в Касл-Роке, и здесь, на автодроме «Оксфорд плейнс». — Луч высветил оба указанных места. — Мы предоставим две дюжины автобусов, по двенадцать там и там. Автобусы нам одолжат шесть близлежащих школьных округов, которые отменят в этот день занятия, чтобы помочь нам в организации Дня встреч, за что мы выражаем им искреннюю признательность. Двадцать пятый автобус, для прессы, будет стоять у магазина «Приманка и рыболовные снасти Шайнера» в Моттоне. — Сухо добавил: — Поскольку там продается и спиртное, большинство из вас, как я понимаю, знают, где он расположен. Сопровождать прессу будет одна, повторяю, только одна передвижная телевизионная станция. Так что картинка, дамы и господа, окажется у всех одинаковая, а того, кто будет ее предоставлять, определит лотерея.

Репортеры застонали, но не так чтобы громко.

— В автобусе для прессы сорок восемь мест, и, очевидно, здесь собрались сотни представителей средств массовой информации со всего мира…

— Тысячи! — крикнул седовласый мужчина, и репортеры рассмеялись.

— Я рад, что кому-то весело, — с горечью прокомментировал Эрни Кэлверт.

Кокс позволил себе улыбнуться.

— Поправка принимается, мистер Грегори. Места будут распределяться по новостным агентствам — телевизионные компании, Рейтер, ТАСС, АП и так далее, а агентства вольны сами выбирать своих представителей.

— Пусть от Си-эн-эн поедет Вольфи, это все, что мне нужно! — воскликнула Роуз.

Репортеры оживленно переговаривались.

— Позволите продолжить? — спросил Кокс. — И те из вас, кто посылает эсэмэски, будьте любезны это прекратить.

— О-о-о, — протянула Джекки. — Мне нравятся мужчины, которые умеют убеждать.

— Конечно же, вы помните, что привело вас сюда? Вели бы вы себя так, если б случился пожар на шахте или люди находились под обрушившимися после землетрясения домами?

В палатке воцарилась тишина, похожая на ту, что возникает на уроке четвертого класса, когда учитель наконец-то выходит из себя. Он действительно умеет убеждать, подумала Джулия, и всем сердцем пожелала, чтобы Кокс перенесся сюда, под Купол, и взял управление городом в свои руки. Но разумеется, если бы свиньи имели крылья, бекон мог бы летать.

— Ваша работа, дамы и господа, состоит из двух частей: во-первых, вы должны помочь нам донести до всех информацию о Дне встреч, а во-вторых, сделать все, чтобы День встреч у Купола прошел без инцидентов.

Си-эн-эн вновь сменила строку: «ПРЕССА ДОЛЖНА ПОМОЧЬ ГОСТЯМ В ПЯТНИЦУ».

— Меньше всего мы хотим, чтобы лавина родственников со всей страны хлынула в Мэн. В непосредственной близости от Купола сейчас находятся порядка десяти тысяч родственников тех, кого он отрезал. Отели, мотели и кемпинги забиты до отказа. Родственникам в других частях страны вы должны дать знать ясно и четко: «Если вы не здесь — не приезжайте». Тем, кто приедет, не только не дадут пропуск на День встреч, но и завернут на блокпостах, расположенных здесь, здесь, здесь и здесь. — Он высветил Льюистон, Обурн, Норт-Уиндэм и Конуэй, штат Нью-Хэмпшир. — Родственники, которые уже находятся в этих местах, должны зарегистрироваться у уполномоченных офицеров, которых они найдут на ярмарке и автодроме. Если вы собираетесь прямо сейчас прыгнуть в машину и мчаться туда, не делайте этого. У нас не белая распродажа[1]в универмаге «Файленс», и если вы окажетесь первыми в очереди, то ничего не выиграете. Участников будут выбирать с помощью лотереи, для которой вам следует зарегистрироваться. Те, кто хочет участвовать в Дне встреч, должны приехать к регистраторам с двумя фотографиями, такими же, как на удостоверении личности. Мы попытаемся отдавать преимущество тем, у кого в Честерс-Милле двое и более родственников, но я этого не гарантирую. И хочу сразу предупредить: если в пятницу вы появитесь, чтобы сесть в автобус без пропуска или с поддельным пропуском, если вы будете мешать проведению нашей операции, вас арестуют. Не заставляйте меня доказывать это на практике. Посадка в автобусы в пятницу утром начнется в восемь ноль-ноль. Если не возникнет никаких помех, вам удастся провести с вашими близкими как минимум четыре часа, может, и больше. Устроите затор, и процесс с нашей стороны Купола замедлится. Последние автобусы уедут от Купола в семнадцать ноль-ноль.

— Где будет происходить встреча?! — крикнула какая-то женщина.

— Я как раз подхожу к этому, Андреа. — Кокс взял пульт и увеличил шоссе номер 119 и прилегающую к нему территорию.

Джекки это место знала прекрасно. Именно здесь едва не сломала нос о Купол. Она видела крыши дома Динсморов, хозяйственных построек, коровников.

— Это блошиный рынок со стороны Моттона. — Кокс нацелил на карту огонек указки. — Автобусы припаркуются здесь. Родственники выйдут из автобусов и пешком направятся к Куполу. С обеих сторон шоссе — поле, места хватит для всех. Все обломки к пятнице уберут.

— Как близко к Куполу позволят подходить людям? — спросил мужской голос.

Кокс вновь повернулся лицом к камере, отвечая потенциальным участникам Дня встреч. Роуз могла представить себе надежду и страх, которые сейчас испытывали эти люди — они смотрели трансляцию в барах и мотелях, слушали по автомобильным радиоприемникам.

— Гостям будет разрешено находиться на расстоянии двух ярдов от Купола. Мы полагаем, что это безопасно, хотя не даем никаких гарантий. Это не аттракцион парка развлечений, безопасность которого можно проверить. Людям с вживленными электронными устройствами следует держаться подальше. И они сами должны позаботиться об этом. Мы не можем проверять каждого на предмет наличия шрама от установки кардиостимулятора. Гости также оставят в автобусах все электронные устройства, включая айподы, мобильники, коммуникаторы. Репортеры с микрофонами и камерами не должны подходить к Куполу. Там место только гостям, и то, что будет происходить между ними и их близкими по другую сторону Купола, никого не должно касаться. Я уверен, что все сработает, если вы нам в этом поможете. Выражаясь терминологией «Звездного пути», помогите нам это сделать. — Он опустил указку. — А теперь я отвечу на несколько вопросов. Только на несколько. Мистер Блитцер.

Роуз просияла. Подняла чашку с кофе и отсалютовала экрану телевизора:

— Хорошо выглядишь, Вольфи! Можешь есть крекеры в моей кровати, когда пожелаешь.

— Полковник Кокс, есть ли планы провести пресс-конференцию с городскими чиновниками? Как мы понимаем, сейчас там всем заправляет второй член городского управления Джеймс Ренни. Что делается в этом направлении?

— Мы прилагаем максимум усилий для того, чтобы провести такую пресс-конференцию с мистером Ренни и другими городскими чиновниками, которые захотят принять в ней участие. Если все пойдет по намеченному плану, она состоится в полдень.

Эти слова удостоились взрыва аплодисментов. Репортеры обожали пресс-конференции. Выше они ставили только одно: застукать высокопоставленного политика в постели с высокооплачиваемой проституткой.

— В идеале прессуху лучше всего провести прямо на шоссе, чтобы городские чиновники, кем бы они ни были, стояли со своей стороны Купола, а вы, дамы и господа, со своей.

Радостные крики. Журналистам нравились визуальные эффекты.

— Мистер Холт, — указал Кокс.

Лестер Холт[2]вскочил с места:

— Есть ли у вас уверенность, что мистер Ренни придет на пресс-конференцию? Я спрашиваю потому, что проходила информация о его финансовых махинациях, а также о том, что генеральный прокурор штата Мэн ведет расследование его преступной деятельности.

— Я об этом слышал. Но не готов комментировать данную информацию, хотя, возможно, у мистера Ренни такое желание и возникнет. — Кокс помолчал, губы чуть изогнулись в подобии улыбки. — У меня бы на его месте возникло.

— Рита Брейвер, Си-би-эс. Это правда, что Дейл Барбара, человек, которого вы рекомендовали в администраторы Честерс-Милла, арестован за убийство? Что полиция Честерс-Милла видит в нем серийного убийцу?

Полнейшее молчание прессы. Репортеры превратились в уши, ловящие каждый звук. Четыре человека, сидящие у стойки в «Эглантерии», — тоже.

— Это правда. — Репортеры зашептались. — Но у нас нет возможности удостовериться в справедливости обвинений или проверить улики, доказывающие вину Дейла Барбары. И располагаем мы только болтовней по телефону и Интернету, то есть пользуемся теми же источниками информации, что и вы, дамы и господа. Но Дейл Барбара — офицер-орденоносец. Его никогда ни за что не арестовывали. Я знаю его много лет и поручился за него перед президентом. Если исходить из того, что мне известно на текущий момент, у меня нет причин считать, что я допустил ошибку.

— Рей Суарес, Пи-би-эс. Вы верите, что обвинения против капитана Барбары, теперь полковника Барбары, могут быть политически мотивированы? Что Джеймс Ренни мог посадить его в тюрьму, чтобы не позволить взять власть в городе, как приказал президент?

А ведь все затеяно ради второй половины этого шоу, осознала Джулия. Кокс превратил новостную прессу в «Голос Америки», а мы — люди, отгороженные Берлинской стеной. И пришла в телячий восторг.

— Если в пятницу у вас появится шанс задать вопрос члену городского управления Ренни, конечно же, спросите его об этом. — Кокс говорил с ледяным спокойствием. — Дамы и господа, это все, что я хотел вам сказать.

Он вышел из палатки той же пружинистой походкой и скрылся за пологом, прежде чем собравшиеся журналисты начали выкрикивать вопросы.

— Супер, — пробормотал Эрни.

— Это точно, — согласилась Джулия.

Роуз выключила телевизор. Она просто сияла.

— А в котором часу встреча? Я только рада, что полковник Кокс все это сказал, но Барби не поздоровится.

Барби узнал о пресс-конференции Кокса со слов спустившегося в подвал красномордого Мануэля Ортеги. Ортега, ранее наемный рабочий Олдена Динсмора, теперь носил синюю футболку с длинными рукавами, полицейский жетон, который выглядел самодельным, и револьвер сорок пятого калибра на втором ремне, застегнутом ниже на бедрах, что придавало Ортеге сходство с гангстером. Барби знал его как тихого парня, с редеющими волосами и обгоревшей на солнце кожей, предпочитающего заказывать завтрак в обед — оладьи, бекон, глазунья, которую незадолго до готовности переворачивают желтками вниз — и говорить о коровах. Особенно он сокрушался, что мистер Динсмор не хочет покупать коров «опоясанной» галловейской породы.[3]Мануэль Ортега был янки до мозга костей, несмотря на имя и фамилию, и его отличал суховатый юмор. Барби он всегда нравился.

Но в подвал спустился другой Мануэль, начисто лишенный привычного юмора. Последние новости, с которыми он пришел, Мануэль прокричал сквозь прутья решетки, разбавляя слова брызжущей слюной. Его лицо буквально излучало ярость.

— Ни слова о том, что твои армейские жетоны нашли в руке бедной девочки, ни единого гребаного слова! А потом этот солдафон принялся обвинять во всех смертных грехах Джима Ренни, который держит Милл на плаву после того, что произошло. Сам! Голыми руками и на живую нитку!

— Успокойся, Мануэль.

— Я тебе патрульный Ортега, гондон!

— Хорошо. Патрульный Ортега. — Барби сидел на койке и думал, как это просто для Ортеги достать из кобуры старенький «скофилд» и начать стрелять. — Я — здесь, Ренни — там. И я уверен: все у него хорошо.

— Заткнись! — заорал Мануэль. — Мы все здесь! Все под этим гребаным Куполом! Олден ничего не делает, только пьет, мальчик, который остался, ничего не ест: миссис Динсмор только оплакивает Рори. Джек Эванс вышиб себе мозги, ты это знаешь? А эти козлы-военные, которые там, не нашли лучшего занятия, чем бросаться грязью. Сплошная ложь и выдумки, тогда как ты устраиваешь продуктовые бунты и даже сжигаешь редакцию нашей газеты! Вероятно, для того, чтобы миз Шамуэй не смогла напечатать правду о тебе!

Барби молчал. Подумал, что даже одно слово в собственную защиту могло стоить ему жизни.

— Так они поступают с каждым политиком, который им не нравится. Они хотят, чтобы городом управлял убийца и насильник, который насилует мертвых, а не добропорядочный христианин? Это уже чересчур.

Мануэль вытащил револьвер, поднял, нацелил между прутьями. Для Барби дыра в дульном срезе казалась огромной, как железнодорожный тоннель.

— Если Купол исчезнет до того, как тебя поставят у ближайшей стены перед расстрельной командой и провентилируют, — продолжил Мануэль, — я выкрою минутку, чтобы сделать это самому. Я — первый в очереди, и она длинная, потому что сейчас в Милле очень много тех, кто ждет случая, чтобы посчитаться с тобой.

Барби молчал, не зная, умрет он сейчас или продолжит дышать. Принесенные Роуз Твитчел сандвичи с беконом, салатом и помидором пытались подобраться к горлу и задушить его.

— Мы пытаемся выжить, а они могут только одно — лить грязь на человека, который не дает воцариться хаосу. — Резким движением он убрал револьвер в кобуру: — Да пошел ты. Не хочу марать руки.

Ортега повернулся и широким шагом двинулся к лестнице, опустив голову, с поникшими плечами.

Барби привалился к стене, выдохнул. Лоб покрывал пот, рука, которую он поднял, чтобы вытереть его, тряслась.

Когда фургон Ромео Берпи свернул на подъездную дорожку Макклэтчи, Клер выбежала из дома. Она плакала.

— Мама! — выкрикнул Джо и выскочил из салона даже до того, как фургон полностью остановился. Остальные последовали за ним. — Мама, что случилось?

— Ничего. — Клер рыдала, обнимая сына, прижимая его к себе. — У нас будет День встреч! В пятницу! Джо, я думаю, мы сможем повидаться с твоим папой!

Джо издал радостный вопль и заплясал вокруг Клер. Бенни обнял Норри и… воспользовался возможностью, чтобы сорвать поцелуй. «Ох, маленький хитрец», — подумал заметивший это Расти.

— Отвези меня в больницу, Ромми, — попросил он. Помахал рукой Клер и детям, когда они задним ходом выезжали на улицу. Расти радовался, что ему не пришлось говорить с миссис Макклэтчи. Материнская интуиция могла сработать и с фельдшером. — И сделай одолжение, говори по-английски, а не на этом parle[4]из комиксов.

— Не у всех имеется культурное наследие, на которое можно опереться, и тогда возникает зависть к тем, у кого оно есть.

— Да, и твоя мать носит галоши.

— Совершенно верно, но лишь когда идет дождь.

Звякнул мобильник Расти: пришло сообщение. Он откинул крышку и прочитал: «ВСТРЕЧА В 21.30 В ДОМЕ ПАЙПЕР ПРИХОДИ ТОЧНО ДЖУ».

— Ромми, — он закрыл мобильник, — при условии, что я переживу общение с обоими Ренни, как насчет того, чтобы этим вечером пойти со мной на одну встречу?

В больнице Джинни встретила его в вестибюле.

— В «Кэтрин Рассел» сегодня день Ренни, — объявила она, не выказывая особого неудовольствия. — Терс Маршалл побывал у обоих. Расти, этот человек — дар Божий. Ему определенно не нравится Младший — тот вместе с Френки грубо обошлись с ним у пруда, — но Терс показал себя настоящим профессионалом. Этот человек зарывает свой талант на кафедре английского языка и литературы какого-то колледжа. Ему следовало бы работать в больнице. — Она понизила голос: — Он точно лучше меня. И возможно, лучше Твитча.

— Где он сейчас?

— Пошел в дом, где они живут, чтобы повидаться со своей молодой подругой и двумя детьми, которых они опекают. Похоже, он искренне привязался к ним.

— Господи, Джинни, ты влюбилась. — Расти широко улыбнулся.

— Что за бред! — вскипела Джинни.

— В каких палатах Ренни?

— Младший в седьмой, старший в девятнадцатой. Старший пришел сюда с Тибодо, но потом отправил того по каким-то делам, потому что к своему сыну заходил один. — Она с определенным злорадством улыбнулась. — Долго там не задержался. По большей части говорил по мобильнику. Младший просто сидит, хотя уже в своем уме. Таким не был, когда Моррисон привез его.

— У Большого Джима аритмия? И как наши успехи?

— Терстон вернул ритм в норму.

На время, подумал Расти, не без некоторого удовольствия. Когда прекратится действие валиума, сердце снова запрыгает.

— Первым осмотри Младшего. — В вестибюле они были вдвоем, но Джинни все равно говорила почти шепотом. — Мне он не нравится, никогда не нравился, но теперь мне его жалко. Не думаю, что он долго протянет.

— Терстон что-нибудь сказал Ренни о состоянии Младшего?

— Да, что проблема потенциально серьезная. Но очевидно, не столь серьезная, как все звонки Ренни по мобильному. Вероятно, кто-то сообщил ему о Дне встреч в пятницу. Ренни страшно из-за этого злится.

Расти подумал о коробочке на Блэк-Ридж, тонкой коробочке площадью в каких-то пятьдесят квадратных дюймов, которую он не смог поднять. Или даже шевельнуть. Он также подумал о смеющихся кожаных головах, которые видел считанные мгновения.

— Некоторые просто не любят гостей, — вздохнул Расти.

— Как себя чувствуешь. Младший?

— Нормально. Лучше, — безжизненным голосом ответил тот. Его переодели в больничный халат, и он сидел у окна. Свет не щадил его осунувшееся лицо. Выглядел Младший сорокалетним мужчиной, которому пришлось много чего пережить.

— Скажи мне, что произошло перед тем, как ты потерял сознание.

— Я собирался в школу, но вместо этого пошел к дому Энджи. Хотел сказать, что она должна помириться с Френком. Он очень переживает.

Расти чуть не спросил, знает ли Младший о смерти Френки и Энджи, но в последний момент передумал: какой смысл? Задал другой вопрос:

— Ты собирался в школу? А как же Купол?

— Точно. — Все тот же безжизненный, лишенный эмоций голос. — Я про него забыл.

— Сколько тебе лет, сынок?

— Двадцать… один?

— Как звали твою мать?

Младший задумался.

— Джейсон Джамби,[5]— наконец ответил он, потом пронзительно рассмеялся. Но лицо осталось апатичным и осунувшимся.

— Когда появился Купол?

— В субботу.

— И как давно он стоит?

Младший нахмурился.

— Неделю? Две недели? Какое-то время он здесь, это точно. — Он взглянул в лицо Расти. Глаза блестели от валиума, который вколол ему Терс Маршалл. — Ты задаешь все эти вопросы с подачи Ба-а-арби? Он их убил, знаешь ли. — Младший кивнул. — Мы нашли его жентификационные идетоны. — Пауза. — Идентификационные жетоны.

— Барби не имеет к этим вопросам никакого отношения. Он в тюрьме.

— И очень скоро будет в аду. — Голос ровный, безо всяких эмоций. — Мы собираемся его судить, а потом казним. Так сказал мой отец. В штате Мэн нет смертной казни, но он говорит, что сейчас мы живем по условиям военного времени. В яичном салате слишком много калорий.

— Это точно. — Расти принес с собой стетоскоп, манжету для измерения давления, офтальмоскоп. И теперь обернул манжетой бицепс Младшего. — Ты можешь назвать трех последних президентов Америки, Младший?

— Конечно, Буш, Пуш и Туш. — Он вновь захохотал, но выражение лица не изменилось.

Давление у Младшего оказалось повышенным, 147 на 120, но Расти готовился к худшему.

— Ты помнишь, кто приходил к тебе до меня?

— Да. Старик, которого мы с Френки нашли у пруда перед тем, как нашли детей. Надеюсь, дети в порядке. Они такие милые.

— Ты помнишь, как их зовут?

— Эйден и Элис Эпплтон. Мы поехали в клуб, и та девица с рыжими волосами гоняла мне шкурку под столом. Думала, что этим отделается.

— Понятно. — Расти взялся за офтальмоскоп. С правым глазом полный порядок. Диск зрительного нерва левого глаза выпучился. Отек диска зрительного нерва, типичный симптом при запущенных опухолях мозга.

— Увидел что-нибудь интересное?

— Нет. — Расти положил офтальмоскоп, потом поднял руку с оттопыренным указательным пальцем. Палец оказался аккурат на уровне носа Младшего. — Коснись пальцем моего пальца, а потом своего носа. — Младший так и сделал. Расти медленно задвигал пальцем из стороны в сторону: — Продолжай.

Первый раз Младший коснулся и движущегося пальца, и своего носа. Второй — коснулся пальца, но потом попал в щеку. В третий — промахнулся мимо пальца и коснулся правой брови.

— Вау! Хочешь еще? Я могу заниматься этим целый день, знаешь ли.

Расти отодвинул стул и поднялся.

— Я пришлю к тебе Джинни Томлинсон с назначенными лекарствами.

— После этого я смогу отчалить? В смысле пойти домой?

— Ты останешься у нас на ночь, Младший. Для наблюдения.

— Но я же здоров, так? Утром у меня болела голова, жутко болела, но теперь боль ушла. Я в порядке, так?

— Сейчас я ничего тебе сказать не могу. Мне надо поговорить с Терстоном Маршаллом и заглянуть в пару-тройку книг.

— Чел, он же не доктор. Он учитель английского.

— Может, и так, но тебе он все сделал правильно. Как я понимаю, отнесся к тебе лучше, чем вы с Френки к нему.

Младший отмахнулся:

— Мы просто забавлялись. А кроме того, к детям мы отнеслись как положено, да?

— Насчет этого спорить не буду. Пока отдыхай, Младший. Если хочешь, посмотри телевизор.

Младший обдумал предложение, потом спросил:

— Что на ужин?

При сложившихся обстоятельствах Расти мог подумать только об одном: уменьшить внутричерепное давление Джеймсу Ренни-младшему внутривенным вливанием маннитола. Он вытащил из ячейки на двери карту пациента и увидел прикрепленную к ней записку, написанную незнакомым почерком, округлыми буквами:

Дорогой доктор Эверетт!

Что вы думаете о маннитоле для этого пациента? Я не могу дать указание, потому что понятия не имею, какова правильная доза.

Дата добавления: 2015-09-02