Глава 43.

Предпоследняя неделя декабря никаких радостных вестей не принесла. На рождественскую вечеринку Джейн пошла с Боббином — тот, как выяснилось, тоже был членом "Слаг-клуба", когда еще учился в Хогвартсе. Несколько часов, которые Джейн провела у нашего декана, превратились для меня в пытку. Я не мог найти себе места и большую часть времени слонялся в холле, делая вид, что кого-то поджидаю. К десяти вечера мое терпение было вознаграждено — школу покидала толпа гостей Слагхорна, оживленных и слегка навеселе, и среди них я заметил "Берти". Чтобы он меня не увидел, я спрятался за песочные часы Хаффлпаффа. Конечно, смысла в этом не было — Боббин не знал меня в лицо и, скорее всего, понятия не имел, кто я такой.
Зато я из своего укрытия жадно его рассматривал. Никто не вызывает такого интереса, как удачливый соперник. Каждая черточка его лица врезалась мне в память чуть ли не навечно. Меня со страшной силой тянуло подойти к нему. Я сам не понимал, чего хочу, — то ли просто поговорить, то ли с ходу влепить "Берти" пощечину и вызвать на дуэль... Лишь последние жалкие крохи рациональности удержали меня от подобного идиотского поведения. В конце концов, кто я такой? Он надо мной только посмеется, и правильно сделает.
До самого отъезда из Хогвартса я промучился сомнениями. Наверное, нормальный человек на моем месте прямо спросил бы Джейн, в каких она отношениях с Боббином. Но я не мог этого сделать. Если она скажет: "Я с ним обручилась", — что тогда? Стоять, как громом пришибленному, и мямлить: "Ну, желаю счастья..."? Да лучше сквозь землю провалиться!
А если она скажет, что не помолвлена, — тут и низлу ясно, что после такого от меня требуются решительные шаги. Иначе вопрос будет выглядеть совсем уж неприлично и нагло. Я лежал по ночам без сна и пялился на полог над кроватью, убеждая себя: вот завтра же утром пойду и скажу, что...
Но дальше возникали сложности. Наверняка мне откажут, и я буду выглядеть дурак дураком. Вдобавок я после такого не смогу с ней общаться — это означало бы, что я навязываюсь. А я уже так привык к Джейн... Я раньше сам не замечал, до чего к ней привязан. Если мне хотелось поболтать, она терпеливо слушала чепуху, которую я нес. Иронизировала, конечно, но мягко и не зло. Если говорить не хотелось, она тоже молчала и не дергала почем зря. Она мне совсем не мешала. Не знаю, каким шестым чувством я уже тогда понимал, насколько это важное качество в женщине.
И что же теперь, потерять это все, потому что я не вовремя решился сделать признание?!
Однако мысль, что Джейн согласится, пугала еще больше. Нужно будет знакомиться с ее родителями и отвечать на сотню неизбежных вопросов, из которых главный — деньги, деньги, деньги... Тогда, на платформе, ее отец не показался мне особенно страшным, но стоило представить, что он спросит: "И на что же вы, юноша, собираетесь содержать семью?", — как я чувствовал, что теряю почву под ногами. Жену надо кормить. Чем? Вареной картошкой? А долги, что делать с долгами?! Я был совсем не уверен, что даже через пять лет расплачусь с Гринготтсом. "Исчезающая комната" ведь тоже не бесконечна...
Накануне отъезда я упросил Прингла, чтобы он выпустил меня из школы на час, и рванул в Хогсмид. Я понятия не имел, что подарить Джейн на Рождество. Все обычные в таких случаях подарки — от книг до духов, — казались мне слишком скучными, некрасивыми и вообще неподходящими. Так что я проболтался по магазинам не час, а все три, пока вдруг не увидел что-то, что мне действительно понравилось. Это были шпильки для волос, их было много-много разных в витрине — посеребренные, с рисунками эмалью, с какими-то камушками... Были еще такие, которые светились в темноте, переливались, как вода, или звенели колокольчиками. Я попросил у продавщицы отобрать всех по одной и упаковать в красивую коробку. Она очень странно на меня посмотрела, но спорить не стала.
По дороге в школу я стал вспоминать, как укладывает волосы мама, и у меня появилось смутное подозрение, что шпильки для волос должны быть все одинаковые... Кажется, несколько разнокалиберных шпилек одновременно никто не носит. Но исправлять что-то было уже поздно, и утром перед отправлением Хогвартс-экспресса я забежал к Джейн. Пробормотал что-то невразумительное, ткнул ей в руки коробку и сбежал.
На обратном пути заглянул в кабинет ЗОТИ. Я позвал Тома к себе в гости на Рождество, но он все не мог решить, ехать или нет. Через приоткрытую дверь я услышал, что он разговаривает с Меррифот, и заходить не стал. Разговор, кажется, был для Тома не самый приятный.
— Ты делаешь все типичные ошибки молодого учителя! — слышался громкий голос Меррифот. — Тебе кажется, что твои методы уникальны и неповторимы, а на самом деле все, когда начинают преподавать, наступают на эти грабли. Своей системой ты раскалываешь курс и создаешь себе любимчиков. Ни к чему хорошему это не приведет, поверь мне. Вдобавок это неэффективно! Тебе кажется, что ты заставляешь учеников думать, но на самом деле они просто хватают по верхам, а прочных знаний там нет и не будет! Знаешь, когда я только начала преподавать в Хогвартсе, то тоже мечтала перевернуть небо и землю. И мне ведь было не шестнадцать лет... Я успела поработать аврором и считала, что если уж там справилась, то в школе будет раз плюнуть. Но педагогика — это совсем не так просто, как кажется. Когда ты наберешься опыта, то поймешь, что классические методы придуманы не просто так, что за ними опыт поколений... Твоя задача — не вырастить одну-две звезды, а научить всех. Кого лучше, кого хуже — это уж не от тебя зависит. Ты как учитель обязан быть справедлив и одинаково относиться ко всем.
— Да, профессор, — отвечал Том, но по голосу было слышно, что он соглашается только из нежелания спорить.
Меррифот засмеялась.
— Не злись! Просто не хочется, чтобы ты повторял мои ошибки... Ладно, хватит об этом. Лучше расскажи, что у вас с Минни. Ты так ей и не написал? Может, хватит выдерживать характер?!
Я ушел — разговор становился слишком личным. А Том, видимо, беседовал с Меррифот еще долго, потому что догнал нас уже по дороге на станцию, взъерошенный и раздосадованный. Впрочем, в поезде он отошел, повеселел и сказал, что Меррифот, возможно, права.
— А еще она мне шарф связала, вот, — сказал он, демонстрируя длинный серый шарф грубой вязки.
Это так смешно и по-детски прозвучало, что я чуть не закашлялся и выскочил в коридор, чтобы скрыть смех. В отдалении я увидел Джейн, которая что-то покупала на тележке со сладостями, и тут же спрятался обратно в купе. Но все-таки успел заметить, что в волосах у нее были новые шпильки: одна в виде крохотной золотой птицы, а другая — та самая, переливчатая, как водопад. Настроение у меня сразу улучшилось, и я решил, что, может, еще не все так плохо.

***
Я был твердо намерен провести эти каникулы в безделье, так что, вернувшись домой, целыми днями читал или спал. Том был куда активнее — в Хогвартсе он привык к бурной деятельности, так что и здесь ему не сиделось спокойно. Он помогал моей маме по хозяйству, чинил в доме все, что требовало починки, а в свободное время отправлялся в соседнюю магловскую деревню или просто побродить по лесу. Вечера мы обычно проводили в кухне — там было теплее, — а ужинали рождественскими пирогами, которых мама, увлекшись, напекла целую дюжину.
Мама была рада, что Том приехал. Она считала его положительным и была уверена, что он хорошо на меня влияет. В первый же вечер я постарался улизнуть, чтобы не слушать, как мама будет на меня жаловаться:
— Такой безалаберный, просто ужас! Достаточно посмотреть, как он сдал СОВы. И ведь неглупый мальчик, мог бы учиться гораздо лучше, если бы не ленился. Я не представляю себе, что будет дальше... И я так боюсь, что он свяжется с плохой компанией! Он отмалчивается, ничего не говорит — я не знаю, чем он занят и где пропадает целыми днями. А спросишь — злится... Я так надеюсь, что ты за ним присмотришь! Ты уверен, что он не ввязался ни во что дурное?
— Совершенно уверен, мэм.
— Нет, конечно, Рэй никогда не ступил бы на плохую дорожку сознательно. Но он еще такой наивный, совсем не знает жизни... Хотя при этом, конечно, считает себя умнее всех. Представляешь, недавно он заявил, да еще так безапелляционно, что нашему отцу не следовало делать "рискованные вложения"! Да что он может в этом понимать?! Какое он имеет право так говорить о собственном отце и рассуждать о том, в чем не разбирается? Я была просто потрясена, я не ожидала от Рэя такого. Он стал ужасно грубый, нетерпимый, никого не уважает...
Тот разговор я, кстати, помнил. Мама тогда, как обычно, привела мне в пример Тома: "Бедный мальчик, ему не повезло в жизни! Но будь у него родители — разве он позволил бы себе отзываться о них в таком тоне?!".
Я ответил, что, конечно, нет.
Поднявшись в свою комнату на цыпочках — чтобы меня не поймали и не заставили присутствовать при разговоре, — я зажег свечу и развернул чистый пергамент. Все последние дни я обдумывал, что делать с деньгами после Хогвартса, и сейчас, кажется, нашел выход. Когда Том минут через сорок постучал в дверь, пергамент был весь изрисован фантастическими животными — мне всегда было легче думать, когда я рисовал.
— Уф-ф, — Том плюхнулся на стул. — Никогда бы не подумал, что у тебя столько недостатков... Но твоя мама открыла мне глаза.
— Ну да. Это же ты у нас пай-мальчик. Я не умею производить такого впечатления.
— Ты сам виноват. Зачем ты ее провоцируешь?
— Иногда очень хочется объяснить...
— Ну и зря. Только вызываешь лишние подозрения... Радуйся, что твоя мама о многом не знает. Господи, как она вообще тебя терпит? Интересно, что бы ты делал, если бы твои дети так себя вели?
Я рассмеялся.
— Да запер бы этих паршивцев в доме и не выпускал ни под каким предлогом! Попробовали бы они мне скормить сказочку, что работают ночными сторожами на фабрике и получают по тысяче галлеонов за лето...
— Вот видишь, как хорошо, когда у родителей меньше жизненного опыта, чем у их отпрысков. О чем взрослые не догадываются, то их не беспокоит. Зато когда ты сам обзаведешься семьей, то станешь параноиком и будешь подозревать своих детей во всех грехах. Как начнешь вспоминать себя в этом возрасте...
— Мои дети будут послушными и хорошо воспитанными. Уж я об этом позабочусь.
— Ага, — насмешливо сказал Том. — А еще они никогда не станут врать, связываться с малолетними уголовниками из приюта, играть в покер на деньги и торговать темномагическими артефактами.
— Вот именно. Во всяком случае, я очень на это надеюсь. Кстати, об азартных играх на деньги...
Я открыл окно и закурил.
— Что ты думаешь о букмекерских конторах? Ну, знаешь, которые принимают ставки на гонки гиппогрифов или результаты квиддичных матчей...
— Ничего, — ответил он, отодвигая свечу подальше, чтобы ее не задуло сквозняком. — Никогда не имел с ними дела.
— А между тем вот тебе ответ, как объяснить происхождение капитала, когда мы соберемся пустить его в дело. Нужно найти подходящего букмекера в Ночном переулке и договориться с ним о нескольких крупных "выигрышах". За процент, естественно...
— Стой, не спеши. К концу Хогвартса, если так дальше пойдет, у нас будет около тысячи или даже полутора тысяч галлеонов. Мы не сможем провести их все через букмекера. Это будет слишком подозрительно. Налоговая служба точно заинтересуется таким везением.
— Я уже об этом подумал.
На самом деле этой частью плана я гордился больше всего.
— Вот смотри. Предположим, мы легализуем таким образом около пятисот галлеонов или даже меньше. Их нужно вложить в какой-нибудь бизнес, где сложно контролировать приток средств...
Том слушал меня очень внимательно, но молчал.
— Скажем, — объяснял я, размахивая в воздухе сигаретой, — у производителя зелий всегда можно выяснить, откуда к нему приходят деньги. Он продает свою продукцию аптекам, при этом заполняются всякие бумаги — не знаю, как они правильно называются. Но смысл в том, что он не может заявить, будто аптеки заплатили ему сто галлеонов, если на самом деле они заплатили пятьдесят. Потому что это легко проверить в самих аптеках. Понимаешь, к чему я клоню?
— Предположим, — задумчиво ответил Том.
— А теперь представь себе, что ты открываешь паб...
— Там тоже стоит кассовый аппарат.
— И что? Никто ведь не следит за тем, сколько на самом деле платят покупатели. Пускай ты покупаешь для паба огневиски за галлеон. А продавать его будешь уже за десять. Понятно?
— Нет, — честно сказал он. — Никто не заплатит десять галлеонов за бутылку огневиски.
— Тебе не обязательно продавать ее вообще, — терпеливо объяснял я. — Ты ее как бы продал некоему неизвестному покупателю за десять галлеонов. Налоговая служба ведь не будет бегать за каждым клиентом и проверять, почем он купил огневиски и покупал ли вообще. А на самом деле...
— Это наши собственные деньги, просто внесенные в кассу от имени клиента и таким образом ставшие легальными, — кивнул он. — Вдобавок паб и сам по себе приносит доход, а уж потом прибыль можно вкладывать во что угодно. Да, до меня дошло. Но все равно придется платить какие-то налоги...
— Чем-то надо жертвовать. А как ты хотел?
Том задумчиво покусывал кончик пера.
— Нужно как следует с этим разобраться. Идея неплохая, но когда дойдет до воплощения, могут появиться всякие подводные камни. Надо выяснить в точности, как это все делается. Ты сможешь разобраться?
— Думаю, что да. Не слишком быстро, потому что это сложные вещи. Но, наверное, смогу. У нас еще полтора года впереди — есть время, чтобы подыскать надежного букмекера, который поможет нам провернуть дело.
— Слышала бы нас твоя мама...
Он повертел перо в руках.
— Но, Рэй, я не хочу, чтобы ты сам этим занимался. Я имею в виду переговоры с букмекерами, открытие паба и так далее.
— Почему?!
— Во-первых, — Том поставил черточку на пергаменте, — ты, кажется, собирался поступить в школу права и стать адвокатом.
— Это еще неизвестно...
— Ты же этого хочешь? Значит, нужно к этому стремиться. Но, раз так, у тебя должно быть безупречное прошлое. А такие вещи, как отмывание незаконных доходов, обычно всплывают в самый неподходящий момент. Ты и без того достаточно рисковал со своей игрой в покер. О репутации нужно заботиться заранее.
— Ой, перестань! — я закрыл окно. — Рассуждаешь, как столетний старец... "Береги честь смолоду", да?
— Я рассуждаю, как разумный человек. Где бы я сейчас был, если бы не думал, как выгляжу в глазах других людей? Я умею производить впечатление пай-мальчика, ты же сам сказал. Только это и выручает... Во-вторых, — он провел еще одну черточку, — ты из хорошей семьи, а это очень важно. Тебе нельзя открыто связываться с торговлей алкоголем и подобными вещами. Опять же вопрос репутации.
— Да кого это волнует в наши дни?!
— Меня. Не спорь, ладно?
— Хорошо, как знаешь. А кто возьмет все на себя? Ты?
— Не знаю. Если я останусь в школе, то не смогу этим заниматься. Если выгонят... Собственно, меня звал к себе Борджин, и я, наверное, соглашусь. Их магазин открывает много возможностей... Но на личный бизнес времени все равно не хватит.
— Ладно, об этом можно подумать позже. Еще школу надо закончить.
— Подумать никогда не лишнее. Я вот и пытаюсь прикинуть... Розье?.. Нет, нельзя. Он собирается в школу разведки, и ему нужно заботиться о репутации не меньше, чем тебе. Хватит того, что он общается со мной.
— Можно подумать, ты прокаженный.
— Есть люди, которые именно так и считают... Впрочем, неважно. Пойдем дальше. Эйвери?.. Не потянет. Малсибер?.. Слишком книжный человек, не справится. Предположим, война к тому времени закончится, и те, кто сейчас на фронте, вернутся... Долохов? Хм-м... Пожалуй, нет.
— Почему?
— Тони слишком рисковый, ему будет скучно. И он нам понадобится для другого. Понимаешь, едва мы начнем раскручиваться, тут же найдутся желающие нас "защищать"…
Я кивнул.
— Вот Тони и поможет с ними разобраться.
— Хорошо. А Нотт?
— Нотт собирается в политику. Так что его тем более нельзя впутывать...
— И кто остается?
— Я вот думаю, — Том отодвинул исчерканный свиток пергамента и задумчиво посмотрел на пламя свечи. — Да, конечно! Касси Малфой... Что ты о нем скажешь?
Я пожал плечами.
— Он из семьи нуворишей, — сказал Том, — так что не должен бояться замарать руки. Деловая хватка имеется, это наследственное... Голова на плечах тоже есть, справится... Ну, как?
— А он захочет? Малфои и так богаты, насколько я понимаю. Чего ради он будет связываться с такой сомнительной затеей?
— Люди, которые привыкли делать деньги, — наставительно сказал Том, — не отказываются от лишней прибыли. К тому же Касси не захочет оказаться в своей семье на вторых ролях. Посмотри на Борджина. Нет ничего хуже, чем быть младшим в бизнесе... Хотя ты прав. Касси и вправду недостаточно "повязан".
— В каком смысле?
Том принялся рассеянно грызть кончик пера.
— Видишь ли, что у меня, что у тебя, Колина или Тимоти, по большому счету, нет выхода. Мы все связаны круговой порукой. Мы торговали волосом единорога и ядом василиска, причем совершенно незаконно — налогов-то никто не платил... Это уж не говоря о том, что мы все виноваты в смерти Миртл. Ну, косвенно, конечно, — но ведь виноваты? То есть, пути назад нет ни у кого. Мы в одной лодке. Правильно?
— И что?
— А Касси пока что не в этой лодке... Его не за что "зацепить". Это плохо.
— К чему ты клонишь? — я насторожился. Никак не мог уловить ход мыслей Тома, но почувствовал смутное опасение.
— Я думаю, — медленно произнес он, — что Касси тоже надо бы "повязать". Сделать должным. Так, для гарантии. Например, аккуратно подставить, а потом самому же вытащить из ловушки... Когда человек тебе обязан, с ним легче вести дела. Это не слишком сложно...
— Э-эй! — я отобрал у Тома перо и заглянул ему в глаза. — Мне не нравится эта мысль.
— Я слышу, — ответил он раздраженно. — Твое неодобрение врезается мне в мозги, как штопор. Давай, объясняй, что, по-твоему, не так.
Я задумался, подбирая слова. Поймал себя на том, что теперь уже сам грызу многострадальное перо, и с досадой отшвырнул его на стол.
— Мне кажется, ты слишком... э-э... усваиваешь стиль противника. Я имею в виду, что тебя подставляют и используют...
— Скажи еще, что это моя вина!
— Я не то имел в виду. Конечно, не твоя — но ты сам не замечаешь, что ведешь себя так же. А это неправильно.
— Теперь ты начнешь читать мне мораль... С чего вдруг? Когда я прикончил своего папашу, ты так не привередничал.
— При чем здесь это? То, что допустимо по отношению к врагу или чужому, недопустимо со своими. Понимаешь? С друзьями нужно действовать на доверии. Вот ты сдал аврорам Хагрида...
— Браво, Рэй! — Том похлопал в ладоши. — Давай, припомни мне все!
— Не заводись, ладно?! Я имею в виду, что Хагрид был тебе искренне предан, и ты сам это признаешь. Но если ты, пускай даже вынужденно, один раз подставляешь кого-то, кто тебе доверял, потом второй раз, третий... Это становится нехорошей привычкой, тебе не кажется? Помимо того, что это неправильно, люди перестанут вести с тобой дела, ясно?
Том приподнял бровь и спросил холодно:
— Ах, вот какие ты сделал выводы из истории с Хагридом? Что мне нельзя верить?
— Да причем тут это?! — я опять закурил, чтобы сдержать волнение. — Я-то не сделал. Но вот другие могут. И вообще... Нельзя так.
— Я пока никого не подставил! Это было только предположение!
— Мне не нравится, что у тебя вообще появляются такие мысли.
Том зло фыркнул:
— Кого ни послушай, я все делаю неправильно! Сделайте лучше, раз такие умные...
— Том, — я попытался его урезонить, — ты и вправду берешь на себя самый большой груз. Никто этого не отрицает, и лично я тебе очень благодарен, и... Я просто хотел сказать, что когда ты устаешь и торопишься, то начинаешь делать ошибки и сам этого не замечаешь. Вот сейчас ты неправ. Малфой ведь нужен нам не на день и не на два. А значит, его нельзя использовать втемную.
— Одно другому не противоречит.
— Противоречит, еще как... Своих не подставляют.
— Я подумаю, — он поднялся. — Ладно, спокойной ночи.
Я не слишком расстроился. Такое мы уже проходили... Сейчас Том позлится, потом остынет, начнет соображать здраво и признает свою ошибку.
И действительно — когда я уже собирался ложиться спать, он пришел и без лишних предисловий заявил с порога:
— Знаешь, мне кажется, что ты прав. И насчет Малфоя, и в принципе. Все верно — своих не подставляют.
Сел на край моей кровати и вздохнул:
— Вот уж не думал, что из-за Хагрида вы начнете меня подозревать...
— Да брось. Я ведь не говорю, что ты можешь подставить своих. Хагрид, как ни крути, был все-таки чужой. Просто... иногда граница между своими и чужими у тебя начинает размываться. А это опасно, в первую очередь для тебя самого.
Он кивнул:
— Спасибо. Да, я поторопился. Не беспокойся, я сделал выводы.
В тот момент я был готов поверить, что так оно и есть.

Дата добавления: 2015-09-01