Затерянный остров 1 страница

Край земли, захолустье, погода сырая,

Сбиты с церкви кресты и обиты пороги.

Прорастает берёза сквозь крышу сарая,

И старуха с кошёлкой бредёт по дороге.

И лениво расправив тяжёлые крылья,

Пролетает ворона над старым погостом,

И повсюду следы векового унынья.

Не Святая Елена, но всё-таки остров.

Остров Старый Острог в океане таёжном

Осторожно живёт, настороженно дышит

И в укладе старинном, а значит, надёжном,

Ни властей, ни последних известий не слышит.

И живут здесь, как Лыковы – старообрядцы,

Два глухих старика – в прошлом зэки со стажем –

И старуха, которой вороны боятся,

Да чухонец хромой, - а калеке куда же?..

Ни котов, ни собак, - ни мяучат, ни лают.

Даже возле погоста чуть-чуть поживее:

У развалин часовни с восточного краю

Вырос, Бог знает как, золотой можжевельник.

И холодное солнце, раздвинувши тучи,

Близоруко сощурив белёсые пятна,

Удивляется: «Как эти люди живучи!

И на что существуют они – непонятно…»

Январь 2005.

ПАМЯТИ АЛЕКСАНДРА ГАЛИЧА

Все мы - люди дороги,

Все мы - певчие птицы,

Позабытые строки

С пожелтевшей страницы.

Нам сжигает ресницы

“Ca ira” санкюлота.

Все мы - пешие птицы

В ожиданье полёта.

Не поклонники ятей,

Не пажи междометий,

Верим в силу объятий

И в бессилье столетий.

Но ветра раздувают

Быль, не ставшую сказкой...

Облака остывают

В мерзлоте магаданской.

Пусть же счётом особым

Век считает за дичь нас.

Мы идем автостопом

В нашу птичью античность,

Чтобы вспомнилось снова

Нам родное наречье.

Мы - паломники Слова,

Мы - паломники в Слово

Из страны Междуречье.

Август 1997.

СВОБОДА

Свободен духом тот, кто смог заметить
Рожденье утра в гаснущем костре,
Сиюминутность в грозном монументе
И вечность в отрывном календаре.

Свобода - музыка с кленового листа,
Весёлый чай, заваренный печалью,
И в пересвисте ветра поезда,
Летящие куда-то к 3абайкалью.

Свобода - сказка в ночь под Рождество,
Лучина над куделью белокурой.
Свобода - древних сосен колдовство
На берегах великого Амура.

Свобода - Русь, рассеянная в срок
По городах и весям вестовыми,
Размеренная лентами дорог
И серыми столбами верстовыми.

А по бокам - канавы да кресты,
А по углам любая хата с краю,
И стройные колючие ряды
Свободу от Свободы охраняют...

Август 1993.

ВСТРЕЧНЫЙ

Вот опять слышу грохот и вой

тепловоза, до боли знакомый:

Вот проносится встречным лихим

жизнь моя за вагонным окном.

Всё своё я таскаю с собой, -

и таскаю всё больше из дома,

А домой - разве только стихи.

Но пока не беднеет мой дом.

Слава Богу, беднее не стал.

Слава Богу, не стал и богаче.

Стало больше друзей и забот,

стало меньше обрывов и скал.

Вот несётся на запад состав -

Белогорск, Архара, Магдагачи,

Чернышевск и Петровский Завод,

а за ними - красавец Байкал.

Снова встречный состав просвистел -

два десятка товарных вагонов.

А быть может, как в сталинский век,

мчат в «столыпиных» сотни зэка?

Ведь у нас повторенье систем

всё на тех же идёт перегонах, -

И этап снова падает в снег,

и на север плывут облака...

И напротив мой старый двойник

приникает к окошку в надежде,

Что поднимет изнанку судьбы

наша встреча в пути на-гора.

Но приносит чаёк проводник,

и проносятся мимо, как прежде,

Города, полустанки, столбы...

Белогорск... Архара... Ангара.

Август 2000.

СТРЕЛОЧНИК

Ты идёшь, как идётся тебе,

Ты ведом, как ведётся, судьбой,

Рвёшь растяжки на горней тропе,

Оставляя следы за собой.

Чем их больше, тем ближе привал.

Но в земле прорастает зерно,

Мчат составы по рельсам, где клал

Ты своё золотое звено.

Ты на стрелки пенять не привык.

«Вечный стрелочник» - твой позывной,

Ветер северный – твой проводник.

И повис на струне разрывной

Тот байкало-амурский мотив,

Комариный туман у реки

И Гилюя весенний разлив.

Тында, Новый Ургал, Беркакит…

А ещё – это так, между строк, -

Нет путей, что проложены зря!

Все дороги ведут на восток, -

И бросает вагон якоря.

Перелётною птицей вокзал,

Серый угольный Тындинский снег

И якутские рысьи глаза,

И составов тяжёлый разбег…

А на БАМе по будням поют,

А по праздникам – джаз на трубе.

Твой железнодорожный приют –

Между третьим и пятым купе.

Сняли памятник – пуст пьедестал,

Фестивальная дремлет гора.

Если Ангел-Хранитель устал,

Ты храни его сон до утра.

Июль 2007.

СТАНЦИОННЫЙ СМОТРИТЕЛЬ

Хлестни покрепче, сибиряк, своих коней.

Что нам осталось? Два гроша на чаевые.

Штыки поднимут и откроют часовые

На Чусовой ворота в степь. И Бог бы с ней,

Со степью ветреной да снежной. Всё равно,

Какое солнце на закате ли, в зените ль.

Важнее то, что станционный наш смотритель

С усмешкой крутит наших душ веретено.

В его руках любая нить, любой каприз

Сибири-матушки, весёлой непогоды.

Сдавай колоду, сибиряк, а на погоны

Две карты лягут — и совсем другая жизнь.

Старик своё предельно знает ремесло:

Смотреть за станцией, коней менять — и точка.

А что с гусаром укатила чья-то дочка -

Так он забыл, седой распутице назло.

Как наколдует он, как вьюге напоёт,

Как он своим веретеном навертит пряжи -

Так всё и сбудется. А нам с тобой куда же?

Вперёд и с песней! Кабы знать, куда — вперёд...

Хлестни покрепче, сибиряк, стакан вина.

В какую глушь судьба-затейница закинет?

Где ни смотрителей, ни станций позади нет -

Лишь круговерть от наших душ веретена.

Май 2013.

ПЕРЕВАЛ

На туманном перевале выну камень из реки,
Дотянусь до дна шершавою ладонью.
Изреки, река, хоть слово, берегами сбереги, -
И даст Бог, мы снова свидимся с тобою.

На туманном перевале между сопок - облака,
На грунтовке тает след автомобиля.
Отзовётся тихим эхом нелюдимая тайга
По седым отрогам Сихотэ-Алиня.

И усталый мой товарищ, дальнобойщик пожилой
Точно так же окунёт ладони в реку,
Словно из ковша, напьётся ледяной воды живой
И промолвит: "Много ль надо человеку?.."

Что оставил позади я? Что там будет впереди? -
Бездорожья тьма, но и дорог немало.
И река тихонько вынет камень из моей груди
И вдохнёт морозный воздух перевала.

Июль 1999.

ЗАИГРАЕВО

В бездонность сквозь свечи дрожащий свет

Уходит время, на часах сменяясь.

И там, средь миллионов прошлых лет

Два года моей службы затерялись…

На сопки опустились облака,

И солнце заплутало в лапах сосен.

Зелёная бурятская тайга

Встречает тишиной бродягу-осень.

Завязанный на память узелок –

Посёлок Заиграево таёжный –

Лежит в сплетенье судеб и дорог

Передо мною, словно на ладошке.

Лишь трасса нарушает тишину,

Вращается Земля, как школьный глобус:

Проносятся «БелАЗы» в Кижингу,

Пылит в Улан-Удэ толстяк-автобус.

А я – двадцатилетний рядовой –

Ловлю попутку до военной части.

Ещё не скоро дембель – и домой,

Ещё и увольнение – за счастье.

Армейские два года – две главы,

Две серии в моём кино нелепом, -

Я помню вас. Но рукопись, увы,

Утеряна под забайкальским небом.

И всё же осень сотню раз права,

Мне возвращая на своём экране

Дорог теченья, сопок острова

Да вечный штиль в сосновом океане.

Декабрь 1988 – декабрь 1991.

***

Ты припомни тот мотив да заиграй его,

Чтобы вспомнилось в прокуренном ненастье,

Как попутки до райцентра Заиграево

Мы ловили на улан-удинской трассе.

А в Бурятии с условьями погодными

Перебои, как запои у комбата.

Чем не рай шинелька с чёрными погонами

Рядового из советского стройбата?

Кирзачи месили грязь в отрытых рытвинах, -

Нам была она, как море по колено.

Кипятильничек из пары лезвий бритвенных

Банку чифиря запаривал мгновенно.

За два года хмарь сосновая, смолёная

Горьким ветром наши души пропитала,

За два года нас тоска вечнозелёная

Лучше всяких замполитов воспитала.

Телевизор - в нём побольше раза в два ума -

Вечерами жёг "Прожектор перестройки",

А мы лихо пели песни Розенбаума

Под гитару фантастической настройки.

Ты припомни тот мотив да ближе к теме спой,

А потом найди потрёпанный листочек -

Адреса своих друзей в тетрадке дембельской,

И черкни кому-нибудь хоть пару строчек.

Октябрь 1997.

АРМЕЙСКОМУ ДРУГУ

Закружила за окнами вьюга,

Словно кадры немого кино.
Я в гостях у армейского друга,
Каюсь, не был ужасно давно.

Сам себе говорю, что нельзя так, -

Стыдно, брат, забывать про своих.
Этой осенью пятый десяток
Разменяли мы с ним на двоих.

Наши годы не очень спешили.
От амурских проток вдалеке
Мы с приятелем вместе служили
В Забайкалье, в стройбате, в тайге.

Этот воздух, пропахший сосною,
Мы делили всегда пополам
И мечтали, как выйдет весною
Нам заветный Приказ - по домам!

Ах ты, юность! ремень старый, кожаный –

Миновала лихая пора его.
Костерок у дороги нехоженой
И далёкий райцентр Заиграево.

Склоны сопок, поляны брусничные,

Тропы заячьи, сны беспокойные.

Времена не сказать, что отличные,

Но уже – и ещё! – не застойные.

Вроде только что шли по бетонке

В сапогах ВСО на объект,

И в кармане письмо от девчонки

Прожигало почтовый конверт.

Вроде только что после работы

Мы валились на шконки, устав.

На гитаре блатные аккорды

Я заучивал, словно устав.

А теперь еду в поезде с юга

Мимо этих затерянных мест.

За окном забайкальская вьюга

Рвёт и мечет снегами окрест.

Здесь бы выйти, добраться до «точки», -

Может быть, и найду невзначай

Там строительный круглый вагончик,

Где ребята поставили чай.

Где мы вместе от вьюг отогреемся

И друг другу расскажем, кем стали мы,

Чем живём и на что мы надеемся –

Не Высоцкие, но и не Сталины.

И по старой армейской традиции
Третий тост мы поднимем, не чокаясь.
И года перелётными птицами
Вновь помчатся, сбивая со счёта нас.

Сентябрь 2013.

СНОВА В ИРКУТСКЕ

Снова в Иркутске прошла полосой пурга,

Над Ангарою клубится морозный дым.

Но, слава Богу, на ветви легли снега.

На белый свет их иду я из темноты.

По переулкам шагается не спеша,

И колокольни в ночи среди звёзд плывут.

Такие люди под этой землёй лежат!

Такие люди на этой земле живут!

Спит Ушаковка и Знаменский монастырь,

Крест адмиральский виднеется за мостом.

В прошлом остались бревенчатые мосты.

Город попросит прощенья перед Постом

У деревянных старинных резных ворот,

У новостроек в Студенческом городке,

У остановки, к которой спешит народ

Возле Лисихи, толкаясь накоротке.

Снова в Иркутске, - а кажется, что всегда

По Карла Маркса гулял и ловил рукой,

Словно снежинки, летящие прочь года –

Те, что растают и станут одной рекой.

Рельсы Транссиба легли на Московский тракт.

Зелье разлуки - какое оно на вкус?

Я возвращаюсь, я встрече с тобою рад,

Зимний мой город, мой брат по строке - Иркутск!

Январь 2006.

БУРХАН

Бурхан - древнее монголо-бурятское божество,

хранитель Прибайкалья

1.

Что было - ни много, ни мало, -

За всё тебе светлый поклон,

Зелёное сердце Байкала -

Загадочный остров Ольхон.

И вспомнятся мне, уж поверьте,

Не раз среди северных зим

И белая яхта на рейде,

И эта байкальская синь.

2.

Байкальский берег, костерок и в котелке уха.

А я под грузным рюкзаком идти сквозь ночь устал.

Позволь присесть у твоего огня, старик Бурхан.

Я тоже знаю, что такое одиночество.

Я не забыл на твой Ольхон дорогу ровную

Через Байкал по солнцу, скрытому за тучами,

И белых чаек, и девчонку чернобровую,

И море Малое в глазах её задумчивых.

Мне бы не сглазить, не спугнуть на зорьке палевой

Свою удачу посреди угодий брошенных.

Так наливай, старик Бурхан, спирт неразбавленный,

И не серчай ты на гостей своих непрошеных.

Вот и рассвет на два ствола ложится инеем,

И за пустую флягу день предъявит вряд ли счёт.

А что осталось в моей кружке алюминиевой,

Я с угольками разделю, - пусть погорят ещё.

Сентябрь 2000.

В ТУМАН

Выдохну слово, передохн у …

Всё по старинке, всё наугад.

Жмётся туман к моему окну,

Плавно в рассвет перетёк закат.

В дальних норвежских морях звенит

Русская рында на корабле,

Клотик пронзает чужой зенит.

Помни, матрос, о своей земле.

Помни, матрос, чебрецовый чай,

Чаек байкальских печальный клич.

Камень с души – не рюкзак с плеча.

Русская речь – иноземцу дичь.

Тысячи вёрст – всё пешком, пешком,

Всё по старинке, по старине –

Посуху с посохом, с посошком…

Помни, матрос, о своей стране.

Самое время струну сменить

Ту, что протёрлась давным-давно.

Всё между нами не рвётся нить,

Смотрит луна сквозь туман в окно.

Северный город, восточный край…

Сердце, как фуру, останови,

Но перед этим ещё сыграй

Песню, матрос, о чужой любви.

Июль 2010.

ЮЖНЫЙ ПУТЬ

Винил и магнитные ленты сменились на цифру,

Не сядешь без паспорта в поезд, - билет не дадут.

И новая церковь пристроена к старому цирку.

Для старых проблем двери заперты в Новом году.

Диспетчер путей сообщения пойман на взятке,

Перрон опустел, электричка вильнула хвостом.

Менять города поздновато на пятом десятке,

На гривны рубли обменяв и на запад – восток.

Машина – не птица совсем, а поди ж ты – взлетает!

Качаются над облаками два вечных крыла.

Янтарно-серебряной розой весна расцветает

На наших руках, чтобы доброю встреча была.

Но что б ни горело, ни ухало в этих моторах,

Без хрупких каких-то вещей мир не объединить.

На магах стихийных он держится, на волонтёрах,

На людях, которые тянут незримую нить.

Оставлен кроссовками след на нейтральной полоске,

Граница нарушена, ласточки в небе снуют,

Звучит из окна украинской таможни Высоцкий.

А что нам на родине «звёзды» с экрана споют?..

Ах, тёплый виниловый шорох из восьмидесятых,

Где ты родилась, где я первую песню сложил,

Где торт на пятнадцать республик и нас вместе взятых

Творцы перестройки тихонечко взяли в ножи…

Январь 2010.

ЛАДОНИ КРЫМА

Легко, как бабочка с татарского клинка,

Душа взлетает.

А чтобы жизнь была безоблачно-легка -

Так не бывает...

И часто мелочи нам кажутся сильней

В миру бескрылом...

Но, слава Богу, нам дано на восемь дней

Свиданье с Крымом.

Мы на камнях неопалимой купиной

Под вечным солнцем

Сгорали так, что нам казалась ледяной

Вода в колодце,

И молоко - вкусней и слаще крымских вин.

И жаркий ветер

Легко рассеивал наш многолетний сплин -

Тоску о лете.

А лето весело махало с катерка

Пиратским флагом,

Мерцало рыжим огонёчком костерка

Под Аю Дагом

И не жалело наших плеч, - и мы в его

Прибой бросались,

Из долгих зим не вспоминая ничего,

Себе на зависть.

Нам будет сниться этот солнечный Гурзуф

Неодолимо.

Нас восемь дней легко держали на весу

Ладони Крыма,

Нам тихо пела черноморская волна

Или шептала.

И крылья бабочки дрожали, но она

Не улетала.

Июль 2012.

***

Всё по кругу – четыре цикла:

Дождик, зной, листопад и вьюга.

Купол церкви и купол цирка –

В зоне видимости друг друга,

Как от радости до печали –

Лёгкий росчерк пера поэта.

И на выщербленном причале

Никого, - и печально это…

В церкви молятся. В цирке верят

В то, что было, и то, что будет.

Простодушны, как люди, звери,

Добродушны, как звери, люди.

Гуттаперчевый ангел-мальчик

Взмыл под купол так легкокрыло.

Вот и публика слёзы прячет –

То-то весело нынче было!

Цирк уедет. А церковь тихо

Перекрестит его в дорогу.

Пусть артистов не тронет лихо, -

Им с трапеции ближе к Богу.

Ближе к детству зверью, и даже

Клоун детское носит имя.

Цирк от церкви всё дальше, дальше…

Только небо – одно над ними.

Август 2011.

АНДРЕЮ МИРОНОВУ

…И вот так

Проживаем мы жизнь на подмостках,

Растворяемся в складках кулис...

Но живут,

Не старея, в былых отголосках

Судьбы старых актёров, актрис.

Где же вы,

Вечно юные баловни сцены –

Мушкетёры, маркизы, цари?

У ролей,

Как и в жизни, нестойкие цены,

Счётчик щёлкает где-то внутри…

Мы на грим

Собираемся с духом, - довольно

Взмаха кисти порой одного,

Чтобы вдруг

Строгий зритель заплакал невольно

И счастливее стал оттого.

И вот так

За игрой, за печалью, за смехом

Мы себя оставляем другим.

Шапито

Остаётся, а клоун – уехал.

И высокое небо над ним…

Март 2012.

ДИПТИХ

1.
Морочишься, ходишь в дорожном свитере,
Как будто бы держишь себя в узде.
Здесь небо такое же, как и в Питере.
Здесь небо тяжёлое, как везде.

"Зелёнка" полезла тихонько, нехотя.
Тасуешь колоду - сдавай на всех.
Родился бы первоапрельским - смеху-то!
А так - первомайским. Какой тут смех?

Мелькают за окнами чудо-станции,
Домов развалившихся чехарда.
А Бог не рассматривает кассации,
Его не касается наш бардак.

Он в тамбуре дышит табачным выхлопом:
Вдохнул - а вот выдохнуть - нет, никак.
А небо - такое же, как над Выборгом,
И в цвет Кармадонского ледника.

Да полно тебе горевать о сбывшемся!
Горюй о несбывшемся, будь как все.
Удачи! Лети! По е-мейлу спишемся.
И - море в глазах, седина в косе.

Обычное дело - дорога дальняя.
Корзину почистил - из сердца вон.
А небо - стальное, почти хрустальное,
И ветры - сырые, со всех сторон...

2.
Я боюсь безденежья и темноты,
И борюсь с безденежьем и темнотой.
Город мой выстраивает мосты.
Он сырой и ветреный, город мой.

На Светланской "пробка" - япона мать.
Трудно, как на палубе, разойтись.
Я боюсь нечаянно поломать
Парой слов отчаянных чью-то жизнь.

Её город ветреный и сырой,
И мостов полно, - да в коня ли корм?
Где подорван был Александр Второй,
Храм стоит, и ангел целует горн.

Ангел мой - горнист, Грибканал - вода.
Катерок усталый, скользи-скользи.
Я чуть-чуть боюсь за неё всегда, -
Слишком сыро-ветрено на Руси...

Ей одной идти от своих огней,
Не делить ни с кем серебро дорог.
Всё её богатство - рюкзак на ней.
Зверь её - упрямый единорог.

Я борюсь со словом. Я знаю, что
Невпопад скажу - перережу нить.
Город мой - бродяга в сыром пальто,
И у ног его океан шумит.

Апрель 2010.

ВАСЬКА

Васька, Васька, крыши ржавые,

Если сверху посмотреть.

Над Петровскою державою

Катерининская медь

Из казны небесной сыплется, -

А кого за то казнить?

Ни напиться, ни насытиться,

Ни обновы прикупить

На монетки эти жалкие,

На небесные гроши.

Васька, Васька, крыши ржавые,

Ни одной живой души

Нет на Стрелке, время позднее.

Мечет карты до утра

На сукно старинной осени

Достоевская хандра.

Проигрался барин дочиста,

До колодезного дна.

Белой ночи одиночество -

Медный грош тебе цена.

Жду моста да вдоль Невы брожу.

Васька, Васька, что за грусть?

Я монетку в небо выброшу.

Я сюда ещё вернусь.

Апрель 2013.

*** Крашенный масляной краскойСтолик в унылом двореНа стороне ПетроградскойВ цвет листопадной поре -Мокрый, забросанный листьямиКлёнов, как в старом кино,Помнит он лето, неистовыйСтук домино. Я ухожу без вопросовВ полном событий годуИ на Васильевский островЖить никогда не приду.Но, может быть, если в будущемВстретиться нам повезёт,Сторож моста возле будочкиНас не спасёт. Город простуженный дремлет,Дышит не в полную грудь.Стрелки на зимнее времяПеревести не забудь.И не прощай - до свидания,Как я тебе и сказал.Лиговский, площадь Восстания,Полночь, вокзал... Октябрь 2009, Санкт-Петербург

ПУТЬ НА СЕВЕР

У норвежской зимы серебро на руках,

А в косе расплетённой ветер.

Её лето пока на других берегах,

На её берегу – снегопад.

И в конце ноября, ни на что не смотря,

Она держит свой путь на север

В город Осло, где бросил свои якоря

На стоянке красавец-фрегат.

У норвежской зимы слишком коротки дни.

Акерсх у с в небо смотрит гордо.

Так смотреть могут лишь скандинавы одни, -

Гордость викинга крепче меча.

И рекламы горят, и тихонько скрипят

На ветру с полусонного фьорда

Мачты русского гостя – фрегата «Штандарт»,

И мелодии Грига звучат.

У норвежской зимы двадцать пятниц одних

На неделе, - поспеть везде бы!..

До отъезда ещё недописанный стих

Отдавать не спешит Петербург.

Стынут возле Невы африканские львы,

Их не греют чужие стены…

Я навек с этим городом буду «на Вы».

Старый год замыкается в круг.

Декабрь 2009.

СЛОВО

Пропылённый мой Боже, продымленный,

Пропитой в кабаках ни за грош,

Под безвестным живущий под именем

В мире нищих, святош и вельмож,

Босиком ли – по северным стланикам,

В башмаках ли – по южной тропе, -

Где Ты бродишь, каким серым странником?

Как узнать Тебя, Боже, в толпе?

Оглох мир от злого веселья на долгом пиру…

Мой Бог – это Слово, пропетое на ветру.

Дует ветер за Нарвской заставою,

Опустел Александровский сад.

Было так – уходили за славою,

Да никто не вернулся назад…

Волны Балтики – бездна гранёная.

Гильзой стрелянной звякнул стакан.

Птица-слава, не в масть воронёная,

Ковыляет всегда по пятам.

Дороги на Север – торосы да каменный лес.

Мой Бог – это ветер, срывающий листья с небес.

Ни пером, ни струной в этой саге я

Изменить ничего не смогу:

В «Англетере» напротив Исакия

Об колено сломали строку…

Перепахана жизнь, поле пройдено,

Два крыла за спиной в рюкзаке.

А поэту – ему там и родина,

Где поют на родном языке.

Вновь город мне снится гранитный, седой, золотой.

Мой Бог – это птица над Адмиралтейской иглой.

Оглох мир от злого веселья на долгом пиру…

Мой Бог – это Слово, пропетое на ветру.

Октябрь 2008.

***

Подними мня, ветер, как корочку хлеба,

Не губи меня, ветер, я тебе пригожусь.

Отпусти меня с миром в высокое небо,

Собери меня с духом, - я еле держусь.

Вокруг пальца обводит дорожка кривая,

Водит за нос, - со зн а ком таким я знак о м.

Ведь у нас без грехов не добраться до рая.

Кровь на Млечном Пути - как роса с молоком.

У порога пурга, зябнет зябликом осень,

Вязнут мысли в мозгах - узловатая вязь,

И не звёздная пыль облепляет колёса:

На солдатских подошвах - обычная грязь.

Ни кола, ни колодца... Окончены войны,

Пуля лобное место задела слегка.

Но откинул копыта последний конвойный,

И откинулся навзничь последний зэка.

Снова дело десятое числится в первых.

Слово было в начале, в конце - анекдот.

Поиграй на гитарных расстроенных нервах -

Может, лопнет терпенье изнеженных нот.

Окуни меня, ветер, в бездонное небо, -

Я от старого света тотчас отрешусь.

Разлепи мои веки, я слеплен нелепо.

Не губи меня, ветер, я тебе пригожусь.

Февраль 1995.

ГИТАРЕ АЛЕКСАНДРА БАШЛАЧЁВА

Как трудно подняться, когда на душе валуны -
Холодные камни, покрытые мхом золотым…
Икона окна со светящимся ликом луны, -
Войди в её храм – и ты будешь причислен к святым.

Легко ли ступить за порог, если там - пустота,
Отчаянной чайкой разрезать солёный туман?
А кто-то поёт не за деньги, а за просто так
О том, что своя ноша, в общем-то, тянет карман.

Пуд соли не съешь, а фунт лиха узнаешь почём.
Во тьму уплывает похожий на остров перрон.
Ты вышел за грань, ты почувствовал там, за плечом
Жаль-Птицу, что метит в тебя своим острым пером.

Снимая углы, не заметишь, как в красном углу

Разместятся месяцы-братья весёлой семьёй -

Двенадцать колков на берёзовом остром колу.

Проломлена дека сырой Ковалёвской землёй,

Мензура нарушена… Скатертью небо стели!

Бранит самобранка непрошенных, ранних гостей.

Бескрайнее поле, свисток электрички вдали,

«Чего он добился?» - вопрос на сорочьем хвосте.

Над Чёрною речкой звучит иностранная речь,

Но где-то внутри ленинградский стучит метроном,
Миря в наших душах голландку и русскую печь,

Браслет с бубенцами – и стылый февраль за окном.

Ноябрь 1996 – май 2008.

Дата добавления: 2015-09-01