Октябрь 2005 года. Москва. 19 страница

- Я тебя убью! Я же тебя просила!.. – зашипела она на него, с трудом сдерживая захлёстывающие её эмоции.

Он хрипло засмеялся, а потом притянул её к себе, а сам спиной привалился к двери. Катя отбивалась, как могла, но возбуждение требовало своего выхода и вот уже она, забыв обо всём, пошла в наступление. Они жадно целовались, но чутко прислушивались к голосу Валерия Сергеевича на кухне, который что-то доказывал жене и кажется, даже кулаком по столу стукнул.

- С этим надо что-то делать, - ещё более хриплым после поцелуя голосом проговорил Андрей, оторвавшись от неё. – Что делать? – Руки скользили по её телу, мяли одежду, а у Кати даже протестовать уже не получалось. Навалилась на плечо Жданова и тяжело дышала. – Катька, я до утра не доживу!

Она устало улыбнулась.

- Доживёшь… Меня из дома всё равно не выпустят больше.

Он даже застонал в голос, а Катя зажала ему рот ладошкой. И поцеловала в подбородок.

- Я тебя ненавижу, - с чувством проговорила она. – Я думала, что умру от стыда!

Жданов затрясся от беззвучного смеха и крепче прижал её к себе, а потом резко отпустил, Катя даже охнула от неожиданности, машинально отступив от него на шаг. И в растерянности замерла, не зная, что делать. Начала поправлять одежду, но как-то вяло. Нервно сглотнула, старательно отводя от Андрея глаза.

Он внимательно наблюдал за Катей, потом шагнул к ней, наклонился, носом коснулся её щеки, но лишь мимолётно. Прошёл мимо и стал осматривать комнату. А Катя снова застыла в непонимании, даже руками развела.

Андрей неторопливо осматривал комнату и улыбался каким-то своим мыслям. Кате померещилась усмешка в его взгляде, и она толкнула его в плечо.

- Ты опять смеёшься?

- Ни чуть. Значит, вот где ты обо мне мечтаешь?

Катя сначала хотела разозлиться на него, а потом показала ему язык.

- С чего ты взял, что мечтаю?

- Конечно, мечтаешь, - уверенно заявил Жданов и самодовольно усмехнулся. Подошёл к письменному столу, потом стал разглядывать полки, заставленные книгами.

- И как только родители ничего не заметили, не понимаю, - продолжала сокрушаться Катя. Присела на диван и прижала к себе диванную подушку. Обняла её, а сама смотрела на Андрея, пытаясь поверить, что он в её комнате. Она ведь действительно о нём мечтала здесь, когда лежала на этом диване, сидела на подоконнике или писала свой дневник за этим письменным столом. Если Жданов узнает, как сильно она мечтала и как долго, он наверняка испугается. Лучше, если он об этом никогда не узнает. – Мне казалось, что у меня на лице весь ужас происходящего написан.

- Всё же хорошо, Катюш, - чуть рассеянно, проговорил Андрей, разглядывая фотографии, расставленные на книжной полке. Потом перевёл на Катю задумчивый взгляд. Она не замечала, продолжала говорить о своём волнении, а Жданов всерьёз призадумался и снова посмотрел на фотографии. Стоял, засунув руки в карманы брюк, и пристально всматривался в одну фотографию.

Дверь без стука открылась, и вошёл Валерий Сергеевич. Махнул Жданову рукой.

- Пойдём. Что вы тут делаете?

- Папа, он за рулём! Ему ещё ехать!

- Цыц.

Андрей улыбнулся, а Пушкарёв подошёл к нему и тоже посмотрел на фотографии. Обвёл полки, на которых были расставлены фотографии и несколько грамот в рамках, рукой.

- Во-от, дочка моя! Умница! Столько трудов, стараний…

- Папа!

Он махнул на неё рукой.

- Помолчи. Он твой начальник и должен знать! – ткнул пальцем в фотографию, где Катя была ещё подростком. – Вот с такого возраста уже знала, что надо учиться, работать, добиваться!.. Не все так могут!

Андрей кивнул, продолжая рассматривать одну-единственную фотографию, именно ту, где Катя была в возрасте тринадцати-четырнадцати лет. Смотрел долго и пристально, даже нахмурился, но потом понял, что Пушкарёв ждёт от него каких-то слов в ответ, а его молчание становится странным, и улыбнулся.

- Да, не все. Вам повезло с дочерью, Валерий Сергеевич.

- Во-от, - довольно протянул Пушкарёв. – И это тебе повезло. Она-то мне дочь, а вот тебе повезло, получить такого помощника! Цени!

- Я сейчас уйду, - предупредила их Катя возмущённо. Валерий Сергеевич засмеялся, подошёл к ней и обнял.

- Не злись на меня, дай похвастаться.

- Папа, это неправильно, так нельзя, - а сама смотрела на Андрея. Он ей подмигнул, а она смутилась.

Отец всё-таки уговорил Жданова на ещё одну рюмку его чудо-наливки, но вскоре Андрей засобирался домой. А пока одевался, всё гипнотизировал Катю взглядом. Она прекрасно понимала, чего он хочет от неё, но не знала, как выскользнуть из дома хотя бы на пару минут, чтобы родители не заметили.

Конечно, ничего не получилось. Отец сам пошёл провожать Жданова, продолжая рассказывать тому какую-то историю из Катиного детства. Андрей уже от двери выбрал момент и обернулся на Катю, бросил на ту полный сожаления взгляд, а она незаметно помахала ему рукой. Он улыбнулся в ответ и вышел за дверь, вслед за Пушкарёвым.

А Катя осталась стоять в прихожей одна и смотрела на закрывшуюся входную дверь. Мама на кухне убирала со стола, включила телевизор, а Катя всё стояла и даже пошевелиться боялась. Прислушивалась к себе.

Просто невероятный день.

27.

К Воропаеву Маша опоздала, причём сделала это намеренно. Знала, что её непунктуальность неизменно выводит его из себя и пока злится, он наверняка растеряет половину заранее заготовленных речей. А этого она и хотела, чтобы не сидеть перед ним с видом ученицы и не выслушивать нравоучения. Пусть позлится. В таком состоянии, он больше похож на нормального человека.

В этой квартире она была всего раз, Александр купил её около года назад и в гости Машу не звал. Если только для серьёзного разговора. Случился он за это время всего лишь раз, около полугода назад, и Маша в тот момент так на Воропаева злилась, что даже толком квартиру не посмотрела. Потом из-за этого расстроилась, но Сашка её больше не приглашал.

А вот сейчас выдалась возможность. Главное, не начать с ним сразу ругаться, а то он её выставит, и она опять своё любопытство не удовлетворит.

Как только Маша вошла в подъезд, к ней навстречу вышел охранник и сообщил, что Александр Юрьевич её уже ждёт. Тропинкина кивнула, мысленно посетовав над любовью Воропаева пускать людям пыль в глаза.

В лифте достала из сумочки зеркальце и стала придирчиво разглядывать своё отражение, выискивая изъяны в своём макияже. Подкрасила губы, облизала их, чтобы они выглядели более соблазнительно, а затем спрятала зеркальце и расстегнула пальто. Поправила вырез на кофточке. Потом бюстгальтер. Снова запахнула пальто. Волновалась так, словно перед первым свиданием с принцем Уэльским.

А ведь Воропаев далеко не принц!

Она даже в дверь позвонить не успела, как та распахнулась, и на пороге возник мрачный Воропаев.

- Ты опоздала на тридцать две минуты, - каменным голосом возвестил он.

Маша в первую секунду растерялась, но потом легко пожала плечами.

- Я стараюсь. В прошлый раз опоздала на сорок три. Насколько помню.

Александр недовольно пожевал губами, но больше ничего не сказал. Отошёл от двери, пропуская девушку в квартиру. Она вошла, а сама украдкой приглядывалась к нему. В домашних джинсах и футболке увидеть его, ей удавалось теперь крайне редко. Обычно он носил строгие костюмы и лишь иногда позволял себе обойтись без галстука. А вот таким домашним она не видела его уже давно. Сердце поневоле ускорило бег, и Маша заставила себя отвести глаза.

Всё-таки кое-что не меняется, несмотря на годы. Например, её волнение от его близости так и не пропало. Как на первом свидании волновалась, так и сейчас.

Скинула пальто на руки Воропаеву, а сама начала осматриваться. Посмотрелась в зеркало, ещё раз быстро облизала губы, а после развернулась и стала с интересом рассматривать картину на стене. Обнажённая женщина, с пышными формами и головой странно квадратной формы, и огромными голубыми глазами.

Маша нахмурилась.

- Где ты взял этот ужас?

Воропаев с интересом наблюдал за ней, потом мстительно усмехнулся.

- Это зеркало.

Она не сразу поняла, что он имеет в виду, а когда поняла – вспыхнула.

- Дурак! – и пошла в комнату. А Саша довольно рассмеялся ей в спину.

Квартира была шикарная, но тёмная. Маша с неудовольствием рассматривала тёмные тяжёлые портьеры и массивную люстру на потолке.

- Что ты морщишься? – заинтересовался Воропаев, а Маша покачала головой.

- У тебя дома всегда, как в пещере, - не стала скрывать своё мнение Тропинкина. – Всё тёмное и громоздкое.

- Эксперт пришёл, - пренебрежительно фыркнул Саша.

- Ты хоть бы шторы раздвинул!

- Отстань! Мне так нравится!

Она вздохнула.

- Как хочешь…

- Вот именно! Выпьешь?

- Ты меня пить пригласил?

Он замер с бутылкой коньяка в руках и зло посмотрел на Машу.

- А ты пришла действовать мне на нервы?

- Я вообще не знаю, зачем пришла. Это ты меня позвал.

Саша налил себе коньяк, поднял рюмку и посмотрел напиток на свет и только после этого обернулся на Машу.

- Я же тебе сказал – поговорить о Егоре.

Она кивнула и села на диван. Отложила сумку и принялась расправлять на коленях юбку.

- Давай поговорим… Что не так?

Он неожиданно разозлился.

- Вот почему ты всё воспринимаешь в штыки? Я просто хочу поговорить о будущем сына!

- А-а! – глубокомысленно протянула Маша.

Саша стукнул кулаком по барной стойке.

- Прекрати!

Она внезапно загрустила и вздохнула.

- Хорошо. Говори и я пойду.

- Что это ты заторопилась?

- А чего мне здесь сидеть, время с тобой терять?

- Вот значит как. Разговоры о сыне для тебя – потеря времени?

- Нет, разговоры с тобой. У меня сегодня ещё встреча… очень важная. И опоздать туда я не хочу.

Воропаев залпом выпил коньяк и со стуком поставил пустую рюмку на стойку.

- Ко мне опоздать, значит, можно, а к какому-то там мужику нельзя? Или это опять Малиновский?

Маша невозмутимо пожала плечами и оправила на груди оборки кофточки. И спросила:

- А что ты нервничаешь?

- Я не нервничаю!

- Ты кричишь. А раз ты кричишь – значит, нервничаешь.

Саша медленно выдохнул, потом зло усмехнулся.

- Нашла себе… Романа Малиновского! Котяра мартовский! Да ты для него одна из миллиона!

- А я за него замуж и не собираюсь, - пожала она плечами. – Зато он симпатичный и с ним весело!

Воропаева даже перекосило немного.

- А тебе ведь главное, чтобы весело, да? Когда ты только повзрослеешь?

- А что ты мне претензии предъявляешь? – решила обидеться Маша. – Я, между прочим, свободная женщина! С кем хочу, с тем и встречаюсь!

- У тебя ребёнок дома! – рыкнул он, а Тропинкина нахально усмехнулась.

- У тебя тоже! Но это не мешает тебе жить так, как тебе хочется! Крутить романы направо и налево! Стыдишь меня из-за Малиновского, а сам? С Клочковой связался! Тьфу! – Маша пренебрежительно скривилась.

- При чём здесь Клочкова?

- Не при чём, - согласилась Тропинкина. – Как и Малиновский. К тому же, встречаюсь я не с ним.

- А с кем?

Маша удивлённо посмотрела на него.

- Какое тебе дело, Воропаев? Что ты лезешь в мою личную жизнь? Тебя это не касается. В конце концов, не вечно же мне по тебе страдать! Всё прошло, слава Богу. Надо жить дальше, - проговорила всё это на одном дыхании и отвернулась от него.

Саша смотрел на неё некоторое время в растерянности, потом тоже отвернулся и вздохнул.

- Ладно… что я хотел тебе сказать… Тебе не кажется, что уже пора начинать задумываться об образовании Егора? О школе. Надо решить, где он будет учиться, чтобы действовать планомерно…

Тропинкина фыркнула.

- Я об этом ещё не думала.

- Конечно, ты ещё не думала! – разозлился Саша, окинув её красноречивым взглядом. – Тебе ведь некогда! Тебе надо устраивать личную жизнь!

- Саш, ему пять лет! Какая школа? Подойдёт время, тогда и подумаем!

- Ты безответственная! И к ребёнку так же относишься! Ты хоть понимаешь, что это такое – найти хорошую школу? Чтобы он получал те знания, которые ему необходимы, а не которые прописаны в школьной программе для всех!

Маша нахмурилась.

- Это какие такие знания?

- Например, иностранные языки! Без должного знания языков, его ни в одну школу, например, в Англии, не возьмут, там очень строго с этим. Об этом сейчас уже надо думать!

Тропинкина смотрела на него, приоткрыв рот от удивления.

- В Англии?

- Я сказал – например.

Она потрясла головой.

- Ты с ума сошёл? Ты хочешь отправить ребёнка за границу?

- Не сейчас же! Лет через пять-шесть. Но к этому надо готовиться!

- Забудь об этом! Я никуда своего ребёнка не отпущу!

Он раздражённо вздохнул.

- Маша, ты хоть понимаешь, что я тебе говорю? О будущем сына!

- Будущее моего сына – рядом со мной! – Отчеканила она, а потом начала возмущаться. – Придумал! Отправить ребёнка неизвестно куда, одного! Он будет учиться в Москве и жить дома!

- Он будет учиться за границей! – рявкнул Воропаев. – И получит самое лучшее образование, которое возможно! Неужели ты не понимаешь, дурёха, что это его будущее?

Маша вскочила и в гневе топнула ногой.

- Не смей меня оскорблять! Я никуда своего ребёнка не отпущу! Это тебе всё равно, ты с ним не живёшь, ты приходящий папа! Игрушками завалит и думает, что этим отцовский долг выполняет! А ребёнка, между прочим, ещё воспитывать надо, ему отцовский авторитет нужен, которого у него нет! И не предвидится! А любящий папа ещё и сбагрить его решил на попечение каким-то английским снобам!

Воропаев страшно вытаращил на неё глаза и начал задыхаться от возмущения. А потом замахал на неё руками.

- Замолчи! Ты как говорить начинаешь – тебя не остановишь! Что ты кричишь? Ты сначала головой-то подумай, а то что угодно готова сделать, лишь бы мне наперекор! Для кого я всё это делаю, чёрт возьми? Для кого я деньги зарабатываю? Всё для сына!

- Лучше бы ты ему свою фамилию дал! – не удержалась Маша от упрёка. – А то – мой сын, мой сын!.. А какой он твой? Где это написано?

- Опять ты об этом! Тебе какая-то бумажка важнее, чем моё к нему отношение!

- Да, важнее! – воскликнула она. – Ты может быть… женишься, у тебя другой сын родится, который по закону будет Воропаевым! И что тогда с Егором будет?

- Не говори ерунды! Что ты пьесы сочиняешь? Женишься, сын… У меня есть сын и мне этого вполне достаточно!

- А ему достаточно? Встреч несколько раз в месяц и телефонных разговоров по вечерам? А он ведь взрослеет, Саша, и ему нужно всё больше внимания! Отцовского внимания. Одними деньгами ты ничего не решишь! Да и я…

- Что ты?

- Что, что! – возмутилась Маша. – Ты что же думаешь, что я буду всю жизнь по тебе убиваться? Я тоже хочу нормальную семью. Нормального мужа! А не так!.. когда на тебя найдёт раз в год! Хочу, чтобы мой сын понял, что бывают нормальные семьи, с мамой и папой! А ты ему этого дать не можешь!

- А кто может? – всерьёз заинтересовался он, кипя от возмущения.

- А это не твоё дело! Вот возьму и выйду замуж! И у моего ребёнка появится постоянный отец, а не приходящий! И ты с этим даже сделать ничего не сможешь! Потому что ты – прочерк в его свидетельстве о рождении!

Маша шлёпнулась обратно на диван, сложила руки на груди и насупилась. Саша стоял перед ней – напряжённый, руки сжав в кулаки. Сверлил Машу тяжёлым взглядом, но она гордо от него отвернулась.

Он медленно обошёл диван, встал у Маши за спиной и наклонился к ней. Тропинкина насторожилась, хотела отодвинуться, но было уже поздно. Руки Александра легли на её плечи и медленно двинулись к шее.

- Значит, я – прочерк? – угрожающе проговорил он.

Она дёрнулась, но его ладони обхватили её шею, и Маша затихла.

- Не прочерк, - пробормотала она. – Ты дурак.

- Нет, ты сказала – прочерк, - настаивал он, поглаживая пальцами её шею. Вроде бы нежно, но у Маши от этой ласки дрожь по позвоночнику пробежала. Она кашлянула и от этого ещё явственнее почувствовала Сашины пальцы, обхватившие её горло. С трудом удалось успокоить дыхание, и решила играть по его правилам. Откинула голову назад, на спинку дивана и смело посмотрела в лицо Воропаева.

- У меня останутся синяки, - спокойным голосом проговорила она. – Что я буду всем говорить? Что с мужем повздорила? Так у меня его нет…

Саша задумчиво хмыкнул, разглядывая её губы.

- А что ты обычно говоришь?

- Ничего… Синяки у меня остаются только после общения с тобой…

Его губы скривились в усмешке, он ещё погладил её шею, а Маша закрыла глаза и улыбнулась.

- А тебе это нравится, - выдохнул он, наклоняясь к ней ещё ниже.

- Так я и не спорю, Саш…

Воропаев хмыкнул и убрал руки. Маша открыла глаза и глубоко вздохнула. Захотелось потереть шею, но она сдержалась. Искоса поглядывала на Воропаева, а он привалился к стене и нахально разглядывал её.

Она снова вздохнула – очень глубоко, отчего грудь соблазнительно приподнялась – и выразительно посмотрела на часы.

- Мне пора, - проговорила она, поднимаясь. – Меня ждут.

По его губам скользнула ухмылка, и он равнодушно пожал плечами.

- Иди, я тебя не держу. Пламенный привет Малиновскому.

Маша обиженно посмотрела на него.

- Что ты пристал к Малиновскому? Я же сказала!..

- Ну не Малиновскому, - безразличным голосом проговорил он. – Кому-то другому.

Она открыла рот, очень хотелось сказать ему в ответ что-нибудь столь же обидное, но в голову, как назло, ничего подходящего не приходило, и она окончательно расстроилась. Посмотрела на Сашу, встретила его насмешливый взгляд, и он её словно обжёг. Схватила с дивана свою сумку и решительным шагом покинула гостиную. В прихожей накинула на себя пальто и стала крутить дверные замки, зло дёргая за ручку.

- Тебе помочь? – вежливо осведомился Воропаев, с усмешкой наблюдая за ней.

- Обойдусь, - огрызнулась она. Дверь, наконец, удалось открыть, и Маша выскочила из квартиры. Оглянулась, хотела ещё раз выразительно посмотреть на Воропаева, посмотреть с вызовом, чтобы он не думал, что её очень сильно задело его безразличие, но когда обернулась, дверь уже захлопнулась.

Обидно стало ужасно, до слёз. Постояла на площадке, среди кадок с искусственными фикусами, а потом стала медленно спускаться по лестнице, даже не вспомнив о лифте. Спустилась на один пролёт вниз и присела на подоконник.

Довыпендривалась. Свидание у неё! Вот Сашка её и выставил.

И зачем, спрашивается, наряжалась с особой тщательностью, красилась больше часа? Кому всё это нужно?

А теперь ещё и слёзы!.. и весь макияж, все старания насмарку!

- Ненавижу, - всхлипнула она, вытирая слёзы.

Наверху хлопнула дверь, и на лестнице появился Воропаев. Маша отвернулась от него к окну и опять всхлипнула. Он, кажется, усмехнулся и стал неспеша спускаться. Подошёл и потянулся к ней, но Маша оттолкнула его руки.

- Не трогай меня… Я тебя ненавижу, ты меня всегда обижаешь. Я всегда всё делаю не так… А я вот такая – невоспитанная и необразованная!

- И взбалмошная, - подсказал Саша, а Тропинкина ещё больше разозлилась.

- Какая есть! Тебя не касается!..

Он вдруг улыбнулся и снова потянулся к ней, отвёл её руки, когда она хотела его оттолкнуть. Наклонился к её губам. Маша хотела отвернуться, но Воропаев удержал её за подбородок. А сам медлил, не целовал. Она с ума сходила от нетерпения, а Саша лишь смотрел на неё и не шевелился. Маша чувствовала его горячее дыхание, дёрнула его за футболку, а он шепнул:

- Хорошо пахнешь.

- Твои любимые, - чуть обиженно проговорила она в ответ.

- Я знаю, - кивнул он и, наконец, поцеловал.

Маша прекрасно знала, чем всё это закончится, такое уже бывало не раз. Когда тоска забивает настолько, что все обиды и принципы отодвигаешь на второй план. Одна ночь, когда можно позволить себе всё, а на утро он скажет что-то вроде: «Ты же умная девочка, ты сама всё понимаешь». После такого она начинала ненавидеть его ещё больше, ругала себя, ведь всегда заранее знала, что так всё и будет, но оттолкнуть ни разу не смогла.

Воропаев был проклятием, отравой, которую невозможно было вытравить из себя. Говорит ему, что забыла, что ничего не чувствует, а сама бросает всё и бежит по первому его зову. Где бы взять столько сил, чтобы выкинуть его из головы и сердца раз и навсегда? Чтобы влюбиться, наконец, в кого-нибудь другого. Пусть не столь сильно и страстно, как в него, но влюбиться.

Маша открыла глаза, продолжая отвечать на поцелуй, и посмотрела на Сашу. На тёмно-каштановую чёлку, густые брови… Обняла его за шею покрепче и закинула голову назад, чтобы ему было удобнее её целовать. Воропаев навалился на неё, и Маше пришлось прижаться спиной к оконному стеклу. А он целовал её с таким упоением, до боли прижимаясь губами к её губам, словно и, правда, скучал по ней. Она любила думать именно так. Что он по ней скучает.

Несколько минут они целовались, позабыв обо всём, а потом зашумел лифт, и на этаже ниже послышались оживлённые голоса. Потом кто-то удивлённо присвистнул.

- Александр Юрьевич, развлекаешься? – раздался весёлый мужской голос снизу.

Саша оторвался от неё и обернулся через плечо, посмотрел на ухмыляющегося мужчину в длинном кашемировом пальто. И показал тому кулак.

- Пойдём, не зачем спектакль устраивать, - негромко проговорил Воропаев и потянул Машу за руку. Она едва успела сумку с подоконника схватить, и побежала за ним по ступенькам.

Саша запер дверь, а потом помог Маше снять пальто. И сразу притянул её к себе.

- Останешься?

- Что ты спрашиваешь?

- А как же твоё свидание?

- Ну какое свидание, Саш? Нет никакого свидания… – Маша обняла его за шею и поцеловала за ухом, потом ещё раз. Он улыбнулся и сунул руку под её кофточку, погладил по спине. – Я с тобой хочу… - прошептала она.

В гостиной он усадил её на диван, и Маша с улыбкой наблюдала за тем, как он присел перед ней на корточки и начал расстёгивать молнию на её сапоге. Погладил по коленке, наклонился и поцеловал. Снял сапог и откинул его в сторону. Принялся за другую ногу, тоже для начала поцеловал в коленку и расстегнул молнию. А потом закинул её ноги себе на плечи. Маша сползла на диване вниз и захохотала.

Смех угас в один момент. Встретила Сашин взгляд и замолчала, затем выпрямилась. Села ровно, а Воропаев потянул её на пол. Следующий поцелуй был совсем другим, спокойным и неторопливым, потом опустил голову ниже. Маша погладила его по волосам и прижала его голову к своей груди. Закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями.

В квартире было очень тихо, только большие напольные часы отрывисто тикали. Маша смотрела в потолок, глаза не закрывала, а когда Саша поднимал голову, чтобы посмотреть на неё, улыбалась. Воропаев снял через голову футболку, навис над Машей и долго смотрел, потом почему-то шёпотом спросил:

- О чём ты думаешь?

Она покачала головой и погладила его по плечам.

- Твой ковёр колется, - шепнула она в ответ с лёгкой улыбкой.

Он легко поднялся и подал ей руку. Помог встать и прижал к себе. Маша оглянулась и увидела на ковре свою кофточку, а чуть в стороне бусы. Воропаев целовал её лицо, прижался губами к её губам, а она обняла его за шею и запустила пальцы в его волосы.

Его кожа была горячей и сухой, Маша прижималась к нему как могла сильно, щекой тёрлась о его плечо, и этим Воропаеву основательно мешала её раздевать. Оказавшись в спальне, она начала с интересом оглядываться, чем привела Воропаева в раздражение. Он звонко шлёпнул её по ягодицам и посмотрел чуть возмущённо.

- Ну в чём дело?

Маша вздохнула и смешно помотала головой.

- Ни в чём… - поцеловала его и улыбнулась. – Я тебя люблю. – Его лицо недовольно вытянулось, и она поспешила его успокоить. – Это я так… Я просто соскучилась, не слушай меня. – Погладила его груди, потом руки медленно спустились вниз и расстегнули пуговицу на его джинсах.

Саша внимательно наблюдал за тем, как меняется её взгляд, затуманивается, убрал её руку, которая смело двигалась вперёд и толкнул Машу на постель. Сам снял джинсы, а Маша тем временем расстёгивала юбку. Воропаев ждать не стал, просто дёрнул юбку на себя и кинул на пол. И на пару секунд замер у кровати, уперев руки в бока, посмотрел насмешливо, а Тропинкина с вызовом встретила его взгляд. Он рассмеялся, весьма довольно.

- А я по тебе скучал, - порадовал он. – Только прекрати забивать себе голову всякими глупостями. – Саша лёг рядом с ней и погладил её по животу. – Я хочу тебя вспомнить сегодня… слышишь? Ты же это умеешь.

- Я умею только то, чему ты меня научил, - прошептала она, перевернулась и оказалась сверху.

Он ей не мешал, только гладил её тело и закрыл глаза, позволяя делать с собой всё, что она хочет. Потом, когда дошёл до грани, когда сил ждать уже не было, перевернул её на спину и навалился сверху. Собрал её волосы в кулак и сильно потянул. Маша поморщилась от боли, открыла глаза и посмотрела на него тёмным, бессмысленным взглядом, соблазнительно приоткрыла губы, и Воропаев довольно улыбнулся. Слегка прикусил зубами её нижнюю губу, поймал её стон и отстранился. Затем поцеловал взасос и снова отстранился.

- Обожаю твои волосы, - хрипло прошептал он, продолжая сжимать кулак. – Они золотые… настоящее золото.

- Сашка… я…

Он закрыл ей рот ладонью и покачал головой.

- Я не хочу этого слышать. Помолчи.

Руку убрал, но прежде приоткрыл пальцем ей рот, и снова поцеловал, языком провёл по её губам, потом вниз к подбородку, к шее, снова прикусил кожу зубами. Маша обхватила его ногами и выгнулась навстречу. Закинула голову назад, вынуждая Воропаева разжать кулак и отпустить её волосы.

…Для того чтобы получился огонь, нужно, чтобы молния ударила в землю, чтобы камень ударил о камень… Огонь ведь не бывает сам по себе, он не берется ниоткуда... Его надо суметь разжечь…

Было такое ощущение, будто она вынырнула на поверхность с безумной глубины. Перед глазами кружился разноцветный хоровод, постепенно приобретая очертания лица Александра. Наслаждение острое, как боль, взорвалось где-то внизу и мощной ударной волной растеклось по всему телу, забивая напрочь все остальные пять чувств, уменьшая вселенную до размеров крошечного шарика, горячим угольком пульсирующего ниже пояса, сжигая дотла. И откуда-то сверху, она слышала стон Воропаева. Он продолжал двигаться, Маша подавалась навстречу, чтобы помочь ему, облизала пересохшие губы.

Его руки ослабли, и он навалился на неё. Маша успела поцеловать его, прежде чем он отодвинулся. Саша лёг рядом с ней, продолжая тяжело дышать.

Тропинкина приподнялась на подушках, оглянулась и ухватила край одеяла, прикрыла и себя и Воропаева. Прижалась к нему и улыбнулась, пристроив руку на его груди, погладила.

- Мой хороший, мой любимый, - одними губами прошептала она, чтобы он не слышал и не воспринял её слова, как провокацию.

Зазвонил телефон, и она вздрогнула, а потом расстроено вздохнула. Телефон – это как проклятие.

Саша протянул руку и снял трубку.

- Да, Воропаев… - севшим голосом проговорил он. Некоторое время молча слушал, потом сказал: - Кира, прекрати истерить, никуда он не денется… Шатается где-нибудь… с Малиновским. Прекрати нервничать из-за него.

Маша внимательно прислушивалась к разговору, а между делом продолжала гладить Воропаева по груди, чтобы отвлечь. Он положил трубку и посмотрел на девушку, потом поцеловал её в губы.

- Только не говори, что тебе надо ехать, - прошептала она. Саша покачал головой.

- Не поеду. Пусть сами разбираются.

Она улыбнулась и прижалась сильнее. Зевнула. Перевернулась на живот и закинула на Воропаева ногу. Саша погладил её по спине и ягодицам и устало вздохнул, тоже закрыл глаза. Сердце до сих пор бухало в груди, никак не успокаивалось, и он дышал тяжело. Рука, как бы сама по себе скользила по женскому телу, это успокаивало, а Маша вроде мурлыкала еле слышно от удовольствия.

Он не знал, сколько пролежал с закрытыми глазами. Потом открыл их и посмотрел на потолок, не сразу понял, что происходит. Обвёл комнату взглядом, погладил женщину и словно очнулся в этот момент. Долго смотрел на Машу, на её полуобнажённое тело, с которого сползло одеяло, на её красивую ножку, которую она вызывающе закинула на его ноги, и ему вдруг стало как-то не по себе. Какое-то тревожное чувство коснулось сердца и ему в раз расхотелось вот так лежать. Очень захотелось курить. Попытался встать, осторожно перевернул Машу на спину, прикрыл одеялом, а она вдруг открыла глаза и испуганно посмотрела на него.

- Ты куда?

Саша растерялся от её взгляда и тона, почти срывающего, и машинально покачал головой.

- Никуда. Никуда… спи.

Повернулся на бок, укутал её одеялом и лёг рядом. Маша прижалась к нему, и он её обнял одной рукой. Она тут же успокоилась, дыхание стало ровным, и закрыла глаза. А он приготовился к бессонной ночи.

28.

Андрей опоздал на работу. Влетел в свой кабинет, закрыл дверь, отгораживаясь от любопытного взгляда Клочковой, и попытался перевести дыхание. Потряс головой, снял пальто и небрежно бросил его на спинку кресла. И сразу прошёл к каморке и заглянул в приоткрытую дверь. Виновато улыбнулся.

Катя вздохнула и покачала головой. Отвернулась от него и снова начала смотреть на экран компьютера.

Дата добавления: 2015-09-05