|
Читайте также: |
В ГОРОДЕ ПОЭТА БОРИСА РЫЖЕГО
Почти что с неба, в Екатеринбурге
Со смотровой площадки демиурги
Глядели вдаль
На дым из труб, тепло несущих крову,
И на согбенный памятник Свердлову,
На магистраль.
Один из них, достав бутылку водки
И три стакана, в каждый влил по сотке
(Всем ровно, глянь?) –
И выпил. И другие боги – тоже.
И отразили их кривые рожи,
Что водка – дрянь,
Что надо бы залечь на дно до лета.
Был виден храм - от университета
В кварталах двух.
И замерли три бога, словно каждый
Шум города и мат многоэтажный
Ловил на слух.
Коричневое дерево покрыли
Резные изречения. Здесь были
Санёк, Вован…
Шершавые перила под рукою,
Кто я такой, чего, по сути, ст о ю? –
Пенёк, болван!..
Под мартовскими тучами с Урала
Сто граммов за компанию – немало:
Не окосеть,
Конечно, но вполне согреться можно -
И полететь к плотине, где тревожно
Шумит Исеть.
Декабрь 2008.
ЯБЛОЧНЫЙ СПАС
Памяти Веры Матвеевой
Пьяный скрипач скрипку разбил о стену,
Плачет в углу, плечи по-детски съёжив.
А за окном ночь постепенно тает.
Пахнет асфальт росной травой утра.
Кажется, всё это давно было
С кем-то другим, но коротка память.
Прожита жизнь и со стекла стёрта,
Словно смешной гномик из старой сказки.
А за окном стали деревья старше.
Всё как всегда. Только чуть-чуть больнее
Видеть глаза тех, кто уходит следом,
Тех, кто еще любит глядеть на звёзды.
Солнечный луч тянется тонкой нитью.
Жалко, но нет сказке ни капли веры,
Что по земле скоро пройдет август,
Что принесет много красивых яблок
Яблочный Спас - грустный, как смех Грина.
Поезд ушёл, рельсы дрожат мелко.
На небе свет птичьим сошелся клином.
Что-то на юг птицы летят рано...
Белый платок руки держать устали,
Лопнула нить, музыки нет больше...
Пьяный скрипач плачет среди осколков.
Вторит ему голос разбитой скрипки.
Май 1995.
ПАМЯТИ ВЛАДИМИРА ЛАНЦБЕРГА
Выйду из дома, - лес да степь,
Белая церковь вдали.
Синим пунктиром на листе
Вычерчен край земли.
Синим пунктиром – санный след,
Да провода гудят.
Прожил я с песнями столько лет
Б е з толку – говорят…
Песен не слышит сейчас никто,
Хоть изорись на нет.
Ёжатся в стойле Пегас в пальто
И без пальто поэт.
Так и живу, заведён с утра
Ключиком золотым.
Если пружинке придёт пора
Лопнуть, - развеюсь в дым.
И не останется ни следа
После позёмки здесь.
Только гудящие провода,
Церковка, степь да лес…
Сентябрь 2006.
ПАМЯТИ ЮРИЯ КУКИНА
Пух ложится на реку,
Снег лежит на реке.
Я по летнему снегу
Ухожу налегке
По тропиночке зыбкой
Между двух берегов
Со счастливой улыбкой,
Без особых долгов.
Мне долги мои спишет
Семиструнная дрожь
И стучащий по крыше
Серый питерский дождь,
Чтобы я, как и прежде –
Беззаботный пацан –
Верил только надежде
И любил – до конца.
Жизнь глядит исподлобья,
Песни нынче – не те…
Тополиные хлопья
На июльской воде.
Вот и я через реку –
В тишину, в пустоту –
По июльскому снегу
За туманом иду…
Июль 2011.
НЕЗНАКОМОМУ ПОЭТУ
Нас вырубают из жизни, а мы не успели
Важное дело доделать, услышать друг друга.
Время не ждёт, по проспектам беснуется вьюга,
Спит под застрехой грядущее время капели.
Нас высекают из камня, как будто мы – искры,
И отливают в металле, как будто мы – пули.
Всем говорили мы правду, себя – обманули...
Встречи стремительны были, прощанья – небыстры.
Только что с девочкой ты целовался в подъезде,
Не приглашённый домой, убегал без оглядки.
И вот – смотри-ка – наводит иные порядки
Новое время, - и сын дарит розы невесте.
К старости плата за страсти - лишь время метели.
Что ж ты от счастья бежишь, недогадливый мальчик?..
Дунул нечаянный норд - облетел одуванчик.
Вновь его золота мы разглядеть не успели…
Январь 2010.
ИГОРЮ ЦАРЁВУ
Весь апрель никому не верь,
Да не верится в ту примету.
За поэтом закрылась дверь.
Светлым был — и ушёл по свету.
Несусветная наша жизнь,
Суета, маета, работа...
Вспоминаем опять кого-то,
Лишь споткнувшись о край межи.
В сотый раз — тот же самый ход,
Не убавить и не прибавить.
Верный рыцарству Дон Кихот
Был всегда равнодушен к славе.
И — взаимно. Она к нему
Тоже нежности не питала,
Потому что ничтожно мало
Её блеска — рассеять тьму.
Нужен свет — не слепящий, нет:
Мы и так, как щенки, слепые.
Нужен тихий, спокойный свет, -
Отряхнуть от чердачной пыли
Наши души, заштопать их,
Сердцу певчему дать свободу
И, как будто живую воду,
Пить пригоршнями чистый стих.
Но часы на стене — тик-так,
Волос бел и спина сутула.
Позабытый его пиджак
Остаётся на спинке стула.
Стали светлыми небеса,
Принимая легко поэта.
В этот день было столько света,
Что слезились у всех глаза...
Апрель 2013.
ЮРИЮ ВИЗБОРУ
1.
Нам не до сантиментов и признаний,
Хотя в одном признаться всё же стоит:
Когда приходит время расставаний,
Становятся друзья дороже вдвое.
Мы расстаёмся с ними, как придётся,
А дни летят и тают снегом в марте.
Лишь костерок в лесной лощине бьётся,
Как сердце горнолыжника на старте.
2.
Вечереет в зелёных горах,
Тают в сумерках старые ели.
Как на школьной смешной акварели,
Расплывается пламя костра.
Ночь приходит, неслышно ступая, -
И со взмахом волшебной руки
Исчезают вершины Домбая
И изгиб безымянной реки.
Непривычно стоять у руля
Уцелевшего чудом корвета.
Словно птица, в сети интернета
Бьётся сердце планеты Земля.
Мы судьбы отбиваем удары,
Изменяем течения рек.
Но твоей семиструнной гитары
Не заменит компьютерный век.
Пароходик тихонько отчалит,
Белой свечкой в ночи поплывёт.
Спой нам, Визбор!
Сквозь наши печали
Улыбнись с перевала времён!..
3.
А у Визбора снова поездка куда-то
По делам «Кругозора». Он пакует рюкзак
И смеётся: «Работа такая, ребята!
Регистрация в девять. Отдохнём в небесах!»
Та же кухня, гитара, - а век двадцать первый!
Дым из форточки вьётся в небесную высь.
«В марте я – на Домбай, восстанавливать нервы.
Что-то стала, старик, слишком нервная жизнь».
Круг пластиночки гибкой, 33 оборота.
А на главном куплете вдруг споткнётся игла, –
И лыжня оборвётся, и в Волчьи ворота
Постучится беды беспросветная мгла…
Что же делать, старик? Может быть, эта осень
Заплутает в снегах и не станет весной.
Может быть. А пока - спой нам, Юрий Иосич,
Сочинённое с кем-то, одним ли тобой!
Эти песенки станут нам с годами дороже.
Спой про синие горы, про скальный чертог!..
Но нахмурится Визбор, гитару отложит
И тихонечко скажет: "Плесни-ка чуток..."
Вот и всё - посошок. Нет ни гор, ни чертога, -
Только старенькой кухни неброский уют,
Горстка пепла в стакане, рюкзак у порога.
Самолёт в десять-тридцать. До встречи. Салют!..
Апрель 1989 – август 1999.
КРЫЛЬЯ
Понимай, как хочешь, - а было так:
Много лет назад, а верней – веков
Влез на колокольню один чудак,
Крылья привязал да и был таков.
Чудакам не писан земной закон, -
Притяженье неба всегда сильней.
Он расправил крылья и вышел вон.
Радуга над полем, звезда над ней.
Колокол качался, гудел набат,
Кулаками било в лицо Добро,
Шёл войной-изменой на брата брат,
Медяки меняя на серебро.
Ставни мироточили на ветру,
Хлопали по стёклам что было сил,
Пили, пели, плакали поутру…
Много было всякого на Руси.
А теперь иначе: хоть век сиди
На камнях у моря, погода – мрак…
Золотая рыбка блеснёт в сети:
«Старче, отпусти меня – просто так.
Всё равно, старик, я тебе кажусь,
На такой, как я, не уедешь в рай.
Никогда тебе я не пригожусь, -
Так своей старухе и передай».
Осень, тучи серые, тёмный лес,
Ворон подустал, на осину сел.
Кажется, не будет уже чудес…
Кажется, и не было их совсем…
Только ты уже смастерил крыла,
Влез на колокольню и сделал шаг.
Высоту набрать – вот и все дела!
А что дальше - вспомнит твоя душа.
Ноябрь 2011.
САМОЛЁТЫ
Самолёты стареют без неба,
Словно птицы подбитые, плачут.
Ломит крылья то справа, то слева,
И теряется вера в удачу…
Так по осени мы без оглядки
Пропускаем стакан за стаканом –
За детей, заигравшихся в прятки
И заснувших за старым диваном,
За друзей молодых да здоровых,
Что легли под свинцовое «здрасте»,
За любовь, что ковала подковы
И дороги стелила на счастье,
За звезду, что в пути из-под гнёта
Серых туч к нам однажды пробилась,
За пятнадцать секунд до отлёта –
Те, в которые жизнь уместилась.
Мы по осени – вольные птицы,
Да на воле не сыщется хлеба.
Небу тоже мешают границы.
Самолёты болеют без неба.
И однажды их души-икары,
Чтобы крыльями солнца коснуться,
На рассвете покинут ангары, -
И крыла обожгут. И проснутся.
Декабрь 2011.
АЛЕКСЕЮ КОСТЮШКИНУ
На душе – сентябрь, на плече – сума,
А дорог вокруг – и не счесть.
По всему видать, мир сошёл с ума,
Но и в нём Добро всё же есть!
Я взмахну крылом, соберу ветра.
Ты меня, беда, не зови.
Я ещё спою, а придёт пора –
И построю Храм на Любви.
Будет он звенеть и в ночи светить,
Как маяк, для всех кораблей.
И опять, даст Бог, не прервётся нить, -
Станет мир мудрей и светлей.
Я смахну со лба золотую прядь.
Опадёт листва, стихнет медь, -
А моим церквам сотни лет стоять,
А моим ветрам – вольно петь.
Август 2013.
АЛЕКСАНДРУ ШАРОВУ, СКАЗОЧНИКУ
В узелок положи мне на счастье
То, что в трудной дороге поможет:
Уголёк, который не гаснет,
Ключик, ножик да медный грошик.
Помаши мне рукой в оконце, -
И пойду Простаком я босым
Прочь из дома - туда, где солнце
Отражается в каплях росы.
Июнь 1994.
ЗИМНИЕ ВЕШКИ
1.
Время к зиме - птичьим клином не выбитый клин.
Память по следу несётся волчицею бешеной.
Канули в пыльную небыль герои былин.
Не сосчитать обелисков на трассе заснеженной.
Вьюга на бой вызывает, ударив копьём
Ставень, как щит. Но в ответ - никого на ристалище...
Эй, пилигрим, подскажи нам - куда мы идём?
Вместо селений - бурьяном заросшее кладбище.
Там с постояльцев давно не берут за ночлег,
Двери рассыпались, с окон упали наличники.
На мишуру разменяли Серебряный век
И языки прикусили бояны-язычники.
Время к зиме горьким ветром собьёт нашу спесь -
Лики безликости, нимбов картонных развенчанность.
Северных сполохов вспыхнет гремучая смесь,
Острые льдинки запляшут и сложатся в ВЕЧНОСТЬ.
2.
И неизбежна новая зима,
Как неизбежна новая утрата.
Глядят на блеклый мир подслеповато,
Нахмурив брови, старые дома.
Стары, как мир, - высокий Млечный путь,
Осенние прогулки, свет осенний.
Так хочется сейчас обет оседлый
Нарушить и сбежать куда-нибудь,
У времени украсть хоть полчаса, -
Оно простит бесхитростную кражу,
Пройти по остывающему пляжу,
Где душу режут чаек голоса,
Где лёгкая дорожная сума -
Как тетива натянутого лука,
Где очевидна новая разлука
И неизбежна новая зима.
Сентябрь 1993.
ЛЬВОВСКАЯ ЗАРИСОВКА
В кафешке на Площади Рынок мы ели лазанью,
По скользкой брусчатке мела за окном метель.
Город был верен всегда своему названью –
И не менял он имени, даже когда с петель
Ворота срывала война в близлежащей Польше,
Или когда с востока неслись ветра.
Мы были на пару дней гостями его, не больше,
И циферблат на ратуше напоминал: «Пора».
Мы за руки брались, боясь упустить всё это –
Порхающий снег, в тиши колокольный звон,
Двенадцать ступеней вверх по строкам сонета
И камень средневековый со всех сторон.
В январское утро запомни ты нас такими
Беспечными серыми птицами, старый Львов.
Как этому городу, нам ни язык, ни имя
Дай Бог не менять в эпоху больших снегов.
Февраль 2012.
***
Отшумело время свадеб и разводов.
И устав против течения грести,
Пожилой паромщик – ветеран ОСВОДа –
Не спешит нас, утопающих, спасти.
В глубине, как за кулисами театра,
Свет мелькнул, да только сразу же исчез:
Наблюдает Бог глазами Ихтиандра
Суету млекопитающих существ.
Разменяли времена мы, как квартиры,
Но на той же кухне пьём зелёный чай.
Усмехаются с подсвечника Сатиры,
Оплавляется бессонница-свеча.
Время века – неприкаянная осень,
Истекает ночь, бездонная на вид,
И как будто бы река паром относит,
И паромщик папироскою дымит…
Апрель 1999.
***
Увы, уже оригиналы
Бледнее копий, - врут страницы.
Уже друзья-провинциалы
Перебираются в столицы.
Двадцатый век - судья столицый
Заносит нас в свои анналы.
Церквей обитые пороги
Молящим не приносят ренты.
В своем отечестве пророки,
Как прежде, метят в диссиденты,
Как прежде, мутят воду Леты
И за собою тянут сроки.
Трагедия? - скорее драма,
Сплетенье линий на ладони:
Огни ночного ресторана,
Тюльпан, засушенный в альбоме...
Когда-то в этом сером доме
Жила Поэзия.
Как странно!..
Август 1996.
ИЗ ОСЕНИ В ЗИМУ
Не бездельник вроде – а без денег…
Всё задаром – песни, годы, нервы.
Снова уезжаю в понедельник –
Невезучий, потому что первый.
Первый блин в неделе – вечно комом.
С логинами спутаны пароли.
Снова я прощаюсь с тёплым домом,
Не успев вернуться из гастроли.
Из осени в зиму мой поезд уходит.
И необходимо писать между строчек,
Поскольку поётся мне лишь на свободе, -
В неволе ломаются голос и почерк.
И если сегодня не скажешь – то завтра
Уже не услышат средь грохота битвы.
Всё думал, что песня – она для азарта,
А вышло, что песня нужна для молитвы.
Словно под рукой гимнаста брусья,
Гнусь под Божьим даром, да не тресну.
Как за край скалы, за гриф держусь я,
Чтобы не упасть до срока в бездну.
Мой десяток слушателей, угол
Вместо сцены в кабаке случайном
И струна, что рвётся от испуга,
Что не хватит сил начать сначала…
Из осени в зиму я вновь улетаю,
А где-то любовь моя стынет под ветром…
Сквозь холод и вьюгу – к апрелю и маю
Несу эту песню заветным конвертом.
Откроешь его – и всё станет понятно,
Что песенки эти – не просто утеха.
И струны во сне пробормочут невнятно:
«Ну, где же ты, где?» А я просто уехал.
Ноябрь 2011.
РОЗА ВЕТРОВ
Не суди, не ряди в свой обряд мой языческий ветер,
Не скули над душой, сделай милость, бездарный пророк.
У небесного снайпера я так давно на примете,
Что при случае он не замедлит нажать на курок.
Я исчезну, как все те, кто метко отмечены свыше,
На границе времён облетевшею розой ветров.
В этом мире никто наших песен, конечно, не слышит:
Кто-то здорово болен, а кто-то уж больно здоров.
Строгий снайпер откроет обратную сторону света, -
И охотничий сокол вернётся к нему на плечо.
Моя кровь есть во всём, что когда-либо мной было спето,
И не стоит искать в этих песнях чего-то ещё.
А меня изнутри разрывает безвыходность песен
Раскалённою медью расколотых колоколов.
В тесноте – не в обиде, но мир до обидного тесен.
Магнетизмом Земли размагничена магия слов.
Декабрь 1995.
***
Как в старый дом, войди в свою печаль,
Где домовые на шестке гнездятся,
Где полустёрта временем печать
Орнамента на чашке из фаянса.
Сядь у окошка, осторожный гость,
И наблюдай, как лёгкою рукою
Рябина новорожденную гроздь
Купает в кадке с дождевой водою.
Февраль 1997.
***
По семи кругам любви - семь нечётных лет.
Не дури, дурман-трава, не клони ко сну.
Крошит нищенка-луна с неба чёрный хлеб,
А мы крошево клюем да всё ждём весну.
Бес не выдаст, Бог подаст, ветер вынесет.
Изменили зеркала наши облики:
То ли птицы мы теперь, - крылья в иле все,
То ли рыбы, - плавники вязнут в облаке...
Третью ночь горят костры на реке Москве,
Кони ржут, бряцает сталь, - будет, ясно, бой.
Коли выпадет беда, обернись на свет, -
Если дрогнет огонёк, значит, я с тобой.
Так усни, дурман-трава, на моей груди,
Улыбнись, когда блеснёт, как звезда, блесна.
На семь бед ответа нет, как тут ни крути.
Из семи кругов один всё равно - весна.
Декабрь 1996.
***
Погостили – и в путь обратный.
В жизни всё до предела просто:
Вход свободный, а выход платный.
Дело только в цене вопроса.
Сколько света ты в песню вложишь –
Столько ей и бродить по свету.
Если выпало жить без кожи –
Не надейся скопить монету.
Дело в шляпе – и не иначе.
Больше этого – не по чину.
Верь судьбе, доверяй удаче
И ни в чём не ищи причину
Уклониться, не удержаться,
Отступить за пределы ринга.
Если нет на победу шанса –
Не сворачивай поединка,
На канатах на миг провисни –
И вперёд, будь они неладны,
Все невзгоды!
Ведь в этой жизни
Вход свободный, а выход - платный.
Сентябрь 2013.
ЧУДАКИ
Без права переписки
Уходим по-английски
Назад в подвалы и на чердаки.
Бог даст, а чёрт отнимет.
Но ветер нас обнимет
И скажет: «Чудаки вы, чудаки!»
Всё пели о свободе, -
Она опять не в моде, -
Извечное вставание с колен…
Чем дохнуть в этой сваре,
Давай глинтвейна сварим
И доживём до лучших перемен.
Они придут, конечно,
Поскольку зло не вечно,
И есть резон стучать о стену лбом.
Разгонит ветер тучи,
Наш островок летучий
Растает в океане голубом.
Мы полетим, как чайки,
Крича: «Друзья, встречайте,
Ведь были все мы общею страной!
Дай Бог нам счастья, братцы,
Почаще улыбаться,
Даже когда причины - ни одной».
Июнь 2015.
***
Спи, Добро, подложи кулаки под голову.
Ещё рано спешить, словно в баню голому,
Райских яблок отведать в саду колхозном.
После драки дубиной махать не стоило.
Золотого Тельца — за рога и в стойло:
Приковали архангелы цепью к звёздам.
Спи, Добро. В этом мире всё слишком зыбко.
Зло поёт колыбельную. Мчится зыбка
По кисельному берегу, как салазки,
Вылетает на лёд неокрепший радостно.
Чем тонуть в молоке, лучше так барахтаться,
Чтобы масло сбилось. Ты веришь в сказки?
Спи, Добро. Нет валькирий с крылами мрачными:
Зодиак развесил огни над мачтами,
Освещая воинам путь к Валгалле.
Завтра ветры с юга и ветры с севера
Шквал такой поднимут — держите семеро.
Дай-то Бог, чтоб руны опять солгали.
Спи, Добро. Погремушки твоей не слышно.
За белёной печкой скребётся мышка.
Сладко тесто дышит в опаре тёплой.
Спи, Добро. Твоё Зло подушку тебе поправит.
К снам твоим прикоснуться оно не в праве,
Но, как верный пёс, охраняет порою тёмной.
Май 2013.
ВРЕМЯ ПОСЛЕДНИХ ПЕСЕН
1.
Не всё, что поётся, - поётся вслух,
Не всё продаётся влёт.
Ты выйдешь из дома, - а воздух сух,
На лужицах – первый лёд.
На листьях вчерашнего сентября –
Серебряный холодок.
Здесь даже ошибочный шаг - не зря.
Ошибка – наука впрок.
2.
Время последних песен, глохнущего металла…
Выше себя не прыгнешь. Надо итожить путь.
Сколько ты шёл к вершине, - ближе она не стала,
Но повернуть обратно – думать о том забудь.
Время последних песен. Нет никакого дела
Ни у тебя к тусовке, ни у неё – к тебе.
Ты дошагал, допелся до своего предела.
Дальше попробуй молча вторить своей судьбе.
Стих, как топор, за пояс. Музыку – в рукавицу.
Горло шарфом потуже – наглухо - затяни
И театральной рампы перешагни границу.
Скольких ещё ослепят злые её огни...
Ты же теперь свободен, этим и интересен
Листьям, летящим с веток, птицам и облакам.
С осенью наступает время последних песен.
Их напевает ветер, вторя твоим шагам.
Октябрь 2012.
ТЕАТР
Бледный грим и маски – долой,
Седина – за выслугу лет.
И заряжен новой стрелой
Шестиструнный мой арбалет,
И мишень почти не видна,
Что твою украсила грудь.
Мы с тобою вместе до дна
Выпьем этот вечер – и в путь.
Мокрый от дождя тротуар
К ночи станет скользким, как лёд.
Бербеджа бродячий театр
Снова представленье даёт.
Глобус над его шапито –
Как над старой крепостью флаг.
Всё, что было раньше «не то»,
Скоро снова станет «не так».
А пока у всех на виду
На поклон выходит Шекспир.
Хочешь, я тебя проведу
В этот незатейливый мир?
По скрипучей лестнице вверх –
Где всегда царит карнавал.
Там с тобой разделят успех
И утешат, если – провал.
Реплику забудет суфлёр,
Занавес крыла распахнёт,
Сядет возле рампы актёр
И тихонько что-то споёт.
Капля пота или слеза –
Ей оплачен гамбургский счёт.
До свиданья, зрительный зал!
Завтра приходите ещё.
Декабрь 2002.
СТАНСЫ К МАРИНЕ ЦВЕТАЕВОЙ
1.
За горою кричит печально
Пароходик – калика.
На гор е – на г о ре – молчанье
Громче всякого крика.
Белый свет прокляну – и всё же
От себя не отрину.
Я прошу – ты слышишь, прохожий? –
Помолись за Марину!..
2.
Осень в огонь замела букет
Поздних сухих цветов.
На колокольне в Елабуге
Нету колоколов.
На берегу паромщики
Картошку пекут в золе.
Блеклые колокольчики
Катятся по земле.
3.
Ветер, ветер, бродяга – ветер,
Что ж ты стал холоднее стали?
Неуютно на этом свете,
А на тот нас пока не звали.
Ветер, ветер, усталый странник,
Нелегко быть незваным гостем.
Где мы память свою оставим –
В чьём дому и на чьём погосте?
4.
Вольною быть – верною стать,
Сильною быть – грозной,
Пере-любить, пере-листать,
Пере-бороть – поздно!
Вера моя – воля,
Лики озёр – мои образа,
Певчие – ветры в поле,
Сила моя – гроза.
5.
Не изменит река течение,
Лёд, как шапку с чела, - долой!
Возвращение, возвращение
Из чужбины – к себе – домой.
Ностальгии – ни капли. Только лишь
Гляну в омут – темным-темно…
Всё равно – то ли Прага, то ль Париж?
Возвращение – всё равно!
6.
Что ж, в дорогу, сынок, в дорогу!
Знать бы – долго ль наш путь продлится?
Тело – дьяволу, душу – Богу,
Людям – выцветшие страницы.
То ли тройка в дорожной пыли,
То ли крест в ледяной купели…
Так ли мы безрассудно жили?
Так ли петь и любить умели?
7.
Польша – полымя, факел – Франция,
Тень от чёрных паучьих лап.
Эмиграция, эвакуация, -
Хорошо ещё – не этап.
Да и здесь жернова вращение
Не замедлят, гормя гор я.
Не ко времени возвращение –
По записке секретаря…
8.
С каждым днём труднее к коммуне путь, -
Значит, больше в пути потерь.
Каждой ночью беда к кому-нибудь
Сапогами стучится в дверь.
Кайтесь, грешники! Индульгенция –
Только пуля в затылок.
Профессура, интеллигенция,
Чернозём пересылок.
9.
Тиран – узколобый демон,
В усах копошится мгла.
Где дом твой, Марина? Где он?
На родине – без угла.
Лампа коптит в подвале,
Выцвела зелень глаз.
Ася, Серёжа, Аля,
Как докричаться до вас?
10.
Письма – от случая к случаю –
Редкие, жданные гости.
Проволокой колючею
Заборы на Княж-Погосте
В землю вросли мёрзлую,
За камни цепляясь, за горы.
По северам – вёрстами –
Заборы, заборы, заборы…
11.
В очереди к окошку –
Дочка, невеста, брат
Вытоптали дорожку
Возле тюремных врат.
Крестного этот горше путь –
Всеми кругами ада.
Но пере-жить, пере-шагнуть,
Пере-бороть – надо!
12.
И снова – к столу, и вновь на слуху
Дата добавления: 2015-09-01; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| ЗАТЕРЯННЫЙ ОСТРОВ 1 страница | | | ЗАТЕРЯННЫЙ ОСТРОВ 3 страница |